Saltation

Джин начинает плеваться в ту же секунду, как Чимин переступает порог школы. Щенки носятся по комнате, бегают туда-сюда и, кажется, Ханна почти упала, зацепившись ногой в развязанном ботинке за загнувшийся край ковра. Сокджин кричит, что-то бессвязное о том, почему он вообще здесь и почему с ним нет Юнги, пока его взгляд не падает на шею парня. И Чимин уже знает, что тот там увидел, сам уже утром поражённо рассматривал себя в зеркале в ванной Юнги. По спине снова пробегает дрожь от одного воспоминания о том, с какой гордостью на него смотрел альфа, стоявший в ту минуту за спиной Чимина и рассматривавший его отражение. — Тебе идёт, — тихо говорит Сокджин, а Чимин запихивает свои мысли об этом куда подальше до того, как успевает погрузиться в них глубже. Старший омега приподнимает бровь, что его немного отрезвляет. Но Чимин знает, что его ладонь едва-едва закрывает тёмные пятна засосов, и что даже водолазка Юнги не в силах их спрятать. В этом и заключается огромный минус того, чтобы носить одежду альфы на работу — она вся такая огромная, что даже свитера с высоким горлом почти ничего не прячут. И всё же, Чимин не специально оказался с засосами, он даже не собирался надевать свитер альфы под меха, а просто вытянул его из шкафа словно на инстинктах, притянутый запахом. Сокджин всё ещё в полном шоке, даже не замечает, что Ханна тянет его за штанину. — Они… — омега сжимает губы в тонкую линию. — Я даже знать не хочу, как ты будешь выглядеть после цикла. Чимин лишь смущённо пожимает плечами. Стыдно, но уже совсем не так, как он чувствовал себя, проснувшись утром. Даже под всеми слоями одежды предплечья и шея снова покрываются мурашками. — Я пришёл помочь и поговорить с тобой о заявке на течку, — подаёт голос Чимин, пытаясь говорить тише, всё же, не хочется, чтобы щенки его услышали. На это Джин сводит брови, поднимая взгляд с ладоней Чимина на его глаза. В его собственных проскальзывает осознание. — Я уже обо всём позаботился, сейчас всё объясню, — Чимин растерянно переступает с ноги на ногу, но Джин продолжает говорить, как-то устало и немного отчаянно. — Но не мог бы ты сначала передать мне бумаги со стола? Я хотел дать им контрольную перед тем, как отпустить всех на каникулы на время твоего отсутствия. Чимин, развернувшись, идёт к столу омеги, чтобы распределить по стопкам лежащие там разлинованные листы. В это время щенки, переговариваясь и разочарованно стеная, рассаживаются по своим местам, но все всё равно достают свои маленькие карандашики и, не затягивая время, приступают к работе; именно тогда Чимин и Сокджин возвращаются к столу старшего омеги. Джин, тяжело вздохнув, плюхается на стул. — Как ты себя чувствуешь? Чимин снова замечает круги под глазами омеги. Заданный вопрос кажется ему полным заботы. — Всё хорошо, — отвечает ему парень. — А ты что? Кажешься совсем уставшим. Джин бездумно разминает запястья, и Чимину слышно, как щёлкают при этом суставы. — С щенками это никак не связано, так что не беспокойся, но я очень рад поводу устроить каникулы, особенно когда на улице теплеет. В ответ Чимин лишь кивает; зимнее солнце согревало его всю дорогу от дома Юнги сюда, несмотря на приближающуюся середину сезона. Омега разминает шею, а затем чуть сдвигается назад на стуле, чтобы открыть верхний ящик стола. Чимин видит, как он перебирает бумаги, не доставая их оттуда, пока наконец-то не вытаскивает три или четыре листа, связанных вместе тонкой бежевой лентой. — На самом деле, я уже всё сделал, подал заявку за тебя, — признаётся Сокджин, развязывая узелок и передавая чуть желтоватые листы Чимину. — Думал, что ты, наверное, совсем ничего об этом знать не будешь, да и твоя течка нагрянула нежданно. Просмотри первую страницу, её, заполнив, нужно отдавать мне. И Чимин пробегается по ней взглядом, она оказывается полна базовой информации, и потому парень, отложив её в сторону, принимается читать аккуратные записи на следующей. — Там просто запись разговора, что был у меня со старейшинами, дающими разрешения. Обычно всё проходит быстро, но мне пришлось объяснять, почему тебя представляю я. Видишь, на последней странице стоит подпись, — Джин указывает пальцем в нужное место, — так что разрешение есть. — И это всё? — поднимает взгляд Чимин. — Если ты об отпуске, то да, — омега снова собирает бумаги и связывает их в стопку. — Всё это — просто бумажная волокита, всем на самом деле плевать, если кто-то пропустит смену из-за чего-то столь важного, как течка. Но вот у меня к тебе по этому поводу вопросы. Джин подаётся вперёд, вторгаясь в личное пространство Чимина, и, пристально смотря ему в глаза, шепчет так тихо, чтобы никто из учеников точно не услышал: — Ты уже думал о противозачаточных? Чимин от этого замирает. — Так и думал, — отстранившись, серьёзно говорит Джин. Передав бумаги назад Чимину, он открывает самый нижний ящик стола, где, насколько парень знает, Сокджин хранит личные вещи покрупнее, такие как пряжа и фотографии. — Уверен, ты не привык беспокоиться о том, что можешь забеременеть. Иронично, что от одного упоминания об этом к горлу подступает тошнота. — Мне не очень-то и хочется об этом думать, — признаётся Чимин. — И тебе не придётся, как только примёшь контрацептивы, — по-доброму говорит Джин, а затем достаёт бледно-голубой листок, похожий по форме на открытку, и передаёт его Чимину. — Вот это и те бумаги, что я дал раньше, возьми с собой в логово старейшин. Регистрация просто для того, чтобы доказать факт течки, а вот голубой листок будет нужен для приёма, чтобы ты смог встретиться со старейшиной и договориться насчёт своих течек. Чимин внимательно слушает объяснение, благодарно кивая, когда разворачивает