Душа безумца

«Что ж, добро пожаловать в ад!» - так я слышала то, что говорила наша классная первого сентября. Вот так и начался очередной, уже – страшно подумать! – девятый учебный год. Ещё одна череда мучений, унижения, безысходности, тупости, конфликтов, криков и прочих несчастий. Снова ежедневные встречи с этими тупыми уродами, которые учатся со мной в классе. По правде говоря, этих встреч никто из нас не хочет, да разве ж кому-то интересно, что мы думаем по этому поводу? Нет, я вовсе не против учёбы. Наоборот, ученье – свет, это само собой, но разве возможно нормально учиться в классе, где вечно царит хаос, а атмосфера похуже, чем в курятнике? Возможно ли преподавать в таком классе? Едва ли. Нет, конечно, не всё так плохо, как может показаться на первый взгляд. Началась учёба, а значит, я каждый день буду видеться со своей лучшей подругой Сашей. Несомненно, это просто не могло не радовать. С Сашей мы подружились уже давно, ещё в пятом классе, когда она только-только перешла в нашу школу. Мы дружим очень тесно, поэтому она мне стала уже как родная сестра. По правде сказать, до Саши подруг у меня никогда не было. Редко встретишь такого же доброго, честного и терпеливого человека, как она, который, к тому же, мог бы всегда поддержать тебя и которому можно было бы доверить абсолютно всё, будь то маленький секрет или очень ответственное дело. Немногие из этих качеств есть у меня. Да, у Саши есть чему поучиться. Правда, иногда она бывает очень обидчивой. Не раз бывали между нами сильные ссоры, которые могли затянуться на месяц-другой. Но как бы то ни было, я считаю её самым близким другом. Первое сентября – один из самых скучных и унылых дней. Единственным развлечением было наблюдать за тем, как перелетают с ветки на ветку воробьи за окном, как летает по классу уже давно надоевшая всем муха, заставлявшая чуть ли не визжать почти всех моих одноклассниц. На улице дул ветер, и тоненькие веточки дерева, которое росло прямо под окнами нашего класса, бились о стекло, словно прося впустить их в кабинет и спасти от пронизывающего насквозь ветра. Остался только один способ чем-то себя занять. Я осторожно, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, достала из сумки свой альбом, в котором нередко делала какие-нибудь зарисовки и с которым почти никогда не расставалась. Пальцы уже машинально потянулись за простым карандашом, в то время как я оценивающим взором окинула помещение в поисках чего-нибудь, что можно было бы нарисовать. Из всего, что я увидела, моё внимание привлекло лишь дерево за окном, но это явно было далеко не лучшим вариантом. Погрузившись в свои мысли, я почувствовала на себе Сашин взгляд. «Снова собираешься творить?» - шёпотом спросила она. Я лишь слабо кивнула, почему-то не отрывая взгляда от милого личика подруги. Немного волнистые чёрные волосы, аккуратно лежавшие на её плечах, небольшие светло-зелёные глаза, которые, казалось, излучали свет… Но самое прекрасное в Саше – это её улыбка, такая добрая, чистая, лучезарная. Думаю, каждый хоть раз видел людей с ямочками на щеках и знает, что это делает улыбку их обладателя необыкновенно красивой. Они есть и у Саши. У неё вообще очень аккуратные черты лица: слегка вздёрнутый нос, эти самые ямочки на щеках, добрый, тёплый взгляд… Я продолжала разглядывать её, и внезапно меня осенило. Осторожно, как будто впервые в своей жизни, я коснулась бумаги кончиком карандаша, проводя почти невидимую плавно изогнутую линию, затем ещё одну. Время от времени переводя взгляд на Сашу, я постепенно вырисовывала её глаза, брови… Казалось, она была удивлена тем, что я решила нарисовать её, и мне так хотелось перенести на бумагу это искреннее, даже какое-то детское удивление, что я забыла обо всём на свете. Вот уже нарисованы два её светло-зелёных глаза (хотя светло-зелёными они были только в моём воображении, ведь под рукой был лишь простой карандаш, потому что цветные вечно портят мои рисунки, на которые порой уходят часы, а то и дни упорного труда). И всё-таки мне крупно повезло с лучшей подругой. Удивительно, как эта улыбчивая и жизнерадостная девушка смогла подружиться с серой мышкой Алисой, которая мало того, что ни с кем не общается и всегда будто источает безысходность, так ещё и грубит каждому встречному. Порой мне кажется, будто я отравляю её душу, выжимаю из неё всю радость, словно червь, который вгрызается в сочную мякоть яблока. Не раз я хотела начать меняться, пыталась относиться к людям добрее, но