Все в том, как вы это говорите

От людей не исходило никакой враждебности, пока я шла по белым коридорам больницы. Они смотрели с уважением, по-видимому, меня ждали, и я оправдала их надежды. Это не имеет значения. В этой ситуации, обязательным является то, что я, по крайней мере, появилась тут. И в моих планах выплатить долги сейчас, а не позже. Я попросила Бориса и остальных остаться. Сегодня в их помощи нет нужды. Это дело личное, не хочется их привлекать к этой ситуации больше чем надо. Поиск нужной комнаты оказался слишком легким, нужно было просто следовать за рядами мужчин в черном. Биу был единственным, кто остановил меня, и я почти улыбнулась его молчаливой манере. Никаких слов не требовалось: каждый знал, почему я здесь и поэтому я молча передала ему оружие, а другой сделал обычный, хотя вялый, досмотр. Я безучастно взглянула на каменного стража, перед тем, как кивнуть Биу, когда он пропустил меня в комнату. Он знал, как и остальная часть Триады, что «Отель Москва» не отправит своего лидера в логово дракона, чтобы убить человека, который не может сопротивляться. Когда я вошла в комнату, в нос ударил отвратительный запах сожженной плоти и антисептика. Услышав, как мужчина закрыл дверь, я воспользовалась моментом редкой уединенности, чтобы сморщить нос и брезгливо нахмуриться. Человек, которого я искала, небрежно лежал на единственной кровати в комнате, одетый лишь в трусы и с бинтами на месте рубашки. Фырканью удалось вырваться, как бы я ни старалась сдержать смех от драконов на его нижнем белье. Белая простыня была скомкана в ногах, а одна перевязанная рука свисала с края кровати. К ней были прикреплены трубки, ведущие к пакетам с разными жидкостями. Мои глаза скользнули по антибиотикам, крови и морфию, когда мне пришла мысль, а что будет, если случайно их выдернуть. Нехарактерная тишина комнаты постоянно прерывалась звуковым сигналом, исходящим от монитора, который показывал сердцебиение, поэтому после пятого сигнала, пришлось бороться с желанием разнести это машину к чертям. Подавляя его, перевожу взгляд на лицо пациента. Забавно, он выглядел совсем по-другому без идиотских солнцезащитных очков. Кислородная маска была прикреплена к лицу, и он выглядел нелепо нормальным, почти мирным. С трудом верилось, что этот мужчина является главой самой большой мафиозной семьи в Роанопуре. Я почти рассмеялась от абсурдности. Интересно, сколько раз этот человек гулял по улицам, под носом у всех? Нет сомнений, он так делал. Без костюма, он бы привлекал внимание лишь на миг, и я чувствую маленький укол ревности, от того, что он может так делать, а я нет. Трудно смешаться, когда половина тела покрыта шрамами. К тому же, высокая, русская женщина со светлыми волосами будет привлекать внимание, как некое разнообразие. Немного поразмыслив, я сажусь на пластиковый стул, глядя в окно, на пол и снова на него. Уши начинают привыкать к звукам монитора, теперь стало слышно и дыхание мужчины. Оно глубокое, но слегка раздражающее, усиленное дыхательной маской, которая подчеркивает его прерывистость. И вдруг до меня доходит насколько уязвим этот человек, что лежит здесь и не обращает внимания на мир. Я могу убить его. Даже без оружия это легко сделать — отсоединить трубку, проколоть иглой вену или просто задушить голыми руками. Все эти возможности звучат привлекательно, и мой мозг развлекает себя, проигрывая все эти сценарии. Если бы он задохнулся, как бы это выглядело? Каково было бы чувствовать его кровь на своих руках? Должна ли я сфотографировать его беспомощное состояние, для дальнейшего шантажа? Но часть моего мозга знает, что его не нужно убивать. Тело этого чертового человека неразрушимо, как и его дух. Его скорость и способность владения оружием огромны, и я признаю — он видел больше моего. В то время как я высылаю своих людей на выполнение работы, он любит делать это лично, и, соглашусь, в последнее время я не тренирую себя так, как в прошлом. Тем не менее, наблюдение за ним, лежащим передо мной, напоминает, что он, как и я, всего лишь человек, у которого случилось падение. Но Роанопур разорвало бы без его присутствия. То немногое сотрудничество, что мы имеем с другими мафиями, будет подорвано, и даже «Отель Москва» не сможет остановить последствия. Под руководством Триады, Роанопур остался вдали от мира, это позволило нам делать все, что заблагорассудится, нечасто получая уколы от журналистов из Таиланда. Если новости из Роанопура начнут распространяться, то страна будет вынуждена начать действовать, а война — последнее, что нам нужно. Но сейчас единственный, кто удерживает эту «дамбу» в страхе, человек, лежащий передо мной в одних трусах. Я нахмурилась, думая о том, что один человек держит такую власть. Когда мы приехали в этот город в 93-м, он утверждал, что это его собственность. Даже я не знаю, как долго он работал в этом городе, выкапывая его из пепла и создавая империю мечты каждого человека. Зная, как низко был этот город в начале, а теперь, видя, как вознесся, отдам мужчине должное — он усердно работал. Тем не менее, есть слишком много слухов, слишком много секретов. Я слышала, что он бывший полицейский, значит знает правила лучше, чем кто-либо, и знает, когда нужно очертить границу. По крайней мере, он должен знать. Но он непредсказуем. Его шутки и шутливые