листок. Сверху уже вписано его имя. — Спасибо, — искренне отвечает он. Старший омега лишь отмахивается. — Это моя работа, — начинает он, — но я ещё и твой друг. Я бы и лекарства сам для тебя взял, если бы старейшины разрешали, но, знаешь, к этому они относятся слишком уж строго. Чимин дрожаще выдыхает, захлопывая открытку. — Тебе не странно? — Думать о беременности? — Чимин кивает, и Джин отвечает сразу же. — Конечно. Я не хочу этого сейчас, а, может, вообще не хочу. От этого хотя бы перестаёт бросать в холодный пот. Чимину кажется, что вся эта тошнота скорее от того, что он так молод, а не от проблем с дисморфией. Всё же, он всё ещё считает себя неспособным рожать мужчиной, каким и был всю жизнь. — Могу понять, что это может быть для тебя странным, — говорит Джин, протягивая руку к ладони Чимина. Пару мгновений в комнате раздаётся лишь звук царапающих бумагу карандашей. — То, что в один прекрасный день возможности твоего тела вдруг изменились. Чимин кивает, но выходит как-то рвано. — Не то, чтобы это казалось неестественным, — признаёт парень. — Даже если бы и казалось, в этом не было бы ничего странного, — пожимает плечами Сокджин. — Знаю, — он вздыхает, улыбаясь и чувствуя, словно гора с плеч падает. Чимин не уверен, действительно ли это так, или же просто очередной перепад настроения, но что парень точно знает, так это то, что тему нужно сменить. — Ты уверен, что нормально устраивать такой длинный перерыв? Знаю, что особо ничего не изменю, но если я могу чем-то помочь, то сделаю всё в моих силах. Вместо понимающего “спасибо”, которого он ждал, Чимин слышит сопение. — Я прикрываюсь твоей течкой, чтобы устроить себе выходные. Все нормально, — фыркает Джин. — Посреди зимы вдруг потепление, уверен, старейшины захотят отпраздновать, так что, может, нам по-быстрому придётся устраивать фестиваль, просто без выступлений. Чимин непонимающе щурится. Как-то странно праздновать то, что солнце греет чуть теплее, но, с другой стороны, в культуре он ещё совсем не разбирается. — И такое часто бывает? — Только когда погода противоречит всем нашим прогнозам, — устало тянет омега, — но у меня и так проблем по горло. Если мне всё же придётся устраивать что-то вечером, то на щенков у меня завтра сил не хватит. Чимин ёрзает на стуле. Не хочется лезть, но… — Проблем по горло? — и сразу же морщится — прямолинейнее ну никак не спросишь. Но Джин драматично вздыхает, убирая вылезшие пряди за ухо. — Всё из-за Намджуна, — сразу же выдаёт он, раздражённо шепча. Чимин удивлённо распахивает глаза, сглатывает, но молчит, ожидая продолжения. — Ничего из того, о чём мы бы с ним не спорили, — не думая говорит тот. — Просто… Тэхён, наверное, тебе уже что-то говорил, но ты, скорее всего, не понял… может показаться странным, что мы с Джуном не живём вместе. Сокджин смотрит как-то немного отчаянно, и Чимин, пусть и видит, что некоторые из щенков уже почти дописали, всё равно спрашивает, почему так. — Так я тоже хочу знать! — Джин раздражённо размахивает руками по кругу, но даже его вскрик всё ещё выходит приглушённым. Чимин всё ещё искренне не понимает, почему пара не может жить отдельно, но не хочется прерывать старшего, пока тот выговаривается. — Мне это просто кажется, что это немного нелепо, знаешь. А теперь мне приходится выслушивать от Тэхёна, что Джуна по этому поводу всё время долбили старейшины! Я и так работаю столько, что можно было бы мне и простить, если я вдруг решу отвесить пощёчину женщине, что выдаёт мне противозачаточные, вот что. Чимину кажется, что тут есть какая-то культурная причина, которую он не до конца понимает. — Но почему старейшины пилят Намджуна? — Намджун что-то вроде посредника между нами и старейшинами, — объясняет Джин, — но они всегда пилят его по любому поводу… И поэтому он тут вломился, может, минут на пятнадцать раньше тебя, и ни с того ни с сего предложил мне жить вместе, только потому, что, похоже, у них там что-то странное с Бюро творится. — Странное? — Чимин садится ровнее, но омега лишь фыркает. — Они, похоже, снова нарушают обещания, в общем, ничего нового. Джун сказал, что слышал об этом от твоего альфы. От того, что Юнги назвали “его”, становится одновременно радостно и волнительно, но Чимин пытается собраться с мыслями — если альфа, как и обещал, пошёл говорить с Намджуном, то он, Чимин, может быть причиной всей этой драмы в жизни Сокджина. — В этом может быть моя вина, — признаётся Чимин. — Я получил странное сообщение на телефон и спросил об этом Юнги. — Нет, твоей вины в этом нет, — едва заметно качает головой омега. — Не в том беда. Да, может, это причина, но проблема в том, что Джун ведёт себя так, словно мне не о ком больше заботиться... — Я всё! — Джиён опускает свой листок на стол Сокджина ответом вниз и, улыбнувшись улыбкой без пары зубов, сразу же разворачивается и идёт к книжной полке. Её вмешательство, кажется, немного успокаивает Джина. — На самом деле, — вздыхает омега, — Джун действительно позволяет напряжённым отношениям между старейшинами и Бюро слишком сильно влиять на наши. Я не хотел тебя вмешивать, просто никто больше-то и не спрашивает. Все словно думают, что я совсем не хочу об этом говорить. И Чимин понимает почему, пусть и знает, как его начальник любит сплетничать. — У тебя хотя бы будет достаточно времени, чтобы отдохнуть от уроков, — отмечает парень. — И это время мне понадобится, если предсказания верны и нам всё же придётся праздновать хорошую погоду, — выпрямляется Сокджин. — Я лишь надеюсь, что это не затишье перед бурей — зимы тут обычно суровые. — Я ото всех слышу, как тут бывает плохо, — и это действует на нервы; у него в жизни и так надвигается буря. — И это совсем не