Увядай, желай, люби

На удивление тихо. Жарко. Где-то впереди слышится голос студента, защищающего свою курсовую работу перед около 10 сотнями людей. Вот он уже завершает свои рассуждения выводами о получившимся результате: его речевые обороты и интонации заставляют сердце замереть, а потом забиться чаще — именно так надо увлекать аудиторию, имея красноречие и отшлифовав свою речь до идеала. Грамотную речь интеллигентный человек может слушать довольно долго и даже расслабиться, позволяя информации течь сквозь себя, анализируя и отдыхая одновременно. Однако ладони в перчатках потели сильнее обычного, одежда неприятно липла к телу, дыхание немного сбилось, хотя Аллен просто стояла и смотрела в пол. Рыжие волосы заплетены в пышные косы, макияж, скрывающий неровный тон кожи и уродливый, по мнению Уолкер, шрам, наведён идеально, даже пот не в силах смазать его. Выразительные глаза подведены, так как Аллен решила выступать без очков, поэтому линзы, меняющие зрачок с абсентового на изумрудный цвет, очень сильно помогали в сложившейся ситуации. Белая накрахмаленная рубашка и чёрные классические брюки, лакированные туфли, вместо фрака на плечах лабораторный халат, по желанию одевался берет — официальная одежда выступающего как для мужчин, так и для женщин. Чтобы совсем не быть однородной повторяющейся массой, разрешено заплетать разные интересные причёски или одеть какие-нибудь украшения, которые обязательно должны быть в тему и не сильно бросаться в глаза. У экс-смотрителя Северной башни Процветания на левой груди, около сердца, висела брошь в виде алой розы с двумя резными листиками с краю. Вспомогательные листы подготовленной речи чуть смяты в руках, а на каменном лице никак не прочитать волнения и страха. — Хорошо держишься, — одобрительно сказали рядом. Это куратор их группы, который всегда поддерживал студентов перед выходом и после ухода со сцены. Его взгляд был устремлён за занавес, будто через ткань он видел заканчивающего выступление студента. — Перед своей защитой я дрожал, как последний осиновый лист, и никак не мог собраться. А ты такая спокойная… признавайся, наглоталась успокоительного? — Всё возможно, — дала уклончивый ответ Аллен. Она тоже посмотрела на занавес. — На самом деле мне страшно. Я никогда не выступала перед столькими людьми, подавляющая часть из которых первоклассные специалисты, следящие за каждым твоим вдохом. — Я понимаю тебя. Мне тоже сейчас страшно за вас, боязно пока отпускать во взрослый мир, ведь вы ещё птенчики, только-только расправляющие свои крылышки. Однако четыре года пролетели так быстро… всегда этому удивляюсь. — Да. Время действительно ускользает незаметно, — с грустной улыбкой согласилась девушка. — Только потеряв его, мы учимся ценить то, что нам дано. — Тебе точно 19? Что-то не вериться… слишком мудрая ты. — А толку-то что? Мудрость не сделает меня счастливой. — Зато на сердце всегда покой будет, — в зале послышались аплодисменты: студент завершил своё выступление. — Твой выход через 5 минут. Всё нормально? — Да, я в порядке. Только, как назло, горло пересохло. Есть здесь вода? — она с волнением посмотрела на мужчину средних лет. — Тут есть вода, — кивнул он. — Сейчас принесу, — он ушёл в глубь комнаты, а после пришёл со стаканом прохладной воды. — Вот, держи. — Спасибо, — Уолкер сделала два больших глотка, а после блаженно вздохнула. — Всё будет хорошо, — сказала она себе. — Верно, всё будет так, как захочешь ты. Осталось лишь воплотить свои мечты, — куратор ободряюще сжал плечо экс-седовласой в знак поддержки. Только за кулисы зашёл «отстрелявшийся» парень, как тут же все услышали имя следующего студента. — Вперёд, красавица. Заставь всех влюбиться в тебя. — Умеете же подбодрить, — усмехнулась Аллен и, вздохнув, уверенно вышла в зал под громкие рукоплескания толпы. В зале было душно, будто девушка зашла не в просторное помещение, а в коморку, где было не протолкнуться. Количество людей в зале подавляло пёстростью и разнообразием белых рубашек и халатов, но вдали виднелись уже другие цвета — это младшекурсники пришли посмотреть и поддержать своих старших — однако