Западня

      Они отлично сработались. Все было так, как он и говорил: на трассе она повернула направо и моментально почувствовала облегчение от того, что машину перестало качать и трясти: та хорошо держала дорогу.       Сандор, похоже, почувствовал еще большее облегчение, так как устало откинулся на спинку кресла. Санса бросила на него быстрый взгляд — его лоб был покрыт испариной.       — Теперь… старайся ехать спокойно и не нарушать правил. Убереги тебя боги от превышения скорости. Поняла?       — Поняла, — прибор подсказал, что по трассе можно жать сто десять, и она, разогнавшись, старалась не давить на газ сильнее, чем положено, контролируя взглядом цифры на навигаторе.       Он немного посидел, тяжело вдыхая и выдыхая, и достал из заднего кармана джинсов телефон, весь скривившись от боли. Отдохнув, набрал чей-то номер.       — Привет. Мы едем. Да, от меня… Слушай… Мне нужна будет помощь. Да. Профессиональная. Все потом. Пока.       Прямая дорога, на которой машины встречались очень редко, успокаивала нервы. Время от времени она бросала тревожные взгляды на Сандора, чтобы убедиться, что он все еще жив. Через час он закрыл глаза — то ли заснул, то ли потерял сознание. Тогда она стала прислушиваться к его дыханию, благо шумоизоляция в машине была на высоте. Он дышал. Тяжело, хрипло, прерывисто, но дышал. Он жил. Боги, сделайте так, чтобы мы успели доехать.       Сансе казалось, что день этот длится бесконечно, но когда навигатор объявил, что цель достигнута, было около двух часов дня. Они приехали в городишко с названием Тихий Остров, размещенный между двух мостов, перекинутых через реку Трезубец. Машину она остановила возле стандартной многоэтажки, на которую указал навигатор, и попыталась разбудить Сандора, не зная, что делать дальше. Но Сандор не реагировал. Она пошарила в его кармане, достала телефон и включила. Телефон запрашивал отпечаток пальца для разблокировки. Санса возблагодарила богов, что блокировка была именно такая, и приложила палец Сандора к окошку. Телефон послушно включился, признав хозяина. Она ткнула пальцем в последние набранные номера. Подписано было «Сэм».       Гудки на той стороне прекратились быстро, — Сэм, кем бы он ни был, ожидал звонка.       — Сандор?       — Это не Сандор. Он в отключке. Мы здесь, у дома, но я не знаю, куда идти. Можете спуститься и забрать нас? Серая машина.       — Да, сейчас, — выдохнули на том конце.       — Только захватите куртку! — поспешно добавила она.       — Понял, — сказал Сэм и отключился.       Как хорошо, когда люди не задают лишних вопросов.       Санса отстегнула ремень и наклонилась к Сандору, прикоснувшись губами к его виску. Кожа была прохладной — плохой знак. Быстрая потеря крови… Боги… Пусть он не умрет, как умер в том странном сне ее отец… Она застонала, уже не зная, кому, как и о чем молиться. Он должен жить. Сандор должен жить. Она не отпустит его, нет.       Вскоре из ближайшего подъезда показался толстяк с курткой в руках. Санса поторопилась выйти из машины и встала у двери Сандора.       — Что с ним? — сходу уточнил толстяк, заглядывая через стекло.       — Ранен.       — Тяжело?       — Да.       Толстяк открыл дверь, а Санса скользнула внутрь и отстегнула ремень, удерживающий Сандора на сиденье. Огромное тело безвольно накренилось вбок. Сэм подхватил его и накинул куртку — в крови была уже вся правая сторона. Вдвоем они с трудом вытащили неподвижного Сандора из машины, и Санса стала вновь молиться богам, чтобы в этот момент никто из соседей не проходил мимо. Был четверг, будний день, люди сидели в своих офисах, вот пусть там и остаются.       Все же, когда Сэму удалось взвалить безвольное тело Сандора себе на плечо с его здоровой стороны, мимо пробежала стайка мальчишек, испуганно косясь на непривычное зрелище. Санса закрыла машину, с сожалением оставив внутри автомат, и подставила свое плечо под раненый бок Сандора. Вместе они поволокли его в подъезд.       Кое-как затолкав его в лифт, Сэм и Санса откинулись на стенки, переводя дыхание: тело Сандора было очень, очень тяжелым. Впервые она пожалела о том, что ее мужчина не был субтилен, как Джоффри.       Одиннадцатый этаж, последний рывок — и они втащили Сандора в квартиру, опустив прямо на пол просторного коридора. Сэм ринулся в ванную мыть руки, на ходу крикнув ей, чтобы она его раздела и разбинтовала. А затем началась работа профессионала: он принес инструменты, натянул перчатки, и принялся осматривать, смазывать, ковыряться в ранах.       — Я нужна? — уточнила Санса, стараясь не смотреть на кровавое зрелище.       — Пока нет.       — Я спущусь вниз за автоматом. Можно взять покрывало?       — Бери что найдешь.       Она схватила первое попавшееся на кресле покрывало, куртку Сэма и снова спустилась вниз к машине. Бросила покрывало на переднее сиденье, чтобы прикрыть кровь, пошарила рукой на полу в поисках автомата и незаметно завернула его в куртку. Закрыв дверь, перевела дыхание.       Кажется, все. Теперь оставалось надеяться только на Сэма.

