Душа безумца

Мы с Сашей понуро идём по дороге из школы. Она иногда расспрашивает меня о чём-то, и я вяло отвечаю ей, даже не вникая в её вопросы. Сейчас у меня совершенно нет желания говорить с кем-то, и уже в тысячный раз я мысленно прошу прощения у подруги за те сухие и бессвязные фразы, которые я торопливо бросаю в ответ на её желание поговорить после долгой разлуки. А она и без слов всё понимает, успела за долгие годы нашей дружбы привыкнуть к моему странному поведению, знает, что я вовсе не игнорирую её. Я сама порой не могу найти причину этим перепадам настроения. Я ухожу в себя, внезапно приходит вдохновение, как всегда не вовремя, и в голове всплывают красочные образы, рисуются красивые картины, сменяющие друг друга в водовороте сюжета сцены, формируются гармоничные фразы, и я уже забываю обо всём, что меня окружает, и почти не обращаю на это внимание. А дома уже дожидается многострадальная тетрадь, такая родная, будто она является моей тенью, переживая то же, что и я. И только она лучше любого другого знает, что сейчас творится в моей беспокойной душе. Не один десяток раз она побывала на столах самых разных учителей, когда вдохновение заставало меня врасплох на уроках. Сколько раз уже была она потеряна, и столько же раз я обещала себе, что больше никогда не спущу с неё глаз. И я открываю тетрадь, беру ручку и отчаянно пытаюсь вспомнить то, что придумала заранее, и только коснусь ручкой бумаги, как мысли возвращаются, ручка будто сама стремительно рисует корявые буквы, а мысли уходят всё дальше и дальше, и кажется, будто они не остановятся никогда... От этих размышлений меня отвлёк голос Саши, который я слышала словно сквозь пелену. Я не заметила, как мы подошли к перекрёстку, на котором наши пути расходились, и мы шли по домам. Мы попрощались. Около минуты я стояла на месте и смотрела вслед её неторопливо удаляющемуся силуэту. Погода была очень солнечной. Это был один из тех ясных дней осени, когда последние лучи солнца ещё согревают землю своим слабым теплом и дарят людям несколько тёплых деньков перед осенними и зимними холодами. Эта погода была полной противоположностью моему кошмарному настроению. А ведь всё плохое только начиналось. Сегодня утром я очередной раз поссорилась с матерью. Я терпеть не могла ссоры с родными, но мой ужасный характер очень мешал моим взаимоотношениям с людьми, и я ненавижу себя за это. Мне совершенно не хотелось идти домой. Я включила музыку в наушниках, чтобы уйти от окружающего мира и отвлечься от проблем, но это плохо помогало. Что-то странное творилось в душе, будто с каждой минутой она очень медленно и мучительно сгнивала. Вот у автобусной остановки снова собралась копания молодых людей,которые только и делали, что пили, курили и бросали похотливые взгляды на всех прохожих, независимо от их пола и возраста. Парням из самой компании было лет по 20-25, но их кожа сильно ссохлась, словно сморщившийся лист дерева осенью, когда снег ещё не выпал, но вся земля уже была покрыта шуршащим и скрипящим ковром коричнево-красной листвы. На грубых руках молодых людей сильно выделялись кости и сосуды, а глаза были тусклыми и затуманенными. Всё это создавало ощущение, будто это были вовсе не молодые люди, а несчастные старики. Компания заняла всю дорогу, поэтому мне пришлось петлять между ними, побираясь сквозь непроглядный, как мне казалось, туман дыма. Все они тут же, словно по команде, посмотрели на меня и начали шептаться и хрипло хихикать. Один из них, самый высокий, шлёпнул меня по пятой точке, затем крикнул что-то вслед мне своим мерзким пьяным голосом. Как же всё это низко и противно до невозможности. Через пару минут моему взору представилась другая компания. Четвёрка полуголых куриц, тоже куривших, изредка обменивалась глупыми и бессмысленными фразами. Да, они действительно были полуголыми, то есть в платьях (если, конечно, их можно было осмелиться назвать платьями, а не купальниками) с громадными вырезами и юбками длиной сантиметров 10. На их лица было просто страшно смотреть. Они были покрыты двумя-тремя слоями коричневого тональника, губы были ярко-розового цвета, такого, что от него в глазах рябило, а макияж вокруг глаз, прикрытых пышными накладными розовыми ресницами, был подобен окрасу панды. Одна из девушек царапала вены своими огромными когтями. В их взорах не было ничего, вообще ничего. Пустота. -Милочка, не хочешь присоединиться? - визгливый голос одной из них был настолько громким, что я услышала её вопрос через наушники. Эта несчастная курица совала мне под нос пачку сигарет. Я и не посмотрела на неё, просто молча прошла мимо. Вот вдоль оживлённой дороги мелкими шажками идёт, согнувшись пополам, маленькая старушка. На вид ей было лет 85-90, не меньше. Её прозрачные глаза, казалось, принадлежали мертвецу. В них не было абсолютно никаких признаков жизни. Её загнутый, словно клюв коршуна, нос с огромной страшной родинкой частично закрывал верхнюю губу, а рот будто сливался с кожей, которая свисала с черепа. Кисти её рук были подобны сухим ветвям дерева. Этими костлявыми руками она отчаянно держалась за сердце. И старушка внезапно спотыкается и падает на асфальт... Я резко остановилась, меня будто парализовало, а по телу пробежал холод... Рядом со старушкой стоит молоденькая девушка. Я так и не смогла понять, откуда она взялась, мне казалось, будто она выросла из земли. Эта девушка не имела ничего общего с теми курицами. Её густая русая коса обвивала всю голову девушки и свисала до пояса, тёмно-карие глаза смотрели прямо и живо. Она вся словно была олицетворением жизни и счастья, но сейчас на её лице написана тревога. Девушка присела около старухи, поэтому я ничего не видела из-за её спины. Около минуты спустя я заметила, как старушка медленно встаёт, опираясь на руку девушки. Она больше не держалась за сердце, в её глазах, которые, как мне показалось, были уже не прозрачными, а светло-зелёными, загорелась искра жизни. Она криво улыбалась, что-то говоря девушке... Я сама не заметила, ка дошла до дома. Рядом с ним стоял небольшой магазин. На его стене кто-то много лет назад нарисовал лицо ребёнка. Многих людей, в том числе и меня, пугал этот рисунок, потому что лицо было до жути неестественным и отталкивалo людей. Каждый раз, проходя мимо магазина, я старалась не смотреть на эту странную картину, но сейчас всё было наоборот. Мне очень хотелось взглянуть ему в глаза. Взор ребёнка был направлен вниз, но казалось, будто он смотрел прямо тебе в душу. Выражение глаз его было таким несчастным, словно этот ребёнок пережил сотни тысяч несчастий, или это был дряхлый старик в детском теле. Подул холодный ветер. Я промёрзла насквозь, и, взяв себя в руки, направилась к двери дома.