Увядай, желай, люби

Кто поет там под сенью березы? Звуки будто знакомые мне — Это слезы опять… Это слезы И тоска по родной стороне.

Вернувшись в комнату, Аллен открыла окна пошире, чтобы свежий воздух беспрепятственно мог гулять, где ему хочется. Голова все еще немного кружилась, а делать по-прежнему ничего не хотелось, поэтому девушка разобрала кровать, переоделась и легла спать. Ее разбудил настойчивый стук. За окном был уже вечер, поэтому Уолкер заставила себя встать и открыть несчастную дверь. На пороге стояла взволнованная Линали, теребившая край своей юбки и упорно делающая вид, что она ни капельки не переживает и все на свете хорошо. Седовласая оценила попытку девушки держать лицо, но невольно выпустила смешок, чем вогнала Ли в краску. — Добрый вечер, Аллен-кун. Прости, что разбудила, но тебя брат хочет видеть. — И тебе добрый, Ли. Эх, можешь передать ему, что приду минут через десять? Мне надо привести себя в порядок. — Хорошо, передам, только тебе лучше поторопиться… братик очень зол. — Зол? Ну, не всегда же ему быть радостным и беззаботным, — с иронией отозвалась Аллен, проходя в глубь комнаты. Найдя гребень, она стала распутывать волосы. — Нет, Аллен-кун, ты не понял. Он реально ЗОЛ, — младшая Ли, сделав последнюю попытку предупредить, поняла, что ее не слушают. Сделав глубокий вдох, она лишь прикрыла дверь и побрела делать брату кофе. Бывшая ученая догадывалась о реакции Смотрителя на ее сегодняшнюю выходку. Она и сама не понимала, чем думала, когда поспорила с Лави. Просто, когда речь заходит о гордом самурае, все мысли девушки вылетали из ее головы, построить логическую цепочку становиться почти невозможно, а инстинкт самосохранения при взгляде на страшно красивое лицо, утонченную фигуру, прямую осанку и такие синие и чистые глаза становится равен нулю. Брюнет уже давно поселился в голове Уолкер, иногда Аллен не могла даже сосредоточится на простом чтении старого документа, мысли упорно возвращались к ледяному нелюдимому мечнику. «Это все из-за того, что я много о нем думаю», — объясняла себе седовласая, точно уверенная в своих словах. — «Я его ненавижу, а, следовательно, начинаю много думать. Вот когда одного из нас не станет, эти мучения прекратятся.» Накинув рубашку Аллен посмотрела в зеркало. На шее были отчетливо видны красно-фиолетовые синяки от удушья. Вся шея была покрыта полосами да в добавок еще и болела, если слишком сильно и резко крутить головой. Усмехнувшись, Уолкер подняла повыше воротник и завязала аккуратный бантик. Если волосы оставить распущенными, то такая «красота» будет менее заметна. Выйдя из комнаты и закрыв ее на ключ, девушка не спеша направилась к кабинету начальника. К ругани, эмоциональному всплеску и неудобным вопросам Аллен была готова с самого начала, когда постучала в дверь начальника. Только она не учла, что разговор будет проходит в присутствии самого Канды. — Проходи, Аллен, мы ждали только тебя, — холодно поприветствовал ее Смотритель, так и не отвлекаясь от бумаг. «Если Смотритель Комуи сам сел за работу, то это значит, что он либо в очень дурном настроении, либо к нам хочет заглянуть на чай сам Ватикан», — припомнила Уолкер предостережение господина Ривера, когда застала Комуи Ли работающего с какими-то бумагами после ссоры с сестрой. Аллен натянуто улыбнулась и так же не спеша сделала пару шагов к уютному диванчику, на котором кроме вечной макулатуры находился и Канда. Брови сведены к переносице, губы сжаты в тонкую полоску, руки перекрещены между собой на груди, правая нога лежит на левой — все это говорило о не хорошо настроенном на разговор мечнике, поэтому девушка молча села с другого края дивана, мысленно прощаясь со своими