***

      Сандор пришел в себя на следующий день. Измученная тревогами и бессонной ночью, Санса сидела на полу у его кровати, когда услышала слабый стон. Она рванулась к нему, склоняя над ним лицо, — он открыл глаза.       — Пташка… — выдохнул он, и глаза снова закрылись. — Нам удалось?       — Да, милый. Удалось.       На звук голосов подошел Сэм из соседней комнаты.       — Ну, привет, боец.       Губы Сандора слабо дернулись, пытаясь изобразить улыбку.       — Привет… никогда… не думал… что лягу… к тебе под нож…       — Чего это? — Сэм картинно оттопырил губу, словно обижаясь.       — Да ты ж двоечник…       — Только по валирийскому, да и то только на первом курсе… Практика, между прочим, у меня была на отлично, а у тебя — хорошо… Так что давай не будем.       — Давай… — Сандор снова попытался улыбнуться. — Что там?.. Жить буду?       — Да, все хорошо. Тебе повезло — весь как решето, а жизненно важные органы не задеты. Одна пуля прошла над печенью — еще бы на пару сантиметров ниже, и… В общем, отделался кровопотерей. Но после твоего звонка — ты молодец, кстати, что предупредил, — я подготовился и влил в тебя пару-тройку пакетов.       — Фантастика… — выдохнул Сандор и закрыл глаза. — Я посплю.       — Да дрыхни уже, лентяй хренов, — Сэм старался казаться бодрым и жизнерадостным, но от ее внимательного взгляда не ускользнуло облегчение, отразившееся на его лице, — сейчас помогу.       Он вколол что-то Сандору в вену, но тот уже забылся сном.

