А может это ты?

Когда ночи не хватает сна, Думаешь ли ты обо мне? Любовь была так чиста, Но ты больше не со мной, Но ты больше не со мной. Мы расстались, Но без желания. Сердце плачет; Теперь я больше не с тобой, Теперь я больше не с тобой. Если я буду далеко от тебя, кто меня спасет? Если я буду в темноте, кто меня найдет? Если я останусь без тебя? Кто захочет меня? Я не могу, я не могу обойтись, Без нас двоих, без нас с тобой. Я не могу, я не могу обойтись, Ах, как же я скучаю по тебе. Что мне сделать, Чтобы успокоить все свои раны? Они всегда при мне (да, внутри они убивают меня). Это меня убивает с первого слова... Если я буду далеко от тебя, кто меня спасет? Если я буду в темноте, кто меня найдет? Если я останусь без тебя? Кто захочет меня? Я не могу, я не могу обойтись, Без нас двоих, без нас с тобой. Я не могу, я не могу обойтись, Ах, как же я скучаю по тебе. (Mia Martina - "Tu Me Manques" ("Я скучаю по тебе") - частичный перевод песни) От лица Виктории. В горле першит от проклятых слёз. Царапает, колет, словно организм решил защитить меня от другой боли. Но она кажется гораздо сильнее физической. Выедает изнутри. Всё горит. Пальцы нащупывают холодную стену коридора, которая отделяет меня от него. Моя голова и тело опираются на эту дурацкую стену, как на самую верную опору, что только можно найти. Ноги не слушаются. Гудят и одновременно леденеют, но мне так плевать на это. Ничего не хочется, кроме, пожалуй, одного. Выбраться из этой гребаной квартиры. Никогда больше не видеть этого обаятельного темноволосого мужчину. Который смотрит пристально своими лукавыми глазами цвета глубокого насыщенного янтаря. И я просто медленно схожу с ума от его взгляда. Никогда больше не чувствовать карамельный вкус его манящих губ. Которые умело ласкают мои, откровенно будоража тело и душу. Никогда больше не слышать об Игоре Сергеевиче Карташове. Не знать, нашёл ли он её. Счастлив ли он с ней или с кем-то ещё. Не знать. Чтобы не испытывать тупую противную боль. Ткань платья вбирает в себя новую порцию горячих слёз. Ладонью крепко зажимаю рот, беззвучно сотрясаясь. Не хочу, чтобы он слышал. Его это больше не касается. С той секунды, как он дал понять, что она важнее для него. Осторожно отхожу от стены, боясь рухнуть прямо здесь. Колени предательски дрожат. Нужно найти выход. Выход из этой идиотской ситуации. Бреду по коридору наугад. Слева от меня появляется какая-то дверь. Осознаю, что это не входная. Но мне нестерпимо хочется загородиться от мужчины в соседней комнате так, что я дергаю эту дверь рывком на себя. Внутри помещения царит кромешная тьма. Я озираюсь в поисках выключателя и быстро нахожу его. Через мгновение в глаза бьет яркий свет ламп на потолке. Белая плитка красиво гармонирует с нежно-голубой и лазурной, создавая на стене потрясающий узор. Хоть в чём-то наши с Максом вкусы совпадают. Белоснежная ванна и рельефная раковина дополняют интерьер комнаты. Взгляд скользит по стене чуть выше раковины, пока не останавливается на взгляде бледно-голубых глаз. На своем собственном взгляде, правда, не выражающим ровным счетом ничего. Просто болезненная пустота. На коже возле век красуются, если вообще уместно данное слово, черные разводы и подтеки от туши. Будто я сошла с какого-то глупого, нелепого фильма ужасов, который мог снять только самый бездарный из всех возможных режиссеров. Криво ухмыляюсь своему отражению, подходя ближе. Указательным пальцем руки провожу по гладкой поверхности, завороженно наблюдая за своими же действиями. Ощущение совершенства, которое таит в себе изящное дизайнерское зеркало, мгновенно успокаивает. Хочется слиться с ним воедино, и ничего не чувствовать. Мысленно улыбаюсь своим странным мыслям, начиная принимать их за начало сумасшествия. Руками медленно вытираю грязные черные дорожки со щек, внимательно глядя самой себе в глаза. Отворачиваю вентиль крана, слушая звук льющейся воды. Опомнившись, окончательно смываю пятна от туши. - Прав был Потапов, ничего я не знаю. – выдыхаю вслух прежде, чем успеваю понять смысл этих слов. - Не знал, что Потапов теперь для тебя эталон. – раздается внезапно где-то позади меня, и я резко закрываю глаза. Зачем ты пришёл, чёрт возьми! Уйди, исчезни, растворись, в конце концов! Жестоко, Карташов! Жестоко добивать того, кто уже почти «забит камнями»! Кто дышит из последних сил, пытаясь вырваться из плена мучителя. Но не тебе ли сейчас всё равно, что чувствую я. Ведь только она для тебя имеет значение, только она. Судорожно цепляюсь руками за края раковины. Так крепко, что резкая боль и холод пронзают пальцы. Стискиваю зубы в надежде, что слезы не появятся снова. Нельзя. Только не сейчас. Вики, не смей при нём, слышишь! - Вика, посмотри на меня. – его голос одновременно властный и растерянный. Как будто он тоже в замешательстве. Но я не верю, он просто преследует свои цели. - Зачем? – тихо шиплю, сильнее сжимая пальцы на ободке раковины. Улавливаю едва различимый шорох ткани, и внутри всё взрывается. Угрожающе выкрикиваю, продолжая стоять с закрытыми глазами. – Не приближайтесь, Игорь Сергеевич! - Хорошо. – примирительным тоном соглашается бывший учитель. – Вика, пожалуйста, открой глаза. Посмотри на меня. - Вы считаете, мне это нужно? – неловко ухмыляюсь, борясь с желанием посмотреть на мужчину. Как же хочется снова залюбоваться его горящим взором. Таким, каким он когда-то смотрел на меня, жадно целуя в кабинете истории. Хочется снова ощутить жар его страстных прикосновений к своей коже, пусть и через тонкую ткань блузки. Неужели я столь слаба, чтобы позволить ему растоптать себя снова? Я же прекрасно понимаю, что этого всего больше никогда не будет. - Азарина, посмотри на меня! – его голос становится грубее, и я невольно подчиняюсь, открывая глаза. В отражении зеркальной поверхности я вижу уставшего человека. Он измотан не меньше меня. Но зарождающееся беспокойство за него бесцеремонно обрывает острая боль. Она молниеносно скользит по венам, разнося свои мелкие частички повсюду. Хочется выплеснуть её из своей души наружу, кричать, бить и крушить всё вокруг. «Он любит её» - отдаётся в голове снова и снова. Сердце бешено стучит, и эмоции захлестывают разум. - Я ненавижу вас, Игорь Сергеевич! – я не узнаю свой голос. Он как будто принадлежит другому человеку. Озлобленному, разбитому. - Повтори. – через зеркало я вижу, как его зрачки сужаются, а тело неестественно напрягается, будто у хищника перед броском. - Ненавижу, понятно вам? – я громко чеканю каждое слово, переходя почти на крик. – Ненавижу!