Tinwe

      Потом он еще несколько раз он встречал ее в Велене. И это, надо признаться, было уже даже не смешно. Кузнец краснолюд и златовласая женщина. Ведьмак так и не смог определить, человек она или нет. Йорвет на это отвечал уклончиво, хотя, казалось бы, эти двое знатно спелись тогда в Вергене. Учитывая то, что Саския оказалась драконицей, напрашивался вывод – эльфский командир с простыми бабами не расшаркивается. А значит было в ней что-то, что заставляло Йорвета считаться с ее мнением и даже установить некое подобие дружеских отношений.        Ведьмак на пару секунд зажмурил глаза.        Нет, никуда не делась. И даже почти не изменилась за все это время, пока он искал Цири, пока они бились за Каэр Морхен. Он не вспомнил о ней тогда, и теперь очень об этом жалел. Кто знает, может Весемир, да и многие другие были бы живы. Может быть, Цири...       — Твою курву мать…       За это он злился и на неё, и на себя. В большей степени, конечно же, на себя.       Вздохнул. Резко выдохнул.       Все равно собирался воспользоваться услугами кузнеца. А тут страшненько повезло – дивным образом в зоне досягаемости оказался самый лучший из всех, которых он когда-либо знал. Оказался бы он в Каэр Морхене, так может быть...       — Aiya, Tinwe!        Краснолюд за считанные секунды покраснел, затем побледнел, затем и вовсе позеленел и поспешил скрыться в пышущей жаром кузне. Геральт хмыкнул. Видно выдрессировала его девка, что если обращаются к ней на столь древнем языке, значит клиент бывалый и надо уносить свою жопу куда подальше. Женщина утерла пот со лба и скривила рот в неком подобии улыбки. На лице ее, вымазанном в саже, застыло какое-то потерянное выражение. Прозрачные льдистые глаза, прежде сверкающие лишь плохо скрывающимся раздражением, были подернуты мутной пленкой усталости.       — Aiya, Narumo. Вижу мои уроки пошли тебе впрок.       — Всего лишь дань вежливости.       — Задобрить меня решил, — вроде как хохотнула Искра, не меняясь при этом в лице, — раз уж это дань вежливости, я спрошу. Что тебе нужно?       — Вспомнил, что мне нужна твоя помощь, когда уже просрал все на свете, — Геральт прищурился. — Меч мне нужен. И ещё желательно, чтобы ты вот совершенно случайно умела ходить по реке времени.       Глаза женщины на мгновение прояснились, и ведьмак увидел в них искру понимания и сожаления. Всего на миг, чтобы снова стать неживыми и холодными. Тонкие губы ее скривились. Она стала казаться ещё более усталой и измученной, чем минуту назад.       — Слухи расходятся быстро. Мне жаль. Надеюсь, Нильфгаард умерит свой пыл, перейдя в женские руки.       — Сожаление никого не вернёт,— ведьмак прочистил горло и продолжил уже ровнее. — Сделай мне такой меч, чтобы резал тварей как сливочное масло. Я направляюсь в Туссент. Не думаю, что мне повезёт, и ты таинственным образом окажешься где-нибудь в Боклере.       — Только если ты не позовешь меня с собой, — женщина дернула плечами и повернулась в Геральту спиной. Невольно он отметил, что одна из прядей в ее косе была серой, как пепел. После того, как Детмольд оказался изрядно ослабевшим Гором, и Тинвэ, прилагая огромные усилия, все же оставила от него лишь горстку вонючей золы и выкинула его феа куда-то за грань, что-то в ней сломалось. Словно теперь, оставшись совсем одна, она не знала, что ей делать со своей жизнью и памятью.        Геральту было ее даже немного жаль. По ее рассказам, после позорного бегства на эти земли, Гортхауэр из прихоти разделил свою душу надвое, наделив половину телом и голосом, а вместе с тем разделил с ней свои воспоминания об Эпохах. Одиночество – самое страшное наказание для всех разумных существ. Теперь же, когда Майрон блуждал за пределами этого мира, она сама оказалась на месте своего создателя. Имея за плечами опыт своей/чужой жизни, сложно не сойти с ума.       — Я уж было подумал, что ты по жизни только куешь.       — Не только кую. Говорят, в Туссенте очень тепло. Не помешало бы погреть мои старые кости.       — Ты же не мерзнешь.       — Lau, — Тинвэ дернула лопатками и, наконец, развернулась. Солнечный зайчик скользнул по лезвию меча и погас, — но не век же мне торчать на этой мертвой земле. Возьми меня с собой на юг, Narumo. Это будет твоей платой за мою работу.       — Ты же этот меч только что достала из кучи старья, — хмыкнул Геральт, уже заранее понимая, что ему никак не отвертеться, не в силах прогнать прочь бурлящую злость. Наверняка эта сука знала обо всем — он в этом почти не сомневался. А теперь вот так просто просит взять с собой в Туссент.       — Все равно лучшего ты во всей округе не сыщешь. Возьмешь с собой в Туссент, — Искра всучила клинок ведьмаку в руки и стянула через голову кожаный фартук, — на месте сделаю еще лучше. Ты знаешь, nare – огонь слушает меня. Я вдохну в сталь лучшую музыку, какую только смогу сотворить.        Геральт невольно вновь вспомнил лишенный золотого света локон и внезапно отметил – в Вергене она делала оружие лучше. Тот меч, что она дала ему сейчас, был как фальшивая нота. Хороший, но не из тех, что она ковала для скоя`таэлей. Те пели чисто.        Что-то здесь было не так.       Ведьмак нехотя кивнул. Предложение было действительно щедрое, за такой-то пустяк – отвезти в Туссент. Он помнил, как пламя ластилось к ней кошкой, и как ходила ходуном земля во время их с Гором песенного поединка.       — Совсем тут плохо?       — Люди говорят «начать жить заново». Cuilenya* теперь всецело принадлежит мне. И, раз уж я условно вновь nessa, молода, хотелось бы влезть в какую-нибудь авантюру.       — А я, в твоем понимании, главный авантюрист на всем Севере? А как же Йорвет?       — Насколько я знаю, Йорвет мертв. Тут, на Севере, у меня друзей нет. Значит, надо ехать на Юг.       — Прости, — Геральт положил руку ей на плечо, — мне жаль, что все закончилось так.       — Да, — Искра вздохнула, — мне тоже.