***

      Он попытался встать через три дня. Сэм счел это хорошим знаком, хотя ворчал что-то о вреде перенапряжения после таких ранений.       — Надо ехать, — Сандор был слаб, бледен, но взгляд его уже был сосредоточен и обеспокоен, — нас уже ищут.       — Куда вы?       — К Перешейку. К границе.       Сэм занервничал.       — Слушай… стоит ли?       — Надо… довезти ее.       Сэм покосился на Сансу. О том, что лучше не спрашивать, кто она, он понял, когда она попросила его купить краску для волос.       Она не знала, что и говорить. В принципе, при наличии машины, она могла уже обойтись и без Сандора: он вытащил ее из эпицентра событий в безопасное место. Теперь же, как он говорил, требовалось лишь соблюдение правил дорожного движения и толика везения, чтобы достигнуть границы. Что делать дальше, она пока не думала.       Но расставаться с Сандором вот так она была не готова. С одной стороны, ему надо было бы отлежаться еще хотя бы с недельку. С другой стороны, он торопился увезти ее, а его чутью она доверяла.       — Ладно, — кивнул Сэм, — лекарства я подготовлю. Берите мою машину. С вашей уже лучше не светиться.       — Щедро… Спасибо. Постараюсь как-нибудь вернуть. Ты, — Сандор повернул голову к Сансе, — можешь связаться со своими? Какая-то почта есть?       Она кивнула. Конечно. Бран. Сандор удовлетворенно кивнул в ответ и перевел взгляд на друга:       — Сэм… твой комп… чист?       — Насколько мне известно, да.       — Дашь ей?       — Куда я денусь?       Дрожащими руками она вошла в свою почту — как же давно она делала это в последний раз! — и набрала адрес Брана, отправив тому короткое сообщение.       — Так, — засуетился Сэм, — вот тебе телефон. Простенький, но уж извини, чем богаты. Зато новый, и там новая карточка. Если хочешь, старый оставь пока у меня, — отключим его.       Сандор поморщился.       — Выброси от греха подальше. Желательно где-нибудь в Солеварнях. И еще. Можешь попросить своих… пробить какую-нибудь берлогу близ Перешейка? Чем ближе к границе, тем лучше. Ненадолго, перекантоваться только.       Сэм посмотрел на Сандора с неодобрением, но кивнул.       — Сделаем. Только… не чуди там, боец. Ты нужен нам живым. Постарайся вернуться.       — Постараюсь, — улыбнулся Сандор.       Их слова неприятно резанули Сансу по сердцу. Если он «вернется», они будут по разные стороны Перешейка. И это уже навсегда… И что его ждет здесь, после «возвращения»?       Но раздумывать было некогда — им предстояло преодолеть путь в добрых семьсот километров, а учитывая то, что ехать придется через Лунные горы, чтобы не светиться на Королевском Тракте, дорога могла занять около двух дней.

