Капитан Риччи

Он собирался увидеть конец Экона – самый большой его триумф с начала существования Вселенной. С момента, когда ему пришлось смириться с существованием того, другого. – Ты проиграл, – произнес он в пустоту Междумирья. Другой стеснен своей оболочкой, но он услышит предназначенные ему слова. Впервые за миллионы лет. – Еще нет, – услышал он ответ. Его враг походил на человека – на тень человека. Одно из ограничений, наложенных изначальным поражением. – Твое убежище уничтожено, – произнес он ртом человека, которому суждено было погибнуть в ближайшие мгновения. – На этот раз ты проиграл окончательно, ты больше никогда не возродишься. – Откуда ты знаешь, что в прошлом Круге ты не поступил точно так же? – спросил Другой. – Не важно. Этот Круг будет последним. Я уничтожил всех, кого ты осквернил своим вмешательством. – У меня уже есть тот, кто пройдет через Ничто. Мне не нужны остальные. Он кого-то упустил. Но это не страшно. – Ты не знаешь, является ли тот, кто идет через Ничто, твоей тенью. – Скоро узнаем, – пообещал другой и исчез. Очевидно, кто-то действительно шел через Ничто, и потому нуждался в его помощи. Последний шанс сил Хаоса на победу. Еще одно последнее усилие – и Порядок восторжествует. *** Стеф поднялся на ноги, отбросив грязное покрывало, которым кто-то укрыл его с головой. Увидь его собиратель трупов или случайный прохожий, поднялся бы невероятный переполох, но улица пустовала. Машинально Стеф провел рукой по груди – клочья его любимой шелковой рубашки пропитались кровью, но на теле не осталось даже царапин. Несколько мгновений он был единственным движущимся объектом на всей улице, если не во всем квартале, пока еще одно из лежащих на мостовой тел внезапно не зашевелилось и не село, сдернув с себя саван. Берт Фареска посмотрел вокруг круглыми от шока глазами. – Стеф, – выдавил он хриплым голосом. – Ты же… – Да, – кивнул Томпсон. – Как и ты. Берт поднялся, сжимая в ладони медальон с разорванной цепочкой. Несколько секунд они смотрели на тела остальных, уже понимая, что еще одного чуда не случиться. Самые могущественные игроки выбрали только их двоих для того, чтобы сделать своими фигурами. Разные игроки, так что отныне они принадлежали к разным командам. Как когда-то давно, еще до появления в их жизнях Риччи. Целую жизнь назад. Глядя друг другу в глаза, они оба осознавали это. Каждый из них смотрел на своего смертельного врага. Но Риччи – ушедшая, бросившая их Риччи – все еще связывала их. – Она ушла в пустыню, – сказал Берт. Стеф не стал спрашивать, откуда ему это известно. Он это тоже знал. – Мы ничего не сможем сделать до того, как догоним ее. Стеф понял, что на самом деле Берт хотел сказать. – Да, – кивнул он. – А идти по пустыне вдвоем куда веселее. Пусть даже это будет их последнее совместное путешествие. В конце его они примут разные стороны. Но до этого момента ничто не мешает им оставаться друзьями. – Только сначала… – начал Берт и огляделся с выражением боли на лице. – Похороним Мэла и Юли, – закончил Стеф. Они успеют догнать Риччи. Теперь у нее перед ними нет преимуществ Вернувшейся. *** Берт посмотрел на небо Экона: голубой цвет сдавался туманной пелене и черному небытию. – Надо идти, если мы хотим догнать Риччи, – сказал Стеф. Берт кивнул. Дыра в груди больше не кровоточила и не болела, но и не заживала. Кем, интересно, он теперь был? И кем был Томпсон? Он знал лишь одно – теперь они были врагами. Но пока они не добрались до Риччи, и это не имело значения. Существо иного плана – Берт не мог назвать его ни богом, ни дьяволом, да и не был силен в терминологии – воспользовалось его телом, и Берт не винил его – у них не было возможности выбирать. Зато они еще раз увидят Риччи. Пусть даже перед тем, как быть убиты ею. – Мы ведь должны ее спасти, – сказал Стеф. – Должны, – кивнул Берт. Один из них врал, оба они знали, кто, но поднялись и отправились в пустыню вместе. Этот путь – все, что у них осталось. *** Идти по пустыне оказалось не так тяжело и утомительно, как она боялась. Ей следовало, пожалуй, взять с собой воды и хоть какой-то еды, но от отчаянья ее организм вроде как совершил новое открытие – и теперь не нуждался в подпитке сил. Или, скорее всего, ей отказали чувства голода и жажды – нужные нервные рецепторы перегорели, как неисправная проводка. Теперь она даже не почувствует признаков приближающегося голодного обморока. Но какая разница? В крайнем случае, она повторит судьбу Лилиас и несколько раз умрет от голода по пути. К счастью она не могла заблудиться – хотя в песках не были никаких ориентиров, и один холм в точности походил на другой, она чувствовала направление, словно птица, возвращающаяся к гнезду. Она почти сразу потеряла счет времени – если в этом месте время вообще шло. Эку над ее головой не менял ни положения, ни яркости, словно все они – она, пески и светило над ними – застыли в одном моменте. Отсутствие ветра усиливало это впечатление – ни одна песчинка вокруг не трогалась с места, за исключением маленьких облачков, поднимаемых ее ботинками и неохотно опускающихся обратно. Казалось, в таких условиях за ней должна оставаться четкая дорожка следов, по которой и через тысячу лет сможет пройти кто-то другой, но когда Риччи оглянулась, то обнаружила пески за своей спиной такими же нетронутыми и ровными, как до ее появления. Лишь три или четыре ее последних шага еще читались на их поверхности, как кляксы на листе бумаги. Она не чувствовала усталости, но заставляла себя делать перерывы каждый раз, как счет шагов достигал трех тысяч. Потеряв ощущение утомления, она потеряла и понятие о пределах выносливости своего тела. Усевшись прямо на песок, она отхлебнула из фляги. Воды осталось совсем немного, и скоро этот маленький