Увядай, желай, люби

Как Аллен и решила, ученик Книжника и сестра Смотрителя остались заниматься с Комуи, продолжая помогать друг другу и делать вид, что Ли-старший ни капельки не запутывает их ещё больше своим объяснением, а Канда, как самый «трудный» ученик, терпеливо ждал, когда же Уолкер выпишут. Сама Аллен тоже не могла уже дождаться этого счастливого часа, поэтому она стала заниматься с Кандой днём, пока у неё не было каких-либо процедур и медсестры не заглядывали её проведать, а если таковые всё же находились, учёная быстро прятала тетради и ручки Канды себе под одеяло, совала в руки мечнику учебник и начинала говорить что-то в таком духе: — Раз уж ты зашёл меня проведать, то почитай мне, пожалуйста, а то совсем загнусь от скуки… Девушки на это только мило улыбались и пытались сдерживать смешки, смотрели показания на приборах и тихо удалялись под приятный баритон холодного сурового экзорциста, слухи о внешности которого доходили до самого больничного крыла. Несмотря на пакостный характер, в него были влюблены большинство девушек, тайно сохшие по нему и не смевшие сказать что-либо о своих чувствах. Брюнет замечал похотливые взгляды, но игнорировал их – некогда было обращать на них внимания, всю его голову давно оккупировал маленький седовласый чертёнок, который, даже лёжа на больничной койке, продолжал с ним заниматься. Матрона строго запретила любую нагрузку, но Уолкер не смог продержаться больше двух дней, его снедала скука. Канда поначалу пытался объяснить Мояши, что ему нужен отдых, но тот лишь странно смотрел и просил не спорить. Юу было тысяча и один раз сказано, чтобы он был поаккуратнее в выборе фраз, ведь сейчас Аллен слаб и физически, и морально, его может зацепить любое неосторожно брошенное слово, поэтому брюнет лишь закусил губу, не смея завязывать очередную ссору на пустом месте, после которой плохо станет обоим. Пока Аллен был в коме, Юу нашёл в библиотеке медицинский справочник и углубился в чтение. Он отыскал нужную страницу, изучил вдоль и поперёк, проанализировал данные, как учил его Аллен, и поэтому он был частично готов к последствиям перенапряжения его любимого человека. В начале Канда не видел ни одного признака, говорящего о том, что у юноши был нервный срыв. Он вел себя как обычно, серьёзно и ответственно подходил к проблеме Канды по поводу задач, пытался найти оптимальное решение и всё также улыбался своей клоунской улыбкой. Последнее сильно раздражало мечника, поэтому Юу спокойно попросил не надевать маску клоуна, хотя бы пока они находятся наедине. На удивление юный учёный послушался и перестал изображать вечно довольного жизнью человека. Тогда Канда и начал подмечать некоторые симптомы. Тогда было время обеда, поэтому Матрона принесла поднос с пищей для пациента и наказала съесть всё: горячий суп, пюре с котлетой и смородиновый компот. Мечник усмехнулся, ведь седовласому юноше не надо было напоминать про приём пищи, а ещё он ест за десятерых, поэтому он не сомневался, что Аллен съест всё, даже крошек за собой не оставит. Однако по прошествии пяти минут после ухода главной медсестры, Уолкер к еде так и не притронулся, что насторожило брюнета. — Мояши, почему ты не ешь? — спокойно спросил он. — Мне сейчас не до еды, мы с тобой проходим довольно сложную тему. — Я могу попытаться решить какую-нибудь задачу, пока ты будешь обедать. Двадцать минут занятия ничего не сделают, если я позанимаюсь самостоятельно, — возразил Канда. — Я пока не хочу, — Аллен уткнулся в учебник. — А тебя здесь никто не спрашивает, — Юу забрал книгу у него. — Твоё здоровье сейчас важнее, и, если ты сам это не съешь, я накормлю тебя силой. — Ладно, — нехотя согласился он и приступил к супу. Первое Аллен съел с невозмутимым лицом, вторым он уже давился, морс так и не допил. Канда удивился, что Аллен так мало съел, но спрашивать ничего не стал, он просто продолжил наблюдать. Когда они дошли до середины разбора задачи, Уолкер как-то неестественно побледнел, зажал рот рукой и быстро подбежал к раковине, которая находилась в палате, включил холодную воду, и весь его обед вышел наружу. Волосы были распущены, поэтому они в какой-то мере мешали Аллену, но его мутило сильно, и он