***

      Но заняла три: ползти через горы по бесконечному серпантину оказалось сложней, чем она думала. Сандору же было тяжело сидеть дольше пяти часов, поэтому они делали частые привалы, ночуя в самых затрапезных гостиницах в горных деревушках. На второй день они получили сообщение от Сэма с координатами «берлоги» у самого Перешейка, на берегу залива Пасти, за Лунными горами. От Брана ничего не было, и Санса расстроилась. Что бы это значило? Все ли с ним в порядке? Или просто опасается ловушки? Пробивает IP? Проверяет адрес, с которого отправили письмо? Надо бы послать ему еще одно с каким-то кодовым словом… Подумав, она отправила с телефона Сандора сообщение, молясь, чтобы он все правильно понял.       Лишь достигнув «берлоги», — заброшенного домишки на самом побережье залива — она позволила себе выдохнуть с некоторым облегчением. Сандор шел на поправку, раны заживали, хотя ему все еще было больно шевелиться и двигать рукой. Но самое главное — вблизи границы, в забытой богами глуши, они могли чувствовать себя в относительной безопасности.       Уже разместившись на ночлег и ужиная, они получили сообщение от Брана: «Принято. Пиши координаты. Зайдем с моря. Дня 3-4. Дам знать».       — Ну, вот и все, пташка, — проскрипел Сандор, устало растягиваясь на видавшей виды кровати. — Три-четыре дня — и ты будешь у своих. Дома.       Она закусила губу, глядя на него.       — А ты?       — Попробую вернуться.       — Дурак, что ли?! Тебя же убьют.       — Может, и не убьют. Тайвин…       — Плевать на твоего Тайвина! Он натравил на тебя Григора! А теперь он убит, и ты думаешь, Тайвин это так оставит? Послушай мудрого совета, хотя бы раз — никогда не доверяй Ланнистерам!       Сандор поморщился.       — Можешь не орать?       — А ты не дури.       — Беру пример с тебя…       — Когда это я дурила?!       — Вот опять орешь… Человеку плохо, а ты…       — Человек мозгов лишился. Ты же знаешь: за то, что ты сделал, тебя объявят изменником — да уже, наверное, объявили, — и расстреляют на первом же блокпосту. Ваши такого не прощают…       — Хорошо. Я что-нибудь придумаю. Пока укроюсь у Сэма, а там видно будет.       — Да уж, видно будет хорошо, — протянула она самым язвительным тоном, на который была способна, — у тебя полморды нет, думаешь, с такой приметой ты надолго укроешься?       — Вот как ты заговорила, — он устало прикрыл глаза. — То о любви щебетала, а теперь я тебе — морда…       — Не уводи разговор.       — От чего? Что ты, собственно, предлагаешь?       — Идем со мной!       Он открыл глаза и приподнял голову, посмотрев на нее, как на умалишенную.       — Ты рехнулась?! С тобой? На Север?!       — Да. Со мной. На Север.       — Чтобы меня расстреляли на первом же вашем блокпосту?       — У нас не расстреливают по любому поводу, как у вас.       — Дезертирство с вражеской стороны — это любой повод?       — Это у вас — дезертирство. А у северян это называется принятием правильного решения. Поверь мне, был не один случай уже, когда южане переходили к нашим. И всех приняли. Некоторые даже воюют бок-о-бок с нами. Идейные.       — Санса, — он впервые обратился к ней по имени, и ее это почему-то неприятно резануло. Она уже привыкла к такому домашнему и уютному «пташка», — я не буду дезертиром. Ей-богу, лучше расстрел.       Она гневно сжала губы. За что боги послали ей такого упрямца?       — Сандор, ты не будешь дезертиром. Ты выберешь правильную сторону. Тебя здесь ничто не держит.       — Как это — ничто? У меня дом, работа, собаки…       — Твоя работа сейчас самая востребованная на любой стороне. Твой дом — я знаю, он для тебя важен, но разве ты был и будешь там счастлив? Да и мой в сто раз больше. А собаки… ведь Монах позаботится о них?       — Надеюсь, — мрачнея, ответил Сандор, — если их не пристрелят к тому времени. Чужому они не дадутся…       — Значит, позаботится, — жестко отчеканила Санса. — Не вижу причин, по которым ты должен цепляться за прошлое.       — Это мой дом, — упрямо твердил он. — Я там вырос. Там умерла Элинор… я не могу вот так все бросить.       — Сандор… какой же ты глупый… да тебя расстреляют раньше, чем ты успеешь ступить на порог своего дома… Ну пожалуйста… пожалуйста… ну включи же ты мозг…       — Не могу, — он снова закрыл глаза. — Мой мозг сейчас разорвется.       Она покусала губы. Следовало пускать в ход тяжелую артиллерию. Она села на кровать и потянулась к пряжке его ремня.       — Что ты делаешь? — он нахмурился, приоткрывая уставшие глаза.       — Молчи, — она расстегнула пряжку и потянула вниз собачку замка.       — Прекрати… Вообще-то я все еще зол на тебя.       — Я исправлюсь… — она спустила край его джинсов вниз.       — Я серьезно… прекрати…       — Угу…

