Капитан Риччи

Темнота окружала ее. Секунду назад вокруг полно людей и света, и вдруг не осталось ничего, кроме темноты, словно самой безлунной ночью без единой звезды. И человека в длинном плаще, чье лицо было закрыто капюшоном. Но его нахождение здесь не удивляло, словно он был продолжением пустоты. — Кажется, твоя игра закончена, — сказал он. — Хочешь продолжить? — Просто так? — спросила она, чувствуя подвох. — На моих условиях. Темнота вспыхнула мириадами звезд, и ослепительный белый свет поглотил ее. *** Солнце вставало из моря. «Красиво», — подумала она. — «Красиво… но где я и как тут оказалась?!» Она оглянулась: перед ней расстилалась бескрайняя водная гладь, под ее ногами лежала узкая полоска песка, а за спиной темнели неприветливые заросли. Как она сюда попала? При попытке вспомнить заболела голова. Отдельные смутные образы замелькали в ее голове: дом, семья, школа и приятели… но ни одного намека на то, как она очутилась на безлюдном морском берегу. Голова раскалывалась все сильнее, пока она не смирилась с тем, что пока не может восстановить в памяти ничего конкретного, ничего, за что можно ухватиться. Даже своего имени. Из одежды на ней была только пижама. Что должно было произойти, чтобы она оказаться на берегу в одной пижаме, даже без тапочек? Она оглянулась, но на побережье не было ни других людей, ни ключа к разгадке. Только разный мусор: обломки досок, обрывки веревок и клочки ткани. «Похоже на останки разбившегося корабля», — подумала она внезапно, словно кто-то шепнул ей несколько слов на ухо. — «Деревянного корабля с парусами». Могла ли она плыть на погибшем у этого берега корабле? Разум говорил, что такая версия логична. Но память подсказывала ей, что они никогда не плавала на подобных кораблях прежде — и никогда не видела моря до этого дня. «Я могла просто забыть об этом», — подумала она. — «Не могла же я возникнуть здесь из ниоткуда». Голова снова заныла — от тупой ноющей боли не помогло избавиться даже массирование висков. Жутко хотелось пить. Она наклонилась и зачерпнула воды из моря, отхлебнула и начала яростно отплевываться. Она забыла о том, что вода в море соленая. Теперь горло жгло. Инстинкт — или какая-то часть сознания — подсказывал ей, что там, где растут деревья, должна быть вода. Она несколько секунд с сомнением и страхом смотрела на заросли прежде, чем шагнуть под тень пальм. Кроны и ветви закрыли от нее море и небо — она шла по зеленому туннелю, чувствуя себя то ли в убежище, то ли в ловушке. Через несколько минут она уловила звук бегущей воды. Вероятно, жажда обострила чувства, потому что очень легко было пройти мимо лениво бегущего ручья. В поисках не топкого и не заросшего колючей травой места для подхода к воде она прошла выше и нашла небольшое озеро, из которого ручей вытекал. От воды несло тиной, в ней росла и плавала невообразимая гадость, но ей, жадно зачерпывающей прохладную пресную воду сложенными ладонями, было плевать. Напившись, она начала разглядывать свое отражение — непримечательные черты лица, русые волосы по плечи, растрепанные и вставшие дыбом, и серые глаза с оттенком мутно-зеленого. Никаких воспоминаний не проснулось. Все, что она ощущала — это голод. По пути она видела ягоды и плоды на некоторых кустах и деревьях, но они не были ей знакомы, и потому она не рискнула попробовать ни одного. Следуя течению ручья, она снова вышла к морю и бездумно побрела следом за своей тенью — взошедшее солнце неприятно слепило глаза, поэтому она отвернулась от него. К полудню она дошла до скал. Волны разбивались о крутые утесы, и продолжать путь не было никакой возможности. К тому же стало слишком жарко. Снова захотелось пить, и пришлось возвращаться к ручью. Напившись и немного остыв в тени