Saltation

К тому времени, как Чимин, громко и сердито ступая, спускается в свою комнату, его мало того что тошнит, так ещё и обуревает желание завалиться на кровать и заорать так громко, что кто-то — желательно, живущий прямо над ним Хосок — хоть немного заволнуется и придёт к нему, чтобы послушать его сердитую речь. Но вместо этого он видит на своей кровати Тэхёна. — Ну ты серьёзно?! — и Чимин не зол, он правда совсем не зол на Тэхёна, снова читающего его учебники, так что парня охватывает чувство вины, когда глаза друга широко распахиваются. Тэхён убирает книгу Чимина с колен так, словно отчаянно хочет от неё избавиться, но в то же время пытается относиться к ней бережно. — Привет, — здоровается с ним Тэхён, всё ещё смотря широкими от удивления глазами. — Прости, — выдыхает Чимин. — Я на тебя не злюсь. Тэхён поднимает брови, каким-то образом не двигая остальными мышцами лица. — Ты знаешь Цзецюн? — Чимин решает убить двух зайцев одним выстрелом; он может кидаться оскорблениями, пока будет объяснять причину своего гнева. Тэхён немного откидывается назад на подушки Чимина. — Разве она не из... — ...из стаи Роа, — договаривает за него Чимин. От Тэхёна в ответ следуют два почти незаметных кивка. Чимин снова выдыхает, пересекает комнату и падает на кровать. — Я только что взял у неё интервью, — через силу говорит парень. Тэхён наконец-то немного расслабляется, пусть всё ещё и кажется, что он немного боится Чимина. — И? — он, прищурившись, окидывает друга взглядом. — И всё шло неплохо, — шипит парень, — пока она не попросила меня представить её Юнги. Тихий свист. — Что, говоришь, она сделала? — в прищуре Тэхёна есть что-то такое пронзительно расчётливое, что застаёт Чимина врасплох. Таким своего друга он ещё не видел. — В плане, смотри, она придумала этому абсолютно бредовое оправдание, — парень вытягивает ноги на кровати и тянется за мехами Юнги, лежащими у подножья кровати, а затем аккуратно накрывает ими ноги, принимаясь расправлять складки. — Она спросила меня о течке, что показалось мне слишком личным, но потом предложила познакомить меня с альфой? Я же просто сказал, что он мне не понадобится. Тэхён фыркает. — С чего Юнги вообще всплыл в разговоре? — Она его упомянула, — выплёвывает Чимин. — Начала говорить о заказе мебели. Парень видит, как его друг закатывает глаза и закрывает книгу, однако сначала бросив взгляд на уголок страницы, чтобы запомнить номер. Тэхён откладывает книгу назад на тумбочку и, выпрямившись, принимается разминать запястья, пока до ушей Чимина не доносятся тихие щелчки. — Она, наверное, пытается заставить тебя отступить, — тянет Тэ. — Ты пропах Юнги. Чимин перекатывается на бок, раздражённо вздыхая. — Думаю, ей показалось, что запах остался после того, как я заказывал у него мебель, — стонет парень. Тэхёну же это убедительным не кажется. — Мебелью ты совсем не пахнешь. Кроватью Юнги — да, но никак не мебелью. Чимин раздосадованно фыркает и сдёргивает край шарфа. Не приходится отводить взгляд от потолка, чтобы представить выражение лица Тэхёна — а затем он слышит, как тот давится воздухом. — Это как-то… странно, — Тэхёну, кажется, дурно. — Даже думать о том, что Юнги сделал что-то подобное, странно. Он же мне как… ну, чёрт, у него не должно быть узла. У Чимина аж рука болит от того, с какой силой он бьёт Тэхёна по ноге. — Знаешь, как странно, — подушка под спиной Тэ, кажется, сдавлена так, что вот-вот порвётся с одной из сторон. — Я же рос с ним, он мне, знаешь ли, как старший брат. Рука всё ещё пульсирует от боли, но Чимин подумывает над тем, чтобы ударить Тэхёна ещё раз, когда до него доходит смысл предложения. — И каким он был в детстве? Тишина. — Не знаю, — наконец-то выдаёт Тэхён. — Таким же. Где, кстати, Юнги, раз он не с тобой? — Утром я сказал ему, что буду занят до ужина, — стонет Чимин, отметая в сторону свои подозрения насчёт размытого ответа Тэхёна. — Он хотел пропустить свою последнюю смену перед тем, как ему дадут отпуск на мою течку, так что пришлось сказать, что буду занят. Сейчас кажется, что я ему солгал. — Типичный альфа, — снова фыркает Тэ. — Ну ты хотя бы провёл это интервью. — Ага, — тяжело вздыхает Чимин. Вся эта ситуация с интервью всё ещё его раздражает, но он уже хотя бы не так злится. Парень поворачивает голову к Тэхёну ещё сильнее, несмотря на то, что щека теперь неудобно вдавливается в одеяло. — Слушай, а не знаешь, что там насчёт вечернего фестиваля? — Он всё же будет?! С каких пор? — Ну, я так слышал, — ведёт плечами Чимин. Тэхён кажется немного раздосадованным — а ещё он разглаживает складки на простынях Чимина. Такой привычки парень раньше за ним не замечал. Ещё Тэ бормочет что-то совсем неразборчивое, но, кажется, там что-то о том, что объяснять всё нужно бы именно Чимину — очаровательно. Сам Чимин даже немного доволен собой, но затем Тэхён переводит взгляд на тумбочку, цепляясь им за замотанную в чёрное коробочку и нить с бусами. Протянув длинную тонкую руку вперёд, Тэхён быстро хватает её пальцами. Бусы Чимина, такие простые, элегантно покачиваются на его мизинце. — Это, — очень серьёзным тоном начинает он, — что ты собрался со всем этим делать? Чимин бросает на него резкий взгляд. — Отдам Юнги, — прямо говорит парень, зная, что, пусть и будет стыдно, но необходимо предоставить какое-то доказательство, хоть Чимин и не собирается делать всё настолько публично, как Тэхён во время Дарения. Омега вздёргивает бровь. — Как? — скептично спрашивает он. — Просто отдам? — и про себя Чимин прибавляет, что сделает это лишь один на один. — Ты первый омега, — фыркает Тэхён, — так что не выйдет. Именно поэтому Чимин сейчас и идёт на поляну, где проводится фестиваль, запрятав коробочку в карман мехов Юнги и обернув бусы вокруг шеи. Глаза его снова подведены сурьмой, а Тэхён прижимается к его боку, пока они идут вперёд. — Мог бы и разрешить накрасить тебе губы бальзамом, — сопит Тэ. — Помада не моё, — отшучивается Чимин и тяжело вздыхает. Он даже не хочет знать, как бы Тэхён выживал за пределами общины. — Давай срежем через столовую, — предлагает парень. — Я замёрз. — Какая неженка, — Тэхён, пусть и ворчит, но всё равно тянет его к западному входу. — Кому-то тут нужно выпить. Чимин не обращает на это внимание, когда они заходят через огромные двери. Парень знает, что на кухне огни горят до позднего вечера, ведь это ещё и дом для большей части зрелых семей с ещё маленькими щенками. За длинными столами ещё сидит несколько человек, а вокруг них бегают дети, пачкая праздничную одежду. Впервые за всё время Чимин ловит себя на том, что научился отличать её от обычной; пусть фасоны и одинаковы, но ткани очень сильно разнятся. И всё же, Чимину нравится, как кожи касается тёплый воздух, проникающий в тонкие щели между шеей и воротом мехов Юнги. Под ними он одет очень легко, лишь в свитер, что стащил из шкафа Тэхёна ради тёплых рукавов. Парень разочарованно стонет, когда они выходят через восточные двери на ступеньки, что ведут к поляне и, собственно, к логову старейшин. Оно кажется чуть другим, если заходить с этой стороны, а не с южной и не из-за сцены, но Чимин всё равно узнаёт место — за исключением одной детали. — Где сцена? — спрашивает Чимин. — Никто её не устанавливал, — пожимает плечами Тэхён. — Да и никто не готовил выступления. Разве что я чего-то не знаю, и вы с Хосоком что-то подготовили. Чимин точно ничего не готовил. Он и Хосок не собираются возобновлять репетиции до самого конца зимы. — А для чего тогда лавки? — Истории будут рассказывать, — давит смешок Тэ. — В прошлый раз ты больше в феромонах купался, чем слушал. Вместо стыда Чимин чувствует, как щёки краснеют от предвкушения. Может, это влюблённость, но он хочет снова оказаться рядом с Юнги — возможно, позже даже удастся прижаться к нему в кровати. — Надеюсь, что так будет и в этот раз, — признаётся Чимин, на что Тэхён лишь пожимает плечами. — Мы с Чонгуком на это же рассчитываем. Больше они не говорят ничего, продолжая петлять между лавками, пока не находят Сокджина, сидящего в одном из первых рядов и кажущегося на удивление довольным, пусть и очень уставшим. Старший омега отодвигается, освобождая место для них. — Вы рано, — ворчит он на Тэхёна. Чимину хочется вклиниться, сказать, что они заявились сюда не в последнюю минуту лишь из-за него, но Сокджин уже ухватился за ухо брата. Тэхён жалобно завывает, а тот поворачивается к Чимину. — Как всё прошло? — спрашивает Сокджин. И Чимину это приятно. Он делится подробностями — очень завуалировано, мало ли, вдруг кто подслушивает, — и спрашивает, как прошли оставшиеся уроки. Теперь, когда Чимин знает, что со щенками всё улажено, он наконец-то может немного расслабиться. Да, напряжение всё ещё есть, со всеми интервью, с Цзецюн, с подступающей течкой, но оно немного ослабло. — Оба говорите как старики, — через какое-то время жалуется Тэхён, так близко прижавшись к боку брата, что его коричневые меха смешиваются с белыми мехами Сокджина. Как старшему омеге всё же удаётся сохранять меха такими белоснежными, несмотря на то, что он сидит в них на улице, Чимину никогда не понять. — Как работа на кухне? — спрашивает парень, и Тэхён на это стонет. — Хочу выпить, — жалуется он. — Придётся пробиваться сквозь толпу, — говорит Сокджин, кивая в сторону скопления людей. Но младший омега лишь фыркает и ухмыляется. — Не-а, не придётся, — мурлычет он, резко разворачиваясь на лавке. Запах бьёт Чимину в нос за мгновение до того, как он перекидывает ноги через лавку вслед за ним. Чимин знает, что за ними стоит Чонгук, но нос тянется за витающим в воздухе запахом кедра. — Юнги, — имя срывается с его губ ещё до того, как Чимин успевает его осмыслить — придётся следить за языком, чтобы не сказать ничего слишком смущающего. Но Юнги выглядит отлично, особенно сейчас, когда толстая ткань термосвитера плотно обтягивает разворот его плеч. Сейчас, смотря на него в том же свитере, в котором он был утром, всего несколько часов назад, Чимин не может не вспоминать о том, что спал в его кровати. Парень позволяет себе окинуть взглядом тело альфы, но вот чтобы посмотреть ему в глаза приходится приложить усилия. Когда он всё же это делает, то взгляд Юнги оказывается таким тяжёлым, что Чимин снова опускает голову. Странно, но ему ужасно хочется светиться от самодовольства, а он ведь даже не находит в себе сил посмотреть альфе в глаза. Чимина пробирает дрожь, а волоски на затылке встают дыбом. Оказывается, желание подчиниться — чувство куда более инстинктивное, чем ему казалось. — Ты добрался сюда до меня, — альфа приподнимает