их было немного, но даже такая горстка радовала глаз, разбавляя непорочную белизну. Уолкер знала, что где-то там были её друзья, а вот в первых рядах блеснуло серебро Крест-Розы, и сердце у экс-учёной забилось чаще. Она смогла увидеть улыбающегося Венхама Ривера, ободряюще помахавшего рукой, а рядом с ним стоял строгий серьёзный мужчина в красной форме и зализанными назад волосами. Аллен не знала его, но на душе всё равно стало спокойнее лишь потому, что она увидела знакомые лица… пускай и не Комуи: девушка знала, что он никак не смог бы прийти, потому что из-за его сестринского комплекса вся маскировка была бы смыта в унитаз с его криками и слезами радости. Как только девушка собралась и два раза хлопнула в ладоши, в зале образовалась полная тишина, будто все звуки разом умерли. На сцене уже стояли нужные инструменты и приспособления — обо всем позаботились заранее — поэтому, прочистив горло, Уолкер начала громким уверенным голосом погружать аудиторию в выбранную недолго тему. — …Опираясь на материал, собранный 7 лет назад Алленом Бейкером, я выбрала тему «Восстановление мышц после признания их как недееспособными без ухудшения зрения», — твёрдо сказала она. По залу прошёлся гул из вдохов и ахов, шёпот был оглушающим. Все великие умы в шоке уставились на рыжеволосую девушку на сцене. А всё потому, что семь лет назад Аллен Бейкер создал курс реабилитации, в который включил некоторые новые компоненты лекарств, однако в последствии из-за не выявленных причин у испытуемых животных резко падало зрение, и они почти становились слепыми, поэтому этот проект закрыли, запретив ему развиваться. Бейкера не раз просили пересмотреть свои расчёты, поменять что-то или добавить, но, на тот момент, мальчик махал рукой, не желая поднимать эту тему: «Если вас что-то не устраивает, то просто закройте этот проект», — сказал он однажды равнодушно, будто он создал не потрясающий курс терапии, хоть и с изъяном, а от безделья поиграл с формулами и в результате получилось что-то невообразимо стоящее по чистой случайности. Было невыносимо жаль, но проект действительно закрыли на стадии разработок, так как многие не понимали, по какой логике работал Бейкер и где у того могла быть ошибка: как бы не перепроверяли, но результат оставался один — слепота, но дееспособное тело. Никто из студентов не брал темы Аллена Бейкера из-за высокого уровня терминологии, бесконечных непонятных формул и слишком «заумных» мыслей, которых никто не понимал. Темы бывший смотритель изучал актуальные, об этом никто не спорил, но то ли этот человек был не от мира всего, то ли он писал на другом языке, однако вывод один: его никто не мог понять, кроме старшего брата. Со временем все смирились с этой особенностью и уже не влезали в процесс мозгового штурма и создания чего-либо нового, главное, чтобы конечный продукт был актуален, безопасен и шёл на пользу обществу. Об этом знал каждый специалист, пришедший сюда в поиске новых людей. Поэтому все с чутким вниманием стали слушать юную студентку, так завораживающе рассказывающую о важных деталях в её проекте. Она смогла заинтересовать каждого в огромном душном зале, более тысячи глаз наблюдали за мягкой и учтивой четверокурсницей. Время летело с космической скоростью, никто за ним, к сожалению, не уследил, кроме самой выступающей. Когда она подошла к своим выводам, то зал испустил недовольный выдох — все поняли, что девушка заканчивает свой дебют. Мысль её текла ровно, удивительно точно, поражая каждую частичку мозга и сознания, заставляя верить в каждое случайно или специально оброненное слово и слушать нескончаемый поток терминологии. Завораживающе. Практично. Чётко. Лёгкое головокружение, тошнота и тёмные пятна в глазах были проигнорированы экс-смотрителем, она даже не подала виду, что её самочувствие ухудшилось. Никто и не смог бы заметить какие-либо изменения в поведении студентки, так как быстрая смена масок была отточена до высшего уровня. Словно клоун, она меняла маски-эмоции одну за другой уже чисто рефлекторно, не напрягаясь, не уделяя этому хоть ничтожную крошку внимания. Незаметно. Профессионально. Фальшиво. Однако