улыбки являются неестественными в мире, в котором мы живем. Его беззаботное отношение и остроумие — ненормальны. Он получает хорошие новости со смехом и бокалом вина, плохие — со вздохом и нахмуренными бровями. Я никогда не видела его свирепым. Он был взбешенным, да, расстроенным, но разозленным — никогда. И это раздражает меня, потому что я знаю, каково потерять контроль над глубинной яростью. Я видела мужчин, идущих по краю, ломающихся под давлением. Власть, находящаяся в их руках, опасна для окружения. Но он никогда не терял контроль и часть меня, по-детски, боится того дня, когда это произойдет. Тот день, когда на его лице проявятся горе и отвращение, станет днем его высочайшего подъема, но и днем глубочайшего падения. Я, конечно, убью его, если он принесет больше вреда, чем пользы, но, даже сейчас, я не отрицаю, что пожалела бы об этом и желала его возвращения. Забавно, я думаю, что многие вещи, которые я ненавижу в этом мужчине, попрошу вернуть, если они когда-нибудь пропадут. Громкий звуковой сигнал отвлекает меня, когда человек на кровати издает небольшой стон. Я мгновенно замираю, переводя взгляд на мужчину, что слегка прикрывает свои стеклянные от лекарств глаза, в которые бьет солнечный свет из окна, напротив которого стою я. Я смотрела на его жалкие попытки отвернуться от света, наполовину с облегчением: он не может заметить меня. Со вздохом и закатыванием глаз беру его солнечные очки, что лежат на соседней тумбе, и надеваю на него. Я старалась не попасть ему дужками в глаза, хотя, не буду отрицать, эта мысль посетила меня. Улыбаюсь сама себе, стоя возле его кровати, наблюдая, как с его лица пропадает напряжение, когда солнечный свет стал менее ослепительным. Я не могу точно сказать, смотрит ли он на меня, но, так или иначе, ему все равно. С солнцезащитными очками он выглядит более знакомо. Забавно, как одна вещь меняет всю внешность. Теперь он не выглядит слабым. Уязвимым, да, но не слабым; он как дремлющий зверь, готовый напасть на любого, кто осмелится потревожить его. Я нахожу себя необходимой для этого зверя, моя рука рассеянно зарывается в его волосы, когда я начинаю говорить, впервые за это время. — Ты — дурак… — тихо говорю я, смотря в окно. Не ожидаю ответа, потому что, естественно, его не получу. Я продолжаю. Надо договорить, сказать всё сейчас, пока у меня есть возможность не прерываться. — Я не могу тебя понять, как бы сильно не старалась, и, поверь мне, даже сейчас я пытаюсь это сделать. Моё первое впечатление о тебе сложилось в 1993: ты — дурак, откусивший больше, чем сможешь пережевать. С тех пор ты меня впечатлил. Ты относился ко мне, как к равному, в отличие от других, пытавшихся использовать меня в качестве инструмента, да, я польщена, но мое впечатление остается прежним. Ты — дурак, и вчера ты это снова подтвердил! Слова выходят с большей силой, чем раньше, но рука остается в его волосах, будто бы мой разум и тело не могут договориться, как реагировать на человека, лежащего на больничной койке. Не буду останавливаться на этом. Вместо этого я сосредотачиваюсь на окне, наблюдаю за тем, как люди ходят по утренним улочкам Роанопура, как солнце все выше поднимается над горизонтом. — Тем не менее, — вздыхаю, понимая, что это больше нужно мне, а не ему, — я ценю то, что ты сделал, и большинство моих людей не выжили бы прошлой ночью, без твоей помощи. Я не просила тебя об этом, но, полагаю, я перед тобой в долгу… Смотрю вниз и криво улыбаюсь, когда понимаю, что мужчина задремал во время моего выступления: его лицо расслабилось, а широкая грудная клетка ритмично поднималась и опускалась с каждым вздохом. Я сняла с него солнечные очки, бросив их обратно на тумбу, посмотрела на время. Я пробыла здесь менее полутора часа, хотя мне казалось, что прошла целая вечность. Беру на себя ответственность немного поменять расположение мужчины на кровати перед уходом. По крайней мере, это помогло бы ему выглядеть чуть достойнее. Когда все конечности лежат на кровати, а простыня подтянута к его талии, я собираюсь уходить, но раньше, в момент слабости, я нежно целую его в щеку. Возможно, это было выражение благодарности, а может и чего-то более. Я поддалась искушению? Ухватилась за бесценную возможность? Я уважаю его, но может быть это, что-то большее… Выкидываю все мысли из головы, когда выпрямляюсь и ухожу не оглядываясь. Даже не думала, что все получится настолько нежно, но не хочу размышлять над этим и не хочу, чтобы об этом узнал кто-то другой. Пусть, это будет моим маленьким секретом. *** — Чанг. Рада видеть тебя на ногах. — Угу. Итак, я вернулся, если это имеет значение. Ты пришла сюда, чтобы просто позлорадствовать? — Напротив, я пришла сюда с советом. На будущее, все мои люди более чем способны позаботиться о себе, поэтому если случится неудачное событие, они более чем готовы пожертвовать собой ради дела. Тебе не нужно будет спешить к ним, что бы сыграть героя. — Я постараюсь учесть это, когда в следующий раз попаду под удар. Кстати, передай Борису от меня привет. — Ладно… И, Чанг. Если это имеет значение… Я должна сказать… Спасибо тебе. — М-м-м? Ты уже это сделала. На самом деле, думаю, что тот, кто должен поблагодарить, это я. — Что ты твори…?! Поцелуй мягкий и нежный. Не думала, что кто-то из нас может быть настолько трепетным. — Спасибо тебе.