деревьев, она отправилась по пляжу в противоположную сторону. Через несколько часов она наткнулась на еще одно непроходимое нагромождение камней. Теперь остался только один путь — напрямую через джунгли. Но в отсутствии такого ориентира, как береговая линия, она боялась заблудиться и потерять возможность вернуться к источнику воды. К тому же ее тонкая пижама явно не предназначалась для подобных путешествий, да и ноги ее, непривычные к ходьбе босиком, ныли. Казалось просто чудом, что она еще ни разу не порезалась, хотя несколько раз наступала на острые камни или раковины. Так что первую ночь она провела, свернувшись клубком, обхватив руками мерзнущие ноги, под одним из деревьев, на куче нарванных веток. Наутро есть хотелось так сильно, что она рискнула подобрать несколько плодов, опавших с дерева — на вкус они оказались сладковатыми и водянистыми. Плохо ей не стало, и она ела их еще, пока не почувствовала насыщения — и навсегда возненавидела их вкус. Она бродила по берегу, разглядывая вынесенный прибоем мусор: водоросли, деревяшки, пустые раковины и мелких рачков. Пыталась вспомнить хотя бы свое имя, пока не начинала раскалываться голова, и думала о том, что раз ее не ищут, то надо попытаться самой найти людей. Но «искать других людей» означало «идти через джунгли», поэтому она откладывала путешествие. На второй день пребывания на острове ее осенила идея, и она вернулась к скалам. На этот раз она стремилась не вдоль, а вверх. Едва не сорвавшись десяток раз и порядком ободрав руки, она добралась до вершины. Отсюда открывался потрясающий вид на море и на остров. Островок оказался крошечным — гораздо меньше, чем она думала. И на нем не было ни следа цивилизации. Последняя надежда угасла. Следующий день она провела лежа на песке, пытаясь найти в разбегающихся и ускользающих образах-воспоминаниях что-нибудь полезное о выживании на необитаемом острове. На четвертый день ее жизни на острове на горизонте показался парус. *** — Капитан, у нас скоро закончится вода, — отчиталась Элис. — Надо урезать порции и направиться в ближайший порт. Разрешите отдать распоряжения? — Нет, — капитан Мэри-Энн Уайтсноу покачала головой. Тень от густого плюмажа шляпы скользнула по ее лицу. — Мы сильно отклонимся от маршрута и потеряем много времени. Мы упустим корабль. — Но мы не можем провести еще месяц в море без воды! — Если вы правильно определили наше положение на карте, старпом Рейнер, то неподалеку есть один подходящий для наших целей остров. Возьмите двадцать градусов на восток и приготовьте две шлюпки с командой для высадки. *** Она смотрела на приближающийся корабль со смешанными чувствами. Одна половина ее тянулась к людям — какими бы они не были. Второй хотелось спрятаться в глубине зарослей и переждать, пока они не уйдут. Но разум подсказывал ей, что она не выживет на острове в одиночку. Особенно после того, как закончится теплый сезон и перестанут плодоносить деревья. Так что она осталась сидеть на камнях возле того места, где ручей впадал в море, и смотреть на приближающийся парусник. Что-то странное было в этом корабле. Не только то, что он направлялся прямо к необитаемому и бесполезному клочку земли. «Люди давно не пользуются такими», — соизволила подбросить ей подсказку память. Похоже, она больше не в том мире… или не в том времени, к которому привыкла. *** С корабля спускали шлюпки и грузили в них бочки. Несколько минут энергичной гребли, и носы лодок уткнулись в песок. Она встала, чтобы дать им увидеть себя — и лучше рассмотреть их. Спрыгнувшему на песок мужчине не помешало бы побриться. Впрочем, взгляд не цеплялся за щетину, потому что его жилет так переливался на солнце, что болели глаза. При виде ее он издал удивленный возглас. Она