ритуал прервется. – Я в тебе сильно разочарована, – сказала капитан Мэри-Энн, сидящая рядом. – Разве за этим я посылала тебя в Экон? Чтобы ты умерла в пустыне, никого не спася? Она смотрела разочарованно и уничижительно, словно шла уже десятая тренировка, а ее ученица никак не могла приучиться правильно держать меч и путалась в ногах. Риччи вздрогнула. И впрямь, что за глупая идея была забраться в пустыню? Как быстро она сможет вернуться? Ее разум пытался что-то вспомнить или осмыслить, но на жаре мысли двигались медленно, как сытые рыбы. – Ты не заслуживаешь капитанской шляпы! – обвинила ее Уайтсноу. Риччи потянулась к своему головному убору, который все еще носила, несмотря на то, что он совершенно не сочетался с формой Гильдии. Приглядывать за ним стало ее старой привычкой. Очень старой, возникшей еще тогда, когда она только убила капитана Мэри-Энн и завладела ее новенькой щегольской шляпой. – Я уже ее заслужила, – произнесла она, протягивая руку, чтобы ткнуть Уайтсноу в грудь. – И я больше не ищу твоего одобрения! Рука ее беспрепятственно прошла насквозь и ткнулась в песок. От «капитана Мэри-Энн» не осталось даже вмятины на песке. Риччи ожидала встретить в пустыне множество опасностей, но не могла представить, что ее разум предаст ее первым. Она решила сосредоточиться на счете – может, тогда ее мозгу будет не до воображаемых мертвецов. Она дошла до двух тысяч шестисот, когда Бехельф, шедший рядом, сбил ее фразой: – Я же говорил тебе, что заводить друзей – плохая идея. А влюбляться в кого-то из них – полная глупость, – добавил он. Риччи не согласилась. Но усталость навалилась на нее душной тяжестью, и ей не хотелось отвечать вслух. Дружба и любовь – лучшее, что изобрело человечество. Благодаря дружбе и любви она нашла себе место в новом мире, ради дружбы и любви она превозмогала и превосходила себя, дружба и любовь помогли ей пройти через все испытания и добраться до Экона. Дружба и любовь вели за ней ее команду и привели ее в Экон. Дружба и любовь вели ее всю жизнь и в итоге привели в пустыню. – Стоила ли эта дружба и эта любовь того, чтобы страдать в пустыне? – хмыкнул Бехельф. – Ты сгнил в джунглях, – ответила Риччи, понимая, что иначе он будет преследовать ее до конца. – В одиночестве. Бехельф растаял в воздухе, не потрудившись что-либо ответить. Но она едва начала считать заново, как снова была вынуждена остановиться. Эммануэль Вайн стоял на ее пути и выглядел весьма грозно. – Ты останешься лежать здесь, – прорычал он, поднимая свой меч. – Дерись честно! Она уже наполовину вытащила меч, когда вспомнила. – Я не дралась честно, когда убила тебя, – сказала она. И прошла сквозь него, как сквозь воздух. «Следы на песке», – сказала она себе. – «Надо смотреть на следы». Те, кого она убила по пути в Экон не оставляли на песке ни малейшей вмятины. Интересно, кто будет следующим? Лилиас? Или Арни? – Риччи! – окрикнул ее со спины знакомый голос. – Эндрю? – она оглянулась удивленная, слегка раздраженная его настойчивостью и в то же время обрадованная. Приятно было встретить кого-то, кроме миражей мертвецов. – Ты и так зашла слишком далеко, – сказал он. – Тебе стоит вернуться. – Мне незачем возвращаться, – повторила Риччи то, что уже сказала ему в городе. – А как же я? – он подошел ближе и посмотрел ей прямо в глаза. – Я люблю тебя, Риччи. Я хочу чтобы ты вернулась со мной. Сейчас. – Но я… «…прошла неизвестно сколько по этим пескам». Она увидела Ворота за спиной Эндрю. – Давай вернемся, – повторил он. – В Экон. Вместе. «Почему бы и нет?» – спросила она себя. – «Я так устала. И, похоже, ходила по кругу все это время». Она сделала шаг – и облачко песка взметнулось под ее ногой. А вот ноги Эндрю. Не оставляли. Следов. Это был предел ее выносливости. – Убирайся! – закричала она, падая на песок, ударяя кулаками по нему, словно он был во всем виноват, поднимая целую тучу мелкой пыли. Эндрю исчез еще до того, как она договорила. Сидя на земле, Риччи выкрикивала в пустоту все ругательства, которые смогла вспомнить. А потом поднялась и отправилась дальше. Арни так и не пришла попытаться отговорить ее. Должно быть, ей было стыдно за то, что ее убил собственный кровник. *** Она надеялась, больше не увидеть миражей, поэтому досадливо поморщилась, услышав за спиной до боли знакомый голос: – Риччи! «Еще один мираж», – подумала она устало. На этот раз ей придется сказать «ты уже мертв» Стефу. Но его сапоги вздымали облака песка, когда он торопливо спускался с холма. И его объятия, радостно и легко подаренные им Риччи, были ощутимы. Он не был миражом. – Стеф! – воскликнула она, роняя на песок сумку. – Стеф! Кажется, все другие мысли и слова из нее выбило. – Привет, Ри. Но она помнила, как стояла на коленях, и как кровь пропитывала ее одежду. Она видела, как из этих глаз уходит жизнь. Она слышала, как с этих губ сорвался последний выдох, и как быстро бьющееся сейчас сердце остановилось. Она чувствовала, как тело на ее руках обмякло и стало чуть легче. Она знала, что Стеф не может быть здесь. Даже если бы Искатель изменил своим правилам, он не мог вернуть его. Тот, кто стоял перед ней не мог быть Стефом Томпсоном, и стоило задаться вопросом: «Кто он есть?», но этот вопрос не шел с губ Риччи. – Как ты выжил? – спросила она, в душе понимая, что не услышит ни слова правды, но она не могла не спросить. – Разве это имеет значение? – улыбнулся Стеф как улыбался только он. – Я всегда был счастливчиком. Теперь мы можем вернуться в город. – В Экон? – Или в любой другой, какой захочешь, – сказал он беспечным тоном. – А где остальные? – спросила она. – Разве тебе нужен кто-то кроме меня? И Риччи окончательно убила в себе надежду, которая, несмотря на бессмысленность своего существования, трепыхалась