перестал обращать на них внимания. Канда сильно обеспокоился его состоянием, поэтому аккуратно подошёл, собрал его волосы и держал их, пока юношу хоть чуть-чуть не попустило. Аллену стало немного лучше минут через десять, он умылся, закрыл кран и будто только сейчас заметил рядом Канду. Юу отпустил его волосы и нахмурился. — Почему ты не сказал, что у тебя нарушено пищеварение? Матрона наверняка не знает об этом, иначе ты бы уже стоял у нее на учете. — Это всего лишь одно из последствий нервного срыва, скоро пройдёт, — беззаботно сказал Аллен и обессиленно рухнул на кровать. — Мояши, ты идиот? — разозлился Канда. — Само ничего не пройдёт! — Пока я под капельницей, всё нормально, — он перевернулся на спину и стал изучать потолок. — Ты сказал одно из последствий? Значит есть что-то еще? — зацепился Канда. — Говори, Мелкий, иначе я выбью из тебя это признание. — Ты такой занудный, — устало сказал Аллен, прикрывая глаза. — Повышенная усталость, частые головные боли, раздражительность, нарушение сна и пищеварения, апатия… Без них нервный срыв не проходит, стандартные симптомы, ничего удивительного. — Ты выглядел вполне обычно, поэтому трудно было заподозрить такое, — мечник отвёл взгляд. — Почему ты притворялся, будто всё нормально? Тебе так нравится страдать? — Я не люблю, когда вокруг меня много шума, — лениво отозвался Аллен, подавливая зевок. — Не люблю показное беспокойство, раздражающую заботу, я просто хочу побыть в одиночестве, но люди этого не понимают. — Ясно, — убито сказал Канда, собирая свои вещи. — Ты выяснил, что ты можешь есть, или тебя от всего тошнило? — Куриный бульон и красный земляничный чай… Если тебе не трудно, то зайди в мою комнату, в верхнем шкафчике будет три одинаковых пакета, тот что с красной скрепкой – нужный… — попросил Уолкер, засыпая. Канда просьбе, честно говоря, удивился, но не выполнить её не мог. Найдя в выдвижном ящике больничкой тумбочки ключ от комнаты Мелочи, брюнет пошёл сначала в свою комнату, занести вещи, благо было по пути. Он ни разу не был в комнате Аллена Уолкера и даже представить не мог, что зайдёт в неё по просьбе самого Аллена, поэтому Юу немного волновался, сам не зная почему. Открыв дверь, по Канде невольно пробежали мурашки – в комнате было очень холодно, несмотря на летнее солнце за окном. Шторы были задвинуты, окна распахнуты, на столе лежало море бумаг, некоторые из них лежали на полу, разные книги и тетради лежали то на столе, то на стуле, то на прикроватной тумбочке, то вновь на полу. Комната походила на дуэт кабинета Смотрителя и комнаты Книжника. Юу подобрал один листок, внимательно читая первые строки, но вскоре виновато отвёл взгляд от листа и положил его на место. На нём был представлен полный подробный разбор сложной задачи, где-то были пометки, вроде «на этом сделать акцент», «показать вывод формулы» и «напомнить тему». Канда сделал вывод, что все бумаги появились тут в середине прошлого месяца, когда у хозяина комнаты появились «одаренные» ученики, и больше не стал заострять на них внимание. Подойдя к шкафчику, который находился над заваленным столом, брюнет открыл дверцы и снова застыл в изумлении – все полки, кроме самой верхней, были забиты разными по цвету и размерам таблетками и жидкостями, находящихся в таких же разных скляночках. Это было похоже на очень объёмную аптечку, потому как Канда заметил на одной из полок коробку с бинтами (их было неприлично много, что заставило мечника задуматься), рядом с ними были маленькие тюбики с различными мазями. И только на самой верхней полке оказались те самые одинаковые пакетики: с чёрной скрепкой, зелёной и красной. Достав все три, он с интересом открыл сначала черный, и, как ни банально это бы не звучало, там оказался черный чай. «С жасмином», — по запаху определил он, пытаясь закрыть также аккуратно, как было. Зелёный чай оказался без добавок, но запах был таким же восхитительным, таким, который любит сам брюнет. У него самого в комнате припасён пакетик хорошего заварного чая, мечник разбирался в нём довольно неплохо, поэтому мог не без удивления отметить, что у Мояши замечательный вкус. Поставив ненужный сейчас чай на место, Канда взял красный и уже было