улыбнулась, стараясь выглядеть приветливо и безобидно. Очень важно выглядеть безобидной для человека, у которого на поясе длинный и остро заточенный металлический предмет, и который, очевидно, распоряжается двумя десятками других вооруженных и крепких людей — он был единственным, кто не занимался наполнением бочек. — Откуда ты? — спросил он. И произнес еще несколько слов, которые она не поняла — только уловила недоумевающий тон. Она понимала его речь, но не всю, не сразу и только сосредоточившись на этом. Врать было опасно, потому что она знала слишком мало для того, чтобы придумать убедительную историю и избежать разоблачения. — Я не знаю, — сказала она, не зная, на языке, какой страны она говорит. Но ее поняли. — Как тебя зовут? На этот вопрос можно было солгать, но ни одного имени не шло ей в голову. — Не знаю, — сказала она снова. Мужчина в жилетке оглянулся, словно ожидая увидеть другой корабль. Очевидно, он задался тем же вопросом, что несколько дней мучил ее. Вместо этого он увидел кучу мусора на песке и сделал выводы. — Остатки корабля, — произнес он вслух. — Ты, должно быть, выжила в кораблекрушении, но потеряла от страха память. — Надеюсь, это не тот корабль, что мы ищем, Тью, — выкрикнул один из матросов. — Тогда бы она говорила по-испански, — ответил тот. — Мы возьмем тебя с собой на «Ночь», — сказал он. — Капитан решит, что с тобой делать. Она не возражала. *** Корабль нависал над шлюпкой. Глядя на него с берега, она и не представляла, каким большим он окажется. Трап — грязная веревочная лестница — выворачивался из рук, шлюпка ходила ходуном, сбивая с ног при каждой попытке подняться. Если бы не Тью, поднявший ее, словно тюк тряпья, она ни за что бы не попала наверх. Первым, кого она увидела, вступив на борт «Ночи», была женщина в синей рубашке и широких штанах, подхваченных золотистым поясом, за который была заткнута пара пистолетов. Женщина посмотрела на нее с неприязнью. — Откуда она взялась, Толли? — спросила она. — Выжила при крушении, — ответил тот, поднимаясь следом. — Зачем ты ее приволок? — Ну, не бросать же там, — пожал плечами Тью. — А стоило бы. — Это пусть капитан решит. Эй ты, позови капитана, — велел он парню, размазывающему по палубе воду. Они еще о чем-то спорили. Она пропустила их перебранку, глазея по сторонам — на палубе было на что посмотреть, начиная от пушек, кончая колоритными личностями, сидящими тут и там, дремлющими или играющими в кости. — Капитан! — услышала она и обернулась. — Посмотрите, что мы нашли на берегу! Она увидела высокую статную женщину в изящном брючном костюме, блестящих, как зеркало, сапогах, невероятно белой рубашке и широкой шляпе с длинными и пушистыми красными перьями, из-под которой волнами спадали смолянисто-черные вьющиеся волосы. Точеное ее красивое лицо было белее рубашки — белое, как облака в ясный день. — Похоже, мы нашли выжившую в кораблекрушении, — сказал ей Тью. — Значит, морская богиня была благосклонна к ней, — сказала капитан, на секунду задержав взгляд на ней. — Не стоит злить богиню. Мы возьмем ее на корабль. Отдай ей гамак и вещи того несчастного, что позавчера ночью свалился за борт. — Как же нам ее звать? — почесал в затылке Тью. — Она своего имени не помнит. — Как звали того неуклюжего? — Риччи… Ричард Смит, капитан. — Так пусть и ее зовут Риччи, пока она не вспомнит, как ее окрестили. Меньше путаницы. *** — Я думаю, что это была плохая идея, — сказала Элис за офицерским ужином в кают-компании. — Оставить ее на верную смерть было бы, по-твоему, лучше? — возразил Тью. — Мы не знаем даже, кто она и откуда взялась! — С разбившегося корабля, откуда же еще? — хмыкнул Толли. — Да и какая нам разница? Едва ли ее родителя явятся за ней. — Что, если она из Вернувшихся? Тью