шутки, — когда Сокджин вздыхает в этот раз, Чимин замечает слабые очертания мешков под его глазами, но омега сразу же снова приходит в себя. — Но всё будет в порядке. Как ты себя чувствуешь? Если бы я не рассмотрел твои синяки вблизи, решил бы, что укус разорвал кожу. Чимин проводит ладонью по шее, безуспешно пытаясь не покраснеть от смущения. — У меня и правда всё хорошо, — упрямо говорит парень. — Он… хорошо обо мне заботится. — Я в этом не сомневаюсь, — свистнув себе под нос, бормочет Джин. В тот же момент к ним подходит ещё пара щенков, желающих сдать контрольные. На это Чимин слабо бьёт ладонью по столу рядом с Джином. — Уверен, что справишься без меня? — Правда, я только из-за напряжения от происходящего с Джуном захотел высказаться, — кивнув, отвечает Сокджин. Чимин на это просто кивает; ему хочется в подробностях расспросить о том, чего ждать, во время течки и после, но всё больше и больше щенков сдают листки с контрольными, и шум вокруг становится лишь громче, когда оставшиеся заканчивают работать над заданиями. Джин садится ровнее. — Если хочешь, то можешь посидеть здесь до конца смены, а там я проведу тебя до логова старейшин, но у меня здесь всё под контролем, так что можешь сходить и сам. Чимин взвешивает варианты. С одной стороны, он будет не так нервничать, если пойдёт с Джином — но с другой стороны облегчение принесёт и то, что он быстрее встретится с Юнги; как только в голову приходит эта мысль, принятие решения становится простым, и Сокджину это тоже ясно, если судить по едва слышному скрипучему смеху. То, как быстро он всё решает, кажется жалким ему самому, но, к счастью, Джин спасает его от позора. — Когда Джун приходил чуть раньше, то упомянул, что группа Роа будет присматривать за младшими омегами, как только закончится смена. Сейчас, может, самое удачное время встретиться с Цзецюн и взять у неё интервью, если тебе всё ещё нужно — убьёт немного времени, но не сильно отвлечёт от твоего альфы. И снова, то, что Юнги называют “его” и по рангу — Чимина это, мягко говоря, смущает. — Он не мой, — отрицает Чимин, но слова отдают горечью и оседают тяжестью в животе. Джин на это только смеётся. — Выметайся, — шутя говорит он. — Но сначала помоги мне объявить о каникулах. Быстро сделав объявление, Чимин уже спешит к двери; теперь, когда он попрощался с щенками, от мысли об уходе его не терзает чувство вины. К тому времени, как он покидает здание, они, разбившись на небольшие группки, играются и читают, что хорошо — у него есть возможность попрощаться с Сокджином. — Как думаешь, сколько тебе осталось? — спрашивает Джин, когда они стоят в дверях. Чимину хочется фыркнуть от того, как зловеще это звучит. — До этого у меня ничего подобного не было, знаешь ли, — напоминает парень. Омега и сам фыркает, открывая дверь. — По запаху осталось день-два, но это может быть просто потому, что ты сильно пропах Юнги. Завтра тебе не стоит уже выходить на улицу, — предупреждает он. — Как только лихорадка вернётся снова, будет становиться лишь хуже. Сомневаюсь, что с такими метками к тебе кто-то будет сильно приставать, и я знаю, что Юнги от тебя не оттянешь, как только Джун отпустит его на выходные после этой смены, но, честно говоря, знаешь что? Чимин выходит на порог и ждёт. С мгновение он может сосредоточиться только на том, чтобы дать себе привыкнуть к неожиданной яркости солнца и к теплу, и только потом замечает Намджуна, стоящего у порога. — Не думаю, что это того стоит, — заканчивает стоящий у двери Джин. Чимин пристально смотрит в глаза омеге, а затем быстро бросает короткий взгляд на стоящего за его плечом альфу. Сокджин, кажется, немного растерян, даже спрашивает, что случилось, и только потом замечает Намджуна. — Джун, — выдавливает Сокджин, и от его тихого голоса и проступившего на лице удивления Чимину кажется, что он, возможно, вторгается во что-то слишком личное. Намджун, громко топая, поднимается по ступенькам, пока не становится вровень с Чимином — тот видит края мехов альфы периферическим зрением. — Я просто хотел заглянуть ещё раз, — признаётся альфа, выглядя немного пристыженно. Сокджин, что абсолютно сбивает Чимина с толку, сразу же выходит вперёд, принимаясь поправлять меха Намджуна. — Всё хорошо, — говорит ему Джин, тоже смутившись, и останавливается. — У нас всё хорошо. И в этот момент Чимин понимает, что лучше бы уйти, но до того, как он успевает развернуться, те двое немного отступают друг от друга и Намджун обращается уже к нему. — На самом деле… я надеялся застать и тебя, — запинаясь, говорит Намджун. Чимин неловко поджимает губы. — Юнги упоминал, что… в общем, сейчас я пытаюсь разобраться в твоей ситуации, — снова начинает тот. Каждый раз, как Джун подаёт голос, кажется, что ему не по себе, что разительно отличается от всех их предыдущих разговоров — может, ему всё ещё стыдно? — Большое тебе спасибо, — отвечает Чимин, слыша в собственном голосе облегчение. Альфа на это кивает. — Конечно же. Это довольно сильно настораживает… не так, в плане, я могу понять, почему это могло тебя огорчить. Мы со всем разберёмся. Чимин в ответ тоже кивает. Намджун всё ещё смотрит на него, так что, похоже, разговор ещё не закончен, и его догадки подтверждаются, когда альфа прочищает горло. — Конечно, я не хочу строить предположения о том, как ты будешь чувствовать себя в своём положении, — начинает Намджун, и Чимина это немного сбивает с толку — Сокджина, собственно тоже, если судить по озадаченному взгляду, что он бросает на парня над плечом альфы. — Просто хотел вот что предложить, если ты, конечно, хочешь. Цзецюн — помнишь, я говорил, что она тоже из бет? — говорила, что сегодня и завтра будет свободна, так что ты сможешь