нервами. — Итак, наконец то, все собрались, — после минутного молчания снова заговорил Комуи, откладывая свои бумаги. — Я бы хотел знать от главных лиц о сегодняшнем происшествии в столовой. Я слушаю. Аллен украдкой посмотрела на Юу. Тот, казалось, не хотел принимать участия в рассказе, поэтому девушка начала повествование от своего лица. Закончив свой небольшой доклад, Уолкер заметила омраченное состояние мечника и еще более злого Смотрителя. — А теперь, ответь на парочку вопросов, Уолкер, — Комуи еле сдерживал себя. — Зачем надо было подходить к Канде и провоцировать его?! Или ты у нас в мазохисты заделался, а? Из-за крика китайца у Аллен вновь начала болеть голова. Все - таки в кабинете было немного душно, а не простой разговор отнимал не мало сил. Девушка тяжело вздохнула. — Мне… было интересно, — осторожно начала она. — Я почти ничего о нем не знаю… поэтому я стал расспрашивать людей, с которыми Канда хоть как-нибудь да общается. Все о нем говорят почти одно и тоже, и я решил проверить кое-что… и оказался прав. — Понятно, — сухо ответил Комуи. — И как? Доволен результатами? — Даже не знаю… смешанные чувства. — А тебе не приходило в голову, что можно действовать по-другому? — В смысле? Как по-другому? — Не во вред себе, — внимательные глаза Комуи изучали идеально отутюженный воротник белой рубашки. — Не понимаю, о чем вы, — Аллен заметила взгляд Смотрителя и повернула голову так, чтобы прядка волос прикрыла открывшийся участок шеи. — Не понимаешь?! — в конец разозлился Комуи. — Тогда покажи мне свою шею! Тебе нечего скрывать, так ведь? Уолкер поняла, что загнала себя в угол. Под пристальным взглядом находиться неуютно, поэтому Аллен медленно развязала красную ленту у себя на шее и этой же лентой завязала любимый низкий хвостик, затем опустила воротник рубашки. На мгновение глаза Смотрителя расширились, но он сдержался от потока брани, лишь опустил глаза не в силах смотреть на фиолетовые узоры. — Идиот, — сквозь зубы сказал Комуи, доставая из выдвижного ящика мазь. — Даже обработать не додумался. Нравится такая «красота»? — с сарказмом спросил он. — Да не то чтобы… — начала оправдываться девушка, но, переведя взгляд на Канду, замолчала. Юу, как только Аллен опустила воротник, тоже увидел последствия своей несдержанности. Последствия были… ужасны. Он смотрел на шею и не верил, что он смог оставить такие синяки. «Это и правда сделал я? Ему не больно? Я не хотел… А вдруг я ему что-то сломал? Вот он сейчас храбрится здесь, а на самом деле еле терпит? Я… я…» — Я не хотел… прости, — почти шепотом произнес Юу. Глаза закрывала челка, губы все также были сжата в полоску, но руки, сжатые в кулак, показывали, что это признание далось парню не легко. — Ничего страшного, я сам виноват в случившемся, — несмело ответил Аллен. — За каждую правду приходиться платить. — Ты серьезно? Ты хоть понимаешь, что я мог убить тебя?! — взбесился Канда, вставая со своего места. — Неужели твоя правда важнее, чем собственная жизнь?! — За каждую правду приходиться платить, Канда, — голос стал на пару тонов ниже, что сделало его пугающе ледяным, а глаза почему-то отсвечивали голубым. — Ничто в этом мире не остается безнаказанным. Чтобы докопаться до правды, я зашел слишком далеко, за что и поплатился. — Откуда ты узнал про Алму? — задал интересующий вопрос Канда. — Алма? Ты о ком вообще? — искренне удивилась Уолкер. — Что? Ты же говорил про резню в Азиатском подразделении, разве нет? Мне тогда пришлось убить обезумевшего друга, вот твои слова у меня и ассоциировались с теми событиями десятилетней давности. — Нет… я не знал об этом, — выдохнула пораженная Уолкер. — Тогда, о чем ты говорил? Кто кроме Алмы сходил с ума? Объясни. — Единстон, 