за ребрами с того момента, как она поймала взгляд незабываемо голубых глаз. Настоящий Стеф Томпсон никогда бы не сказал так – никогда бы не попытался внушить ей, что жизни Берта, Юли и Мэла ничего не стоят. Хотя настоящий Стеф Томпсон не смог бы даже войти в пустыню. – Ты не Стеф, – сказала она, словно шагнула в пропасть. – Ты не мой друг. И раз он не был Стефом, он мог быть только одним существом во Вселенной. Риччи должна была испугаться – тот, кто создал миры, Победивший бог, стоял перед ней. И она боялась, но ее злость была сильнее и ярче страха. Никто не имел права использовать облик Стефа. Будь он даже Хранителем Вселенной. Который обладал не такой уж безграничной властью в этом месте, раз ему пришлось прибегнуть к такому трюку. – В некотором роде – он, – ответил Хранитель. В том, кто стоял перед ней, в самом деле, присутствовало кое-что от Стефа Томпсона – достаточно, чтобы Риччи могла обмануться. Но его суть изменилась, он больше не был человеком. И она не могла позволить себе сдаться сейчас. – Я предлагаю тебе хорошую сделку, – сказал он и улыбнулся совсем как Стеф. – Ту жизнь, о которой ты мечтала. Риччи знала, что для него вытащить из ее головы самые потаенные страхи и фантазии не сложнее, чем для нее – вытащить сардину из банки, но по спине все равно пробежал холодок, несмотря на жару градусов в сорок. Жизнь, которую она потеряла, лежала перед ней – только протяни руку. Риччи как наяву вдохнула запах канатов и просмоленного дерева, ощутила брызги воды на щеках и ерошащий ей волосы соленый ветер, и уверенную сильную руку с длинными изящными пальцами, лежащую на ее талии. Риччи представила себе этот мир, в котором снова будут корабли, море и приключения. И скромное венчание по старому морскому обычаю, после которого ни Юли, ни Берт не возненавидят ее. Одно ее слово – и этот мир станет ее реальностью. Да, даже и говорить не нужно, не требуется озвучивать свое поражение – достаточно кивнуть. Достаточно отвести глаза и сдаться. Риччи позволила себе слезу скорби о мире, которого у нее никогда не будет. Даже Хранитель Времен не всесилен. И уж тем более он не милосерден – уж тем более к Вернувшимся. – Это не будет настоящей жизнью. Я могла бы напиться водослевой дряни покрепче, если бы хотела чего-то подобного, – презрительно фыркнула Риччи. – Или достать той отравы на основе темной воды. Если бы я хотела убежать от реальности, я бы поступила именно так, и мне для этого не пришлось бы тащиться в эту проклятую пустыню. – От напитков и зелий наступает просветление, – ответил Хранитель Времен. – Если же ты примешь мое предложение, то никогда уже не вспомнишь, что ты кого-то потеряла. – Разница небольшая, – поморщилась Риччи. – И то, и другое – лишь иллюзия, а я ищу способ все изменить на самом деле! Лицо Стефа на мгновение исказил совершенно животный оскал. – Это – лучшее, что ты можешь получить, – произнес он хрипло. Образ Томпсона сыпался прямо на глазах. – Я могу пройти через пустыню, – ответила Риччи. Лицо Стефа при этих словах потеряло остатки человечности. Глаза полыхнули огнем и потемнели. – Ты не сможешь пройти, – прохрипел он еле разборчиво, словно связки больше не слушались его. – Если бы ты так думал, тебя бы здесь не было, – парировала Риччи. – Ты не получишь того, чего хочешь, даже если пройдешь! – Возможно, – оскалилась она. – Но я должна поверить тебе на слово? И отказаться от единственного шанса? – Я защищаю Вселенную много тысячелетий, – произнес Хранитель. – Он таких, как ты. – Ну, спасибо! – От марионеток Искателя, – он произнес другое слово, но сознание Риччи трансформировало его имя в то сочетание звуков и образа, что мог воспринять ее разум. – Я – единственная причина, по которой миры не погибли миллионы лет назад. Не погибли до сих пор. – Большое спасибо, и все же… – И я знаю, что будет, если у тебя хватит силы и удачи преодолеть пески. – Не то, чтобы я тебе верила… И все же – что? – Я умру, – ответил он, и Риччи казалось, что он был искренен. – И Вселенная умрет вместе со мной. Он был убедителен, и Риччи даже допускала, что он говорит правду. Но что ей было с того, что Вселенная возможно погибнет, если ее мир уже рассыпался в прах. – Плохой аргумент, – зло усмехнулась она. – Думаешь, я откажусь убить тебя после того, как из-за тебя погибли мои друзья?! И моя любовь, – добавила она, потому что умалчивать о чем-то было бессмысленно. – Ты считаешь, что смерть Вселенной – подходящая плата за твою месть? Ты, как и все его отродья, безмозгла и зла. Но у тебя не хватит духа преодолеть Ничто. – Не слишком рассчитывай на это, – оскалилась Риччи. Она не знала, что такое «Ничто», но была готова преодолеть все, что угодно. Лицо Стефа приняло жуткое изломанное выражение, и Риччи далеко не сразу поняла, что оно должно обозначить улыбку. – Тысячи испорченных Искателем людей приходили в пустыню, – прохрипел он. – И все они говорили так. – И никто из них не дошел до конца, верно? – Риччи почувствовала неуверенность – впервые с того момента, как шагнула в Ворота. – Конечно, никто. У тебя не хватает ума понять даже это. Неудивительно, что ты не понимаешь, из-за кого на самом деле погибли твои друзья. Умом Риччи понимала, что Хранитель Вселенной не может поведать ей ничего, кроме лжи – вернее, той части правды, что ему выгодна. Но пока он разговаривал с ней, она могла думать о том, как его одолеть. – И из-за кого же они погибли, если не из-за тебя, создавшего тварей? – спросила она. – Кто сделал тебя той, кто ты есть? Кто привел тебя в противоестественный город Экон? Кому нужно, чтобы ты отправился в пустыню? – Я сама согласилась на Второй Шанс, – ответила Риччи. – Я сама искала ответы. И я сама решила идти в пустыню! После подсказки меча, если