рассмеялся. — Опять ты за свое, Элис! Вернувшиеся — это просто бабушкины сказки. Элис не стала спорить с ним, но, очевидно, осталась при своем мнении. Когда Толли, наевшись, поднялся и отправился на свою вахту, Мэри-Энн сказала: — Это всего лишь девчонка. От нее не будет неприятностей. — Но, капитан, если она из Вернувшихся… — начала Элис. — Я не буду покрывать тебя снова. Если хочешь, вызывай ее при всех и неси ответственность за ошибку. — Когда люди начнут умирать, когда удача от нас отвернется от нас, вы вспомните мои слова! — У тебя много ненависти к Вернувшимся, но совсем нет чутья, — ответила Мэри-Энн спокойно. — Хоть один человек из тех, что ты убила, подозревая в сделке с демоном, остался после смертельного удара в живых? То, что ты ее подозреваешь, говорит скорее в ее пользу. Элис помрачнела, как грозовая туча. — Если бы ты была поумнее, этот капер не стал бы для тебя последним безопасным местом, — нанесла завершающий удар в словесной дуэли Мэри-Энн. — Но поступай, как хочешь. *** Тью выдал ей ворох одежды — вся она оказалась Риччи безнадежно велика — пару кривоватых деревянных мисок, погнутую ложку и грубый тупой нож, а потом показал ей спальное место — гамак в самом темном углу большой комнаты с низким потолком, набитой народом. Она не успела толком расположиться, как раздался громкий неприятный звук — как будто кто-то стучал одной кастрюлей о другую. Толпа хлынула к выходу, и в чужеродно звучащей речи она разобрала несколько слов, имеющих отношение к еде. Из огромного вынесенного на палубу котла по мискам разливали остро пахнущую баланду. В других условиях она задумалась бы о том, из чего и как ее приготовили, но сейчас ей было дело лишь до того, что эта еда горячая. На вкус похлебка была отвратительна, но она проглотила свою порцию за несколько минут. Поев, она вернулась в кубрик — так называли ту большую комнату. От огромного количества людей вокруг, не прекращающегося ни на секунду гомона и попыток хоть что-нибудь в нем различить, гудела голова. Почти как при попытках вспомнить прошлое. Она вытянулась в гамаке — ткань была жесткой и не очень чистой, но явно выигрывала по сравнению с кучей пожухлых листьев. Кто-то опустился на соседний гамак, подвешенный вплотную к ее собственному. Петли скрипнули, когда натянутая ткань просела под тяжестью тела. Она повернула голову. Это был тот парень, что мыл палубу. Здоровенный и сильный он смотрел на нее пристально, и она начала прикидывать уже, как быстро сможет вытащить нож, и имеет ли смысл орать, как вдруг он неловко, глуповато и как-то робко улыбнулся, отчего облик его преобразился — вместо жестокого громилы он стал походить на простака. — Э… а… Тебя зовут Риччи, так? — сказал он. — Да, — ответила она, не вдаваясь в подробности насчет того, что еще не привыкла соотносить себя с этим именем, но не возражает против его употребления за неимением альтернативы. — Меня зовут Малкольм… эм… Мэл, — продолжил он, не обидевшись ничуть на ее немногословность. — Мы будем работать вместе. Тью поставил тебя на место Рича. «Ты дружил с ним?» — подумала она. — «Пока он не свалился за борт, и мне не достались его вещи?» — Я ничего не умею, — сказала она вместо этого. — Научишься, — улыбнулся Малкольм во всю ширь. — Мыть палубу несложное дело. Ты и вправду ничего не помнишь? — Ничего полезного, — ответила она. — Что это за корабль? Вы пираты? Она не могла сказать, почему этот плавучий барак ассоциировался у нее с черным флагом. Еще один сюрприз из недоступной части ее мозга. — Мы каперы Ее Величества! — Малкольм так очевидно возмутился, что Риччи не стала спрашивать, велика ли разница. — Вы… мы на задании? — уточнила она. — Мы на охоте, — охотно поделился он сведеньями. — А если капитан Уайтсноу