Шаг за шагом

Зима была уже в разгаре, когда однажды вечером в дверь нашего дома решительно постучали. Спустя несколько минут дворецкий Бинс поднялся сообщить, что у нас посетитель, с личным посланием для Роберта. Чертыхнувшись, создатель спустился вниз, сделав мне знак не торопиться за ним. Вернулся он скоро, с недовольным лицом и нахмуренными бровями. — Меня срочно вызывают к Князю, Фрэнсис. Нет, не волнуйся, все в порядке. Это у них там очередной переполох. Где-то через час к нам должен был зайти лорд Осборн, если, конечно, его не вызвали пред светлые очи со мной заодно… Предупредить я уже не успею, так что, если он появится, передай мои извинения. Хотел бы я пообещать, что постараюсь вернуться поскорее, но с нашим Князем, как в партии в штосс, ни расчет, ни ловкость не имеют значения, все зависит от удачи, на которую полагаться не приходится. Так что меня не жди, развлекайся, как захочется, — облачившись в строгий торжественный костюм, создатель задержал на мне взгляд, улыбаясь с теплотой, так редко мелькавшей в его глазах на людях, и вышел из комнаты. — И все же удачи, Роберт! — только и крикнул я вслед. Оставшись в одиночестве, я не спеша переоделся, словно собирался куда-то выходить, потратив немалое время на завязывание галстука. Звать слуг не хотелось, а узел все не выходил ровным. Удовлетворившись, в конце концов, результатом, я спустился вниз и устроился в малой гостиной со скучнейшей поэмой в руках. Потом можно будет прогуляться по морозным, пахнущим скорым рождеством улицам. Потом, после того, как придет или не придет лорд Осборн. Стихи не удерживали внимания, я посмотрел на часы, размеренно тикавшие в углу комнаты, и погрузился в состояние расслабленной задумчивости. Мысли возвращались к предстоящему визиту — или его отсутствию. Все, что касалось Эдмонда Осборна, имело в моем восприятии оттенок двойственности. Вот и теперь, приходилось сидеть дома и гадать, придет он, или нет. Вообще-то он уже давно у нас не появлялся. Три недели, если быть точнее. Меня, впрочем, это не должно было волновать. Даже если и придет, взглянет сквозь меня, и, выслушав переданные извинения, откланяется. И я буду свободен бродить по зимним улицам хоть до утра… Никак не удавалось понять, радует это меня или вызывает глухое раздражение, словно присутствие Эдмонда в мыслях заражало двойственностью и все прочие чувства. С опозданием в пять минут он явился, и я поднялся с кресла, велев Бинсу проводить лорда в гостиную. — Добрый вечер… — Добрый вечер, Фрэнсис, — Эдмонд улыбнулся, и я пожал протянутую мне руку, имея полную возможность наслаждаться эксклюзивным вниманием вампира, которого считал недосягаемым. Пожалуй, это было странно, но именно в этот момент, коснувшись его, оказавшись ближе, чем когда-либо раньше, я осознал, каким недоступным он виделся мне до этого. А ведь на самом деле ничего особенного: обычный бессмертный юноша. Твердая, но деликатная рука, сжимающая мою в стандартном жесте вежливости. Светлая, словно светящаяся кожа, запах морозной свежести от каштановых волос, приветливая улыбка, спокойные серые глаза. Он смотрел на меня непринужденно и прямо, и мне даже стало неловко, что в ожидании я себя так накрутил, создавая искусственную нервозность. Наверное, Роберт прав, упрекая меня в склонности к подобному... Улыбнувшись в ответ, я произнес почти обычным своим голосом: — Роберт просил передать свои извинения. Его срочно вызвали к Князю, он никак не успевал сообщить. — Ах, его тоже, — Эдмонд отошел к камину, протягивая руки в сторону огня. — Мою создательницу постигла та же участь. И думай теперь, чем занимать ночь… Вечно у них чрезвычайные происшествия случаются невовремя, — он обернулся ко мне с шутливым недовольством на лице, и я вправду почувствовал себя так, будто мы были на короткой ноге уже давно. — Да, — я, кажется, довольно глупо ухмыльнулся. — Надо бы им составлять план загодя. — И непременно доводить до сведения общественности, развешивая информационные листки в публичных местах. Он протягивал мостик над пропастью, которую я, сам не заметив, успел соорудить между нами. И, хотя полчаса назад мне бы и в голову не пришло нечто подобное, я вдруг сказал: — Вы давно к нам не заходили, вдвойне обидно, что на этот раз Роберту пришлось уйти. Я предложил бы вам сыграть в карты со мной, но, откровенно говоря, игрок из меня никудышный. — Вообще, или по сравнению с Робертом? — он улыбнулся. — Наверное… — я осекся, вспомнив, что до обращения считался не самым худшим игроком в своей студенческой компании и беспомощно рассмеялся. — Не знаю! Я довольно быстро прекратил играть с Робертом, решив, что это не мое. — Напрасно. В Лондоне нет никого, кто по-настоящему обыграл бы Роберта. Трудно представить, какие экономические катаклизмы потрясли бы игорные заведения, реши все на этом основании прекратить играть. — А зачем… Я имею ввиду, какой интерес играть, если заведомо скорее всего проиграешь? — этот вопрос я мечтал задать ему уже давно, и теперь смотрел во все глаза, ожидая услышать наконец разгадку. — Интересы могут быть разные, — легко ответил Эдмонд. — Я, например, считаю, что учиться надо всегда у лучших. Бывают такие противники, проиграть которым — больше чести, чем у иных выиграть. — Может быть… Но это вполне себе испытание для самолюбия. Удар по тщеславию, необходимость взглянуть в лицо своим слабостям, — я покачал головой. — Сплошная тренировка самообладания… Как можно получить от такой игры удовольствие? — Довольно просто, — Эдмонд рассматривал меня смеющимися глазами. — Если считать каждый проигрыш победой над собой, например. Или если изучать стратегии, которые приводят противника к выигрышу, а потом в свое удовольствие отыгрываться на ком-нибудь другом. Одним словом, Фрэнсис, я сейчас собираюсь отправиться в клуб и не дать моим планам скоротать ночь за картами пропасть из-за прихоти Князя. Не желаете присоединиться? — Эээ… да. Да, конечно! Я ухватился за него с изумленной торопливостью человека, получившего нежданный подарок фортуны, — за это щедрое предложение, за открытую улыбку, за веселый взгляд, за возможность не только издали рассматривать красивое лицо, оказавшееся таким живым и подвижным; за удивительную легкость, которую почувствовал в его присутствии.