подумать. Меча, который был частью оружия Искателя. Пусть его влияние и не могло равняться с возможностями Хранителя Вселенной, оно оставалось огромным. Могла ли Риччи быть уверенной до конца в том, что все ее мысли и решения исходили от ее разума? – Ты даже сама не уверена в этом, – сказал Хранитель Вселенной, принимая почти нормальное для человека выражение лица. – Но время разговоров кончилось. Я предлагал тебе выход, и ты от него отказалась. Он мог читать ее мысли, и значит, знал, что она выберет, лучше ее самой. Уловки бессмысленны, но Риччи сомневалась, что прямые удары окажется эффективны. – Я в любом случае оставлю тебя в этих песках, – произнес он, вытаскивая из ножен шпагу Стефа. «Плохо дело», – подумала Риччи, выхватывая свой меч и становясь в боевую стойку. – «Ему не нужно «божественное оружие», чтобы справиться со мной, ведь он сам – бог». Шпага выглядела невзрачной по сравнению с ее тяжелым мечом, но Риччи не обманывалась насчет того, что сможет провернуть один из своих трюков с расколом чужого клинка. Как бы ее меч не разлетелся на куски при столкновении. Хоть его оружие и уступало в весе, на стороне противника, как быстро убедилась Риччи, были все фехтовальные знания и навыки всех времен, начиная с тех, когда человек впервые взял в руки палку. Риччи знала стиль Стефа лучше, чем снасти «Барракуды», но Хранитель Времен естественно не дал ей преимущества. Он вообще не использовал какой-то определенный стиль, к которому она могла бы приспособиться. В его распоряжении были все школы и учения миров, и неудивительно, что он менял тактику так быстро, что Риччи едва успевала подстраиваться. Она оставалась на ногах благодаря лишь одному – быстро ускользающему – преимуществу: Хранитель не слишком хорошо освоился в обычном человеческом теле, и его движения пока что не успевали за мыслями. Но он чрезвычайно быстро учился. «Если», – подумала Риччи, увернувшись от очередного выпада, едва не проткнувшего ей бедро, – «я сейчас же не соображу, как победить того, кто фехтует поистине божественно», – она усмехнулась собственному каламбуру, – «то через десять секунд стану покойницей… или через две». Но через секунду прозвучал выстрел – оглушительный в тишине пустыни, как взрыв порохового погреба – и пуля вошла в правую лопатку тела Стефа, заставив забить фонтаном кровь и повиснуть плетью руку. Оскалившись, Хранитель обернулся, и на его лице отразилось удивление: – Ведь я же убил тебя, – произнес он. Берт молча выстрелил из второго пистолета – на этот раз пуля попала в лоб. Стеф… Хранитель Времен плашмя рухнул на песок, и вроде бы больше не собирался подниматься, но Риччи не убрала руку с рукояти, когда переводила взгляд на того, кто стрелял. Она должна была бы остолбенеть от удивления при виде Берта, но она уже видела Стефа. Берт выглядит куда более скверно: в груди дыра, оставленная Тварью, на шее свежий разрез, такой сильный, что он даже не может держать голову ровно. Глаза его тусклы, как у мертвеца. Тот, кто воскресил его, постарался намного меньше, а Стеф приложил усилия, чтобы отправить его обратно. Но он все равно шел – уронив пистолеты на песок, он шел к ней. – Я хотел попрощаться, Риччи, – прочла она по его губам прежде, чем он рухнул ей под ноги. Она поймала его и аккуратно положила на песок, обняв за плечи. Берт спас ее и заслуживал всего, что она могла бы дать. Но, похоже, все, что она могла – попрощаться с ним. – Искатель? – спросила она. Если к ее свиданию с Томпсоном приложил руку Хранитель Времен, то оставалось лишь одно существо, способное вернуть ей – хоть и ненадолго – Фареску. Берт медленно опустил и поднял веки – замена кивка. – Значит… ты слышал, – поняла она. – Прости. Она чувствовала себя невероятно виноватой – Берт не должен был никогда узнать о чувствах, питаемых ею к Стефу. – Это я должен… Риччи… – Ты не должен! Почему бы? – Стеф. Он произнес это имя так, что Риччи сразу стало ясно – то, что происходило на остановках и каютах во время ночных вахт, не было ни прихотью, ни способом скоротать время, по крайней мере, для одного из участников. Они уже никогда не узнают, когда Стеф лгал – наедине с Бертом или умирая на ее коленях. – Он должен был… тебе… ты могла… забрать… «Похоже, я так скверно умею скрывать свои тайны, что даже Юли догадалась», – подумала Риччи. Не только о том, что она любит, но и о том, что могла бы совершить с чужим разумом. Риччи представила себя на месте Берта – быть с тем, кого любишь, и знать, что это может закончиться в любой день. Они привыкли к близости смерти, но знать, что ваш капитан может однажды набраться смелости – и тогда самая солнечная на свете улыбка будет отныне адресована не тебе… это похоже на миг перед тем, как плач опустит топор на твою шею, но только в миллион раз длиннее. – Ты ни в чем не виноват, – сказала она, гладя Берта по волосам. Она превратила жизнь друга в ад из-за своей трусости. – Таков пиратский закон – тот, кто смел, тот и получает добычу. Его глаза закрылись, и губы шевельнулись в последней попытке сказать что-то. – Прощай, Берти, – произнесла она в тишину пустыни, в которой снова осталась единственным живым существом. *** «Столько проблем из-за моей трусости», – уничтожала себя Риччи, оставив тела Стефа и Берта пескам. – «Я больше не буду бояться. Я пройду через пустыню и все исправлю». Злые и горькие слезы катились по ее щекам и падали в песок. «Я пройду через пустыню и все исправлю», – повторяла себе Риччи, не давая одной мысли проникнуть в ее голову и развернуться в ней: «Разве в пустыню меня привел и гонит через нее не страх?» Как Арни боялась небытия, как Эндрю боялся стать ненужным, как Льюис боялся проявить чувства, как Стеф боялся смерти в нищете, как Берт боялся публичного позора, как