бровь, но больше не говорит ничего, присаживаясь перед Чимином. Даже сидя на корточках он не кажется намного ниже устроившегося на лавке омеги. — Получилось разобраться со всем пораньше, — робко отвечает парень. Юнги ставит термос из полированного дерева на лавку рядом с Чимином ещё до того, как тот успевает договорить, похоже, просто пытаясь освободить руки, потому что уже в следующее мгновение он находит ладони Чимина под длинными рукавами шубы. — Как себя чувствуешь? — альфа не достаёт руки парня из мехов, но Чимин всё равно чувствует, как он проводит пальцами по костяшкам. И Чимин тает. Набравшись смелости, он поворачивает ладони и переплетает их пальцы. Сердце бьётся так быстро, что пульс отдаётся в ушах. — Всё хорошо, — что правда, он действительно уже не так волнуется. — Как прошёл день? Когда Чимин решается бросить взгляд на лицо альфы, он замечает слабую улыбку. — Неплохо, — тихо отвечает мужчина; голос его прорывается сквозь потрескивание костра, к которому Чимин сидит спиной. Юнги слабо тянет его за руку, пока тому не приходится придвинуться ближе. Слишком быстро. Чимину кажется, что он не смог бы держать себя в руках даже если сильно постарался бы; аура Юнги успокаивает после долгого дня. От близости краснеют щёки. Есть что-то такое в том, как альфа смотрит на него — тёмное и давящее — однако оно согревает Чимина с головы до пят, окутывая мягким чувством удовлетворённости. — Я рад, — смущённо отвечает он и, не успев остановиться, добавляет: — Я скучал. Резкий вдох Юнги едва слышен, и, если бы Чимин почти не прижимался к нему лбом ко лбу, он бы его и не заметил. Однако, парень замечает, и от такого радостного, полного счастья смущения приходится отвести глаза. — Я тоже по тебе скучал, — тихо отвечает ему альфа. Говорит он на удивление мягко, и Чимину кажется, что, если бы не жар, зарождающийся внизу живота, то он смог бы заснуть прямо сейчас. На несколько мгновений между ними повисает уютная тишина. Чимин всё ещё слышит оживлённые разговоры остальных, особенно Тэхёна и Чонгука, пусть с их с Юнги места они кажутся едва ли громче шёпота. Все уже собрались у столов с едой. — Тебе тепло? На этот вопрос Чимин не может сдержать улыбки. — Да, — бормочет парень. Юнги дёргает подбородком влево, откуда Чимин в силах различить тихий разговор между Чонгуком и Сокджином — чтобы расслышать нытьё Тэхёна приходится напрячься. — Хочешь чего-то? Я всё равно за едой идти собрался. У Чимина уходит пара минут на то, чтобы понять, о чём говорит альфа. Приходится вслушаться и в нытьё Тэ — тот, кажется, пытается уломать Чонгука принести ему выпить. — Ох, — Чимин чувствует, что краснеет. Он не против выпивки, пусть ещё не пил ни разу после того, как приехал сюда. Что-то в том, чтобы пить рядом с Юнги, кажется немного глупым. — Спасибо, но я обойдусь. Не приходится даже смотреть на Юнги чтобы знать, что тот вопросительно приподнял бровь. — Ему нужно выпить, — кричит Сокджин, и Чимин, бросив на него быстрый взгляд, замечает, что тот уже прислоняется к груди Намджуна. От вида главного альфы Чимина пробивает дрожь. — День у него был отвратный. В ответ Чимину хочется прошипеть что-то обидное, но в итоге он просто злобно на него смотрит. Но Юнги смеётся, и смех его тихий и какой-то тяжёлый, но ему, кажется, довольно весело. Альфа выпутывает одну руку из пальцев Чимина, хватая ею термос, а затем поднимает его, подкидывает в воздух и ловит. Чимин же удивлён тем, что содержимое совсем не проливается. — Поэтому я и не заливал термос до конца, — Чимин пытается украдкой смотреть в глаза Юнги, пока тот говорит. — Может, для зимы сейчас и тепло, но всё равно холоднее прошлого фестиваля. Много алкоголя я добавлять не буду. Чимину всё ещё неспокойно от мысли о том, что он будет пить перед Юнги, вне зависимости от предполагаемого количества выпивки. По лицу, похоже, видно, и альфа снова приподнимает бровь: — Уверен? Приказ Главного Омеги. И на самом деле Чимин знает, что ему не нужны ни выпивка, ни вежливые попытки Юнги его уговорить. И всё же, он тяжело вздыхает. — Если очередь не окажется слишком длинной, — сдаётся он, и наблюдает, как приподнимаются уголки губ Юнги, превращаясь в полноценную улыбку. Альфа вытягивает и вторую ладонь из рук Чимина, но до того, как тот успевает это понять, Юнги уже цепляет его подбородок средним и указательным пальцами и пару раз проводит по нежной коже. Движение это выходит каким-то очень нарочитым. — Много времени занять не должно, — бормочет он и убирает руку, отстраняясь. Когда альфа отходит, Чимин, наверное, кажется совсем потерянным, особенно когда Юнги бросает на него взгляд через плечо. Прямо над ухом раздаётся тихий свист, должно быть, Тэхёна, и Чимин машет рукой в направлении звука. Ойкает уж точно Тэхён. — У тебя сейчас слюни потекут, — дразнит его омега. Чимин перекидывает ноги через лавку, садясь лицом к огню, но, бросив последний взгляд за спину, замечает, что Чонгук ушёл с Юнги и всё это время был рядом с ним. Вместо того, чтобы продолжить разговор, Тэхён придвигается к нему вплотную и подхватывает под руку, а затем утыкается лицом в плечо друга и глубоко вдыхает. От тяжести его головы немного неудобно, особенно когда тот начинает ныть прямо в меха Юнги. Но Чимин всё равно рад расслабиться в его компании, погреться у костра, слушая резкий скрип и трещание чуть влажных поленьев. Приятно, что даже окружённый разговорами и смехом он чувствует себя уютно — Чимин ощущает, как вздымается и опускается грудь Тэхёна даже через слои мехов, и это тоже приятно, отвлекает Чимина от навязчивого чувства того, что на него все смотрят. А затем к ним подкрадывается Хосок. — Какие милые, — он проводит подушечкой пальца по серёжкам, что Тэхён одолжил Чимину. Он перекидывает ногу через лавку и наклоняется, потираясь носом о шею Чимина в приветствии. — Что нового? Чимин немного удивлён таким физическим контактом от Хосока, особенно так сразу; казалось бы, из-за его отношений с Юнги они немного отдалятся друг от друга. Похоже, ничего подобного — или же Чимин кажется ему достаточно преданным Юнги. Похоже, он слишком тянет с ответом, потому что Тэхён вклинивается в разговор. — У Чимина было довольно любопытное интервью с Цзецюн, — сухим тоном тянет омега, не поднимая лица с плеча Чимина. Парень тихо стонет, соглашаясь с ним, и Хосок вопросительно приподнимает бровь. — Она и ещё пара девушек из группы Роа сидят прямо за нами, — предупреждает Хосок, перегибаясь через Чимина, чтобы легко ущипнуть Тэхёна за бедро. — Что случилось? Она снова говорила что-то о Юнги? — Снова? — шипит он, не успевая себя сдержать. Может, реагирует он и слишком бурно, но это можно списать на тяжёлый день. Преувеличивает Чимин в итоге или нет, а уголку глаза это дёргаться не мешает. — Есть такие омеги, что заглядывают в мастерскую куда чаще нужного, — фыркает Хосок, придвигаясь ближе и опуская голову на плечо Чимина. — Она из таких. Давно уже. Чимину не приходится выворачивать шею, чтобы увидеть Цзецюн и ещё пару девушек, оживлённо говорящих о чём-то через пару рядов за ними. Склочная часть парня показывает свою голову, сразу же отдаваясь тяжестью в груди, и он снова замечает, какая она симпатичная и что в свете костра её кожа и волосы выгодно отблёскивают. Она не одета в меха в отличие от своих подруг. Чимин не совсем понимает, что это значит, но жест этот кажется преднамеренным. И от этого Чимину она нравится ещё меньше. Он резко отворачивает голову, но стереть контуры её профиля всё равно не выходит. Лучше было бы не смотреть. — Она мне не нравится, — раздражённо бормочет Чимин. — Знаю, — фыркает Тэхён сбоку от него. — Но не волнуйся так из-за неё. И, если думать здраво, Чимин это знает: он собирается провести течку с Юнги, а то, как альфа ведёт себя с ним, намекает на его серьёзные намерения. И всё же, какая-то гадкая мелочность заставляет Чимина, выпрямившись, вглядываться в толпу, высматривая Юнги. Тэхён же устраивает голову поудобнее на его плече, принимаясь искать взглядом Чонгука. Его подбородок неприятно впивается в мышцы, но они всё равно высматривают альф вдвоём до тех пор, пока те не показываются из кучи людей, столпившихся у столов. Юнги тоже ищёт его. Чимин чувствует себя немного глупо от того, как быстро из головы выветривается всё остальное, но мысли о нежных руках и ласке это именно то, чего ему сейчас хочется. Поверхностная злоба исчезает почти сразу же, пусть остатки её и горят где-то глубоко внутри, создавая чувство тревоги. — Сделай вид, что мы говорим, чтобы я не казался таким же нетерпеливым, как ты с Юнги, — бормочет Тэхён. И за это Чимин решает втихую ударить его в бедро. К тому времени, как альфы подходят ближе, Тэхён всё ещё на него дуется. Но, когда альфы подходят вплотную, Тэхён отодвигается в ту же секунду, как Чимин дёргается. Кажется, он даже слышит, как Чонгук отчитывает его друга, может, за то, что тот легко оделся, однако всё отходит на задний план, и лишь черты Юнги становятся чётче. В руках он держит огромную тарелку и что-то, что должно быть напитком, за которым он ходил. Пока Юнги подходит, Чимин сплетает свои пальцы, больно их сжимая. Живот немного крутит от волнения. Ему хочется что-то сказать, придвинуться ближе и, может, даже потереться носом о тонкую полоску кожи, выглядывающую из-под ворота просто затем, чтобы показать вполне определённой омеге, что он может, но затем Юнги ставит термос и тарелку на лавку, однако садиться почему-то не спешит. Чимин поднимает на него вопросительный взгляд, вздёргивая бровь, и пытается не запрокидывать голову слишком сильно. Но вскоре ответ приходит сам собой — и не только он, потому что Чимин чувствует руки Юнги на своей талии даже через плотные меха, а затем его отрывают от лавки ещё до того, как он успевает вскрикнуть. Уже через секунду его устраивают на коленях альфы. Юнги даже не говорит ничего, кроме едва слышного “иди сюда”. Чимин ёрзает, стоит признаться, больше для показухи, чем из желания отодвинуться. Наоборот, хочется просто светиться от самодовольства. Может, он и правда совсем немного хвастается перед девушками, сидящими за ним, когда прячет лицо в шее альфы. И всё же, запах Юнги он предпочитает запахам хвои и огня. Ему ещё не хватает решимости провести носом по коже его шеи, но действия Чимина всё же на это намекают, и Юнги крепко приобнимает его, сжимая руки на талии. Пусть это и не знак остановиться, но Чимин всё равно вздрагивает. Может, он так чувствителен из-за цикла — а, может, всё дело в том, как пристально Юнги рассматривает его губы и открытую шею. — Ты красивый, — альфа