закончить с интервью. Конечно, если ты хочешь закончить с этим пораньше и если чувствуешь себя достаточно хорошо. К этому времени Джин уже щурится, разглядывая своего альфу. — Сегодня я чувствую себя нормально, — медленно тянет Чимин. — Было бы неплохо заняться чем-то полезным. — Я уже говорил ему об этом, — вмешивается в разговор Сокджин На лбу Намджуна, кажется, вот-вот выступят капли пота. — Ну да, — говорит он. — Ну, я знаю, что такие, как он, на месте долго не сидят. Не хотел показаться грубым, но она говорила о том, что будет в общей комнате омег, пока старейшины не подтвердят сегодняшнее вечернее собрание. — Так фестиваль всё же будет, — подаёт голос Джин, снова красноречиво смотря на Намджуна. Альфа расправляет плечи и становится ровнее, и Чимин разворачивается назад к ступенькам. О чём бы Намджун ни говорил дальше, о вечерних празднованиях или о чём-то ещё, это явно не то, о чём пара на самом деле собирается говорить, и потому, чтобы не вмешиваться, Чимин уходит оттуда так быстро, как только может. Когда Чимин заходит в логово старейшин в этот раз, там куда тише. Тогда как в прошлый раз, когда он тут бывал, все готовились к своим выступлениям, сейчас здесь стоит пугающая тишина; Чимин поднимается по ступенькам на третий этаж, где, как он знает, комнаты отведены под склады и прочие помещения, да и в прошлый раз, когда он там был, на этаже, кажется, стоял стол, так что там и может оказаться приёмная. Там сидит пожилой мужчина, нанизывающий бусины на что-то, похожее на серёжку. — Кого ты ищешь? Чимин неопределённо ведёт рукой с бумагами. — Не уверен, кого именно, но ищу контрацептивы. Мужчина понимающе кивает, и как раз тогда Чимин понимает, что он столь стар, что его запах исчез, а ранг не определить. — Иди по коридору, что прямо за мной, — хрипит он. — Самая последняя дверь слева. Тебе тут долго идти, мимо ещё одной лестницы. Чимин, несколько потрясённый, благодарит мужчину и обходит его стол. Он впервые встретил кого-то пожилого настолько, что у него даже перестал вырабатываться запах. Он так удивлён, что почти что забывает указания мужчины; парень идёт дальше по коридору, проходит лестницу, надеясь, что помнит правильно и ему нужна предпоследняя дверь. Уже добравшись туда, Чимин не знает, куда повернуть, направо или налево, но, к его счастью, справа стена сплошная и выбирать там не из чего, и потому он, решив не накручивать себя, сворачивает влево. Дверь придерживает открытой стопка ужасно потрёпанных книг, что само по себе обнадёживает, но Чимин всё равно стучит костяшками по двери. — Тут не просто так открыто, — изнутри раздаётся хриплый, чуть раздражённый голос. Вздрогнув, Чимин заходит внутрь. Его глазам сразу же предстаёт небольшое пространство со столом, за которым никого нет, но сам его, однако, пустым назвать сложно: он заставлен книгами и всякой всячиной, что переползла и на стул за ним. Стены коридора за комнаткой увешаны книжными полками, но, как бы странно это ни было, на них беспорядочно уложены меха и одеяла, почти что с них падающие. — Я внутри, — хрипит голос откуда-то за коридором. В этот раз Чимину хотя бы удаётся определить, что он принадлежит женщине. Обойдя беспорядок у стола, Чимин следует вдоль заставленных одеялами полок дальше по коридору, пока не выходит в большую комнату. Захламленность комнаты настолько сбивает его с толку, что парень даже не замечает сидящую в ней женщину, пока та сама его не зовёт. — Садись, — приказывает она. У Чимина уходит примерно минута на то, чтобы раздвинуть все безделушки и найти себе место. К счастью, оно даже оказывается не пыльным, в отличие от входа в комнату. Вокруг разбросано столько мехов, бусин и тканей, что комната кажется совсем захламленной даже несмотря на то, что, похоже, у всего здесь есть своё место. Когда взгляд Чимина падает на подносы с украшениями, вдруг возникает мысль, что всё это очень похоже на шатёр гадалки в цирке. Чимин пересекает комнату и, чувствуя себя не в своей тарелке, опускается в богато украшенное кресло, к счастью, не заставленное ничем. Старейшина пристально на него смотрит. Она выглядит куда старше, чем Чимин себе её представлял, и куда менее доброжелательно. Вокруг её глаз и рта залегают глубокие морщины — в общем, это же можно и сказать обо всей коже женщины. Линия её улыбки, однако, недостаточно глубока, чтобы успокоить Чимина. Женщина пьёт какую-то тёмную жидкость из очень высокого и узкого стакана, и Чимин чувствует запах специй даже со своего места напротив: похоже на какой-то очень крепкий горький чай. Он почти что воняет. Чимин решает положить бумаги на стол между ними, и старейшина одним быстрым движением, не отрываясь от своего напитка, тянется за папкой и стягивает её к себе на колени, открывая. Она отрывает стакан от потрескавшихся губ и откладывает его в сторону. Поджав губы, женщина поднимает голову, чтобы, прищурившись, на него посмотреть. — Суженый Мин Юнги, значит? Чимин прямо чувствует, как краснеет его лицо. Насколько он помнит, в бумагах имя Юнги ни разу не упоминалось. — Да, — отвечает она за него прямо перед тем, как Чимин открывает рот, чтобы её поправить. Редкие ресницы женщины совсем белоснежные. Так что Чимин просто кивает. Вместо того, чтобы продолжать, она тянется к маленькому столику справа от диванчика, на котором он сидит. Там лежит несколько богато украшенных деревянных шкатулок и подносов с бижутерией. Самую большую шкатулку старейшина ставит себе на колени, прямо на бумаги Чимина; на самом деле, шкатулка не такая уж и большая, лишь едва прикрывает её худощавые ноги. — Я здесь самая старшая омега, — скрипит женщина. — Ты, Пак Чимин, пришёл просить благословения на течку. Чимин