Tinwe

Я спокойнее взираю на вещи, сознавая, что развязка, как ни близка она кажется порой, еще не так скоро наступит; человек, особенно в молодости, преувеличивает вероятность развязок. Франц Кафка - Маленькая женщина

       Вокзал встретил его тяжелым запахом машинного масла, нафталина и угля. Слышался свист паровика, радостные оклики встречающих. Молодой розовощекий кондуктор, на ходу давая свисток, соскочил; он вышел сразу за ним, загодя приготовившись, прижав к телу старый кожаный чемоданчик, унося за собой терпкий удушливый запах полыни. Остальные пассажиры вздохнули с облегчением, высыпали на платформу следом за ним.       — Выход в город по левую сторону! Повторяем...        Вампир улыбнулся, не размыкая губ, скорее уже по привычке, и, придерживая котелок, резво взбежал вверх по шаткой металлической лестнице. Он надеялся, что за столько лет Детлафф научится мириться с толпой, но старый друг не изменял своим привычкам. Щуплый рыжий длинноносый мальчишка с влажными светлыми глазами проворно принял у него поклажу и скрылся в толпе. Регису оставалось только поспевать за ним, посмеиваясь себе под нос.       Сказать честно, он изрядно удивился, получив от Орианы приглашение посетить Боклер вновь. Уже долгое время он жил в Офире и, говоря начистоту, не собирался возвращаться на Континент еще столько же. Но Ориана загорелась желанием собрать вместе старых товарищей, и он не смог ей отказать. Не захотел. К тому же, ей каким-то чудом удалось уговорить Детлаффа, хотя тот, судя по слухам, после того, как Сильвия Анна дожила свой век, скончалась и была похоронена со всеми почестями, надлежащими княгине Туссента, отбыл обратно в Назаир и в Винном Крае больше не появлялся.        Боклер гудел и дымил — от былой легкости и вычурности не осталось ни следа. Автомобили с грохотом неслись по мостовой, сновали туда-сюда юркими зверьками мальчишки-газетчики. У самого входа в вокзал деловито сидел юный чистильщик обуви: нос у мальца был измазан ваксой, и он то и дело принимался остервенело тереть его рукавом замызганной курточки.       — Ну хоть что-то остается неизменным.        Паренек, что тащил его чемодан, резво подскочил к одному из черных блестящих авто, открыл дверь и выжидающе взглянул на Региса из-под козырька своей клетчатой кепки.       — Сюда, мастер. Вас отвезут.        Эмиель благодарно кивнул, забрал свои вещи и, уже сев в транспорт, не глядя, кинул мальцу сверкнувший медью на солнце кругляш. Мальчик поймал его одной рукой и поспешил скрыться с глаз долой. Такое богатство перепадало не часто.       Бумажные деньги вампиру не нравились — пахли они просто отвратительно. Все в этом новом изменившемся мире смердело, гудело, пребывало в постоянном движении. Он устало вздохнул и откинулся на спинку сиденья.       — Куда вам, мастер?       — Клуб «Мандрагора».        Водитель кивнул, мотор взревел и автомобиль, ворча и кашляя, полетел вперед по кварталу.        Он не хотел возвращаться по многим причинам. Его пытались заставить поверить в то, что бывает ложь во спасение. Регис не привык лгать, и сбежал тогда, не желая принимать участие в этой игре чужими жизнями. Больше всего ему было жаль Детлаффа — тот проглотил красивую историю без вопросов, сначала сопроводил Тинвэ и Рену… Сианну в Вызиму к Императрице, а затем обратно в Боклер, неся с собой указ о немедленной казни Анны Генриетты. За то, что подстроила гибель неугодных ей рыцарей, подставив старшую сестру, законную наследницу престола Туссента. Тинвэ тогда сказала, что такой исход — самый благоприятный. Но что хорошего в мире, который построен на лжи, Регис не знал и тогда знать не хотел. Оглядываясь назад, можно было сказать, что Искре просто повезло.       Лишь спустя долгие годы, Эмиель Регис осознал еще одну важную для себя истину: прощение может быть выше правды и справедливости. Сильнее их законов может быть любовь.        Искра, Искра. Воспоминания о ней отдавались щемящей нежностью. И горькой тоской.        Он расплатился и поспешил нырнуть под навес, прячась от мелкой мороси. Детлафф стоял тут же под лестницей и курил. Эмиель светло улыбнулся, коротко обнял старого друга, но от сигареты отказался.       — Я слышал, ты стал звездой бульварной литературы. Дориан Грей?       — Неудачное знакомство, — Эретайн затушил окурок носком туфли и поправил пиджак. Стоило признаться, в костюме тройке он выглядел впечатляюще, — один посетитель игорного клуба заметил, что я не старею. И на мое несчастье, оказался писателем.       — Гвинт?       — Покер. В гвинт не играют уже порядка пяти столетий. Ты сильно отстал от жизни.        Регис неловко дернул плечом и фыркнул. Чем и был хорош Офир — мнимые блага цивилизации добирались до него с заметным опозданием.       — Пойдем, нас ждут.       В помещении было накурено, стоял душный запах женской косметики и дорогих духов. Сновали туда-сюда девицы в коротких расшитых бисером платьях, мужчины по большей части сидели, наблюдая за тем, как резво выплясывают красавицы, как сияют в свете ламп их обнаженные ноги.       — Друг мой, где они потеряли чулки?       — Там же, где и приличие. Пойдем, нам наверх.        Она стояла, разговаривала с какой-то дамой около барной стойки, то и дело стряхивала пепел прямо в свой бокал. В узком мужском брючном костюме, слегка облокотившись на стул. Волосы ее серебрились, около глаз залегла сеть мелких морщинок. Но по большому счету, она осталась такой же, какой он ее и запомнил. Блестящие серые глаза — он только сейчас заметил залёгшие под ними страшные глубокие тени — дружелюбно, внимательно остановились на его лице, губы ее дрогнули. Узнала. И это узнавание, мимолетная радость заиграла в синюшном уставшем лице, перетекала между томно прикрытыми глазами и чуть заметной улыбкой. Как будто избыток чего-то внезапно переполнил ее существо и расплескался вокруг. Она умышленно потушила свет в глазах, но он светился против ее воли знакомыми зелеными и золотыми огнями. Коротко кивнула бармену, взяла два виски.       — Регис?        Ещё более слабая, чем он запомнил, вся высохшая, острая. Наверное, река времени скоро унесёт ее насовсем. Но это, пожалуй, не имело никакого значения.       — Прости, — Эмиель снял с головы шляпу, зажал ее локтем и свободной рукой взъерошил волосы на голове. Пошел, не оборачиваясь. На сердце, впервые за долгое время, было легко.