быстро поняла, что это всё безрезультатно. Мне даже кажется, что я не смогла бы существовать без той положительной энергии, которая будто исходит от Саши. Наверное, я бы окончательно ушла в себя и загнулась. … А когда с лучшей подруги с замечательным характером ещё и портреты рисовать можно – это вообще идеально. − Алиса, ты опять рисуешь? – отвлёк меня от своих мыслей резкий шёпот Артёма, который сидел прямо за мной, на последней парте. − Отстань, Артём, - прошипела я, уже какой раз пытаясь нарисовать эту кроткую Сашину улыбку. Да, пожалуй, эта деталь была самой сложной, и оттого я трудилась над ней ещё усерднее, чем над любой другой. Во всех своих рисунках я тщательно карпела над каждой мелочью, стараясь довести работу до совершенства, поэтому могла огрызаться на любого, кто мне хоть немного мешал. Стоит мне отвлечься – и всё вдохновение сразу куда-то исчезает, а вернуть его порой бывает невозможно. А ведь потом мой рисунок отправится в руки строгого судьи – Саши. В отличие от меня, самоучки, она проучилась в художественной школе несколько лет, после чего ушла оттуда, объяснив это просто и коротко: «Рисование – это не моё». Однако сейчас она об этих годах, потраченных, казалось бы, зря, уже не жалеет. А я и рада: ведь так хорошо, когда тебе помогает творить человек, знающий твоё дело даже лучше тебя самого. Что-то вроде учителя, но такого, который не делает работу за тебя, а указывает на изъяны в ней. Но в то же время Саша восхищалась всеми моими рисунками, хоть они и были далеки от идеала. Да и рассказы мои она читала с огромным удовольствием, поражаясь тому, как живо, по её словам, мне удаётся передать характеры героев. Наконец, я отложила в сторону карандаш и лениво откинулась на спинку стула. Нет, рисунок ещё не был закончен, но мне оставалось лишь прорисовать тени. И перед тем, как приступить к этой трудной, но безумно интересной работе, я решила послушать, что же говорит сейчас наша классная, но надолго меня не хватило. Уже, наверное, второй или третий год подряд все учителя только и делают, что промывают нам мозги предстоящими экзаменами. «Если вы не возьмётесь за ум, то ничего не сдадите и останетесь на второй год!» - порой кажется, будто всех их заставляют заучивать эти фразы наизусть ещё в институте. Уж не знаю, как другие, а я уже просто не в силах слушать это снова и снова. Ничего нового или хотя бы полезного. Вновь карандаш в руке, вновь он неслышно скребёт по листу, оставляя небрежные, но точные следы на бумаге. Всё-таки нет ничего лучше, чем наблюдать за тем, как оживает благодаря твоему труду рисунок. Неповторимое чувство. Однако не успела я как следует насладиться им, как краем глаза увидела, что все вдруг начали вскакивать со своих мест и стремительно покидать класс. А ведь я даже и не заметила, как пролетели два часа. И, конечно, опять всё так не вовремя… Ох, и не люблю же я отрываться от рисования. Особенно когда осталось совсем немного. Торопливо накинув на плечи лёгкую джинсовую куртку и надев на одно плечо рюкзак, я следом за Сашей вышла из здания, чуть не споткнувшись по пути о порог и не разбив себе нос в первый же учебный день. − Ты слышала про новую англичанку? – спросила Саша, когда мы вместе вышли на улицу. И тут я поняла, что прослушала всё, что нам только что говорили в школе, от начала до конца. − Какую ещё англичанку? – в полном недоумении проговорила я. − Дарья Викторовна – наша новая учительница английского языка. Смешанные эмоции овладели мною. Наверное, оттого, что я очень неоднозначно относилась к нашей предыдущей англичанке. Можно сказать, с ней мы не учились вовсе. На её уроках мы почти всегда занимались своими делами, а она просто задавала пару-тройку упражнений на дом да говорила почитать учебник. Разумеется, никто даже не думал о том, чтобы хотя бы взять книгу в руки, потому что задания она в классе никогда не проверяла. Но я всё же выполняла эти номера – слишком уж сильно моё желание хорошо владеть английским языком. Так что же делала наша англичанка? Просто рисовала всем нам красивые пятёрки в журнале (не понимаю, как её вообще в школу работать пустили с таким отношением к предмету). И надо сказать, меня такой расклад даже устраивал: рисуй, сколько душе угодно, и получай за это пятёрки – чем, казалось бы, не идеально? Но мне всё же очень хотелось изучать английский так, как это делают все нормальные ученики. И теперь мне оставалось лишь гадать, какие перемены ждут наш класс с приходом Дарьи Викторовны.