говорит это так внезапно и легко, что Чимину остаётся лишь глупо хлопать ресницами. Точно так же прямолинейно Юнги подносит к его губам кусочек копчёной оленины из тарелки. Он не впервые кормит Чимина на людях, но это всё равно смущает, не так, однако, как если бы ему пришлось отвечать. Вместо слов Чимин забирает кусочек мяса и сильнее сжимает в руках меха на своих коленях. Лишь проглотив еду, он выдавливает тихое “спасибо”, на что Юнги только мычит. — Так как всё прошло? — Чимин решает, что лучше всего задавать вопросы между кусочками еды. — Слышал, что ты встретился с Намджуном. К его удивлению, Юнги закатывает глаза. — И ничего полезного от него не узнал, — признаёт альфа. — Он сейчас слишком занят Сокджином. И Чимин чувствует себя немного виноватым за то, что лезет во всё это. — Спасибо, что спросил, — он пытается свернуть тему, но Юнги качает головой и подаёт ему ещё один кусочек мяса. — Намджун пообещал, что, как только узнает что-то важное, то сразу сообщит, — серьёзным тоном говорит он. — Это может занять несколько дней, но мы разберёмся в происходящем. — Ты не обязан, — и, честно, Чимин чувствует себя немного виновато. — Но я хочу, — отрезает альфа. Так Чимин заставляет себя съесть ещё пару кусочков и однажды даже решается облизнуть пальцы альфы, несмотря на присутствие окружающих их людей, пока у него не заканчиваются силы терпеть тяжелый взгляд Юнги. Сейчас у него наконец-то есть время посмотреть на лицо мужчины под другим углом — они ещё никогда не сидели на одном уровне, такого шанса не было, даже когда сегодня они проснулись в одной кровати. Именно сейчас Чимин вдруг понимает, что его глаза немного скошены и похожи на кошачьи. Линия роста ресниц у альфы немного темнее, а кожа от скулы до щеки совсем гладкая. Опустив взгляд ещё ниже, Чимин присматривается к длинной шее, переходящей в крепкие плечи, но внимание Чимина захватывает именно участок кожи между челюстью и ухом Юнги. Чимин сглатывает и постукивает пальцем по запястью Юнги до того, как тот успевает снова протянуть руку к миске. — Откуда это у тебя? Может, он и переходит сейчас какие-то границы, но этой же рукой Чимин тянется вперёд затем, чтобы коснуться пальцем более светлой кожи, виднеющейся в свете от костра. Шрам длинный и тонкий, может, в пару сантиметров длиной. Чимин удивлён тому, что не заметил его до этого, когда обнюхивал шею мужчины, но вдруг осознаёт, что это не так уж и удивительно, учитывая то, как он чувствует себя рядом с Юнги — пусть это и стыдно признавать. Юнги сжимает челюсть сильнее, но поворачивает голову так, чтобы Чимину было проще разглядеть белую полосу получше. Тарелку он откладывает в сторону — живот Чимина этому благодарен. — Кажется, мне было около пятнадцати, — теперь, когда на шею падает больше света, Чимин видит, что шрам кажется тоньше у краев. Юнги продолжает объяснять. — Это от карманного ножа. Когда он снова поворачивает голову, Чимин придвигается ближе и, протянув руку вперёд, проводит пальцем вниз по тонкой полоске. — Опасно же, когда к горлу нож приставляют, — ноет парень. Уголки губ Юнги взмывают вверх, и Чимин замечает, как загораются весельем и его глаза. — А я и не знал, Пак Чимин. Дрожь пробегает от основания шеи и до того самого места, где его спины касаются руки Юнги. Альфа обеспокоенно на него смотрит. Кажется, он хочет что-то сказать, возможно, о холодной погоде, но Чимин лишь качает головой. Даже после этого Юнги, похоже, немного колеблется, но ничего не говорит он не из-за протестов Чимина, а из-за наступившей вдруг тишины. И тишина эта, как вдруг понимает Чимин, повисла над всей поляной. Пузырь, отделяющий их от всего остального мира, прямо-таки в буквальном смысле лопается, и парень наконец-то замечает, что все лавки вокруг них уже почти полностью заняты. Огонь вздымается ещё выше, а разговоры вокруг притихли до едва слышного шёпота. Он, однако, не совсем понимает, почему так случилось, и переводит взгляд на Юнги. Юнги же эта тишина совсем не останавливает от предложения, что он делает, подавшись вперед. Его дыхание щекочет кожу под ухом Чимина. — Давай уйдём домой пораньше. По конечностям растекается какое-то сладкое тягучее чувство. Он знает, что Юнги имеет в виду, знает, что тот так говорит только из-за изморози, расползающейся по траве, и того, что Чимин дрожит, хоть на улице не так уж и холодно. Сформулировано это всё, однако, так, что кажется Чимину немного жестоким. — Мне не холодно, — шепчет парень в ответ. Вдруг он чувствует, что всего слишком: внимания, тепла, что растекается по всему телу после того, как он целует щёку Юнги, и от того, что в ответ тот заметно напрягается. Контраст мужественного тела альфы и его рук на талии Чимина чем-то напоминают парню стекающий по коже тёплый песок. Так что он, расслабившись, откидывается на грудь Юнги. Феромоны полностью окружают его, забивая нос и притупляя чувства. От этого хочется спать, и он, окружённый этим чувством, словно одеялом, почти пропускает то, как наконец-то появляется причина этой тишины, даже когда та проходит прямо перед ними. Чимин вдруг понимает, что это пожилая женщина. Старейшая омега. Он сонно наблюдает за тем, как она пробирается к пространству перед лавками. У костра поставили стул для рассказчика и, похоже, сидеть она собирается именно там. Даже в столь отвлечённом состоянии Чимин всё равно улавливает слова Сокджина, громким шёпотом сообщающего, что она собирается рассказывать легенды. Как-то он слишком паникует от такой мелочи. Удивительно, но даже Юнги садится ровнее, как только женщина выходит вперёд и занимает своё место, поворачиваясь спиной к огню. Чимина такая реакция Юнги немного сбивает с толку, но его внимание цепляет то, какими плавными кажутся шаги старой омеги. Парню кажется, что ей, может, лет девяносто, но к стулу, стоящему всего в паре метров от костра, она подходит с невероятной грацией. Старшие дети, сидящие на задних рядах, предупреждающе шикают на младших, чтобы те замолчали, а затем всё совсем затихает. Чимин, у которого всё ещё кружится голова, гадает, как она вообще смогла выбраться из лабиринта коридоров логова, не говоря уже о том, чтобы добраться до поляны. Чимин переводит взгляд на Юнги, а тот смотрит на него в ответ так… открыто? Совсем неожиданным становится то, как альфа подаётся вперёд, проводя кончиком носа по уху Чимина. — Держи, — бормочет он, и протягивает термос. Чимин принимает напиток, вдруг запоздало понимая, что до этого Юнги убедился в том, что он поел. Это мило и даже немного забавно. Хочется его за это поблагодарить, но вдруг раздаётся резкий звук — пожилая женщина хлопает в ладоши, и эхо проносится над всей поляной. Чимин же просто кивает и сильнее прижимается к груди Юнги. Старуха плавно опускает руки, что до этого держала над головой, на колени, и Чимин наблюдает за мелкой пудрой на её тёмной одежде, затем вдруг замечая, что пудра кружит вокруг неё и оседает на одежде. — На улице теплеет, — когда она говорит на публике, то её голос звучит на удивление ровно и громко, без всяких хрипов. Женщина тепло улыбается. Над толпой проносится тихое угуканье. — В этом году природа может благословить нас ранней весной, — она откидывается на спинку стула и морщинистой рукой закидывает волосы за спину. — Когда на улице тепло, то растут урожаи, цветёт даже дерево с шипами, а животные наслаждаются солнцем. Кролики отталкиваются задними лапами от земли, когти медведя вырывают клочья травы и даже лань, совершив огромный скачок вперёд, превращается из жертвы в нечто невероятно прекрасное. Это, должно быть, служит сигналом к чему-то, потому что уже в следующую минуту тихий шёпот расползается с лавок за Чимином на всю поляну. Заметнее всего именно недовольное бурчание со стороны альф. Парень заинтересованно приподнимает голову, думая из интереса понаблюдать за всем из-за плеча Юнги, но альфа опускает руку на его шею, поглаживая, и Чимин снова опускает голову, устраиваясь поудобнее и терпеливо ожидая, когда же затихнет толпа. — Это знак, — говорит ему на ухо Юнги. — Слова о лани обозначают историю, что она собирается рассказывать. Как только на поле опускается тишина прерываемая лишь тихим рычанием пары альф, старейшина снова подаёт голос. — Вы, недовольные альфы, можете оставить своё рычание на время гонов, что проведёте в одиночестве. Таким идиотам стоит слушать внимательнее всего. Все затихают. — Земля тёплая, а небо усыпано звёздами, — трава под ногами Чимина хрустит от мороза. — Весна идёт и сейчас время для любовной истории. Чимин расценивает это как знак для себя и решительно открывает термос. Грудь Юнги подрагивает, словно он пытается не смеяться, и от этого парень и сам не сдерживает тихого смешка, пока подносит термос к губам. Напиток оказывается на удивление пряным и тёплым — первым в голову приходит сравнение с ромом, пусть вкусы и слишком отличаются, чтобы его можно было считать заменой. — Послушайте историю Ким Сохян и её альфы Хиджуна, — изрекает старейшина. Чимин делает ещё глоток и пытается сосредоточиться на аромате специй в попытке заглушить запах альфы. Конечно же, это не помогает, но в попытке сделать это он хотя бы переключает своё внимание на историю. Большим пальцем свободной руки Юнги проводит по шву его штанов на внешней стороне бедра. — Ещё до Отделения, санкций и создания мест общего проживания, во времена, когда альфы и омеги свободно блуждали в лесах и возвышались над бетами... Чимин чувствует, как вздымаются брови: он знает, что беты притесняли всех остальных с тех самых пор, как им это позволило развитие технологий, а обратное было задолго до создания поселений. — ...когда стаи смешивались друг с другом, а ручей все ещё бежал с силой небольшой речки, Хиджун, сын Альфы Стаи Сан Хиджуна, нашёл возле него брошенную там маленькую девочку. На её животе было шесть ран от когтей — так помечали омег, что рождались от альф-оборотней. Семья Сан воспитала её, зашила и прижгла раны, пока те не стали не толще пера. За её метки и нечитаемое выражение лица за ней начали охотиться низшие ранги стаи, но Хиджун нашёл в ней что-то красивое и стал за ней присматривать, а затем однажды пришёл и сказал ей: “Пообещай, что оставишь свою шею чистой для меня, пока не достигнешь благоприятного возраста. Чего тебе ещё ждать?”