вышла на охоту, то с пустым трюмом она в порт не вернется, будь уверена! И раз Рич не оставил завещания, его доля теперь твоя. — Большая доля? — полюбопытствовала Риччи. — Где-то одна из двух сотен и четырнадцати, — ответил Малькольм. — Это будет большая сумма. Если только ты доживешь до того, как начнут делить добычу. Риччи показалось, что температура в душном и жарком кубрике вдруг упала до нуля. Она окинула взглядом комнату, но везде, насколько она могла рассмотреть, люди вели себя совершенно обычно — курили, спали, играли в кости и не обращали на них с Малкольмом никого внимания. «Спокойно», — сказала она себе. — «Он всего лишь хочет напугать тебя. Он, наверное, считает забавным пугать новичков». — С чего ты… Почему не доживу? — все-таки спросила она. — Потому, что Элис Рейнер тебя возненавидела, — ответил Малкольм. — А люди, которых старпом ненавидит, долго не живут. Будь очень осторожна. — Возненавидела меня? Почему? Она меня видела не больше пяти минут! — Рейнер уверена, что ты — Вернувшаяся, — поведал Малкольм. — Если бы она убедила команду, тебя бы сожгли. Но ей никто уже не верит. Вот только люди, которых она подозревает, умирают, как будто, случайно. — Кто такие Вернувшиеся? — спросила Риччи. Малькольм посмотрел на нее с удивлением. — Ты и этого не помнишь? — Не помню. — Люди, которые умерли, но заключили сделку с демоном и остались среди живых. — И за это их все ненавидят? — Они насылают болезни на людей! И приносят несчастья! И умеют колдовать! И их очень сложно убить! — Ясно, — кивнула Риччи. — Похоже, с ними лучше не связываться. — Церковь охотиться за ними. Раньше они истребляли целые города, но сейчас церковники находят их и уничтожают. — Я похожа на Вернувшуюся? — спросила Риччи. Малкольм рассмеялся. — Ты? Серьезно? Колдунья, заключившая сделку с демоном? Да ты самая обычная девчонка! — Но Элис Рейнер в это не верит. — Рейнер — ненормальная. Говорят, что вся ее семья погибла из-за Вернувшегося. С тех пор она охотится за ними. Она ненавидит Вернувшихся. «Я бы на ее месте тоже не испытывала к ним любви». Но это не давало Элис Рейнер право убивать всех подряд — и ее в частности. — Почему ее никто не остановит? — Она — старший помощник, — ответил Малкольм грустно. — И она отлично дерется. «Нужно убираться с корабля», — билось в голове Риччи. Однако она не могла выпрыгнуть в открытое море и добраться до берега. — «Но этот плавучий барак не зайдет в порт, пока они не набьют карманы награбленным золотом». — Можешь мне что-нибудь посоветовать? — попросила она. — Я могу отдать тебе свой нож. Он получше твоего. — Это мне не сильно поможет! Я не умею драться на ножах! — Тогда тебе стоит научиться. Или надеяться на помощь Господа. — Даже и не знаю, какой вариант лучше: за пару часов научиться убивать людей ножом или положиться на божественную помощь! — прошипела Риччи, злясь на себя, на Элис Рейнер и на Малкольма — просто потому, что он был рядом. — Думаешь, у меня есть шансы выжить? — Небольшие, — признал тот. — Разве ты не хочешь отомстить Рейнер за своего друга? — Я постараюсь, чтобы твоя смерть не сошла ей с рук, как это произошло с Ричем, — пообещал он. «Даже если Элис Рейнер и повесят за мое убийство, но мне то с этого какая радость?» Паника внутри Риччи поднималась, словно цунами, затапливая разум и лишая способности думать и принимать решения. Но в какой-то момент она достигла пика и схлынула, оставив разум спокойным и холодным. Риччи поднялась из гамака и потянулась. — Пошли, — сказала она Малькольму. — Покажешь мне, как дерутся на ножах. *** Утреннее солнце освещало палубу — еще недостаточно жаркое, чтобы работа сделалась невозможной. Риччи возилась со шваброй, надраивая палубу «до блеска», как распорядился Тью. Ей