напряжённо замирает. — Я, вообще-то, пришёл за контрацептивами, — нервно поправляет он. Она останавливается и, высокомерно на него посмотрев, кокетливо улыбается. Нескольких зубов у неё нет. — Здесь эти два понятия идут рука об руку. Чимин чувствует, как кровь отливает от лица, гадая, в какую же ловушку его загнал Сокджин. Омега ему не показался поклонником объяснений, пусть и предупредил, и, признаться, Чимин на него немного зол, хоть у его начальника сейчас и проблемы в собственной жизни. Женщина водит ужасно длинными ногтями по деревянным вставкам на боках шкатулки. — Ты знаешь, почему именно старейшины распределяют противозачаточные? — Нет, — Чимин хмурится. — Чтобы предотвратить злоупотребление? Старейшина пожимает плечами. — Мы так обычно говорим, — признаёт она, позволяя себе трескуче засмеяться. — Но в основном потому, что так мы можем управлять парами, что нам кажутся проигрышными. Чимин садится ровнее, но она лишь хмыкает. — Мы не контролируем чувства или то, кто с кем встречается. Не волнуйся, дам я тебе твою коробку, как и всем остальным. Облегчение до него доходит не сразу, но Чимин кивает, уже чувствуя усталость. Старуха медленно проводит морщинистыми пальцами по краю шкатулки, пока не приближается к середине стороны у своего живота. Чимину слышен тихий скрип, с которым открывается крышка. — Расскажи мне о своём альфе, — она ищет что-то в коробке; внутри что-то звенит и клацает, пока женщина роется внутри. Ответ на это, однако, приходит быстро — старейшина достаёт оттуда пару нитей отполированных деревянных бусин, которые вешает на открытую крышку шкатулки. У Чимина в голове пустота; он не знает, чем ей ответить, и женщина тяжело вздыхает, пусть нетерпеливости в этом и нет. — Ты знаешь, что это? Чимин качает головой. — Ничего удивительного, — бормочет она. Чимина это немного раздражает, но она просто продолжает говорить дальше. — Это, если вкратце, благословения. Я дам тебе предсказание, благословение и, конечно же, контрацептивы, — женщина аккуратно перекладывает бусины на стол между ними, и Чимин наконец-то может разглядеть, что сделаны они из дерева, стекла и камней в основном ярких цветов. — Первой идёт нить. У цветов и форм бусин много значений, но я не буду забивать тебе этим голову, — старейшина поднимает взгляд. — Моя работа заключается в том, чтобы дать тебе нужные бусины, объяснить их значение и зачем они вообще нужны. Честно говоря, Чимина это всё настораживает. — И как они могут помочь? Старая омега растягивает губы в усмешке. — Зависит от того, что тебе нужно. Я обычно не особо люблю давать лаванду девственникам, но ты так напряжён, что она может пригодиться. В животе Чимина просыпается уязвлённость, за которой сразу же следует злость. — Думаю, во время течки я буду достаточно спокоен, — осторожно говорит парень, на что та вздёргивает бровь. — Это что, эвфемизм такой? — фыркает женщина. — Мы и так потратили кучу времени на объяснения. Расскажи мне, что такого хорошего в Мин Юнги. И, честно говоря, Чимин колеблется. Всё тело под одеждой болезненно напрягается. — Он может хорошо обеспечить, — наконец-то выдаёт парень. — А ещё он очень внимательный и честный. — Разве это не относится к каждому альфе? Это выбивает Чимина из колеи, и он откидывается назад, чувствуя стыд. — Это не одно и то же, — отрицает парень, а женщина снова поднимает бровь. — Он нравится тебе из-за того, что лучший охотник? Это разве не поверхностно? — Нет, — сразу же выплёвывает Чимин. Его мыслям начинает мешать злость и потому парень делает глубокий вдох. — Я просто нервничаю от того, что мне приходится об этом говорить. — Почему бы тогда тебе не сказать именно то, что думаешь? — когда женщина откидывается на спинку дивана, Чимин наконец-то чувствует, что может нормально вздохнуть. У него уходит пара долгих секунд на то, чтобы сформулировать первую мысль. Взгляд Чимина бегает по комнате: от тёмно-зелёных гобеленов на стенах до нелепо длинных ногтей старейшины, а затем до её тапочек. В голову приходит мысль о том, что халат на ней совсем тонкий, может, она такая злая от того, что постоянно мёрзнет. А, может, это он мёрзнет и перекладывает это чувство на нее. — Я заинтересован в нём с самого начала, — наконец-то сознаётся парень. Старейшина изгибает бровь ещё сильнее, отчего морщины на её лбу становятся глубже. — Так странно себя почувствовал, когда он впервые на меня посмотрел, прямо ощутил, как по всему телу пробегают мурашки. Мне это нравится. Нравится то, что он для меня делает и, как он это делает. И, да, нравится… — парень останавливается чувствуя подступающий стыд. Женщина раздражённо хмыкает. — Мне нравится, что у него тёплый дом. Хорошо построен, — смущённо признаёт Чимин, а в ответ слышит скрипучий смех. — Какой избалованный, — фыркает женщина. Чимин пожимает плечами. — Мне нравится то, что мне уютно, — подводит итог он. — Но мы не… мы не суженые. Нам ещё о многом нужно подумать. Между ними повисает тишина и Чимин, пусть и думает, что ещё можно сказать, молчит. Когда он только открывает рот снова, женщина подаётся вперёд через стол и хватает Чимина за руку, своим резким движением пугая его. — Уют и доверие это лишь начало, — говорит она, и её слова звучат холодно и c небольшим отвращением. Чимин пытается одёрнуть руку, действуя на инстинктах, но она поворачивает его ладонь вверх и суёт в неё нить с простыми деревянными бусинами. — Вот что мне кажется: ты слишком себя контролируешь, — она сжимает ладонь Чимина так сильно, что через побелевшие костяшки можно даже рассмотреть разрушающиеся от старости суставы. — Ты начал разбираться в своих инстинктах, что похвально для человека в твоём положении, но тебе придётся полностью