Запах солнца

СПУСТЯ ДЕСЯТЬ ЛЕТ Настенные часы планомерно отсчитывают секунды, оповещая разговаривающих в гостиной людей о ходе времени. Сквозь лёгкий, струящийся тюль в комнату пробивается мягкий рассеянный свет, а в открытое окно время от времени залетает морской бриз. — Так, значит, ты думаешь, что следует внести некоторые изменения в продукцию? — полушепотом спросил серьёзный мужчина, одетый в тёмно-синюю рубаху и классические тёмные брюки. — Если мы сделаем более рельефный флакон то, думаю, это будет несколько лучше. — пожал плечами Пак Чан, проводя ладонью по зачёсанным волосам. — Угу… — протянул Сехун, делая пометки на бумаге. — Я свяжусь с художником, чтобы он прислал тебе эскизы в скором времени. — Спасибо, — Чанёль поднялся с мягкого винтажного кресла, пробираясь на небольшую террасу, выходящую прямо на побережье моря. Подняв голову наверх, к небу с повсеместными островками облаков, мужчина прикрыл глаза. Когда-то давно он бродил по этому пляжу с Бэкхёном, мечтая о том, как они вместе будут наслаждаться закатами, чего никогда не произойдёт. Услышав шаги за спиной, альфа развернулся. Сехун подходит нерешительно, и выглядит он немного грузно. — Сегодня я снова был на кладбище, — как бы невзначай проговорил он. — У Лухана? Ответом послужил кивок. Пространство между ними заполнилось тишиной. — А твой муж? — Чанёль погрустневшими глазами уставился на друга. Несмотря на прошедшее время, боль от утраты всё ещё тянулась за ними, хоть и не казалась впредь такой непосильной, как раньше. — Терпит, — вздохнул брюнет. — Знает, что я не люблю его, но ничего не говорит. Пак понимающе кивнул головой, смотря куда-то сквозь О. Их жизни изменились и стали лишь смутным отражением прошлого. Чанёль прекратил заниматься бизнесом семьи Пак, бросив биржу и оставив место главы Чонину. С приёмным папой он больше не разговаривал, до самой его смерти. Слишком сильную боль ему причинил этот человек, что был когда-то дорог. Близкие друзья остались с Паком, но многих он всё же потерял. — Тяжело… — прошептал Чанёль. Он хотел было продолжить, но воздух разорил звонкий мальчишеский голос. — Папа снова не может проснуться! — кричит мальчик, босыми ступнями тарабаня по полу. Сехун разворачивается на крик, а встревоженный Чанёль возвращается в дом. — Подожди, — плохо скрывая тревогу в голосе, просит он О. В гостиной стоит запыхавшийся мальчишка с тёмно-карими глазами и светлыми, как когда-то у Бэкхёна, волосами. — Отец! — воет маленький альфа, небольшими кулачками растирая слёзы по щекам. Мужчина хватает мальчика на руки и спешит в спальню. — Тише-тише, Джихёк, — успокаивающе шепчет Чанёль. — Папа… Снова кричит… — хлюпает носом ребёнок, когда отец ставит его на ноги и распахивает дверь. Не дожидаясь мужчины, мальчик подбегает к кровати, руками хватаясь за ладонь своего папы. — Папа-а! — зовёт его Джихёк. Чанёлю больно смотреть на своего мужа: бледное лицо, покрытое испариной, слёзы, стекающие по вискам и путающиеся в волосах, разомкнутые губы, из которых врываются подавленные стоны. Подлетев к Бэкхёну, Пак сгребает того в объятия. — Проснись, Бэк, — негромко просит старший, качаясь из стороны в сторону. Ребёнок с волнением смотрит на своих родителей, кусая тонкие губки. — Ч-чанёль? — хрипло спрашивает едва проснувшийся Бэкхён, прижимаясь к телу своего мужа. — Да, я здесь. Всё хорошо, — шепчет альфа, поглаживая спину блондина. — Джихёк, принеси папе воды, пожалуйста. — Сейчас! — восклицает малыш, уже устремляясь к выходу. Некоторое время они сидят в тишине, всё так же покачиваясь из стороны в сторону. Кошмары стали реже мучить Бэкхёна по ночам, но всё же это иногда случалось. Эти сны всегда были одинаковы: тот, кто лишил омегу зрения, возвращался во снах, говоря о возмездии. Убивая Чанёля. — Спасибо, — шепчет Бэк в шею своего мужа. — Ты не должен за это благодарить. — И всё-таки, — отрывается от Чанёля омега, руками оглаживая лицо брюнета. Он не видит, но знает, альфа по-прежнему красив и сейчас наверняка нежно улыбается. Бэкхён опирается ладонями в кровать, но чувствует, как руки мужа мягко подхватывают его за спину. — Не надо мне помогать, — омега разворачивается к Чанёлю, но его глаза обращены совсем не к лицу старшего. — Я слепой, а не немощный, — говорит он, поднимаясь на ноги и безошибочно распахивая шторы в комнате. — От некоторых привычек я, наверное, не избавлюсь никогда, — негромко хихикает блондин, распахивая окно. — Вроде бы и не важно для меня, день или ночь, но, когда проснусь, шторы лучше открыть, — парировал Бэк, улыбаясь бризу. Чанёль привык. Бэкхён не жалуется на слепоту, но чувствует себя неполноценным. Однако работа по созданию парфюмерии помогает ему. Потеряв зрение, омега получил обострившееся обоняние и слух и теперь, благодаря мужу, может заниматься тем, что ему нравится. Альфа подходит к Бэкхёну, обнимая того со спины. — Ну, а сегодня какая погода? — спрашивает мужчина, невесомо касаясь губами шеи мужа. Это было что-то вроде их общей игры. После пробуждения Бэкхён шёл к окну и давал отчёт по погоде. Несмотря на то, что Чанёль видел всё, омега чувствовал. И если младший угадывал, значит, день пройдёт хорошо. Он, с улыбкой на лице, вдохнул тёплый, влажный воздух. — М-м-м, — мечтательно протянул блондин. — Сегодня солнечно! Пахнет солнцем,  — радостно воскликнул Бэкхён. Чанёль покосился на небо, с повисшими на нём облаками и слабо кивнул. — Ты снова угадал! — соврал он. — И как тебе это только удаётся? — мужчина развернул к себе мужа и завлёк того в поцелуй. Он любит его как прежде, и ничто это не изменит. Да, сегодня будет хороший день. И завтра тоже. И каждый день. Над их головами никогда не прекратит светить жаркое солнце. Даже когда наступает ночь, мы знаем, что оно выглянет совсем скоро.