Семью не выбирают

Семью не выбирают. Это Джон Ватсон мог с полной уверенностью заявить на весь Лондон, надорвав все связки от попытки достигнуть необходимой громкости. Это было каким-никаким утешением для его покорёженных нервов. О, нет, он никоим образом не жаловался на свою семью, точнее, на своих родителей, которые могли любому показать пример добропорядочного англичанина. Дело было в его нежданно-негаданно объявившейся сестре. Гарриет вообще была отдельной темой. На вид донельзя женственная, а тут и хрупкость, и идеальные манеры. О, этот изумрудный томный взгляд из-под пушистых ресниц мог покорить любое сердце. Гарриет это прекрасно знала, чем постоянно пользовалась. К своему стыду Джон узнал, что этот взгляд используется не только для мужчин. Короткая стрижка, отлично позволяющая непослушным волосам торчать во всевозможных направлениях, делала бы её вечным подростком, если бы не пластика идеального тела. Казалось, каким-то шестым чувством Гарриет чувствовала, когда следует чуть качнуть бёдрами, повести острым плечиком, иногда сбрасывая одну бретельку топика, как бы невзначай повернуть голову, открывая на обозрение ничем не защищённую шею, и много всего другого, что давало повод для начала пошлых фантазий. Джон порой сам поражался, почему он, заядлый бабник, не реагировал на подобные уловки. Но, если задуматься, тут не было ничего удивительного. Когда видел, что это небесное создание может преспокойно из горла хлебать коньяк, не закусывая, уже перестаёшь обращать внимание на напускное изящество. Когда Джон поинтересовался, что послужило поводом для одинокой пьянки, то ему в ответ рассмеялись прямо в лицо и посоветовали не лезть в чужие проблемы, если он, конечно, не хочет захлебнуться во всей той грязи, что только приходилось видеть столь юной Гарриет. Конечно, он тогда обиделся и осудил алкоголизм своей сестры, кстати четвероюродной. Только долго злиться не пришлось. Гарриет в тот же вечер пинком распахнула дверь в его комнату и плюхнулась на кровать, чуть не пролив на постель содержимое новой бутылки. - Понимаешь ли, малыш Джон, - пьяно хихикнув и кое-как сев ровно, она прочертила в воздухе какой-то замысловатый жест рукой, будто хотела показать, что нужно понимать. – Вот тебе хорошо, ты мужик от рождения. А я что? Я, мать её, типа мужик по праву ошибки одного старого козла, который не мог допереть, что Гарри – ласковое домашнее прозвище. А то, что я баба все узнали только после того, как я им волосы для зелья дала. Ик. Ой! – она прикрыла рот ладошкой. Видимо, закусывать всё-таки надо было. – Понимаешь, эти придурки превратились в баб, вместо мужиков. Хе-хе-хе. Джон решил было, что крышу от алкоголя Гарриет окончательно снесло, и хотел отобрать бутылку из маленьких изящных ручек. Но последующие события очень хорошо запомнились ему на всю жизнь. Сестра взмахом руки подняла его в воздух, стоило только ей догадаться, с какой целью он к ней приближается. Громко рассмеявшись, она поднялась следом. Теперь Джон осознал всю правдивость слов соседских парней о том, что Гарриет настоящая ведьма. Но если те говорили об этом в шутку и восхищённо, то Ватсону было отнюдь не до приколов и комплиментов. Помнится, маленьким, Джон часто с восхищением слушал рассказы о том, что его троюродная тётя Лили Эванс была волшебницей, только никому не следовало об этом говорить. Дочка явно пошла по стопам матери. Увидев страх в его глазах, Гарриет буквально захлебнулась смехом. В её изумрудных глазах появилось самое настоящее безумие. У Джона создавалось такое ощущение, будто на него смотрит торжествующий палач. Но казнить его никто не собирался. Всё из-за того, что Гарриет больше всего на свете ценила кровное родство. - Тебе ведь сейчас страшно, малыш Джон, - она указала пальцем на окно, и то распахнулось, полностью подвластное чарам. – Сейчас ты почувствуешь, что такое самый настоящий страх. Возможно, именно из-за последующего головокружительного полёта в Джоне Ватсоне появилась столь необъятная страсть к получению адреналина. Как на следующее утро призналась Гарриет, она тоже была полностью зависима от блуждания на грани жизни и смерти. О своей жизни она больше не рассказывала, попросила лишь в тайне держать её способность колдовать, потому что волшебники, живущие в Великобритании терпеть не могут раскрывать секрет своего существования перед посторонними. Джону было позволительно оставаться в здравой памяти после столкновения с волшебником, потому что он являлся родственником, пусть родство было довольно дальним. Позже, когда он выбрал специальность военного врача, Гарриет немного грустно на него посмотрела, но после опомнилась и задорно подмигнула, посоветовав быть как можно более осторожным и не соваться под пули, если представится подобная возможность. Джон от этого наставления отмахнулся и, забрав вещи, уехал. После этого они не виделись долгие пять лет.