освободить эту часть себя, чтобы построить полные любви отношения, что могут сложиться у тебя с твоим альфой. Чимин ощетинивается. Её тон так резко сменился с резкого на что-то ласковое, что кажется, словно... — Что, кажется, что я говорю снисходительно? — высокомерно смотрит на него женщина. Он не говорит ничего. В конце концов, таблетка ему всё ещё нужна, пусть и страшновато. Старейшина отодвигается, отпуская руку парня и забирая с собой бусины, а затем берёт по нити с красными бусинами и смотрит прямо на него. — Пусть самой мне это не по нраву, я прожила куда больше тебя, и ясно, что тебе нравится влечение между вами. Твой альфа же, кажется мне, смотрит на ситуацию несколько по-другому. — И что Вы предлагаете? — Чимин изо всех сил пытается не поджимать губы. — Просто предлагаю тебе получше узнать своего мужчину. Он сдержанный, не тихий, — женщина совсем немного сгибает пальцы, отчего нити бусин тихо клацают, соприкасаясь друг с другом и с её ладонью. Чимина же эти слова лишь раззадоривают. — Говорите так, словно я его не знаю, — огрызается парень. В ответ на это старейшина резко выпускает бусины, позволяя им упасть обратно в шкатулку. — Уж поверь мне, когда я говорю, что в нём больше, чем видно вооружённым глазом, то так и есть, — она говорит так уверенно, что Чимин сжимается, отстраняясь, но тон её какой-то хрупко нежный и почти что материнский. — Ещё не пришло то время, когда ты знаешь о своей паре всё, но стоит идти к этому. Это происходит куда быстрее, чем тебе может показаться, пришёл твой черёд проявлять решимость. Сказав это, она снова принимается рыться в шкатулке. Нить, что женщина достаёт в этот раз, до разочарования простая, всего лишь куча настолько крошечных серебряных бусин, что они сливаются в одну цепочку. — Помощь тебе не нужна, — неохотно признаёт старейшина, и это хоть немного поднимает Чимину настроение. — Но не забудь показать вот это своему плотнику, а он в обмен даст тебе что-то красивое, чтобы украсить нить. Чимину хочется спросить, что же, чёрт побери, это значит, но взамен лишь принимает предложенное. Когда бусины оказываются в ладони парня, женщина тянется аж к безделушкам на столике рядом, а там берёт свой стакан и завёрнутую в чёрную ткань коробочку, которую тоже ставит перед ним. — Возьми таблетку и запей её этим. Придётся принять её здесь, мы должны быть уверены, что ты точно взял её для себя. И потому Чимин, опустив бусины на бёдра, тянется развернуть коробочку. Он сам не знает, чего ожидал, но уж точно не стандартную пачку таблеток, что раньше так часто видел вне поселения. На коробке стоит пометка “Rx” и даже штрих-код; единственное отличие заключается в отсутствии чьего-либо имени в строке для пациента внизу. Его охватывают странные чувства, усмиряющие злость на женщину; всё же, он впервые за всю свою жизнь в поселении видит печатный шрифт где-то кроме экрана своего ноутбука. Всё остальное, конечно же, писали от руки или же вовсе не подписывали. Он осторожно открывает коробку, пытаясь не слишком сильно помять тонкий блестящий картон. Внутри оказывается пусть одна, но очень большая таблетка, оранжевая и заключённая с двух сторон в пластик и фольгу. Парень выдавливает таблетку на ладонь ещё до того, как старейшина успевает вытянуть карманный нож, и женщина поднимает бровь, когда он тянется за стоящим перед ним чаем. Чимин запивает таблетку напитком и вздрагивает, когда тот обжигает горло. Совсем не чай. — Боже, — кашляет парень, шипя, и отодвигает стакан назад к старейшине перед тем, как снова завернуть уже пустую коробочку в чёрный шарф. Женщина коротко улыбается. — Возьми коробку и отдай её Мин Юнги вместе со своими бусинами. Дай-ка я объясню тебе зачем — что-то мне кажется, остальные об этом даже не подумают, — этот обмен означает обещание быть друг с другом и ни с кем другим во время течки и после неё. Из того, что я услышала, ясно, что ты очень даже заинтересован в плотнике. Чимин, признаться, удивлён — теперь она кажется куда более доброжелательной. — Я не встречаюсь ни с кем другим, — сознаётся парень, и лицо старейшины смягчается, делая её улыбку ещё более довольной. — Мин Юнги хорошо о тебе позаботится, — обещает она. — И ты тоже хорошо позаботься о нём. От этих слов Чимин замирает, но всё равно заставляет себя кивнуть, неловко играясь с коробочкой. Он всё ещё немного взбешён тем, как женщина вела себя до этого, но это чувство Чимин может отпихнуть на потом. Старейшина вздыхает. — Уверена, тебе ещё много чего нужно сделать до того, как придёт течка, так что можешь уходить. Не забудь только зайти ко мне ещё раз до того, как придёшь просить разрешение на метку. Омега стремительно бледнеет. Чимин решает скинуть всю вину за то, как он ведёт себя с Цзецюн, на слова старейшины. Он и так уже эмоционально истощён к тому времени, как возвращается в логово и идёт в свою комнату. Первым делом в голову приходит натянуть шарф или же вязаную шапку, что он с собой привёз; пусть из-за течки у него и держится лёгкий жар, но Чимина всё равно потряхивает от прохладного воздуха логова. Часы говорят, что ещё очень далеко до того времени, когда он обещал Юнги освободиться, ещё несколько часов, так что Чимин сразу же решает поставить телефон и ноутбук заряжаться, пока он дремлет. Только вместо сна он просто бесцельно лежит на кровати, нервничая, но во всяком случае хотя бы составляет список вопросов из записи своего интервью с Намджуном. В идеале было бы неплохо записать всё им сказанное до начала цикла. Но мысли об этом лишь заставляют парня нервничать ещё больше — всё же, подступающая течка невероятно его напрягает. По мнению Чимина, главная проблема заключается в том, что они с Юнги, по сути, не