***

      У нее оставалось всего три дня и три ночи, чтобы убедить упрямца сделать правильный выбор. Днем она искала в сети подтверждения того, что Сандор находится в розыске, и тыкала эти подтверждения ему в лицо. Действовала уговорами и лаской, играла в послушную и милую домохозяйку: готовила, убирала, кормила его с ложечки, мыла, как маленького ребенка.       Ночью ублажала его, как могла, выдумывая новые, более изощренные ласки, заставляя его терять разум и забывать о том, кто они и где находятся…       Но все без толку. Наутро все начиналось заново. Мысль о дезертирстве, похоже, выедала ему мозг.       Закралась нехорошая идея вырубить его в нужный момент, погрузить в лодку, ну или на чем там за ней приедут, и дело с концом.       Когда осталось два дня, ей показалось, что лед тронулся: он начал будто исподволь интересоваться ролью ее братьев и сестры в жизни Севера. Пришлось рассказать, осторожно обходя острые моменты.       — А ты?       — Что я? — она сделала вид, что не понимает, оттягивая неизбежное до последнего.       — Чем ты занимаешься? Только не говори, что печешь лимонные пирожные на продажу. Готовишь ты, конечно, здорово, но стреляешь выше всяких похвал.       — Ну… я…       — Пташка, — серьезно сказал Сандор, — если ты хочешь, чтобы я хотя бы допустил мысль о дезертирстве, ты должна мне доверять. Полностью. Иначе разговор окончен. Прямо сейчас.       — Хорошо, — сказала она, внутренне леденея и осматриваясь вокруг, будто вездесущие боги могли быть свидетелями ее падения, ее измены… — Я скажу. Я служу в северных войсках.       Он хмыкнул.       — Это я уже давно понял. А конкретнее?       Она прикусила нижнюю губу, собираясь с духом.       — Я снайпер.       Он мог как поднять ее на смех, так и недоверчиво фыркнуть, но он, вопреки ожиданиям, посмотрел на нее очень серьезно.       — Скверно. И как же тебя занесло в Королевский Лес?       — Я получила задание.       — И кто был… твоей целью?       — Варис.       Сердце ухало, будто кузнечный мех — она только что раскрыла военную тайну. Теперь либо он перейдет на ее сторону и поклянется молчать до гроба, либо ей придется его убить.       — Варис? — буднично удивился Сандор. — Почему этот паук?       — Потому что… он тот, кто довел страну до развала… Он, а не мой отец. Своими интригами, подстрекательством, игрой на публику в патриотизм, в идеалы «правильного» общества… Именно он ездит по ушам Тайвину и Серсее… Ты не знал?       Сандор хохотнул.       — Северяне… какие вы наивные.       Она надула губы и отвернулась.

***

      Когда оставался лишь день, во льдах уже пролегла трещина шириной в Перешеек. Сандор лежал, восстанавливая дыхание после слишком уж активных упражнений Сансы в верховой езде на нем, и перебирал пальцами левой руки длинные темно-каштановые пряди, рассыпавшиеся по ее спине и его груди.       — Пташка… а ты думала о том, что будет с нами дальше?       — Конечно. Я думаю об этом каждый день.       — И… что?       — Все будет хорошо. Наши тебя нормально примут, не волнуйся.       — Нет, я не об этом… я о нас с тобой.       — У нас с тобой тоже все будет хорошо.       — А ты… готова бросить службу?       — Зачем?!       — Как зачем? А как ты себе это представляешь — ты будешь каждый день в окопах валяться и южан отстреливать, а я буду дома сидеть и блинчики стряпать к твоему приходу? Ты же не думаешь, что я смогу стрелять в своих?       — Почему дома? Почему блинчики? Ты же хирург…       — Был хирургом. После такого ранения я не уверен, что моя правая рука будет работать хотя бы наполовину так хорошо, как раньше.       — Будешь разрабатывать…       — А если все-таки не получится?..       — Если не получится, будешь блинчики стряпать к моему приходу… Сандор, так уж вышло — я воин. Выбрав меня, ты не получишь послушную и ласковую домохозяйку. Да, пока идет война, я буду валяться в грязных окопах у границы… но если ты захочешь быть со мной, я всегда буду возвращаться к тебе.       Он надолго задумался, и Санса тревожно подняла голову.       — Что?       — Как думаешь… война скоро закончится?       — Не знаю, Сандор… Мне вообще кажется, что эта война навечно. Север никогда больше не подчинится Короне, а Корона никогда не примет отделение Севера…       — И на перемирие шансов нет?       — Кто знает… Зима близко… А зимой, если опираться на историю, всегда наступали перемирия.       — Я бы хотел, чтобы эта зима была долгой…       — Почему? — она растерялась.       Хоть она и была северянкой, но, памятуя свою прошлую зиму, с ее лютыми морозами и разрушающими жизнь вьюгами, при мысли о следующей зиме ее передергивало.       — Потому что тогда наступит перемирие, ты сможешь оставить службу и вернуться домой, в Винтерфелл. Мы поженимся, заведем детишек……       — Сандор… — в ее душе разлилось внезапное тепло, волна нежности к этому мрачному человеку накрыла ее с головой, и она спрятала лицо на его шее, вдыхая мужской запах, который становился особенно пьянящим после секса. — Ты прав… пусть эта зима будет долгой.       Конец (почти…)