***

      — Прости, — Геральт положил руку на плечо Регису и они крепко обнялись, — мне жаль, что все тогда закончилось… как закончилось.       — Ничего, мой друг.        В углу дома вспыхнул и повис в воздухе сгусток золотого пламени. Геральт нахмурился и устало вздохнул.       — А ты не спешила, я погляжу.        Женщина дернула плечами и ухмыльнулась. Походка ее была нетвердой, словно ей тяжело было стоять на ногах. Ведьмак осмотрел ее беглым взглядом, так, на всякий случай. Чтобы задеть Тинвэ, надо было быть нечеловечески быстрым. Хватило ли у того вампира дурости и скорости?       — Я же не могу скакать с лодки на лодку, как ты. Пришлось искать обходной путь.       — Да не пизди. Решила под конец посмотреть, как меня порежут на мелкие кусочки, да?       — Я просто не успела, не ерничай — Тинвэ остановилась перед мужчинами и скрестила руки на груди, — В конце концов я подпалила Бестии хвост. Тысячу лет не поджигала живых.       — Уверяю вас, это было лишнее…        Пахла она странно. Регис ловил всполохи пламени в глазах Искры, на ее золотых волосах. Внутри него заворчало зверем смутное беспокойство. Тысяча лет – это вполне могла быть реальная цифра. Чародейка? Похоже на то. Старая. Очень старая. Люди, пусть и чародеи, столько не живут – а значит она что-то иное. Он заставил себя улыбнуться, давая зарок не спускать с нее глаз.       — Детлафф — мой близкий друг, я обязан ему жизнью. Я почти… Нет, я уверен, что сейчас его вынуждают убивать. Мы теперь братья по крови, так что я знаю, о чем говорю.       — Хотелось бы мне тебе верить, — ведьмак принял из рук Искры свой чемоданчик с эликсирами, — но как-то не верится. Детлаффа надо найти. Затем я решу, что делать.       — Иди туда, где пахнет жаренным.       Все трое вымученно засмеялись. Огненный шарик начал медленно таять в воздухе, беззвучно и неумолимо, как увял бы цветок. Вместе с ним уходил и его жар из глаз Искры. Регис еще раз внимательно на нее посмотрел и поджал губы. Не спускать с нее глаз. Ни на минуту.       — Tinwe, за тобой все еще должок. Сделай как можно быстрее.       — Я постараюсь, — женщина вздохнула как-то даже измученно. — Но прежде, Регис, расскажи мне что ты и твой... друг такое.        Эмиель заставил себя держать улыбку. Не мог заставить себя расслабиться, хотя вампира мало что может заставить чувствовать себя... неуверенно. Он мысленно одернул себя. В конце концов ему не сто лет. Это женщина, только и всего.       — Вампиры. Высшие. А вы?       — Еще не решила. Но была uruvoite.       Язык пришел явно не отсюда. Cлова падали, словно в колодец, непонятные, чужие. Вампир позволил себе легко коснуться губами тыльной части ее руки. Горячая. Он бы даже сказал раскаленная.       — Эмиель Регис Рогеллек Терзиефф-Годфрой, к вашим услугам.       — Искра. Но я планирую найти себе новое имя в ближайшее время.       — О, не стоит, — Регис заглянул ей прямо в глаза. Прозрачно-льдистые. На самом их дне еще не потухли язычки пламени, — вам очень идет.