Йенновальд боялся голодной смерти, как Дейвин боялся наступления эпохи невежества, как Грейвинд боялся потери власти, так Риччи боялась одиночества. *** Пустыня являлась полной противоположностью Туманного моря, но кое в чем они сходились в точности. Оба места яростно и неумолимо вытягивали из нее силу. «Пожалуй, чертова пустыня даже хуже», – подумала Риччи, касаясь сухого лба. У нее даже пота не осталось. Обжигающий свет не оставлял в округе ни малейшего намека на тень, а среди дюн не виднелось ничего, похожего на убежище. «Сколько здесь градусов?» – подумала она с вялым интересом. – «Сорок? Шестьдесят? Восемьдесят? Такое чувство, что вся сотня. Как только здесь может быть так жарко?» – Ты чувствуешь жар, который зажигал миллионы солнц, – произнес смутно знакомый голос из-за спины, и ее обдало знакомым холодом. – Тебе повезло. Еще пару тысяч лет назад он был куда сильнее. «Похоже, те, кто уходил в пустыню до меня, просто сварились заживо», – мрачно усмехнулась Риччи, оборачиваясь. Хотя она знала, кого увидит еще до того, как завершила разворот. В любом другом случае подобная встреча вызвала бы в ней страх и напряжение, но после всего, что она оставила позади, она лишь слегка удивилась его появлению здесь. – Ты будешь убеждать меня вернуться или прикажешь идти дальше? – спросила она. – Я не собираюсь подталкивать тебя к одному из двух путей, – произнесло существо в плаще. – Я не знаю, какой из них верный. – Ты издеваешься? – Я далеко не настолько всесилен, как ты думаешь. Только после того, как ты достигнешь Оси, станет ясно, истинная ли ты моя тень или нет. – И если нет? – Тогда ты погибнешь. Погибнет Экон. И победа Хранителя Времен станет окончательной. Его слова отрезвляли. Впервые она подумала о том, что смерть ее друзей и ее решение отправиться в пустыню может стоить жизни многим людям… и принести победу тому, кого она ненавидела всей душой. – А если я вернусь? – спросила Риччи. Ей не хотелось лишаться единственной возможности, но, возможно, у нее никогда и не было этого шанса. – Тогда ты спасешь Экон и, возможно, дашь моей истинной тени однажды пройти этой дорогой и свергнуть Хранителя Времен. Но если ты – моя истинная тень, и погибнешь по ту сторону, он тоже победит. – И ты не можешь сказать, истинная ли я тень? – усомнилась Риччи. Искатель кивнул. – Иначе бы и Хранитель Времен мог это узнать. Я не мог позволить ему найти ее. Ты должна сделать выбор. Но если ты уйдешь сейчас, этот путь навсегда закрыт для тебя. Риччи подумала, что сказали бы ее друзья, если бы были рядом. Стеф, Берт, Юли, Мэл… они велели бы ей идти и защищать город. Они удивились бы тому, что она вообще раздумывает. «Ты должна защищать людей», – сказал бы прямолинейный Мэл. «Ты должна продолжать жить», – сказала бы добросердечная Юли. «Ты должна выполнить свой долг», – сказал бы благородный Берт. «Ты не должна жертвовать собой ради такой глупости, как месть», – сказал бы прагматичный Стеф. Они хотели бы, чтобы она вернулась в город, разделалась с Тварями, вышла замуж за Эндрю и жила бы долго и счастливо… ну, или вернулась в город, разделалась с тварями, послала к черту Эндрю, набрала новую команду и провела бы остаток жизни в поисках приключений. Но Риччи не хотела ни того, ни другого. «Я не хочу жить в мире, где их нет». – Что будет, если я пройду пустыню и окажусь истинной тенью? – спросила она. – Ты получишь шанс победить Хранителя Времен и изменить Вселенную. «Изменить Вселенную», – эхом откликнулось ее сердце. – Звучит неплохо, – сказала она. – Я пойду и уделаю этого ублюдка! – Думаешь, это будет так просто? – ей показалось или она услышала в этом голосе эмоцию? И этой эмоцией был сарказм? – Я справилась с миражами, – ответила Риччи. – И с этой чертовой жарой. – Дальше будет нечто худшее, – произнес Искатель. – Я могу помочь тебе и провести тебя через это. Или я могу спасти город. – И что ты выберешь? – спросила Риччи, не чувствуя волнения, которое должна была бы испытать от его новости. – Ставить на тебя – все равно, что поставить на зеро. «Разве существо, родившееся вместе с миром и живущее вне времени, стало бы так изъясняться?», – подумала Риччи. Так скорее выразилась бы она. Вероятно, он позаимствовал ее лексикон. – Мне все равно, поставишь ли ты на меня, – ответила она. – Я все равно пойду через пустыню. Оставшись одна посреди песков, она пожала плечами и продолжила путь. *** Риччи легла спать скорее по привычке, чем из-за усталости. Она чувствовала себя разбитой, но не более, чем в тот момент, когда вошла в пустыню. Она не валилась с ног, и Эку над ней горел все также ярко, но отдыхать каждые двадцать часов или около – привычка, закрепленная годами путешествий с командой. Во сне она видит залитый солнцем морской берег, себя и щепки разбитой «Ночи», что волны выносят ей под ноги. Ее шляпа и куртка лежат на песке. Кто-то выкрикивает ее имя, и обернувшись Риччи видит Стефа. На нем тоже одна рубашка, мокрая и грязная. Только и остается, что избавиться от нее. «Это твой шанс изменить все» – вкрадчиво вступает внутренний голос. – «Просто сделай шаг», – убеждает он. Всего шаг – и будущее, которое горит в ее памяти, лопнет как мыльный пузырь, исчезнет в один миг. История будет стерта, словно случайная карандашная пометка, и написана заново черными чернилами. Бехельф покажется им слишком подозрительным, чтобы иметь с ним какое-либо дело, и погибнет на дуэли после ссоры в таверне. Они все же возьмут Панаму, но меч останется лежать за каменной дверью. Через много лет Берт вернется в Испанию на собственном корабле с деньгами, которых хватит на еще четыре. Лорд Сэлдон признает Юлиану своей дочерью перед тем, как внезапно умереть и оставить ей все имущество. Мэл вернется в родную деревню, купит