. “Чего-то, что положит конец издевательствам,” — остроумно ответила она: “Я слишком юна, чтобы что-то тебе обещать.” Чимин тихо смеётся себе под нос. Он благодарен уже хотя бы за то, что расслаблен, что ему тепло даже несмотря на прохладу ночи, а ещё он очень даже отвлечён на обнимающего его альфу. — Хиджун был добрым мужчиной и продолжал хорошо о ней отзываться. Он был сыном главного альфы и, конечно же, его мнение было важным — и вдруг её стали считать красавицей. Многие альфы решили ухаживать за ней даже пока она была слишком юна. Одним из таких альф был Дохун, сын Сихёна, жестокого целителя и заклинателя. Дохун принял её отказ так близко к сердцу, что, не без помощи Сихёна, обратил её в животное. Так Сохян стала жертвой не только сердцем, но и телом — он обернул её в лань. Чимин чуть ли не давится напитком от такой фантастики в истории, но, к счастью, ему удаётся не закашляться. — Сихён поразил Сохян проклятьем, сказав: “Если ты не принимаешь моего сына, то навеки оставайся одна! Никто не женится на животном, которое ест — это будет извращением. Блуждай среди деревьев и жди альфу, что опустится до того, что свяжется со своей же едой”. Так она жила в лесу, пока земля не покрылась изморозью. Альфой, нашедшим её, был Хиджун. Он нашёл её, лежащую у потока, и сказал: “Ты не жертва. Прими мою чистую шею и живи со мной. Я буду добр к тебе, а когда пройдёт время твоей нечистости, то мы сможем по-тихому разорвать нашу связь”. Сбоку от Чимина раздаётся недовольное бормотание, и он почти что уверен, что именно Тэхён имеет что-то против истории. Глаза Чимина перескакивают со старейшины на костёр, но он пытается снова сосредоточиться, игнорируя растекающееся по телу тепло. Он закручивает напиток и сжимает его между бёдрами, а Юнги сразу же находит его ладони своими. — Сохян в полной своей форме подняла голову и стукнула тонкими ногами по земле, — продолжает старейшина. — Хиджун боялся, что чем-то её разозлил, но вместо того, чтобы убегать, она прыгнула вперёд и, совершив огромный скачок вперёд, пересекла реку и оказалась прямо в руках Хиджуна, снова став женщиной. — Она стала его парой. “Нет смысла в том, чтобы менять нашу связь, ведь она должна быть вечной,” — сказала она и они слились воедино. Они стали парой и из взаимного уважения родилась любовь... Чимин чувствует, как сжимаются у него на талии руки Юнги. — ...Сохян родила щенков Хёри и МинУ. От них пошли остальные потомки: Оборотень МинУ, сын Сохян, дал жизнь охотнику Джеджуну и их стая распространилась на весь лес... Но Чимин уже не слушает, изо всех сил пытаясь понять, что же значило прикосновение Юнги — что-то особенное в нём всё же было. Пока омега пересказывает всю родословную, он пытается повернуть к нему лицо, что до этого прятал в плече альфы. Юнги ведёт себя как обычно и это настораживает ещё сильнее. Чимину кажется, словно Юнги чувствует к нему даже больше, чем в его самых смелых надеждах. — ...именно так появилось это поселение. И вдруг он понимает, что всю последнюю часть истории думал об одном прикосновении. Старейшина поднимается со своего места, и Чимин прямо-таки видит, как опасно скрипят её кости и суставы, когда она медленно встаёт. — Пора сделать перерыв, — говорит она. — Я слишком стара для того, чтобы рассказывать собственную историю. Кто-то скоро займёт моё место. Чимин уже видит, что остальные старейшины идут с дальней стороны поляны и вдруг понимает, что они, должно быть, как-то друг друга сменяют. Юнги поглаживает сложенные на коленях пальцы Чимина, и парень, отстранившись, замечает, что альфа почему-то очень сосредоточен на его руках — и Чимина снова начинает накрывать. — Её зовут Сохян, — Юнги ненадолго выпутывает свои руки, чтобы поднять ворот Чимина повыше, а затем снова берёт его ладони в свои. — И она рассказала свою собственную историю. — Она превращалась в лань? — непонимающе переспрашивает Чимин, уделяя больше внимания тому, как проводит носом по шее Юнги. Он сам удивлён тому, что не делал этого раньше, потому что от густого запаха янтаря поджимаются пальцы на ногах. Тот коротко фыркает — выходит одновременно серьёзно и весело. — Всё приукрашено. Другая стая взяла её в плен и издевалась над ней. Пусть у Чимина кружится голова, это уже звучит довольно интересно. — Стаи жили отдельно? — Поселения были куда больше. Территория уменьшилась за пару лет до Отделения, — Чимин знает, что сидящие рядом Сокджин и Тэхён говорят о чём-то со своими альфами, но ему куда интереснее вслушиваться в тягучий голос Юнги. — Кочевой способ жизни стал невозможен. — Тебе бы хотелось? — Кочевать со стаей? — вздёргивает бровь Юнги. Чимин кивает. — Нет. Есть что-то в том, как серьёзно и немного обеспокоенно он это говорит, отчего Чимину не удаётся сдержать смех. Он почти что давится смехом и, не подумав, бьёт Юнги по плечу. Того это, кажется, немного забавляет, если судить по фырканью и слабой улыбке. — Мне нравится оседлый способ жизни, — он снова перебирает пальцы Чимина, сжимая их в своей большой ладони. И Чимин отлично понимает, что он имеет в виду — из учебников выучил, что альфы предпочитают хранить собственную территорию и совсем не удивлён тем, что Юнги это касается. Кажется, Юнги вообще ходячий стереотип. Так что Чимину кажется, что он тоже может признаться в похожих чувствах. — Мне тоже, — говорит он как-то слишком довольно, но спокойнее это сделать, увы, не выходит. В ответ Юнги понятливо мычит, а затем сгребает его ладони в охапку одной своей. — Даже руки у тебя крошечные. Первая волна смущения накрывает его горячей волной, и Чимин поджимает пальцы, пусть даже не выдёргивает их из руки Юнги. Честно, он не знает, что на это сказать, когда сгорает от стыда и не может выдавить ни слова. В итоге, однако, парень выдаёт первое, что приходит в голову: — Не моя в этом вина, — и, может, Чимин ноет и дуется, какая разница — выглядит-то он всё равно абсолютно жалко. Опустив голову, парень коротко ёрзает. Казалось бы, больше позориться некуда — всё же, он зря расслабился (или же выпил?). Юнги снова весело фыркает, а затем мягко давит на сжатые в кулак пальцы Чимина, пока тот не расслабляет руку. Парень не знает, куда прятать глаза, и совсем не ожидает того, что Юнги скажет. — Почему ты такой... Чимин ждёт, когда же тот продолжит, но альфа останавливается на полуслове, качая головой, и притягивает парня ближе. И почему-то Чимину кажется, что он знает, на что тот намекал, и, конечно же, не покраснеть от этого не выходит. — Юнги, — хнычет он. Чуть стыдно от того, как быстро он утыкается носом ему в шею даже несмотря на то, что смущён. Это из-за течки? Из-за запаха альфы? Какая разница, если Чимин его почти что на людях помечает. Юнги в ответ лишь хмыкает. И Чимин, правда не знающий, что сказать, снова ёрзает и случайно цепляет рукой лежащую в кармане коробочку. Сначала это сбивает его с толку, но в итоге Чимин снова, запинаясь, произносит имя альфы и получает тот же ответ, что и раньше. Юнги смотрит на него так, что Чимину хочется свернуться в клубочек. Вместо этого парень принимается нервно теребить края своих рукавов. Альфа осторожно разгибает пальцы Чимина и снова сжимает его ладони в своих. — Что-то не так? Чимин смотрит на их руки, лежащие прямо на кармане с коробочкой, и чувствует, как его накрывает волнение. — Когда мы вернёмся назад… — и фыркает, краснея. Чимин сам удивлён, что ещё не хнычет, хотя звук грозится вот-вот вырваться наружу. Юнги просто терпеливо ждёт, и это немного злит. Чимин не уверен, хочет он очень бесполезно топнуть ногой или же сбежать назад в логово. Как бы это не бесило, он всё равно сильно нервничает. Может, именно поэтому Чимин наконец-то подаётся вперёд и, запинаясь, говорит: — Когда вернёмся домой… у меня для тебя сюрприз. Ещё даже не закончив говорить, он кладёт руку Юнги на свой карман, где можно почувствовать контуры коробочки даже через мех и подкладку. Раздаётся резкий вдох. Глаза Юнги расширяются настолько, что это почти смешно, и Чимин решает, что тот всё же понял намёк. Альфа сильнее сжимает его руку в своей. — Думаю, нам пора идти домой, — рычит он. У Чимина даже нет времени ответить или даже понять, что происходит. Ему удаётся выдавить из себя дрожащее “что”, но Юнги сильнее сжимает зубы, а его руки подхватывают парня под бёдра — верный знак того, что его вот-вот поднимут на руки... — Чимин! Чей-то вес на плече. Не Юнги. Чимин поворачивает голову к чужой руке и сразу же дёргается назад. Рука аккуратная, может, даже с кольцом, и скрытая под тонким вязаным свитером... — Привет, — отвечает Чимин. К счастью, выходит даже спокойно, но Юнги очень тихо, но разочарованно стонет. Цзецюн садится на лавку рядом с Чимином, улыбаясь так, словно рада его видеть, и убирает волосы за ухо, пытаясь казаться особенно милой. Парень сразу же подмечает, что на ней всё ещё нет мехов, но зато её уши украшают ярко-красные длинные серьги, кажущиеся особенно дорогими и вычурными даже на фоне всего, что Чимин уже видел в поселении. — Так рада, что нашла тебя, — она опускает руку в пространство между собой и Чимином. Видно, что сделано это специально, словно она приглашает его сесть рядом, но не так очевидно, чтобы он смог отказать. Чимин смаргивает. Ему приходится выворачивать голову, чтобы смотреть на неё, и, пусть это неприятно, но с коленей Юнги он ни за что не слезет. Она подаётся вперёд, опираясь на вытянутую руку, затем переводит взгляд куда-то вправо от него и снова сосредотачивает взгляд на чём-то — вдруг Чимин понимает, что на Юнги. Именно в этот момент уходит всякое удивление, немедленно сменяясь мелочной злостью. — Зачем ты здесь? — слова звучат лишь самую малость резче, чем он этого хотел. Стоит признать, она мастерски скрывает свою реакцию, но злобная часть Чимина рада тому удивлению, что проступает на её лице. Глаза Цзецюн, однако, всё равно кажутся такими большими и сияющими, когда широко распахнуты, и Чимин просто не может удержаться от того, чтобы уколоть её посильнее. Однако, вместо того, чтобы ответить ему, она смеет повернуться к Юнги. — Прости уж за его поведение, — как бы смущённо говорит девушка. У Чимина чуть челюсть не отвисла. Краем глаза он видит Хосока, что, чтобы разглядеть всё, вынужден перегибаться через Тэхёна и Чонгука и подаваться вперёд так, что кажется, что он вот-вот свалится с лавки. Чимин отстранённо подмечает, как вскакивают его брови. Кажется, ещё он слышит, как Юнги резко втягивает воздух. А затем она снова наклоняется к Чимину и, словно они и правда близки, театрально шепчет: — Ты же обещал, что представишь меня ему! — то, с каким упорством она это говорит, делает эти слова прямо таки оскорблением. — Взамен на интервью, помнишь? И ответ… он выходит сам по себе, без его на то воли. Чимин даже не понимает, что сказал, пока слова не срываются с губ: — Можешь найти меня в логове, и я покажу тебе электронную подпись, что