вместе ни в каком понятном ему смысле. Не то чтобы Чимину хотелось расхаживать, называя Юнги своим парнем или ещё кем, но… скажем так, у него есть некоторые опасения, а уж о том, чего они касаются — того ли, что альфа нравится ему слишком сильно, или же того, что старуха (имени которой он, как оказывается, даже не знает) всё же была права. Может, он не так уж и хорошо знает Юнги. От этого внезапного осознания неприятно тянет в животе. Кажется, он хорошо знает характер альфы, что он заботливый, внимательный и терпеливый, но Чимин всё равно чувствует себя посторонним в сравнении с другими. Но, всё же, это естественно. Остальные выросли вместе с Юнги в точно том же окружении и культуре. Чимин же провёл в поселении не так уж и много времени, ещё даже не принимает его как свой дом на всю оставшуюся жизнь, пусть даже в глубине души и понимает, что Мин Юнги и станет тем самым домом, тем человеком, которого он так хочет. Чимин пусто смотрит на открытый вордовский документ. Да, ему много чего предстоит узнать — о Юнги и о том, почему все считают своим долгом предупредить Чимина о нём, словно ходят вокруг на цыпочках, но всё же его немного успокаивает мысль о том, что по какой-то причине Юнги выделяет именно его среди всех других. У альфы нет суженого, но Чимин самый близкий к этому человек, и это до ужаса восхитительно. От мыслей об этом под кожей зарождается жар и голову заволакивает дымкой даже когда причины всего этого нет рядом. И тогда-то Чимин понимает, что попал. Может, именно потому его интервью с Цзецюн проходит так плохо. Если честно, в этом можно полностью винить саму Цзецюн; она сидит с ещё пятью девушками-омегами, когда Чимин, наконец-то вытащив себя из комнаты, заходит в гостиную. Да, они не договаривались ни о чём конкретно, но это всё равно ставит его в неловкое положение, где ему придётся попросить всех остальных уйти. Но начинает он с позитивным настроем, потому что она хотя бы жестом подзывает его ближе, когда Чимин заходит в комнату. Так хотя бы не приходится гадать, какую же из девушек он ищет. — Омега Пак, — приветствует его девушка, и первым делом Чимин замечает, что она очень красивая. Все пять девушек вокруг неё смотрят прямо на Чимина и это заставляет понервничать, к тому же, они кажутся такими же напряжёнными, как и он сам. — Можешь называть меня просто Чимином, — вежливо говорит он. Цзецюн, кажется, этим немного удивлена, но всё равно тепло улыбается, да и остальные девушки выглядят спокойнее. — Я слышала об интервью от Намджуна. Весь день у меня свободен, — она надела длинные серьги, такие же изысканные, как и некоторые украшения для выступлений, что Чимин видел в комнате Хосока. Как только парень отрывает от них взгляд, то замечает, как Цзецюн время от времени сильнее выделяет согласные — у неё акцент. Интересно, как к этому относятся в поселении? Чимин встряхивает головой, пытаясь очнуться. — У меня ещё много времени, — отвечает он, с какой-то неловкостью смотря на её стаю. — Ты, кажется, занята… может, вечером? — но на это девушка качает головой. — Нет, совсем нет, да и, уверена, после ужина мы все будем слушать истории старейшин. Куда можем пойти? Две другие омеги к тому времени уже снова начали тихо переговариваться между собой, но, как бы они не пытались шептаться, от их разговора у Чимина всё равно начинает болеть голова. Он пытается найти ответ на её вопрос — не выходит ничего. Однако, как только Чимин собирается предложить пойти в его комнату, девушка подаёт голос. — ЫнУ, ты скоро собираешься назад в комнату? Омега с большими глазами качает головой, и Цзецюн поворачивается назад к Чимину. — Тогда идём наверх, — говорит она, показывая рукой в сторону лестницы. — Можем воспользоваться моей комнатой. — Вот и всё, что есть по процедурам согласия, — слабо выдавливает Чимин. Девушка кивает. — Хорошо, — бормочет она, пристально рассматривая клавиатуру. — Так сколько ты уже живёшь в поселении? — спрашивает Чимин. Это может показаться ей немного грубым, он ведь, по сути, спрашивает, когда проявилась ещё сущность, но Чимину всё равно нужно заполнить её профиль для исследования. — Кажется, приехала перед самым Отделением, — бормочет Цзецюн. — Восемь-девять лет назад? — она улыбается и поворачивает ноутбук Чимина назад к нему. — Всё, должно быть, ужасно поменялось, а? Форма твоего телефона мне совсем незнакома. Чимин затихает, думая, что бы сказать. — Технологии, пожалуй, единственное, что сильно изменилось, но я с радостью подумаю над этим и отвечу на все вопросы. Но девушка едва заметно сводит брови, кривя уголки губ. — Нет, всё в порядке, — резко говорит она. Чимин останавливается, не зная, как на это ответить. — Ну, если есть что-то, на что я смогу ответить, или тебе нужна будет с чем-то помощь, то говори не стесняйся, — предлагает Чимин. Всё же, её согласие помочь он ценит, да и немного жаль девчонку; привыкла она или нет, когда-то они были в одинаковой ситуации. В ответ она кивает, всё ещё улыбаясь. — Приятно познакомиться с кем-то, родившимся вне поселения, а ты ещё и первого ранга! Чимин открывает диктофон на телефоне, чувствуя неловкость от её слов — он ведь даже не знает, что значит его ранг. — На самом деле, я почти не знаком со здешней ранговой системой. Цзецюн растерянно моргает. — Ты не подавал заявление? Чимин замирает. — Нет? Вторая омега откидывается на спинку стула. — Так это всё просто особое к тебе отношение? Ты ведь часть стаи Главного Омеги Кима, да? От её слов об “особом отношении” Чимин ощетинивается, пусть и знает, что реагирует так лишь из-за плохого настроения. Может, было бы лучше сначала провести это интервью, а потом поговорить со старейшиной. Вместо того, чтобы отрицать