таверну и зароет под полом два бочонка золотых монет. Все побережье будет завидовать ему и его рыжей красавице-жене. Они со Стефом останутся в Америке, которой еще несколько столетий будет не до Вернувшихся, и проживут одну человеческую счастливую жизнь. Но она так и не сделала шага. Когда она проснулась, ее воротник оказался мокрым от слез. Но в пустыне просох за десяток секунд. Больше Риччи не ложилась, и даже старалась не закрывать глаз. И не испытывала ни желания, ни потребности спать. *** Хранитель Времен больше не мог причинить ей физического вреда, лишившись позаимствованного тела. Но это не значило, что он оставит ее в покое. – Ради чего ты идешь через пустыню? – спросил ее Стеф. То есть, Хранитель Времен, выглядевший в точности, как он. – Чтобы вернуть своих друзей, – ответила Риччи, не сбавляя шага. Через сутки, или через пару минут, или час после того, как прозвучал вопрос. Время выкидывало странные штуки, а она не слишком надеялась, что, получив ответ, это существо от нее отстанет. Одно его присутствие действовало ей на нервы. – Ты не сможешь этого сделать даже тогда, когда пройдешь до конца. Ты даже не знаешь, что тебя там ждет. – Так скажи, – равнодушно предложила Риччи. – Не выполнение твоих желаний. – В подземном храме написано «невозможное», – бросила она раздраженно. – Почему я должна поверить тебе, что это не мой последний шанс? Ведь ты можешь мне предложить лишь хреновую иллюзию. – Если откажешься, ты не получишь даже этого. Ты лишь уничтожишь Вселенную. Стеф смотрел прямо ей в глаза, серьезно и пристально. Казалось, он полностью уверен в том, что говорит. Но Стеф отлично умел блефовать, а занявшее его тело существо, наверное, еще лучше. – Прости, но я все равно не собираюсь выходить из игры, – ответила Риччи. Он исчез. По крайней мере, на некоторое время. *** – Что будет, если я дойду до конца пустыни? – спросила Риччи у пустоты, почему-то уверенная, что Искатель ее услышит. После всего, что произошло с ней, и всех, кого она видела, Туманный Демон почти перестал внушать ей страх. – Я действительно уничтожу Вселенную? Знакомый холод окутал ее – можно было закрыть глаза и снова представить себя на корабле, идущем через Туманное море. – Над тем, что случится на том краю пустыни, я не властен, – ответил он. – Доберись до Оси, и обретешь силу, превосходящую твое воображение. Силу, большую, чем у кого-либо во всех мирах. На что ты ее используешь, решать тебе. – Ее хватит на то, чтобы изменить пророчество подземного храма? – спросила она. – То, что ты называешь «подземным храмом», не могло предсказать исхода твоего сражения с пустыней, – ответил Искатель. – Это ведь все же мое творение. – Но оно предсказало, что я отправлюсь сюда. – Дойдешь до конца – и сможешь изменить историю. Не справишься – и… Искатель взмахнул руками, заставив плащ взвиться. Риччи недоуменно оглянулась по сторонам. Как и прежде, ничего, кроме песка… хотя, нет, что-то белело под ногами. Риччи наклонилась и подняла небольшой обломок. – Я без твоих эффектов знаю, что произошло с теми, кто не справился, – сказала она, отбрасывая его прочь. – Дело серьезно, я в курсе. – Скажу тебе честно, ты одна из двоих, кому удалось зайти так далеко. – Ну, и что случилось со вторым?! – Он остановился в одном шаге от цели. В этой пустыне не будет легких шагов. Не повтори его ошибки. – Не повторю, – нахмурилась Риччи. – Для меня важнее всего дойти. – Правильный настрой, – Риччи показалось, что она уловила улыбку, блеснувшую в темноте под капюшоном, перед тем, как Искатель растаял в воздухе. *** Когда Хранитель Времен появился снова, Риччи разозлилась. Он мог принять любое обличие, но выбрал образ Стефа, лишний раз напоминая ей о потере. – Что ты хочешь? – зло спросила она. – Что еще ты можешь мне предложить? – Твое имя, – произнес Хранитель Времен, и Риччи от неожиданности качнулась. – Разве Искатель не забрал его? – спросила она. – Оно всегда принадлежало мне, – сказал Хранитель Времен, вытягивая руку. Риччи ни за что не позволила бы ему коснуться себя, но ему и не нужен был физический контакт, чтобы коснуться ее разума. Воспоминание ослепило и оглушило ее. Крови было даже больше, чем она видела во сне. Не только на полу и стенах, но и на ней. Тяжесть оружия оттягивала ей руку, которая поднималась словно без ее воли. «Кэсси! Стой, Кэсси! Остановись!» – крик стоял у нее в ушах. Она закрыла глаза и снова открыла их в пустыне. Хранитель Времен смотрел на нее глазами Стефа серьезно, как никогда не смотрел Стеф. Кажется, он не ожидал, что она оборвет путешествие в прошлое так быстро. – Ты думаешь, что заслуживаешь того, что хочешь получить? – спросил он. Она медленно выдохнула. «Ты даже не знаешь, настоящее ли это воспоминание или наспех сооруженная иллюзия», – сказала она себе. – «И никогда не узнаешь». Но вопрос, который он задал, она задавала себе множество раз с тех пор, как ей первый раз приснился тот сон – и она нашла его задолго до того, как отправилась в пустыню. – Кэсси, может и не заслуживает за свое преступление ни чьей-либо дружбы, ни любви, – произнесла она медленно. – А может, все они заслуживали того, что от нее получили. Но сейчас это не имеет значения. Меня зовут Риччи Рейнер и я получаю то, что я хочу. – Нельзя отказаться от прошлого так легко. – Оно само отказалось от него, – грустно усмехнулась она. *** «Или у меня пропадает зрение или Эку тухнет», – отметила Риччи. Что она будет делать, если он пропадет совсем? «Тогда я пойду дальше в темноте», – ответила она себе. Когда она впервые увидела что-то, кроме песка, в окруживших ее сумерках, то решила, что видит очередной мираж. Но по сравнению с другими миражами пустыни он был слишком скучен. К тому же она была уверена, что никогда не