ты поставила на документе с условиями, — выплёвывает парень, — когда я буду не со своим альфой. Он не хочет думать о том, как отреагировал на это Юнги и все остальные — всё покалывает и чешется, и, пусть Чимин не хочет царапать себя, глаза этой Цзецюн он бы точно выцарапал. Затылок словно горит, а живот крутит от нервов и тошноты — если бы причина всего не стояла прямо перед ним, он бы решил, что у него снова жар. На самом деле Чимин прекрасно понимает, что боль в животе и перепады настроения у него именно из-за алкоголя. Устав от того, что приходится выворачиваться, чтобы смотреть на неё, Чимин встаёт, поворачивается и снова садится на колени Юнги, чтобы язвить уже ей в лицо. Но, похоже, этого недостаточно, потому что она снова поворачивает голову к Юнги — Чимина это уже начинает бесить. Особенно раздражает деланное сочувствие на её лице. — Сложно с ним, да? Я предлагала познакомить его с кем-то... Её попытки сделать вид, что он просто предмет мебели, уже бесят, но затем девушка протягивает вперёд бледную руку — раздражающе элегантную руку — и пытается коснуться плеча альфы. От этого Чимин, чувствуя, как напрягаются ноги, непроизвольно скалит зубы. — Отъебись, — хватает он Цзецюн за запястье. Но, нет, на самом деле, говорит Чимин не это, потому что звук, вырывающийся из его горла, больше похож на злобное шипение. Чимин впивается ногтями в нежную кожу её запястья, пристально наблюдая за тем, как расширяются её глаза. В голову даже не приходит мысль о том, что он ведёт себя как-то не так или же устраивает скандал, даже когда она опускает плечи, делая вид, что сдаётся. Нет, Чимин смотрит прямо ей в глаза и ждёт, даже когда тошнота становится почти невыносимой и даже заглушает потрескивание костра. Только лишь когда её лицо искажается от злости Чимин наконец-то прекращает шипеть. Периферийное зрение снова становится чётче и возвращаются звуки — теперь он слышит перешептывания. И всё же, Чимин ещё сильнее сужает глаза, не сводя взгляда с Цзецюн, пока та не подаёт голос. Как и ожидалось, ничего хорошего говорить она не собиралась. — Честное слово, не понимаю, какого чёрта ты в ранге выше мышек, — шипит девушка. Чимин щерится, чувствуя, как напрягается всё тело от бёдер и до самых плеч. Стоящий за ним Тэхён поднимает свою тарелку подозрительно высоко... — Цзецюн, — Юнги поднимает руку, принимаясь разминать мышцы Чимина на стыке шеи и плеча. — Я и не знал, что ты поднялась с шестой в ранге до первой. Вместо того, чтобы сразу же ответить, она вырывает руку из хватки Чимина. Тот не отпускает её так просто, пусть даже логика подсказывает, что следовало бы, и на бледном запястье девушки остаются глубокие красные царапины. Даже несмотря на мелочную ярость, стыд и ещё чёрт знает сколько гадких чувств, вид её припухшей кожи кажется до омерзения приятным. А после этого всё воспринимается какими-то эпизодами: Чимин видит, как она краснеет от такого позора, как она зло жалуется на наглость Чимина и ещё что-то, что парень так и не различает из-за звона в ушах. — Мы уже знали друг друга. Ты достаточно часто заходишь в мастерскую, — голос Юнги кажется на удивление спокойным, пусть даже Чимин и не может разобрать ни единого слова из сказанного. Затылок взмок от проступившего на нём холодного пота. Это всё нервы. Чимин сжимает и разжимает кулаки — ладони тоже неприятно мокрые, а от рези в животе ещё хуже. Стоило съесть больше перед тем, как пить. — Юнги, — бормочет он, снова пряча лицо в плече альфы. Цзецюн кажется нервной; Чимин слышит, как её голос становится выше, когда девушка пытается что-то сказать, но затем Юнги делает глубокий вдох, который Чимин чувствует спиной — так же он чувствует, что альфа вдруг резко замирает. Если Юнги и собирался ей что-то сказать, то сейчас он останавливается и обхватывает талию Чимина руками. — Мы уходим, — рычит альфа. Чимин нетерпеливо кивает, готовый идти домой как можно скорее. Тошнота только подливает масла в огонь. — Я себя не очень хорошо чувствую, — признаётся он. — Знаю, — Юнги настолько сильно сжимает зубы, что Чимину видно, как двигаются под кожей мышцы, когда тот сглатывает. Они встают с лавки ещё до того, как это делает Цзецюн. Юнги начинает идти чуть медленнее лишь когда они заходят за деревья. Чимин прячет лицо в шее альфы и легонько пинает ногами воздух. Живот крутит, а лоб, кажется, всё ещё мокрый от пота, но он уже чувствует себя куда лучше, оказавшись в руках Юнги и вдали от костра. Как бы странно это ни было, покачивание от того, что его несут на руках, не вызывает тошноты. Может, всему виной доселе неизвестная аллергия на что-то из еды, а не алкоголь? Сейчас, однако, важно лишь то, что ему достаточно хорошо, чтобы мурчать Юнги в плечо. — Как твой живот? — спрашивает Юнги, начиная подниматься на крыльцо. Чимин зарывается носом в его плечо и чувствует, как живот начинает крутить сильнее. — Откуда ты знаешь? — По запаху чувствую, — объясняет альфа. И это как-то сбивает парня с толку — он читал о том, что члены семьи и партнёры, прожив долгие годы вместе, могут по запаху определять болезни, но то, что Юнги по запаху определил боль в животе кажется немного странным, но всё же не настолько, чтобы ставить это под сомнение и задавать вопросы. Если уж кто и смог бы, то это Юнги. — Сейчас мне немного лучше, — тихо признаётся Чимин. Почему-то сейчас спазмы кажутся не такими сильными и болезненными. Юнги одобрительно мычит и достаёт стальной ключ, открывая дверь в дом. Облегчает весь процесс то, что за пару шагов до неё Чимину удаётся выбраться из рук альфы, пусть от этого всё ниже пояса напрягается и горит, как от огня. В одно мгновение парню даже кажется, что его всё же стошнит, и это само по себе наводит ужас. Спазмы там или что ещё, но Чимин ждёт, пока альфа закроет за ними дверь, чтобы встать на носочки и обхватить Юнги руками за шею. Альфа сразу же снова сгребает его в свои руки, прижимая к себе и зарываясь носом в шею парня. Когда он потирается лицом о нежную кожу, из головы Чимина вылетают все мысли кроме той, что губы Юнги находятся очень близко к железам, а пальцы альфы приятно вжимаются в спину. Этого сочетания достаточно, чтобы Чимин обмяк в его руках. Юнги прикусывает шею Чимина перед тем, как отстраниться. — Сейчас повешу твоё пальто, — он смотрит прямо Чимину в глаза, — а затем могу дать во что переодеться. Нам нужно лечь спать пораньше, пока боль не усилилась. Иронично то, что именно от этих слов живот крутит ещё сильнее. Чимин не знает, чего хочет, только вот в этот список точно не входит вариант, где он снимает меха. — Юнги, — бормочет парень. Тот приподнимает бровь. Одной рукой Юнги проводит по предплечью Чимина, пока не касается его ладони на своей груди, и Чимину кажется, что тот, должно быть, святой, раз терпеливо слушает своё имя каждый раз, как он не знает, чего же хочет. — Холодно, — тёплый воздух дома Юнги ударил в лицо как только открылась дверь, но он всё равно намеренно преувеличивает. Альфа замирает, на его лице отражается непонимание и какая-то пустота, а затем что-то в его выражении меняется, и Чимин понимает, что его раскусили. — Тогда сразу в кровать? Чимин смущённо кивает, но затем кое-что приходит ему в голову. — Юнги? — М? — Закрой глаза. В ответ следует лишь полный подозрения взгляд. Чимину очень хочется его ударить, но парень сдерживается. — Закрой! — но альфа не делает этого даже когда Чимин машет рукой у него перед лицом. — Ты нормально себя чувствуешь? — от его тона Чимину хочется смеяться. — Я в порядке, — отвечает он. Это не совсем правда: если честно, то стоит он, наверное, только благодаря Юнги, а живот ужасно крутит, но зато сейчас его не терзают сомнения и раздражение. — Закрой. И наконец-то он делает, как велено. Чимину приходится очень осторожно опускать руку и так же открывать карман, чтобы не создавать лишнего шума. Скорее всего, уши Юнги всё равно улавливают шорох его кожи о мех, но он всё равно прикладывает все усилия, чтобы достать коробочку без единого звука. — Дай руку, — шепчет парень. Глубоко в груди Юнги зарождается рык — Чимин слышит звук и видит, как напрягаются мышцы его шеи и выступают вены, — но он всё же убирает руку с лица омеги и поворачивает её ладонью вверх. Чимин сглатывает. После этого почти ничего делать и не нужно: он отпрыгивает от Юнги, как только коробочка оказывается в его руках. Чимин всё ещё видит, как он сжимает её пальцами, даже замечает, как его глаза широко распахиваются, улавливает расширенные зрачки, потемневший взгляд, а затем сбрасывает руку со своей талии, резко разворачивается и срывается в направлении спальни. Совсем неудивительно, что далеко уйти ему не удаётся. Чимину удаётся преодолеть поворот из коридора, но не успевает он снова опустить ногу на пол, как руки альфы хватают его за талию. Парень отстранённо отмечает, что почему-то гордится тем, что смог убежать так далеко, но с мысли его сбивает рык, разрывающий тишину за спиной, и крепкая хватка на торсе, от которой всё вылетает из головы — может, он даже взвизгивает, когда его резко тянут назад. Парень даже не успевает заметить, как его отрывают от земли — а затем мир переворачивается, и он видит уже не дверь в спальню, а спину Юнги. От таких перемещений его не начинает тошнить ещё больше, что странно, однако жар в теле вспыхивает с новой силой. — Юнги! — но выходит совсем не устрашающе — сам он смеётся, да ещё и плечо альфы впивается в живот, сбивая дыхание. — От меня не сбежишь, — Чимин просто дар речи теряет, когда чувствует, как Юнги шлёпает его по заднице. Его челюсть почти падает на пол, а визг вырывается из горла до того, как Чимин успевает его сдержать. Стоит признать, реагирует он слишком поздно и к тому времени, как туман в голове немного рассеивается, они уже мерно раскачиваются в ритм шагов Юнги, но Чимин вынуждает себя продолжать делать всё тоже. На это Юнги лишь фыркает. Когда Чимин поднимает голову, то видит брошенную на деревянном полу чёрную коробочку. Она маячит у него перед глазами до тех самых пор, как Юнги захлопывает за ними дверь. — Всё со мной нормально, — капризно тянет Чимин. — Это всё из-за напитка. Рука Юнги, подтягивающая одеяло выше, останавливается всего на мгновение перед тем, как отпустить ткань. Сам альфа в это время не смотрит ему в глаза — вообще не смотрит ему в глаза, когда передаёт что-то, как подмечает Чимин — но он всё же проводит рукой по животу парня через одеяло. — В нём почти ничего не было, — Юнги водит рукой вверх-вниз по животу Чимина, надавливая чуть сильнее, чем следовало бы. Сложно задушить зарождающееся в горле