Это и будет моим ответом

      Тидзуру вдохнула полной грудью сладкий весенний воздух и мечтательно улыбнулась. «Красиво», — безмятежно подумала она, любуясь цветущими у школы старыми вишнёвыми деревьями, щедро усеянными нежными бело-розовыми цветами. Их лепестки подхватывал слабый ветерок, и они тихо кружили, мягко опускаясь на землю, устилая её нежным весенним ковром. Тидзуру невероятно любила эту пору года.       Улыбка на её губах стала шире, и девушка прикрыла глаза, не замечая, как к ней бесшумно приблизилась мужская фигура. Она остановилась рядом с девушкой и, постояв в нерешительности где-то с минуту, осторожно протянула руку и коснулась тёмных девичьих волос. Тидзуру вздрогнула от неожиданности, поворачивая голову, и тут же жутко покраснела, натыкаясь взглядом на улыбающегося Хидзикату-сенсея. — В волосах застряло, — как ни в чём не бывало произнёс он на вопросительно-смущённый взгляд девушки, показывая на крупный ярко-розовый лепесток в руке. — Спасибо, — Тидзуру робко улыбнулась в ответ, чувствуя себя донельзя неловко. Сердце в груди трепетало и колотилось с бешеной силой, грозясь пробить грудную клетку.       Пару минут учитель и ученица стояли в молчании, любуясь цветущими деревьями. Точнее, любовалась только Тидзуру; Хидзиката же не сводил глаз с самой девушки. Он сделал пару решительных шагов, подходя к ней вплотную и останавливаясь напротив. Тидзуру на это движение одарила его непонимающим взглядом, и литературовед улыбнулся так, как, наверно, не улыбался никогда до этого. По крайней мере, Тидзуру не видела, это точно.       Он неожиданно обнял её, прижимая к себе, и Юкимура упёрлась ладошками ему в грудь. Но не для того, чтобы оттолкнуть, а наоборот. Преподаватель, однако, опередил её, слегка отстранившись и заглянув в глаза — от этого взгляда девушка забыла как дышать, — а после нагнулся и легко коснулся своими губами её губ. Поцелуй был мягким и неглубоким, однако Тидзуру всё равно попыталась как можно чётче запечатлеть его в своей памяти — всё это казалось ей сном, далёким и нереальным, и девушка совершенно не хотела просыпаться. А потому, когда Хидзиката-сенсей, смущённый своим порывом, отстранился, Тидзуру сама неловко подалась вперёд, снова целуя своего любимого, сурового литературоведа.       Наблюдающий за парочкой из кустов Харадо расплылся в довольной улыбке, протягивая руку к проспорившему последнее из зарплаты скривившемуся Шимпачи; Хейске вместе с Содзи внезапно нашли родственную душу в Казаме, которому тоже не оставили ни шанса добиться руки и сердца прекрасной дамы; Каору в бессильной ярости рвал на себе волосы, что кто-то посмел покуситься на его бесценную сестрёнку; директор Кондо расчувствовался за «деток» до слёз, и лишь один Сайто молча радовался за влюблённых, искренне желая им счастья. Ну, и нервов пережить всю эту стрёмную компашку.