не нравилось ее занятие, к тому же синяки, оставшиеся после ночной тренировки, ныли, поэтому под нос она бормотала услышанные у боцмана словечки. И полностью поглощенная непривычным занятием, не видела человека, идущего по палубе. Вид Элис — красные глаза, спутанные волосы, помятая одежда и тяжелый винный запах ото рта — даже Тью заставил бы посторониться с пути, но Риччи не замечала ее, пока не стало слишком поздно. — Тысячу демонов тебе в глотку! Риччи, повстречавшаяся с палубой лбом, локтями и коленями, промолчала. Вода из опрокинутого ведра растекалась по палубе. — Смотри, куда прешь! От злости Риччи забыла про осторожность. — Сама смотри! Люди на палубе начали оборачиваться к ним. — Заткнись, отродье! Риччи, пытаясь удержать себя в руках, пнула ведро. То заскользило в луже — и полетело прямо в Элис. Риччи хмыкнула, и только после этого сообразила, чем ей это грозит. — Ах ты, мерзавка! Элис замахнулась — медленно и расчетливо, собираясь нанести очень сильный и унизительный удар по лицу. Не думая, Риччи перехватила ее руку. — Нет, Рич! — раздался позади голос Малкольма. Он опоздал. По лицу старпома расползалось довольное выражение. Теперь Элис выглядела абсолютно спокойной и уравновешенной. — За это оскорбление, — сказала она, — я вызываю тебя на дуэль. На ножах. Сейчас. Риччи беспомощно обернулась. На лицах окружающих ее людей был виден азарт и любопытство. Все говорило ей, что схватки не избежать. — Идет, — сказала она и потянулась к ножу. Малкольм поймал ее руку и прошептал на ухо: — Подожди. Сначала рисуют круг. Несколько матросов, вооружившись кусками угля, уже чертили на палубе нечто, больше напоминавшее кривой овал. Риччи обернулась к Малкольму. — Я говорил тебе быть осторожней, — сказал он. — Помню. У меня не получилось. Что ж, по крайней мере, после моей смерти ее повесят. — Нет, — возразил он. — Ты дала ей повод вызвать тебя на дуэль. — Чтоб мне провалиться! — буркнула Риччи. — Рич был осторожен, но ему это не помогло. Я буду просить Господа за тебя. «Если моя смерть останется безнаказанной, то и ее тоже», — подумала Риччи. — «Осталось только найти способ справиться с опытной убийцей». Она подняла глаза и увидела на мостике капитана Уайтсноу, наблюдающую за ними, опираясь на ограждение. Ветер трепал плюмаж ее шляпы, а солнце играло на вычищенных пуговицах. *** Тропическое солнце палило беспощадно, но по телу Риччи растекался смертельный холод. Матросы закончили круг, покинуть который могла только одна из них, и стеклись к его краям. Они активно делали ставки, но никто из них не спешил ставить на победу Риччи — в основном спорили о том, сколько времени она продержится против старпома. Элис отдала Тью свою шляпу и пояс с саблей перед тем, как переступить границу. У Риччи не было даже сапог, которые можно было снять, так что она не могла ни на секунду оттянуть свой шаг навстречу смерти. Вытащив нож, Риччи встала в выученную защитную стойку, которую показал ей Малкольм — никакой другой она не успела научиться. Сейчас эта стойка казалось ей жалкой, неудобной и неправильной. Элис посмотрела ей прямо в лицо и усмехнулась. — Стоило поставить на то, что я разберусь с тобой меньше, чем за минуту, — сказала она. «Держи нож крепче и надейся на свою счастливую звезду», — сказала себе Риччи. — «Ведь однажды ты уже выжила не иначе как чудом». Элис прыгнула вперед, с легкостью отбила неуверенную и медленную контратаку и нанесла удар. Риччи даже не поняла сначала, куда он пришелся — ей показалось, что Элис каким-то образом промахнулась, и глухой хлюпающий звук не имеет к ним отношения. Радостные и негодующие возгласы не достигали ее ушей. Риччи видела лишь то, как Элис остановилась, оставив неприкрытой шею, и нанесла неловкий кривой удар