мурчание, но даже так, Чимин всё равно выгибает спину. — Я не очень-то умею пить, — признаётся он, пусть и сложно говорить из-за грозящегося вырваться звука. Юнги подаётся вперёд и убирает руку с живота Чимина затем, чтобы положить её ему на щёку, а после проводит по коже до ушей парня. Его ладонь кажется на удивление холодной. — Мне кажется, ты пахнешь слишком хорошо, чтобы всему виной был напиток, — говорит он, тихо рыча. Чимин поворачивает лицо, пока ладонь Юнги не оказывается на щеке, даже немного касаясь губ. Ему немного сложно разобраться в том, как он себя чувствует, когда пребывание альфы рядом всё усложняет; покалывание начинается от затылка и сначала распространяется на голову, а затем и на всё тело. Но вот, что он замечает, когда наконец сосредотачивается, так это то, что живот больше не сводит спазмами. Может ли быть, что это аллергия на что-то, или же он мог подхватить простуду, но затем Чимин смотрит на свою руку, всё ещё до побеления сжимающую меха Юнги — их он взял с собой в кровать даже когда переоделся и забрался под одеяло — и всё начинает становиться на свои места. Внезапно причина взмокшей шеи, прилипчивости и ревности становится немного понятнее. Чимин потирается носом о ладонь Юнги. — Мне не очень больно, — говорит он. И это чистая правда, но почему-то вредная часть его хочет требовать внимания к своей персоне. Руки Юнги поглаживают его лицо и опускаются на шею, и это очень приятно, особенно когда он касается находящихся там желез. Парень не в силах сдержать тихого стона, что срывается с губ, даже когда лицо альфы темнеет. Когда Юнги убирает пальцы, Чимин замечает, что они маслянисто блестят. Альфа сидит, распрямив плечи, стиснув зубы и опустив взгляд на собственные руки. — Мне сходить нужно на кухню, — его голос звучит настолько сдержанно и принуждённо, что Чимин не решается ему перечить. Юнги, всё же, хватает терпения на то, чтобы оглянуться назад и спросить, не нужно ли ему чего. Чувство симпатии расцветает в груди Чимина прямо рядом с нуждой во внимании. — Ничего, — отвечает он. Ему нужен именно Юнги, а не что-то с кухни. Что-то в выражении лица альфы говорит о том, что скрыть этого ему не удалось. — Много времени это не займёт. А затем он уходит, оставляя Чимина одного на кровати. Первым же делом он сдвигает в сторону одеяла так, чтобы было возможно дышать; как бы Чимину ни нравилось, когда его балуют, сейчас всё тело зудит и чешется. Ему кажется, что это как-то связано с лихорадкой, всё же, он и так уже стащил одну из огромных футболок Юнги для того, чтобы в ней спать. Затем вдруг оказывается, что Чимин не совсем доволен тем, как застелена кровать, как бы он всё не переставлял, так что в итоге парень просто посильнее заворачивается в меха Юнги. Признаться честно, Чимина немного беспокоит то, что от запаха альфы проходит чувство тревоги, но лучше уж так, чем совсем никак. Но всё же, он смотрит в потолок всего минуту, может, даже меньше, до того, как начинает снова недовольно суетиться. Физически это проявляется в зарождающемся в горле скулении, но он не может позволить себе ныть, словно запертый на ночь в вольере щенок. Поэтому Чимин принимается считать, сколько раз живот сжимают спазмы, и примерно прикидывать температуру — что, в общем-то, довольно жалко, но так он хотя бы удерживается от того, чтобы пойти на кухню. Чимин всё ещё смотрит в потолок, когда Юнги возвращается в комнату. Альфа стоит в дверях довольно долго, пока Чимин ёрзает на кровати, смотря на него как-то довольно, а, может, даже с гордостью, и от этого парню хочется зарыться поглубже в одеяла и исчезнуть. Но он просто откидывается на спинку кровати. — Разве ты не прелесть? — вопрос его выходит каким-то утверждением. Чимин вспыхивает. И на это он ответить не может, не может сделать ничего, кроме как свернуться в клубок и сварливо протянуть имя альфы, ожидая, когда же тот решит присоединиться к нему в кровати. Но вместо этого Юнги просто стоит на том же месте, наблюдая за тем, как Чимин занимает всю середину кровати, и только затем пересекает порог комнаты. Однако вместо того, чтобы пойти к Чимину, он садится на старое кресло, и парень вдруг замечает чашку в его руках, когда Юнги ставит её себе на бедро. — Ты ещё не идёшь спать? — Чимину было бы стыдно, если бы он не хотел его внимания. Но Юнги лишь поднимает ногу, закидывая её на колено. Уголки его губ едва заметно приподнимаются. — Тебе стоит поспать. Чимин поворачивается на другую сторону, занимая больше места, чем на это нужно, и придвигаясь всё ближе к другому краю кровати. — Ты не собираешься? Юнги лишь отпивает из чашки и как-то знакомо дёргается — именно так Чимин понимает, что там стабилизатор. — Юнги, — ноет он. Одеяла, в которые он завёрнут, слишком тёплые, и Чимин спихивает их настолько, насколько может, на что альфа вопросительно вскидывает бровь, а затем понятливо мычит. Чимин протягивает к нему руку через всю кровать. — Не пей это. Не обращая внимания на то, чего хочет парень, Юнги, смотря прямо на него, делает большой глоток. Чимин терпеть не может то, что напиток, должно быть, жжёт его горло, но даже зная это, он не может не оценить то, как напрягаются шея и плечи альфы. В животе что-то садняще тянет. — Я скоро допью, — альфа склоняет голову, оголяя шею, и в голове Чимина промелькивает мысль о том, чтобы поцеловать недавно замеченный шрам. Чимин раздражённо дёргает ногами под одеялом. — Ты меня не пометишь? Резкий выдох. Видно, что Юнги не даёт ничему проступить на лице, но Чимин замечает в этом немое предупреждение. — Может быть, когда допью. Так что Чимин некоторое время спокойно лежит, рассматривая то, как отблёскивает свет луны на чашке Юнги каждый раз, как тот подносит её ко рту. Живот крутит ещё сильнее, но почему-то это не кажется таким болезненным, как раньше, и потому Чимина это не сбивает с толку. — Зачем ты это пьёшь? — собравшись с силами смущённо шепчет парень. Юнги делает ещё один медленный глоток. — А ты как думаешь? Чимин ведёт плечами, сначала нервно сжимая простыни в кулаки, а затем вжимая их в матрас, пока от пошедших складок кровать не начинает выглядеть совсем неряшливо, но как-то по-особому приятно. Только затем парень поднимает взгляд на Юнги, снова смущаясь. — Тебе кажется, что я хорошо пахну? Юнги просто смотрит на него; взгляд альфы кажется давящим даже с такого расстояния. — Мне всегда так кажется. Простыни кажутся удобными лишь тогда, когда Чимин укладывает их так, как нужно, и потому парень снова сдвигается на другое место. — Как я пахну? Кажется, Юнги напрягается ещё сильнее — если такое вообще возможно. Повисает долгое молчание — в это время он смотрит на Чимина, и не только ему в глаза — Юнги окидывает взглядом черты его лица и изгибы тела, не обращая внимания на одеяло. Если бы у Чимина не было жара, он бы уже дрожал. — Как что-то знакомое, — наконец-то отвечает Юнги. Интерес Чимина, должно быть, очевиден, потому что Юнги умилённо улыбается в ответ на это, но парню хочется спросить, на что же похож его запах и можно ли его хотя бы приблизительно сравнить по привлекательности с тем, как пах сам Юнги после гона. Сам же мужчина делает ещё один глоток. — Спи, Чимин. Веки закрываются сами по себе и не столько от желания отдохнуть, но от тёплого покалывания, растекающегося по телу после слов Юнги. Чимин потирается лицом о подушку альфы, надеясь, что выйдет сделать это не так уж и заметно, пусть и знает, что не получится. Он знает, что не заснёт — просто не сможет даже если захочет, да и если так, в меха Юнги он вцепился железной хваткой. Запах на них слишком отвлекает от всего, несмотря на то, как долго Чимин смешивает его со своим. Как альфа может просить его заснуть, когда так сильно крутит живот, а он сам сидит настолько далеко? И поэтому парень сначала раздражённо переворачивается, а затем укладывается на живот. Даже когда его лицо по большей части скрыто за мехами, простынями и подушками Юнги, Чимин всё равно замечает, как пристально за ним наблюдают, и от этого взгляда чувствует себя куда меньше. Чимин не уверен, что сильнее — чувство того, что о нём заботятся, или смущение — когда зарывается носом в одеяло. Делает он это, водя по всему, до чего дотягивается, пока не убеждается в том, что запах останется на кровати Юнги, и всё же, проходит всё это тихо, ведь Чимин понимает, что ещё слишком рано для того, чтобы помечать кровать Юнги, и жар тому не оправдание. Даже так, он знает, что его поймали, когда Юнги ёрзает на своём месте в старом кресле. Чимин бросает в его сторону быстрый смущённый взгляд — уголки губ альфы приподняты в изумлении. Должно быть, его всё устраивает, если уж даже через жжение от стабилизаторов альфа всё ещё находит силы улыбаться. Может, лишь по этой причине он потирается шеей о подушку ещё раз. Это, наверное, одна из его любимых вещей Юнги, обходя в топе даже подаренные им меха, ведь от запаха на ткани Чимину кажется, что он зарывается носом в шею альфы. Дело не только в концентрации феромонов, но и в комбинации запахов кожи и мыла, и потому Чимин делает то, что хочет — забирает её себе. Юнги совершенно точно тихо над ним смеётся, когда парень притягивает подушку к груди, и Чимин решает, что лучше всего даже не смотреть в его сторону. — Не смейся, — скулит он. — Я и не смеюсь, — отвечает Юнги, всё ещё подрагивая от беззвучного смеха. Чимин на это просто фыркает, опираясь подбородком на подушку. Он чувствует нетерпение: хочется спросить, сколько ещё, черт побери, Юнги осталось пить, но здравая часть его рассудка понимает, что от едкой жидкости ему действительно больно. Чимин, читавший о том, что у некоторых альф уходят часы на то, чтобы выпить одну дозу, решает подождать. Юнги просто за ним наблюдает, отчего Чимин, чувствуя, как снова сжимается всё в животе, подтягивает ноги ближе. — Не хочу спать, — через некоторое время шепчет Чимин во тьму комнаты. В приглушённом свете комнаты парень всё ещё может разглядеть, как до побеления костяшек сжимаются пальцы Юнги вокруг ручки чашки и подлокотника кресла. — Я скоро закончу. — Можешь закончить уже сейчас, — отвечает ему Чимин, в ответ слыша, как альфа втягивает воздух сквозь сжатые зубы. Когда Юнги выпрямляет до этого закинутые одна на одну ноги, Чимин думает, что выиграл, но альфа лишь крепко упирается двумя ступнями в пол. Ответа не следует. Это впервые, когда ему сразу же не дают то, чего он хочет, и от наплыва гормонов Чимин чувствует, как немного слезятся глаза и невольно дёргаются вперёд бёдра. Он не совсем понимает, чего хочет, лишь примерно представляет себе исход, но всё равно