собирался уходить, как его взгляд зацепился за белые тряпки возле зеркала. Нахмурившись, он подошёл ближе и подтвердил свои догадки – это были использованные бинты. Но, взяв в руки, он обнаружил, что бинты эти намного плотнее обычных, они слишком длинные, и если приглядеться, то на них можно было увидеть тонкие золотые, почти еле заметные, непонятные символы, написанные вдоль длины бинта. Он вспомнил, что сейчас левая рука Аллена была замотана похожими бинтами. Не понимая, чтобы это могло значить, он тяжело выдохнул и, стараясь долго на этом не зацикливаться, вышел из чужой комнаты, не забыв закрыть ее на ключ. «Надеюсь, Джерри еще работает», — пытался отвлечься Канда, в лице никак не меняясь. В столовой было почти пусто, чему Канда мысленно очень обрадовался, очереди не было, и он подошёл сразу к окошку с раздачей блюд. Джерри был ещё там, он домывал последние тарелки, но, увидев мечника, немного удивился. — Канда-кун, ты сегодня очень припозднился, я уже думал, что ты не придёшь. — У меня были дела, — уклончиво ответил он, забирая свой неизменный обед. — Джерри-сан, у вас не будет свободного место, где можно готовить? — Хм… В конце коридора будет маленькая кухня, я ею давно уже не пользуюсь, так что можешь использовать её. — Спасибо, — сдержанно поблагодарил Юу, проходя к своему столику и приступая к поздней трапезе. Он уже придумал, чем займётся после обеда. Учебники и конспекты ему уже порядком надоели, нужно было развеяться. И раз никто еще не знает, в каком состоянии находится Мелкий, то Канда решил лично позаботиться о нём и поставить на ноги. Пожалуй, лучше для начала научиться готовить куриный бульон… Верно?

***

Это оказалось не так просто, как думал поначалу Канда. Но, несмотря на все возникшие сложности, с четвертого раза получился очень даже вкусный куриный бульон. Брюнет тяжело вздохнул и, предварительно убрав за собой кухню, взял приготовленный поднос, закрыл дверь кухни и пошёл в медкрыло. Он надеялся, что его усилия не будут напрасными, что он сможет побыть рядом с Мояши немного больше обычного, найдёт нейтральные темы для хоть какого-нибудь, но общения (пусть это будут ссоры, только во время них Аллен не фальшивит). Дойдя до палаты седовласого экзорциста, Канда тихонько постучался и, не услышав ответа, осторожно приоткрыл дверь. Аллен всё ещё спал, даже позу не сменил, настолько он устал. Юу незаметно для себя улыбнулся и, пройдя в палату, плотно закрыл за собой дверь и поставил поднос на столик рядом с кроватью, присел на кресло для посетителей и стал наблюдать за спящим экзорцистом. Расслабленное лицо, на котором, как будто с самого рождения, всегда была приклеенная улыбка, сейчас выражало спокойствие и усталость. Синяки под глазами свидетельствовали о вечном недосыпе, волосы слабой волной лежали на подушке, во сне юноша обнял одеяло, и выглядело это всё на столько мило, что Канда залюбовался, хотел было зарисовать такую картину, но вовремя одёрнул себя. «Он сейчас такой расслабленный… он так похож на ребёнка, которому очень одиноко в таком огромном мире. А ещё, он очень милый, даже на девушку похож…» — оборвав себя на этой мысли, он быстро-быстро начал крутить головой из стороны в сторону, пытаясь таким образом выкинуть лишние мысли из головы. — «Я уже совсем поехал со своей влюбленностью. Уже принимаю желаемое за действительное…» Когда брюнет заметил некое шевеление на кровати, он постарался ни о чём больше не думать и вернуться в реальность. Уолкер начал просыпаться. Он сначала потянулся, затем нахмурился, после приоткрыл левый глаз, осматривая помещение, зажмурился и только после этого проснулся окончательно. — Проснулся? — привлёк внимание брюнет. — Да, — неуверенно ответил парень. — Меня разбудил запах еды… — Тогда вот, есть куриный суп. Садись и ешь, пока ещё горячий, — строгим голосом сказал Канда. Аллен нахмурился, но с кровати встал, принял сидячее положение и взял в руки тарелку. Он некоторое время сидел и просто смотрел на суп, ничего не говоря, Канда начал переживать, что сделал что-то не так, но вскоре всё-таки седовласый взял в руки столовый прибор и попробовал небольшую ложку блюда. По щеке неожиданно скатилась непрошенная слеза. — Что-то