Фройляйн Леншерр

Полет с использованием магнитного поля земли похож на поездку в лифте. Никакой свободы, только медленное и торжественное скольжение. Эрика не особенно любит так летать. Но на второй этаж особняка иначе не забраться, разве что по стене. Когда-нибудь настанет конец света, и тогда Чарльз Ксавье начнет закрывать в кабинете окна. Не раньше. Подоконники широкие, удобные. Эрика прикуривает, с наслаждением выдыхая дым. - Сколько раз я просил тебя не курить в кабинете? Голос доносится из темного угла, куда падает тень от шкафа. - Я не считала, если честно. Чарльз выезжает на своей нелепой коляске - гордый, немного обиженный и полный решимости. На лбу белеет пластырь. - Бессонница? - спрашивает Эрика. Ксавье качает головой. - Что-то вроде. Не всем удается заснуть, после того, как на них пытались поставить стадион. - Ну извини. Чарльз вздыхает, плечи его расслабляются. Губы разъезжаются в улыбке, словно сами собой. - Зачем было трогать стадион, объясни? Эрика пожимает плечами. - Это казалось хорошей идеей. - Не смешно. Люди пострадали. - Ты тоже пострадал. - И Логан. - Логан меня не интересует. Они снова молчат, ночной ветер раздувает огонек сигареты. Эрика готова признаться себе, что опять увлеклась. Ей все представляется паззлом - убрать ненужную деталь, вставить необходимую. А на деле это раковая опухоль - потянешь за один конец, а там метастазы по всей системе. Не всякий талантливый хирург справится, а ведь Эрика даже не хирург, она, скорее, скальпель. Еще и Рейвен… Надо будет потом рассказать Чарльзу о разговоре, если он еще не в курсе. - Зачем ты пришла? - А ты не хотел меня видеть? Чарльз молчит. А Эрика вспоминает, как по-дурацки забыла на поле шлем. Просто забыла, как забывают сумочку или кошелек. Азазель сказал бы, что это знак, и получил бы по шее, и был бы прав. С другой стороны - на что нужен шлем, если Чарльз всегда в ее голове? Уже в отеле ее накрыло осознанием - эта музыка будет вечной. Сначала Чарльз будет злиться, потом успокоится, сделает неуклюжие шаги к примирению, а там обозлится уже она. Вечное шаг вперед - два шага назад. И так пока земля не налетит на небесную ось, не настанет тьма, и четыре всадника Апокалипсиса не простучат копытами по дорогам США. С этой мыслью Эрика поднялась из кресла, прихватила пачку сигарет и вышла из номера. Вот теперь надо объяснить это Чарльзу. Какими словами, черт знает. - Помнишь, ты как-то рассказывал мне про шута Генриха Восьмого? Брови Ксавье взлетают вверх - такого он не ожидал. - Что именно? - Во дворце устроили праздник, потому что король получил титул “Защитника веры”. - … и шут короля сказал - давай лучше мы с тобой будем защищать друг друга, а вера пусть защищается сама, - доканчивает Чарльз. Он помнит. Столько лет прошло, а он помнит все свои исторические анекдоты, рассказанные за шахматами. - Я подумала, что в этом есть определенный смысл. Убеждения вечны, Чарли. А люди - вовсе нет. И помоги мне, пожалуйста, потому что я помню это сейчас, а потом настанет рассвет, Золушка превратится в тыкву, а я позволю мыслям вернуться в прежнюю колею. Ксавье подъезжает ближе, и становится видно, что глаза у него серьезные, блестящие, полные отчаянной смелостью костьми лечь, но никуда никого не отпустить. Не сейчас. Он протягивает руку, элегантно, как джентльмен прошлого века, не смотря на то, что сам без ног. Эрика опирается на твердую, сильную ладонь и сходит на пол. - Тогда, в этом кабинете, ты хотел что-то мне предложить, - она садится на широкий подлокотник коляски, метко отбрасывая сигарету за окно. Чарльз молчит и улыбается. - Так я тебя слушаю. Предлагай. И Чарльз предлагает - со всей своей убежденностью, со всей страстью и искренностью. Поцелуй длится и длится, неудобно затекает шея, колет ребра и цепочка на шее Чарльза тихо вибрирует, словно мурлычет. За окном начинает сыпать дождь, и снова мокнут скамейки и дорожки, и огромная тарелка, которую никто так и не развернул в обратную сторону. Окно, распахнутое настежь, закрывается, тихо щелкнув ручкой. Чарльз с Эрикой теперь лицом к лицу, и мачты нет, но против тысячи они все равно выстоят. Можно не сомневаться.