хочет убедиться в том, что Юнги ему это даст. Чимину кажется, что ему удастся заполучить больше внимания, если он будет вести себя достаточно хорошо, и потому он сдвигает подушку ещё ниже и упирается головой в матрас, демонстрируя шею. К несчастью, у Юнги это вызывает лишь изумление, пусть тот и сужает глаза. — В игры со мной играть пытаешься? — Лишь устраиваюсь поудобнее, — с притворным смущением отвечает Чимин. — Так значит это и правда инстинктивно, а? — склоняет голову Юнги. На это Чимин решает, что лучшим решением будет прикрыть пылающее лицо. Когда парень перекатывается на спину, то для этого приходится использовать не одеяло, а рукав мехов, отчего не отпускает ни живот, ни напряжённые ноги. Да ещё и подушка Юнги теперь прижата к нижней части его тела, что значит, что запах останется и что Юнги сможет почувствовать его позже. — Снова в игры играешь? Ресницы Чимина дрожат от рыка, но всё, чем парень может ответить — жалобное скуление. Что ещё хуже, так это то, что он чувствует мокрую смазку между бёдер. Следующие секунды проходят в такой невероятно напряжённой тишине, что Чимин понимает — его изучают, но из-за стыда не решается поднять глаза и убедиться в этом, вместо этого опуская взгляд на подушку и принимаясь рассматривать швы на наволочке, то, как плотно она прижимается к бёдрам и уголком даже приподнимает край длинной футболки у бедра. Когда Чимин двигает тазом, этот край задирается ещё сильнее. Когда Чимин наконец-то набирается решимости посмотреть на руки Юнги, то видит побелевшие костяшки даже в таком плохом свете. Когда парень тянется, чтобы приподнять ткань ещё выше, то отстранённо думает, что это не так уж и плохо. Но и Чимин понимает, что пересёк черту, когда рык Юнги разрывает тишину, и замирает, пусть и знает, что заполучил всё внимание мужчины теперь, когда видно всё его бедро. — Даже не думай, — но Чимин всё равно думает, что, может, стоит протянуть руку ниже, провести между ног... — Чимин, — рычит альфа. Чимин всхлипывает и потирается о собственную ладонь. Он видит Юнги краем глаза даже несмотря на меха, которые сжимает в руках. Но он не желает подчиняться, чувствуя себя особенно дерзко, разводит ноги достаточно широко для того, чтобы почувствовать, какая же липкая кожа там, внизу, и проводит рукой ниже по спине. Нет никакого физического чувства, вызывающего желание, но Чимин знает, что оно вполне может быть. Он ещё не может принять узел Юнги, но уже чувствует влагу, пустоту и всеподавляющее желание перевернуться, выставить всё напоказ и наконец-то получить желаемое. Но сильное чувство стыда заставляет лицо и тело гореть, и Чимин знает, что его руки и бёдра дрожат, когда задирает край футболки и тянется пальцами туда, между ног... — Чимин, — рычит альфа. Рука Чимина резко останавливается, и он пристыженно её одёргивает, беспомощно всхлипывая. Когда альфа наконец-то поднимается с кресла, он лишь сильнее, до боли запрокидывает шею. Он чувствует странное головокружение, даже когда Юнги стягивает его ниже по кровати за полусогнутые ноги. Чимин, обезумев, наблюдает за тем, как руки альфы проводят по его животу. Касание это совсем не грубое, но парень чувствует себя пленённым между Юнги и его мехами. Одолженная футболка Юнги кажется совсем бесполезной сейчас, когда она, задранная, собирается у живота и не скрывает ничего. Он всхлипывает и ёрзает, пока Юнги наконец-то не просовывает руку между его спиной и мехами, притягивая к себе на колени. Чимин чувствует себя тряпичной куклой — двигается немного заторможенно, даже когда проводит ладонью по груди альфы, скрытой тканью термосвитера. Простыни странно натирали кожу, но со свитером Юнги почему-то такого чувства не было. — Хорошо, — бормочет Чимин, ёрзая на коленях Юнги и пытаясь не обращать внимания на то, как пошло выглядят очертания его возбуждённого члена под футболкой. — Отлично. Ладони альфы так приятно проводят вниз по торсу Чимина до его поясницы, что невозможно не выгнуть спину, и парень подаётся в ладони альфы, пока не чувствует желаемое давление. — Такой красивый, — Чимин ощущает, как снова появляется тягучее чувство в животе; одна из рук Юнги опускается ниже, поглаживая ягодицу, а затем один из пальцев прижимается к колечку мышц через липкую ткань. — Уже такой мокрый для меня. Чимин громко стонет, упираясь лбом в плечо Юнги. И тогда Юнги даёт ему то, чего он так хочет, поддразнивая вход, и Чимин подаётся назад, пытаясь насадиться сильнее. Вся нижняя часть футболки прилипла к заднице и бёдрам, но это не останавливает парня от того, чтобы, тяжело дыша, прижаться ртом к шее Юнги — именно из-за этого альфа и срывается, переходя на рык. Он хватается за футболку Чимина, стягивая её через голову и открывая этим его бёдра, член и торс, рыча при этом что-то непристойное. Что именно, Чимин, однако, уловить не может, застряв между мурчанием и стоном от нужды почувствовать больше. Но когда футболка слетает в сторону, Чимин так и не получает того, чего хочет. Нет. Его снова куда-то сдвигают и заставляют отклоняться назад, пока спина не соприкасается с чем-то мягким, легко мнущимся под весом его плеч и шеи. Чимин медленно сжимает материал в ладонях, запоздало понимая, что это меха. Юнги почти благоговейно проводит руками по выгнутой пояснице парня, не реагируя ни на то, как он изгибается ещё сильнее, ни на то, как тянет шею. Альфа просто рычит и водит руками уже по животу Чимина, легко щекоча кожу и впиваясь в неё короткими ногтями. Когда Чимин всхлипывает, альфа наклоняется затем, чтобы с горячим и влажным поцелуем прижаться к его животу. Выпрямившись, он опускает руки ниже, сжимая бёдра парня. Сквозь набегающие на глаза слёзы Чимину видно лишь приглушённый свет, Юнги и, краем глаза, меха, и он уже готов скулить и снова ползти на колени альфы, когда... — Я тебя вылижу, — он сжимает нижнюю сторону бёдер Чимина, раздвигая их в стороны. Чимин слабо стонет. — Так долго об этом думал, — рычит Юнги. Парень чувствует, как сводит судорогой ноги, когда язык Юнги касается его дырочки. Он не уверен, от чего именно всего становится слишком — от чувствительности, жгучего возбуждения или даже стыда. Чимин знает, что протянул одну руку, цепляясь за волосы Юнги, знает, что пытается отстраниться, знает и то, что ладони Юнги так грубо тянут его бёдра вниз, что из головы вылетают все мысли о том, чтобы отстраниться от его лица, что, даже если он этого захочет... Парню стыдно за свой высокий стон. Альфа почти агрессивно вжимает в него язык, останавливаясь только затем, чтобы повернуть голову и снова коротко прикусить кожу на его бедре. Чимин сам знает, что скулит, пусть и отстранённо, но слышит пронзительный звук собственного голоса. Сейчас он действительно может слышать и воспринимать лишь рычание альфы у своей задницы и влажные звуки его языка у кожи. Он ходит по грани, ещё чуть-чуть, и всего будет слишком; когда Юнги проводит языком по дырочке, бёдра Чимина дёргаются назад только затем, чтобы через мгновение податься навстречу. Какая-то малая часть его играется с мыслью о том, чтобы подняться на локти и запротестовать, но тут руки альфы с силой раздвигают его бёдра сильнее, пока кожа на внешней стороне не касается простыней. Чимин чувствует силу в его руках, видит все костяшки и мышцы, когда держит голову поднятой в попытках не дёргаться слишком сильно. А ещё он что-то бормочет, и в этом чём-то часто проскальзывает имя Юнги и, может, даже нечто непристойное, когда Чимин в очередной раз чувствует, как язык альфы надавливает на колечко мышц. Бёдрами парень снова подаётся назад, пока не касается прохладных от влажной смазки простыней и опять не дёргается вперёд. И всё, что Чимин может делать — беспомощно ёрзать. Злясь на самого себя, он сжимает пальцы, которыми держится за волосы Юнги и за простыни, не понимая, хочет ли сбежать или, словно животное, насадиться сильнее. Даже мышцы живота подрагивают в напряжении, как и горло, из которого вырываются лишь всхлипы. Он как раз на середине протяжного и стыдного стона, когда Юнги с рыком отстраняется. Даже в столь плохом освещении, с размытым от слёз зрением Чимин не может не заметить блестящей смазки у его рта. Когда альфа пробегается языком по нижней губе, Чимина пробивает дрожь. Он так сосредоточен на ощущении рук Юнги, скользящих вверх по его бёдрам, на ягодицы, сжимающих талию, что даже не понимает, что происходит, пока весь мир вдруг не переворачивается и его лицо не оказывается вжатым в простыни. И Чимин громко всхлипывает. Меха у щеки уже совсем мокрые. Парень снова ёрзает, чувствуя себя потасканным и грязным в простынях и мехах Юнги. Бедро отдаётся глухой болью, когда альфа похлопывает по нему пару раз — Чимин знает, что это его рука, видел её приближение краем глаза. Делает он это не так сильно, чтобы боль была настоящей, но достаточно, чтобы донести мысль, и Чимин вздрагивает от того, как близка ладонь Юнги к его заднице. — Поднимись, — рычит альфа. Мышцы ног слишком дрожат, чтобы у Чимина что-то вышло, и Юнги приходится самому поднять бёдра парня, пока его колени не касаются простыней. Чимин пытается держаться сам, всхлипывая, цепляется пальцами за одеяла, но снова растекается по простыням, когда Юнги похлопывает его по внутренней стороне бедра. — Такой послушный, — альфа почти любя проводит по его бедру, рычит и сразу же посасывает кожу у колечка мышц. Посреди удовольствия, давления и возбуждения, Чимин может сосредоточиться лишь на том, как бы не залить слюнями все меха. — Юн... ги, — всхлипывает он. Но к тому моменту Чимин уже ничего не соображает, окружённый Юнги, его запахом, его руками на бёдрах, прижатый лицом к мехам — от этой комбинации он подаётся ему навстречу и стонет. Хуже, постыднее всего, возможно, то, как сжимается его задница каждый раз, как Юнги вжимается языком в дырочку так, словно вот-вот войдёт. Тело горит так, что, кажется, мозг превратился в кашу, и Чимин наконец-то понимает, что значит это ощущение пустоты. Ему почти некуда двигаться — хватка альфы становится сильнее, как только Чимин отодвигается слишком далеко — но этого достаточно, чтобы возбуждение с силой отдавалось в члене и в напряжённом теле. Этого всё ещё недостаточно, когда от смазки язык Юнги скользит настолько сильно; как бы Чимин ни подавался назад, он всё равно чувствует пустоту даже через невероятное удовольствие. Что-то впивается ему в бёдра — может, ногти альфы, пусть это что-то кажется куда острее — и за этим следует напряжение, когда их приподнимают. Чимина хватает лишь на тихие стоны. Эти стоны всё же не такие жалкие, как следующий за ними