не так? — взволнованно поинтересовался Канда, не ожидавший увидеть слёзы. — Нет… всё в порядке, — оставив тарелку в ногах, Уолкер закрыл глаза руками. — Не смотри на меня. — Тогда скажи мне, что не так? Суп не вкусный? Тебя снова тошнит? Голова болит? Скажи мне… — практически умолял мечник, чувствуя себя бесполезным. Седовласый экс-ученый убрал руки с лица и как-то неопределенно посмотрел в потолок. Слёзы перестали течь по щекам, только грустная улыбка играла на его губах, что поразило мечника до глубины души. А всё лишь потому, что улыбка эта была НАСТОЯЩЕЙ. — Когда я болел в детстве, брат готовил мне такой же суп. Неважно, сколько было у него работы, неважно, что в «Процветании» работают профессиональные повара, он всегда сам готовил мне покушать и сам следил за моим состоянием, не отдавая никаким врачам. Всегда был рядом, всегда был опорой и поддержкой… Как не смешно, но я вспомнил это из-за какой-то тарелки супа… — …Не знал, что у тебя есть брат, — после недолгого молчания ответил брюнет. — Был… Он умер, — он оторвался от потолка и с грустной улыбкой продолжил есть суп. — Ясно… Пока Уолкер ел, повисло недолгое молчание. Аллен, прикрыв глаза, наслаждался вкусом супа, о чём говорила едва проскальзывающая улыбка, а Канда просто наблюдал за ним и не мог оторвать взгляда. Ведь сейчас клоун снял свою маску. Снял перед ним – перед Кандой! Брюнет был очень благодарен ему за такое хрупкое доверие, хотя осознавал, что это было вызвано волей случая, счастливыми воспоминаниями об умершем дорогом человеке и ослабленном моральном состоянии. И улыбка, возможно, предназначалась брату, но сейчас мечник закрыл глаза на такую оговорку. Он просто наслаждался моментом. Видя, как младший экзорцист заканчивает с лёгким ужином, Юу заваривает любимый седовласым чай, и запах от него разносится по всей палате. — Ммм, мой любимый… — уловив нотки земляники, Аллен блаженно прикрывает глаза и улыбается шире. — Мне интересно, кто тебя попросил обо мне так заботиться? — Почему меня кто-то должен просить? Я сам этого захотел, — не скрывает Канда. — Ты так не загладишь свою вину передо мной… Искупить её ты сможешь только своей смертью, — пожимает он плечами и принимает заваренный чай из рук брюнета. — Прости, но я действительно не понимаю, о чем ты говоришь… — качает головой мечник. — Но я довёл тебя своей глупостью до срыва, за это я готов извинится… — Ты снова признал свою ошибку? Я смотрю, ты меняешься на глазах… — Аллен неопределенно хмыкнул и сделал глоток. — Ты действительно не помнишь? — он внимательно посмотрел в лазурные омуты, которые не могли, да и не хотели скрывать от него правды. — Почему? — Я не знаю, — мечник в бессилии закусил нижнюю губу. — Возможно, в прошлом я сделал что-то не так, возможно, я как-то ранил тебя, но я никак не могу вспомнить. Я просто… не хочу, чтобы между нами были недоговоренности. — Как удобно, просто взять и забыть, — холод и яд сквозили от его слов. — Но, пока ты говоришь правду, я буду тебе верить. На какое-то время я постараюсь забыть о своей ненависти, нам как никак ещё работать вместе. Такой вариант тебя устроит? — Да… спасибо, — неуверенно и тихо отозвался Канда, не веря в своё счастье. — Всё-таки даже у тебя есть слабые стороны, — уже чуть спокойнее заметил Уолкер. — Тебе не нравится быть виноватым. — Но больше всего я ненавижу фальшь, — немного грубо перебил брюнет. — Ты как будто пропитан ею, словно клоун ходишь с приклеенной улыбкой. Это бесит намного больше! — А разве ты не такой же? Я прячу свои настоящие эмоции под маской счастья, а ты – под маской ненависти. Думаешь, я не заметил твоё напускное безразличие и прохладу в словах? Мне неприятно это говорить, но мы с тобой похожи. Юу в удивлении раскрыл глаза и не верующим взглядом уставился на младшего товарища. Они похожи? Разве? Но не поверить в эти чистые серебряные глаза просто невозможно. Потому что сейчас перед ними почти нет преград. Сейчас они перед друг другом сняли свои маски, но не были отвергнуты. Они остались друг для друга особенными. Для него седовласый паренёк стал ещё более любимым и значимым. А для неё холодный брюнет стал ещё более интересной загадкой, которую она не спешит разгадывать.