сбоку, сложив в него все силы. Ярко-красная кровь ударила фонтаном, и до Риччи донеслись вопли «болельщиков» — преимущественно разочарованные. Пальцы Элис, сжимавшие нож, разжались, и она рухнула на палубу. Глаза ее неотрывно смотрели на Риччи, застывшую и неспособную отвести взгляд. Удивление в них сменилось пониманием и ненавистью. Элис пыталась произнести что-то, но из ее глотки вырывался только хрип. Ее нож так и остался торчать в груди Риччи. Но только после того, как глаза Элис потухли, она почувствовала боль — от сердца та растеклась обжигающей волной по телу. Риччи покачнулась, но удержалась на ногах. Почему-то ей казалось делом первостепенной важности не упасть сейчас. «Я ведь и так вся в крови, так какая разница?» — подумала она. — Иди, Риччи, — донесся до нее далекий и словно заглушенный чем-то голос Малкольма. — Иди! Ты должна выйти из круга! Идти назад было ближе, но Риччи не подумала об этом — она видела цель перед собой и двинулась к ней, из последних сил передвигая ноги и прижимая ладонь к боку. Она боялась, что нож Элис выскользнет из раны, и открывшееся кровотечение убьет ее мгновенно. Последний ее шаг за черту ознаменовался новыми воплями выигравших и проигравших. «Мне конец», — думала Риччи. — «С такой раной в эти времена я могу только сдохнуть». Она подняла голову и увидела перед собой точеное лицо капитана Уайтсноу, не выражающее ничего, словно на ее глазах не развернулась жестокая смертельная схватка. Потом перед глазами Риччи потемнело, и что-то твердое и большое ударило ее по спине. — Невероятное везение, — услышала она голос Тью над собой, лежа на палубе. — Обычно Элис таким ударом отправляет человека прямиком в преисподнюю. — На этот раз Элис промахнулась, — ответила ему капитан. — Нож ударил чуть выше и скользнул по кости, поэтому рана получилась неглубокой. Отнеси ее в мою каюту, я ее перевяжу. Все-таки, она выиграла эту дуэль. — Ваша правда, капитан, — согласился Тью, присаживаясь на корточки. — Повезло девчонке. — Или не повезло Элис. — Рано или поздно должно было. Когда Тью поднял ее на руки, от новой накатившей волны боли Риччи окончательно потеряла сознание. Последней ее мыслью было: «Капитан ошиблась. Это не поверхностная и уж точно не легкая рана». *** — Кто же теперь займет место старпома? — спросил Толли, глядя на бледное лицо Риччи, лежащей на капитанской кровати. — Ты, полагаю, — ответила Мэри-Энн, складывая врачебные инструменты. — Если не откажешься. Она выиграла дуэль, но не справится с обязанностями. — Не стоило вам позволять Элис драться. — Элис сложно было что-то запретить. — Вы отдадите мне шляпу Элис? Мэри-Энн покачала головой. — Шляпа принадлежит девчонке. Ты лишь исполняешь обязанности, пока она не в состоянии это делать. Толли бросил на бессознательную Риччи теперь откровенно злобный взгляд. — Она всего лишь девчонка, — сказал он. — Она не сможет. — Ей придется научиться, — ответила Мэри-Энн. *** Риччи пришла в себя в полумраке, лежа на чем-то мягком. В комнате было тихо и пахло чем-то кислым. Она зашарила по сторонам и задела что-то, с грохотом упавшее на пол. — Очнулась? — услышала она голос Уайтсноу. Изящная рука с тремя крупными кольцами отдернула полог над кроватью, и Риччи зажмурилась из-за ударившего в глаза света. — Можешь встать? — спросила капитан. Вместо ответа Риччи спустила ноги с кровати и поднялась. Она неуверенно держалась на ногах, и ей пришлось ухватиться за кроватный столбик. Уайтсноу удовлетворенно кивнула. — Тогда отправляйся к себе. Ты и так занимаешь мою койку целые сутки из-за пустяковой царапины. Только оденься сначала. Тут только Риччи поняла, что на ней нет ничего, кроме повязок, и покраснела. Она оглядела каюту, представлявшую собой компромисс между