карамельные пронзительные глаза будто сканировали и, казалось, видели прекрасно всё, даже то, что было скрыто глубоко в сердце. Игнорировать сверлящий взгляд было трудно, но вполне возможно, что экс-седовласая и делала, переключаясь с одного пункта на другой плавно и нежно, как нож, скользящий по хлебу, размазывая сливочное мягкое масло. «Жарко… — бывший и нынешний смотрители столкнулись взглядами, и одинаковые мысли посетили умные головы. — Прекрати… так смотреть на меня» Когда Аллен закончила свою речь, зал тут же взорвался овациями. Учёные были поражены и хотели оставить Уолкер на сцене, чтобы задать бесконечное множество вопросов, младшие курсы были счастливы, что смогли наблюдать такой опыт, до которого им ещё расти и расти. Харрис раздражённо цыкнул и затерялся в толпе, очевидно, потеряв интерес и азарт для следующих студентов. Но рыжая девчушка так же поспешно покинула сцену и спряталась за занавесом, где своего выхода ждал уже будущий выступающий, который тоже был впечатлён экс-учёной, хоть виду и не подал. — Ты умница, Аллен! Так разжечь толпу холодных к эмоциям учёных… ты действительно талантлива! — воодушевлённо похвалил куратор, подходя к девушке. А экзорцистка уже ничего не слышала: ни себя, ни окружающий её мир. Пульс бился в висках, жара давила с удушающей силой, и рубашка, как назло, жала горловину, создавала противное ощущение удушья в разы явственней, чем было на самом деле. Пошатнувшись, она упала в обморок по неизвестной причине, напугав всех, кто это видел. «По…че…му?..» — проскользнула последняя мысль перед полным погружением во тьму.

***

Канда, Лави и Линали и правда находились в зале, с неравнодушием прослушав и просмотрев выступление Аллен. По окончании его экзорцисты заметили эмоции толпы и были очень рады за успешный дебют подруги. Ученик Книжника, внимательно слушавший, теперь стал «поклонником» Уолкер, так как она смогла сделать невозможное, Лина ревниво толкнула его в бок и призналась, что она теперь ещё больше уважает свою подругу, а Канда молча смотрел на стакан с водой в своих руках и пытался подавит в себе желание увидеть и обнять одну удивительную Мояши, на которую теперь смотрят все без исключения, и японец теперь ревновал её к каждому столбу. Тут же захотелось сходить и проверить, не пристаёт ли к его девушке какой-нибудь извращенец, пока он тут слушает бред рыжего кролика и нытьё плаксы-Лины. Неожиданно мечника в спину нечаянно толкнули, и он пролил стакан с водой на стоящего напротив Лави. Посмотрев на самоубийцу, экзорцисты узнали знакомого им уже молодого человека, а именно Мартина Харриса, который был, видно, в прострации или шоке. — Простите… я случайно, — растеряно извинился он, пряча глаза. — Я спешу. Смотритель нервничал и старался как можно быстрее покинуть зал. Экзорцисты это заметили, поэтому, цыкнув в своей манере, Канда прикусил себе язык, чтобы не сказать ничего лишнего, и молча пропустил Мартина дальше, однако настороженно проводил учёного до выхода. — Что-то не так, — обобщила витавшую в воздухе мысль Линали. — Тч. За ним надо проследить, — высказал своё мнение японец. — Я теперь мокрый весь! — недовольно захныкал Лави. — Мне надо переодеться. — Я тогда пойду за Харрисом-саном. — А я за Мояши. Постоянно быть на связи, ясно? — Тут без вопросов, Юу. Я, когда переоденусь, присоединюсь к тебе, милая, — парень приобнял брюнетку за талию и поцеловал в щеку. — Не. Зови. Меня. По имени! — прошипел мечник и разбил пустой стакан о пустую рыжую голову. — Допрыгался, кролик. — Ай-яй-яй! Ты жестокий, Юу! — в слезах ученик Книжника выбежал из зала, держась за голову. — Канда, это было грубо, — Ли начала отчитывать друга детства. — Тч. Сам виноват. А ты вали уже, а то потеряешь смотрителя. — От меня никто не сбежит, — лукаво улыбнувшись, девушка ловко юркнула к выходу, грациозно вальсируя меж толпой зевак. Не зря в научном отделе с подносом кофе носилась: вот теперь как научилась. Юу хмыкнул и тоже направился по своим делам. Да, сейчас Аллен Уолкер — это только его собственное дело, и этому эгоистичному решению он был не только рад, но и доволен.