Вернусь не я.

«Крис, январь 1972 года. Рита, октябрь 1972 года. Тимур, август 1973 года. Инга, май 1975 года. Игорь (Меломан), март 1975 года. Толик, февраль 1975 года». Свою фамилию и точную дату Инга не вписала тоже. Потому что несправедливо – если нет точных данных ребят. А под каким предлогом их просить? Никакого завоевания всех соседей, конечно, не случилось. Но лишь по причине того, что затворы старых автоматов безнадежно проржавели. И скоро любые враги это поймут. - У нас есть взрывчатка. – Теперь пришла очередь Тимура не спать ночами. Еще больше, чем прежде. Когда Инга еще не знала, что он тайком рисует. – Автоматы пока не работают, но взрывчатка-то цела и сейчас. А мы бездействуем. Только время теряем. - А как ты хочешь действовать? – Инга не уверена, что ей понравится прямой ответ. Вариант завоевать все Острова с помощью автоматов, мягко выражаясь, не честен. И вовсе не в отношении пришельцев – на них как раз плевать. Но нельзя пользоваться таким преимуществом. Нечестно. И… подло. Именно так. Бесполезно объединять всех – это невозможно. И нельзя палить из автоматов по соседям с клинками – это подло. Нужно что-то еще. Что-то другое. Ага, еще что-нибудь придумать – очевидно, чтобы угробить Тридцать Шестой уже окончательно. Досрочно – вперед всех врагов. И с соседних Островов, и самих пришельцев. Но если не придумать ничего – ничего и не изменится. Во всяком случае, к лучшему. Убить-то их всех могут в любой день. От нынешних «рыцарей» Тридцать Шестого останется только старая тетрадка с именами и датами. В лучшем случае. - Надеюсь еще починить эту старую рухлядь. Меломан обещал помочь. Он вроде что-то в технике понимает. Инга промолчала. В самом деле, не Тимур же в ней разбирается. Он на Островах с девяти лет. Но ткнуть его в это носом – так же нечестно и подло. Жаль, сама Инга не увлекалась в школе физикой. Сейчас бы так пригодилось. У нее ведь математический склад ума. Все учителя это говорили. И почему-то есть ощущение, что чего-то она не учитывает. Будто какой-то ход не видит в упор. А он – очевиден, как на ладони. - Взорвать бы самих пришельцев, - вздохнула девушка. – Только как бы до них добраться? И как следует всыпать. И чуть не вздрогнула. Всё то же самое она говорила Димке на мосту между Тридцать Шестым и Двадцать Четвертым. - Я об этом восьмой год думаю! – сжал кулаки Тимур. – И Крис. Знаешь, сколько ночей мы с Крисом об этом спорили? Крис почему-то верит, что именно ты можешь что-то придумать. - Я? - Ты. Крис так думает. Потому что ты действуешь нестандартно. Но меня ведь тоже стандартным не назовешь. Я же тоже перебежчик, - криво усмехнулся Тимур. – Но ничего пока не придумал. - А ты? Ты в меня веришь? - Честно? Не знаю. Но пытаюсь верить. В Криса, в тебя, в ребят, в себя. Потому что иначе уже жить не захочется. - Тимур… - На Острове Тысячи Камней я сначала хотел домой. А потом – потом просто куда-то, кроме сдвинутого на всю башку Острова этих чертовых «самураев». Особенно, когда я понял, что этими пальцами уже вряд ли смогу нормально рисовать. Инга чуть не брякнула, что рисует он и сейчас неплохо. Нельзя. Во-первых, Тимур всё еще ничего ей не показал сам. А во-вторых, как Инге самой понравится, если когда-нибудь кто-то заявит, что она в шахматы играет не так уж плохо? Для неопытной девчонки-начинашки, всего пару дней назад увидевшей доску и фигуры. Инга не знает, как рисовал Тимур раньше. И чего надеялся достичь к нынешним годам. Может, у него в девять лет уже личная выставка была. И куча статей в газетах про «юного гения». Какие же они все-таки гады, эти ненормальные пришельцы. Какие сволочные гады! Сорок одинаковых Островов. Восемьдесят лет их существования. Если в среднем по новичку в месяц на каждый Остров… хорошо, в два месяца. Двести сорок в год. Почти двадцать тысяч человек за эти клятые восемьдесят лет. За что, почему, кому это надо? Будь Инга верующей, могла бы отыскать у себя несуществующие смертельные грехи. Или подведшее ее желание пожить «настоящей жизнью». Но на Земле осталось полно тех, у кого любых грехов побольше. Шустрые пришельцы же не бегали за ними в колонию для несовершеннолетних. И мечтателей на Земле хватало. Но если всех тащить сюда – Островами придется набить всю эту чужую планету. Нет, тут явно что-то другое. Скорее, теория про таланты – ближе к истине. Но опять же – почему? Что эти нелюди так изучают? Может, они и правда – просто тупо банальные садисты? Проверяют, что будет, если птице сломать крылья, коню – ноги, а у талантливых ребят отнять всё, в чём они сильны, а взамен сунуть мечи и бессмысленную войну друг с другом на чужой шахматной доске? В тетрадке Тома к чертежу замка добавился чертеж карты Островов. Можно представить, что это громадная черно-белая доска с островками-квадратиками. И по ней пришельцы двигают фигуры и пешки – раз за разом. Раз за разом. По Сорока Островам, похожим как братья-близнецы. Не считая того, что на Четвертом всего два моста… Стоп. На Четвертом Острове – два моста. Потому что третий взорван. Черт знает когда. Зато кем именно, знает не только мифический черт. Ясно, что не самими инопланетянами – им это без надобности. В отличие от ребят с Четвертого - в былые годы. Взрывчатка была у них. Во времена той же самой войны, когда пришельцы вынуждены были порой хватать юных фронтовиков. Не ждать же, пока мировая война закончится. Это же целых четыре года потеряны. Сколько ценных кандидатов успеет перешагнуть восемнадцатилетний рубеж «профпригодности»? Кроме того, вряд ли эти инопланетяне еще и будущее предсказывают. В такие технологии Инга не верит точно. Значит, и когда война кончится, знать пришельцы не могли. Может, лет через десять? А у Инги есть сильные сомнения, что на Четвертом кто-то подорвался случайно. Они там умели палить куда лучше того же загадочного вундеркинда Тома. И взрывать – не хуже, чем стрелять. - Тим, - Инга в лунном луче повернулась к своему парню. – Ты полностью прав. На Четвертом осталось всего два моста. И у нас тоже есть взрывчатка. Выход стал очевиден. Даже если Инга опять упрямо шагает чужой тропой – как с былым Союзом и нынешней Конфедерацией. А еще можно зайти гораздо дальше. Тридцать Шестому мосты вообще без надобности.