функциональной простотой и стремлением Уайтсноу к роскоши: немногочисленная мебель — кровать, стол, короткая лавка, полка с книгами и пара больших сундуков — качеством была куда лучше той, что видела Риччи в других местах корабля, но из украшений имелся лишь вышитый полог над кроватью и зеркало в зеленоватой раме. Риччи нигде не обнаружила ни своей пижамы, ни матросских обносков, и вопросительно посмотрела на капитана. Та указала на сундук, где была сложена стопка одежды: шелковая рубашка с кружевными манжетами, кружевные панталоны, бархатные штаны, красная куртка из какой-то яркой ткани и туфли с позолоченными пряжками. Все это было великовато Риччи, но не настолько сильно, чтобы наряд превращал ее в клоуна. От красного цвета Риччи слегка замутило — картина залитой кровью Элис палубы встала перед ее глазами. Но она справилась с секундной слабостью и продолжила облачение. Рядом с одеждой лежала шляпа Элис и ее сабля. Риччи протянула к ним руку, но засомневалась и снова посмотрела на Уайтсноу. — Это тоже теперь твое, — подтвердила та. — Как и место старшего помощника. Риччи нервно рассмеялась. — Разве я гожусь на эту должность? Но Уайтсноу осталась серьезной, и смех Риччи утих. — Если ты трусишь сейчас, то с тем, что тебе готовит мир дальше, ты и подавно не справишься, — произнесла капитан. — Хочешь умереть сейчас? Она выхватила шпагу. Риччи, действуя инстинктивно, схватила саблю и выставила ее перед собой. — Отлично, — улыбнулась Уайтсноу. Это была очень холодная и пугающая улыбка. — Не снимай повязку пару недель и приходи ко мне завтра утром. Тебя надо учить всему, начиная со стойки — она просто ужасна. Риччи машинально кивнула. Резкая перемена с трудом укладывалась в голове. — Кстати, — вдруг вспомнила капитан, когда Риччи потянулась к ручке двери, — раз ты до сих пор не вспомнила своей фамилии, как тебе нравится фамилия «Рейнер»? — Я могу ее взять? — Ты теперь единственная, кто может заявлять на ее права. «Ты выиграла», — означали эти слова. — «Ты обыграла спятившую истеричку». — Риччи Рейнер… Я думаю, хорошо звучит, — сказала она, чувствуя, как восторг от победы вымывает из тела остатки боли. Уайтсноу улыбнулась снова. На этот раз ее улыбка была снисходительной и, как будто, понимающей. — Так тому и быть. Только, Рейнер… будь осторожней теперь. Кто знает, повезет ли тебе в следующий раз. *** Риччи провалялась в своем гамаке до ночи, не встав даже поесть. Еду ей принес Малкольм, он же охранял ее от назойливых любопытных. После ужина по кубрику разнеслась новость о том, что с этого дня дуэли запрещены. Дождавшись времени, когда кубрик погрузится в сон, Риччи выползла на палубу. Она искала лунный свет и какое-нибудь укромное место. Луна как раз взошла, и Риччи нашла себе убежище между одной из пушек и ящиком для ядер. Там она сняла куртку, задрала рубашку и, осторожно развязав повязки, стащила бинты. Под ними обнаружилась гладкая кожа — ни следа раны или даже шрама. «Это невозможно», — подумала она. Но, наученная опытом острова, Риччи на всякий случай ущипнула себя, а потом приняла невероятное как факт. Элис нанесла ей смертельную рану, но она выжила, и у нее даже не осталось следа на память о ее первом убийстве. Это могло означать только одно — она все же заключила сделку с демоном и не помнит об этом. Она — Вернувшаяся. На этот раз Элис оказалась права. И поплатилась за это жизнью. «Что я такое?» — спросила себя Риччи. И ответила сама: «То, что люди стремятся уничтожить». «Будь осторожней теперь», — прозвучали в ее голове слова капитана Уайтсноу, и Риччи застыла, пораженная внезапной догадкой. Капитан Уайтсноу знала о том, кто она — не могла не знать, ведь это она перевязывала Риччи. Но по каким-то причинам капитан сохранила ее тайну.