24 декабря, 10 лет назад в 23:34… Припоминаешь? — криво улыбнулась девушка. — Нет, я не помню, чтобы бывал в том городе, — чуть разочаровано ответил мечник. — А раз я не помню, значит меня это не касается. — Не касается? — шепотом повторила седовласая. — Не касается… он не помнит… не помнит… Значит, для тебя это не важно?! — нервный смешок. — Точно… не важно… А то, что моя жизнь перевернулась с ног на голову тоже не важно?! И то, что ты забрал у меня все, что я имел, и оставил одного умирать — это тоже не важно?! — одинокая слеза скатилась по щеке. — Нет, тогда я неправильно сказал. Ты не просто оружие Канда — ты чудовище! Безжалостный, бесчувственный монстр, у которого вместо сердца холодный камень!!! Раз ты говоришь, что тебя это никак не касается, то ты никогда не будешь и близко похож на человека!!! Эти слова больно кольнули сердце мечника. Ведь по сути Аллен, даже не зная правды, попал точно в цель. Он — не человек. Вместо сердца — проклятый камень. Ему не раз говорили, что он просто оружие, созданное для уничтожения Акума. Ничего более… — Все верно, Мояши… я не человек. Поэтому нечего со мной в друзей играть. — бросил последние слова Канда, развернулся и вышел из кабинета, хлопнув дверью. — Чудовище, мразь… — продолжала Аллен, больше не сдерживая слез. — Как такого как он… вообще земля носит. — Она спрятала в ладонях лицо, пытаясь заглушить рыдания. — Аллен, что происходит? — спросил обеспокоенный Комуи, вставая со своего места и подходя к девушке. — Ничего… все хорошо… — «всхлип», — я просто… поняла, что… всем сердцем желаю убить Канду Юу… — Зачем? Что он такого сделал, что ты его так ненавидишь? — Он не помнит… а для меня это произошло как будто вчера… ведь 10 лет прошло… — сбивчиво начала Уолкер. — Это чудовище… забрало родного для меня человека… Ману… — слезы снова полились не с кончаемым потоком. — В смысле забрал? — не понял старший Ли. — В прямом… он его убил… у меня на глазах. — Она зло посмотрела на Комуи. — Он убил его у меня на глазах! Мугеном!!! Он забрал у меня все: отца, а вместе с ним и дом, счастье, покой! Из-за него я перестала праздновать свой день рождения и Рождество!!! Как бы меня Лукас не уговаривал, я не могла забыть его имя и те холодные глаза убийцы!!! — Нет, это не может быть он. Канда хоть никогда и не сдерживается, но убить… в такое сложно поверить. Может ты перепутала? — Комуи… ты меня за дуру считаешь, да? Я все перепроверила, все сходится! Ты думаешь у каждого встреченного человека волосы цвета воронова крыла, глаза холодно ледяные, катана, имеющая имя Муген, а ее хозяина зовут Юу? Я все перепроверила… ошибки быть не может… — Подожди, у меня же есть фотография! — радостно вспомнил смотритель. — Когда я пришел в орден, я сфотографировал мою любимую Линали вместе с Кандой. — он начал рыться в ящиках стола нужную папку. — Нашел! Вот просмотри на нее. Возможно, ты просто ошиблась. Она взяла дрожащими руками фотографию. На ней изображена Ли-младшая в новенькой форме экзорциста и с широко улыбающимся милым личиком. А рядом стоит хмурый самурай, с собранными в короткий высокий хвост волосами, та же форма экзорциста, к поясу прикреплен Муген. — Это он… — окончательно убедилась Уолкер. — Это он… только здесь он на 3–4 года старше… это он… у меня больше не осталось сомнений. — Слезы с новой силой покатились по щекам. Комуи ничего не оставалось, кроме как прижать ее к себе и не отпускать, пока девушка не успокоится. Ему не раз приходилось успокаивать людей, потерявших своих друзей, товарищей, родных и близких. Но что же делать, если дорогой человек погиб от рук товарища? Он все еще не мог в это поверить, но… такие искренние слезы он проигнорировать не мог.