всё, парень пожимает плечами. — Возможно, — признаёт Чимин. — Меня заставили переехать в поселение почти сразу же после того, как я стал омегой. Может, всё поэтому. В ответ следует тишина. Чтобы хоть чем-то разбавить неловкость, Чимин снимает шапку, принимаясь поправлять волосы. Ему немного неспокойно, хочется рассказать больше, чтобы как-то всё компенсировать, и, может, этим самым восстановить их попытки установить близкий контакт, но, когда Чимин поднимает взгляд на Цзецюн, на её лице не видно ни капли враждебности. Нет, лишь любопытство. — Ты ведь знаешь Альфу Мина? — внезапный вопрос застаёт Чимина врасплох, действуя на нервы, но она лишь продолжает говорить. — Пахнешь им. Чимин лишь вежливо кивает, и Цзецюн улыбается, плотнее запахивая кардиган. — Ты заказывал всю мебель здесь вместо того, чтобы привезти свою, я правильно понимаю? Подумывала заказать стол в нашу с ЫнУ комнату, вот и решила спросить. По какой-то причине Чимину это одновременно приносит и волнение, и облегчение. Он рад, что омега решила, что запах Юнги остался после доставки мебели, но какая-то часть его этим расстроена. Интересно, сколько успело зародиться слухов об их с Юнги отношениях. — Заказ выполнили достаточно быстро, — отвечает ей Чимин. — И мебель хорошая. — Тогда я хорошо над этим подумаю, — кивает девушка. Он не знает, какие это вызывает у него чувства, и потому просто прочищает горло. — Тогда я начну запись, — говорит Чимин и, когда она соглашается, нажимает на красный кружочек на экране телефона. — С этого момента твой голос записывается. Согласна ли ты с тем, что я уже рассказал тебе о целях этого интервью и том, как эта запись будет использоваться? Чимин чувствует себя немного напряжённее, чем во время интервью с Намджуном. Девушка все равно говорит “да”. Само интервью проходит гладко. Цзецюн, к его удивлению, довольно красноречива: она никогда не путается в словах, пусть с самим Чимином такое и случается. Сложность состоит в том, чтобы изменить вопросы, которые он задавал Намджуну; всё же, происходя из бет, она не видела брачные ритуалы, да и у неё не было возможности понаблюдать за изменениями отношений омег и альф так, как это делали родившиеся в поселении. Но, однако, её ответы куда более близки и понятны гипотетическим бетам, что будут читать исследование, да и ему самому тоже. Её сведения об Отделении ужасно размытые и потому не имеют никакой ценности для его будущих исследований, но другого он и не ожидал; девушка всё же рассказала, что переехала уже после того, как альф-оборотней забрали. — Кто был у власти, когда ты приехала в поселение? — наконец-то спрашивает Чимин. — Никто, — хмурится девушка. — Семью Намджуна выбрали уже после моего переезда. Чимин помечает и это, а остаток интервью проходит относительно хорошо. — Большое спасибо, — говорит ей Чимин. Телефон немного тормозит, сохраняя такую длинную запись, но, если не принимать этого в расчёт, закончить удаётся довольно легко. Хорошо, что удалось взять ещё одно интервью, пусть и нужно теперь их напечатать. — Пожалуйста, — её чрезмерно радостный тон сбивает Чимина с толку; Цзецюн как-то слишком резко отбросила всю серьёзность. Девушка подаётся вперёд. — Но как ты себя чувствуешь? Пока Чимин пытается понять, о чём она говорит, повисает тишина. — Если судить по запаху, твоя течка совсем скоро? — её нос почти мило дёргается. — Э, да, — сморгнув, отвечает Чимин, почти морщась, когда запинается. — Но чувствую я себя нормально. Она откидывается на подушки на кровати. Сама кровать узкая, но подушек на ней просто немерено, да и одеял у подножья столько, что Чимин опирается на них поясницей. Парень примерно понимает, какие омеги популярны в поселении и Цзецюн, похоже, одна из таких, если судить по количеству её серёжек и других украшений в комнате. — Твоя первая? — тихо спрашивает девушка. Она, кажется, довольно сильно нервничает, словно знает, что лезет не в своё дело, так что в ответ Чимин только угукает. Не хочется давать повод начать разговор, но если у неё есть какой-то совет, то, ну… Чимину сейчас всякая помощь нужна, без разницы, близок он к человеку или нет. Она мычит в ответ, но как-то задумчиво. Чимин замечает что-то в её выражении лица, когда поднимает взгляд, но сразу же снова сосредотачивается на переносе аудио на ноутбук, решая, что послушает и напечатает текст позже, покончив с большей частью интервью. Если повезёт, то даже получится опросить Юнги до течки — но, признаться, он нервничает от мысли о том, что придётся говорить об этом с альфой. От таких волнений Чимин даже задумывается о том, не стоит ли обратиться к кому-то другому. Он и так нарушает правила, втягивая в своё исследование Юнги; к тому же, время сейчас не очень. — Могу тебе помочь, — снова подаёт голос Цзецюн. В ответ Чимин бросает на неё взгляд, что можно охарактеризовать лишь как полный отвращения. Но она лишь смеётся — немного издевательски, если честно — и бьёт его одной из подушек. — Не так, — фыркает девушка. — Я не такая, да и этого вообще не бывает. — Я знаю, — с нажимом говорит Чимин, смотря на неё большими глазами. — Я говорила о том, что могу тебя с кем-то познакомить, — Цзецюн улыбается. — У меня есть много хороших альф на примете. Чимин немного отстраняется. Взглядом он хотел показать ей, что не заинтересован, но, похоже, выходит так, словно он сомневается. — Да я серьёзно, — снова смеётся девушка. — Можем поменяться. Приходит очередь Чимина шутить. — Мне нечего тебе предложить, — признаётся парень. Она как-то задумчиво хмурится, ёрзая на кровати, а затем, приподняв бровь, но так и не смотря ему в глаза, говорит: — Ты мог бы познакомить меня с Мин Юнги? Чимин резко захлопывает ноутбук.