всхлип. — Юнги... Но альфа рычит ему в задницу, и, когда Чимин пытается насадиться на его язык сильнее, то чувствует, как Юнги сильнее сжимает одну из ягодиц. Столь открытый и прижатый к кровати, Чимин снова беспорядочно что-то бормочет. — Такой мокрый, — рычит альфа, а Чимин чувствует, как на глаза накатываются горячие слёзы, когда тот отстраняется. — Уже так для меня открываешься. Кожа на бёдрах Чимина влажная и холодная, но это не мешает новой волне жара его накрыть. — Хочу… — бормочет он, даже срываясь на ругательства, но альфа лишь прижимает к его дырочке кончики пальцев, и Чимин зажмуривается, вжимаясь лицом в меха. Он пытается насадиться на пальцы, но, когда Юнги вот так водит ими взад-вперёд, не выходит ничего; они просто скользят по колечку мышц, но этого недостаточно. Ничего не входит и после того, как альфа убирает пальцы, но затем они вдруг оказываются во рту Чимина. Затуманенным взглядом Чимин, всё же, узнаёт это движение. Оно походит на то, что он мог бы увидеть во время ужина, и парень, даже не думая, обхватывает пальцы руками и втягивает их глубже. — Хочу… хочу… — все слова заглушены, и вскоре он жалко всхлипывает с пальцами Юнги во рту. Когда он только-только начинает чувствовать вкус и маслянистость на языке, альфа медленно вытягивает пальцы из его рта с пошлым звуком. Чимин закашливается, давясь. Тут он снова чувствует обе руки Юнги на своих бёдрах, чувствует давление и то, как скользят простыни под кожей, когда альфа притягивает его к своему лицу. Ему уже сложно даже сжимать меха в руках, но всё тело всё равно напрягается. От громких мокрых звуков Юнги, вылизывающего его задницу, Чимина захлёстывает стыд. От такой вульгарной комбинации хлюпанья и рычания снова дрожат бёдра. — Хочу кончить, — Наконец-то всхлипывает Чимин. Член, истекающий смазкой, кажется слишком тяжёлым и грязным. Тогда-то Чимин и чувствует такое желанное давление, вдруг понимая, что язык Юнги внутри него, и именно тогда мышцы живота сводит судорогой, и он цепляется за меха под собой. От влаги, смазки и мыслей о том, чтобы пошире открыться для узла альфы, хочется свернуться в клубок — именно так он и кончает, пачкая простыни и чувствуя, как альфа за ним всё ещё вылизывает ему задницу, словно пёс. У него уходит пара минут на то, чтобы прийти в себя. Первое, что он замечает, уже упав на простыни, это то, что Юнги всё ещё вылизывает ставшее слишком чувствительным место, отчего парень хнычет, пока хватка альфы не ослабевает. Ещё дрожа, Чимин чувствует один за другим два поцелуя внизу спины — кажется, примерно там же, где на ней ямочки. Чимин замечает, как альфа отстраняется, а затем двумя руками на талии помогает парню перевернуться на спину. Чимин не может смотреть прямо на Юнги и, когда решается бросить на него взгляд, видит лишь темноту, а ещё маслянистый блеск его собственной смазки вокруг рта и даже на шее. Склонив голову и открыв шею, он просто наблюдает, как Юнги проводит большим пальцем по челюсти и уголку губ, вызывая у лежащего в ворохе простыней Чимина дрожь; со стыдом он ждёт, что мужчина вот-вот слизнёт смазку с пальца, но вместо этого альфа размазывает её по коже над железой. Чимина хватает только на всхлип. Только когда Юнги нависает над Чимином, упираясь рукой в матрац возле его головы, парень может рассмотреть, насколько потемнели его глаза: зрачки расширены настолько, что, когда он осматривает лицо Чимина, то — парню об этом даже думать страшно — кажется почти одичавшим. Чимин ждёт, когда же Юнги скажет хоть что-то, даже находит силы на то, чтобы ненадолго посмотреть ему в глаза. Он всё ещё чувствует жар, а лицо, открытое воздуху, горит, но альфа лишь пристально высматривает что-то в выражении лица Чимина. Сам же парень видит только мышцы шеи и напряжённую челюсть альфы — почему-то ему кажется, что тот всё ещё сдерживается. Вместо того, чтобы что-то говорить, Юнги наконец-то наклоняется и трётся носом о шею Чимина. Парню кажется ещё более милым то, как Юнги осторожно выпутывает его пальцы из мехов, в которые он вцепился, просто затем, чтобы подержать его за руку. Чимин тает прямо на тех простынях ещё сильнее, если такое вообще возможно. Когда он весь покрыт запахом альфы, Юнги отстраняется, напоследок покрывая его шею лёгкими поцелуями и даже однажды её прикусывая. В этот раз Чимин замечает чуть больше карего вокруг зрачка. — Давай наберём тебе ванну, — альфа проводит большим пальцем по тыльной стороне ладони парня. Тот в ответ лишь кивает. В комнате тихо, если не считать его собственного едва слышного дыхания (пусть оно и чуть тяжелее обычного). Юнги помогает Чимину обернуть обе руки вокруг своей шеи перед тем, как поднять парня и понести его в сторону ванной. Атмосфера между ними кажется тихой и спокойной, пока Юнги набирает воду. Чимин мурчит даже тогда, когда его опускают в ванну, и лишь наблюдает за тем, как поднимается уровень воды у его плечей. Юнги убирает с лица парня спутавшиеся волосы, целует липкие от пота лоб и щёки, а затем отворачивается, чтобы помыть лицо и рот под раковиной перед тем, как вернуться и начать мыть волосы Чимина. Чимин же просто сидит в ванной и наблюдает за своим альфой, чувствуя себя совсем потасканным. Но как только его стыд оказывается смыт с лица альфы, Чимину наконец-то становится легче игнорировать собственные беспорядочные мысли и находятся силы посмотреть на выражение лица Юнги. Он кажется удовлетворённым и даже довольным, пока оттирает и вымывает запах костра и пот из волос парня. Чимину нравятся свежие естественные запахи и горячая вода, но больше всего ему нравится отсутствие спазмов. — Чувствуешь себя лучше? Парень утвердительно мычит, чувствуя блаженство, когда на затылок льётся горячая вода. Подушечки пальцев Юнги нажимают на голову именно так, как надо, отчего мурашки разбегаются по шее и голове парня. Решив, что волосы Чимина достаточно чистые, Юнги вытирает его лицо мягким полотенцем — остаётся надеяться, что оно сотрёт дорожки слёз на его щеках. Юнги подаёт голос лишь тогда, когда Чимин открывает глаза, устремляя взгляд на воду перед собой. — Ты назвал меня своим, — он осторожно проводит полотенцем по шее Чимина. — Тогда, перед Цзецюн. Лицо Чимина вспыхнуло бы, если бы он не был расслаблен. Хотелось бы ему, чтобы тело не выдало никакой ещё реакции, но тут нога парня дёргается, разбрызгивая воду, до того, как он успевает отреагировать. Он упорно смотрит только на собственные ноги под водой, когда слышит изумлённое фырканье Юнги. — Ты ревновал меня к ней, — это звучит как утверждение, но из-за самодовольного неверия в тоне Юнги Чимин понимает, что от него требуют объяснений. Чимин опускается глубже в воду, пока Юнги не засовывает руку в ванную, чтобы схватить его за запястье и начать его мылить. Первый его порыв, всё отрицать, отдаёт чем-то уж совсем нереалистичным, так что Чимин решает парировать. — Она грубо вела себя во время интервью. При быстром взгляде на лицо Юнги Чимин замечает на нём тень самодовольства. — Ты шипел на неё. — Хосок сказал, что она в тебе заинтересована! Его лицо не меняется, и Чимин понуро опускает голову. — Она симпатичная, — жалуется он. Юнги хватает наглости на то, чтобы тихо рассмеяться, пока Чимин напрасно пытается снова взять себя в руки. Альфа, однако, довольно быстро успокаивается, избавляя Чимина от чувства стыда. — Прости, что вмешался, — всё же говорит Юнги, протягивая ладонь за другой рукой Чимина. — Я почувствовал от тебя запах лихорадки. — Ты, наверное, спас меня от ещё большего позора, — признаёт Чимин, качая головой. Юнги на это, однако, хмурится. — Ты вполне приемлемо отреагировал. Сокджин с ней ещё разберётся, — его руки скользят вниз по телу Чимина. — Мне так повезло, что ты сказал те слова. — Какие? — Чимин прекрасно понимает, что уже покраснел до самых кончиков ушей. — Что я твой альфа, — он останавливается, всматриваясь в лицо парня. Чимин снова опускает взгляд. Ему хочется ответить чем-то таким же, сказать, что ему такое тоже понравилось бы, как и то, что это собственничество может быть взаимным, если альфа того хочет, но даже мысль о том, чтобы продумать это предложение, слишком нервирует. Затылок горит почти так же, как и тогда в кровати. Вместо этого он выдаёт: — Я не хочу, чтобы ты встречался с кем-то ещё. Тишина. — Именно ты носишь мои меха. Чимин не может удержаться от того, чтобы бросить взгляд на лицо Юнги — что-то в серьёзности его тона говорит парню о том, что сказанное им важнее, чем может показаться на первый взгляд. Есть шанс того, что он запутался в значении своих же слов. — Это так, — признаёт Чимин. В заполненной паром и феромонами ванной купание проходит довольно быстро. Большую часть времени Чимин проводит в своих мыслях, то погружаясь глубоко в них, путаясь, то всплывая на самый верх, пока Юнги наконец-то не заканчивает, уходя, чтобы сменить простыни, и оставляя Чимина отмокать в горячей воде. Но парень не может сосредоточиться даже после того, как он уходит. Из-за жара ли это, или же это всё просто влияние Юнги? Правильный ответ волнует и будоражит. Когда Юнги возвращается в ванную, то делает это уже переодетым в удобные вещи. Он несёт ещё футболку для Чимина, отчего парень лишь смущается от того, что так быстро испачкал предыдущую. И всё же, они добираются до кровати. Чимин довольно сворачивается в клубок в руках альфы. Да, он немного нервничает, когда Юнги притягивает его ближе к груди, но всё равно прижимается ближе и прикладывает все усилия, чтобы не потеряться в его запахе. Попытка эта бесполезна — Чимин начинает мурчать в ту же секунду, как его руки касаются широкой груди Юнги. Он совсем теряет всякий стыд, когда переплетает их ноги, но не похоже, чтобы альфа возмущался. Юнги, однако, убирает одну руку с талии Чимина, но только затем, чтобы подтянуть мягкие меха выше и накрыть ими плечи парня. Именно этого ему не хватало, чтобы удобно устроиться, а теперь он окружён запахом альфы со всех сторон. — Тебе удобно? Чимин кивает в грудь мужчины. — Кажется, после ванны мне стало легче. — Ты всё равно горишь, — говорит Юнги, сдвигая край футболки парня чтобы провести рукой по его животу, — так что нам нужно быть осторожнее. — Это плохо? — Чимин чувствует себя просто отлично, если отбросить в сторону редкие спазмы. Юнги сильнее прижимает ладонь к его животу. — Это естественно, — успокаивающе отвечает он, приостанавливаясь, чтобы погладить пальцами нежную кожу. — Ты и так хорошо справляешься. И Чимин, в объятьях Юнги, укутанный в одеяла и меха, с ним согласен. Позже он поймёт, что стоило узнать, на что он на самом деле подписался.