видела этого колодца. Источник той силы, к которой она стремилась, ощущался уже совсем близко. «Колодец?» – Риччи опустила руку на грубую каменную кладку. – «И что дальше? Монетку кинуть?» Эта мысль позабавила ее, и она даже начала шарить по карманам, пока не поняла, что больше не одна здесь. Хранитель Времен все еще выглядел в точности, как Стеф, но она ни на мгновение не усомнилась в его материальности. – Ты все-таки прошла, – сказал он. – И что дальше? – спросила Риччи у него, потому что больше спрашивать было не у кого. – То, что ты прошла через пустыню, не значит, что ты способна убить меня. Меч возник в его руке как будто сам собой. – Ты говорил, что невозможно пересечь пустыню, но, тем не менее, я здесь, – возразила Риччи. Она не ставила целью убить его. Но, судя по тому, как он всерьез готовился к схватке, у нее оставался только один способ получить то, что ей нужно. – Я создал эту Вселенную, – прогремел его голос. – И ты всерьез думаешь, что способна меня убить? – Ты создал ее не один, – заметила Риччи. – Не так ли? И я – не только твое творение. Возможно, даже большей частью не твое. Ведь я – тень Искателя. Она все еще не знала толком, что это значит. Но Искатель сказал, что пройти через пустыню сможет лишь тот, кто является тенью, а она, похоже, достигла края пустыни. Тусклый свет Эку освещал колодец и площадку вокруг него, а все, что находилось дальше, тонуло в темноте. Хранитель Времен выглядел раздраженным – его лицо исказилось жутким образом. – Я – единственная, кто способен тебя прикончить. «Оружие, созданное богом и способное убить бога», – прозвучал в ее голове голос Гиньо. Мерзкое чувство того, что она идет по проложенному кем-то другим пути, усиливалось, но Риччи не могла повернуть назад сейчас. Она давно упустила момент, когда еще могла дать задний ход. Хранитель Времен, как будто, прочел ее последнюю мысль. – Ты еще не стала его тенью, – произнес он, снова став отвратительно похож на Стефа. Но Стеф умер, и она никогда бы не позволила себе забыть об этом. – Ты можешь отказаться сейчас. – Тогда я умру. И никого не спасу. – Ты не можешь спасти никого из тех, кто уже мертв. Ничто не способно вернуть их к жизни. – Откуда мне знать, что ты не врешь? – хмыкнула Риччи. – У меня есть только один способ проверить. – У тебя ничего не выйдет. Риччи ухмыльнулась. – Если ты так уверен, почему ты пытаешься меня остановить? Почему ты пытался запудрить мне мозги в пустыне? У меня есть шанс, и ты это знаешь. И ты… – она долго училась читать противников, и даже то, что существо перед ней не являлось человеком, не мешало. – Ты боишься меня. «Кто боится – тот и умирает», – это часто оказывалось верным раньше, и могло оказаться верным сейчас. – Ты теряешь мир, – сказала она. – Мне терять нечего. Посмотрим, кто из нас окажется сильнее. – Если ты убьешь меня, хотя это и маловероятно, – он растянул губы в улыбке Стефа, и Риччи возненавидела его еще сильнее, хотя казалось куда уж. – То мир погрузиться в хаос. Разве ты хочешь, чтобы Вселенная погибла? – Без моих друзей этот мир может провалиться ко всем чертям! Она ударила первой – со всей накопившейся яростью – и была готова к тому, что это будет ее последний удар. Но сражаться оказалось даже легче, чем в тот раз, когда она вступила в схватку с ним в настоящем теле Стефа. Как будто что-то вдохнуло силу в ее тело, так легко двигались ее ноги, и с такой силой наносила она удары. На его стороне оставался опыт, но он не привык – и это чувствовалось – полагаться лишь на него, а Риччи было не привыкать иметь в союзницах лишь отчаянье. Но ей не стоило скрещивать мечи – с сухим треском лезвие ее верного оружия сломалось, и Риччи почувствовала, как этот звук отзывается в позвоночнике. Как будто что-то в ней тоже сломалось. – Ты проиграл, Искатель, – произнес Хранитель Времен. Беспечность, вероятно, досталась ему с человеческим телом. Хотя Стеф не был настолько беспечен. – Признай свое пора… – он прервался на полуслове, изумленно уставившись на торчащую из груди рукоять клинка. После того, как лезвие сломалось, у Риччи осталось еще десять сантиметров стали с рукоятью. Достаточно, чтобы достать до сердца. – Это не конец, – услышала она, хоть он и не шевелил губами. – Моя тень жива. Больше Хранитель Времен не произнес ничего. Он как-то нелепо, совсем не величественно и не благородно сложился и неуклюже рухнул на песок. Риччи даже не смогла сразу поверить в то, что только что сразила самое могущественное существо во Вселенной. Она не знала, сколько времени простояла над его неподвижным телом прежде, чем осесть рядом, лишившись последних сил. *** Сначала она услышала его шаги. Они были знакомы ей, точно знакомы, но она никак не могла вспомнить, кто же из ее хороших знакомых ступал так. – Я убила его, – сказала она, не уточняя и не поднимая головы. Она знала, что убила Хранителя Времен – могущественнейшее существо, из-за которого погибли ее друзья. Но почему-то это ощущалось так, словно она во второй раз убила лучшего друга. – Может, хоть теперь ты объяснишь мне все? Кто вы? Как со всем этим связана я? Она почти не ожидала, что он ответит, но Искатель все же заговорил: – Просто двое глупцов, которые когда-то создали все, что ты знаешь и не знаешь, можешь представить и не можешь. А потом оказалось, что мы видим Вселенную слишком разной. Он сверг меня и стал править мирами, но не смог уничтожить меня. Но теперь я вновь владею Вселенной. Риччи потрясла головой, пытаясь уложить все это в ней. – А я? – спросила она. – И почему он назвал меня твоей тенью? – Ты часть меня. Все Вернувшиеся – часть меня. Он собирался уничтожить вас, а я подарил вам жизнь. Исчерпывающий ответ… и одновременно ничего не проясняющий. – Но из всех их только ты добралась сюда, – продолжил Искатель. – Ты заслужила стать единой со мной. Вместе мы станем новым хозяином Вселенной. Он откинул капюшон, и Риччи с изумлением и ужасом увидела собственное лицо. Происходящее напоминало дурной сон, но она знала, что не сможет проснуться. – Просто верни мне команду, – выдохнула она. – И правь Вселенной, сколько хочешь. Верни мне их! – Мне жаль, но ты моя тень, – покачало головой то, что выглядело в точности как она. – Я не смогу повернуть Ось без тебя. Риччи попятилась, понимая, что обречена. Ей не убежать, а ее меч сломан. – Ты обещал, что я стану всесильной! – крикнула она, чувствуя песок на губах, языке и в горле. И беспомощность. – Ты станешь мной, – ответил Искатель. – Не будет никого сильнее во всей Вселенной. – Но и твоих сил недостаточно, чтобы вернуть их! – Ничьих сил. – Почему бы вам просто не править Вселенной вдвоем? – предложила Риччи, отчаянно пытаясь выиграть время и найти выход. – Ведь ты… ты не уничтожил его! Внезапно она поняла, что значили последние слова Хранителя Времен. – Его тень жива. Однажды он вернется… и все повторится. – Но разве ты не хочешь ему отомстить? Не хочешь заставить каждую из его теней испытать ту боль и отчаянье от потери самых близких людей, что испытываешь ты? Поступить с ним так, как он поступил с тобой? – И одна из его теней однажды дойдет до Оси. – Мы ее остановим. Вселенная останется нашей. Риччи посмотрела на лежащее на песке тело Стефана Томпсона – ее старшего помощника, друга, возлюбленного и жертвы – и перевела взгляд на стоящую перед ней фигуру с ее лицом. Риччи отказывалась верить, что это она – Человек Без Лица, Туманный Демон, Искатель. Но слишком понятны ей были его поступки, слишком часто она испытывала чувство дежа-вю, слишком мастерски ее провели по всем этапам игры – от островка в Карибском море до этой пустыни. Зато теперь она хотя бы знала, почему именно она. Неважно, кем была Кэсси. Все дело в том, кем стала Риччи. В том, что у нее было – те, ради кого она готова была пойти против инстинктов и логики, пойти через пустыню. Он мог выбирать лишь из тех, в чьих душах победил хаос. Но у таких людей обычно нет ни друзей, ни любимых. Особенно после того, как они становятся Вернувшимися. Им не за чем идти через пустыню. У нее были те, ради которых она готова были рисковать собственным существованием. И привычка рисковать, потому что всю жизнь ей везло. «Крапленая колода не поможет, если играешь с дьяволом», – как-то сказал Стеф. Искатель подарил ей крапленую колоду, и она так привыкла выигрывать, что села играть против него. Разумеется, на этот раз ей не могло повезти. Только сейчас она поняла, что пытался сказать ей Льюис, одновременно желающий, чтобы она догадалась и не совершила предопределенную ей ошибку, и не желающий идти против почти всемогущего существа. И о чем говорили Мэри-Энн, Арни, Деймон. Ничто не достается даром, и за удачу ей придется заплатить. Всем, что у нее есть. *** Даже сейчас она все еще пыталась найти выход, все еще искала, для чего может быть нужна ему как Риччи, а не как его тень. Она станет частью Искателя, и этой части не нужны будут миры. Эта часть будет ловить упущенную тень врага, чтобы отомстить за отнятых друзей. Как Хранитель Времен ловил ее. – Он ведь тоже мстит, – сказала она вслух. – Потому что ты когда-то отнял у него все. Месть вращала колесо, в котором вертелись все они. – Ты хочешь его простить? – спросил Искатель. Риччи хотела. Но не могла. Понять глупость, бесполезность и жестокость мести – еще не значит простить. Если бы она могла приказать своему сердцу не болеть и не рваться на части при одном воспоминании о синих глазах, золотистых локонах, ловких пальцах и заразительном смехе, если бы она могла перестать скучать по безусловной верности и кратким фразам с певучим акцентом, по кокетливой улыбке и щебечущему голосу, по спокойному взгляду и сильным рукам, всегда готовым придти на помощь – тогда бесконечный круг оборвался бы здесь и сейчас, и наступил единый вечный мир, прекрасный и цветущий – каким он и был когда-то задуман двумя существами, между которыми встала месть. Но пламя, которого хватило на то, чтобы пересечь пустыню, не могло погаснуть так просто. Сотни лет потребовалось бы на то, чтобы залечить ее раны, а у нее не было и двух минут. Колесо повернется снова. Искатель понимающе ухмыльнулся ее лицом. Но, возможно, существовал и другой способ остановить колесо. Меч, которым сражался Хранитель Времен, все еще лежал около его тела. Конечно, это был не сроднившейся с ней меч, но драться против Искателя его же оружием было бы глупо. – Ты не сразишь меня, – произнесл он безучастно. Риччи приняла боевую стойку. – Тебе никогда не выиграть у меня. – Узнаю свою самоуверенность, – усмехнулась она. Риччи уверенности не чувствовала. Сражаться с тем, кто знает тебя, всегда тяжело, а уж если он знает тебя так же хорошо, как ты сам, потому что в определенном роде является тобой… Она не так уж много прожила, чтобы отточить фехтовальное искусство, но один прием она знала достаточно хорошо, и именно его собиралась использовать – не потому, что его сложно было предугадать, а потому что его сложно было парировать. Хотя ей и не часто приходилось использовать его, каждый раз запоминался: сложно забыть, как холодная острая сталь пронзает кожу, дробит кость и входит в сердце. На этот раз будет гораздо больнее, потому что больше ее рана не заживет. Но пусть ее сердце остановится, если это даст ей возможность проткнуть мечом существо, присвоившее лицо Риччи. Врага, из-за которого на самом деле погибли ее друзья. Того, кто дал ей новую жизнь, чтобы заставить испытать непереносимую боль. Риччи глубоко вдохнула, перенесла вес на правую ногу и бросилась вперед.