39 килограммов конфет

- Отстань, - оттолкнул Казу от себя одноклассника и посмотрел на него безумными глазами. – Что ты делаешь? - Да ну, Казу, тебе же нравится, - он начал снова распускать руки, но Нино не позволял до себя дотрагиваться. – Я знаю. - Это никак не относится к тебе, ясно? - Если ты не сделаешь то, что я хочу, - разозлился Гору. – Вся школа будет знать, кто ты и Масаки. На пару секунд Казу действительно стало страшно. Но он боялся не того, что о нем будет говорить вся школа – в голову скользнула мысль о том, что он связался со страшным человеком. - Знаешь ли, нам нечего скрывать. Даже если ты расскажешь всей школе, нам будет все равно. - Правда? – усмехнулся тот, сложив руки на груди. – Это ты так считаешь, Казу-чан. Масаки же из тех, кого очень волнует мнение окружающих. Подумай только, от него могут отказаться друзья. Ты думаешь, ему оно надо? Казу задумался. Нужно было признать – Гору был прав. К проблемам с родителями ему могли прибавить еще и эти проблемы. А Казу не хотел делать ситуацию еще хуже. - Что ты хочешь? - Я же уже сказал, - ухмыльнулся он. - Не дождешься. Если я сделаю это, Масаки будет еще больнее, если над ним будет издеваться вся школа. - Мы можем сделать это так, чтобы никто никогда не узнал, - шепнул он в ухо Казу и шлепнул того по заднице. – Я хочу твою попку. «Ч-что он хочет?» - Иди нахрен, - оттолкнул его Казу и пошел прочь из зала. Он долго курил за зданием школы, чтобы успокоиться. На следующий день Казу пришел в школу с закрытыми глазами – не спал всю ночь, все время думая о том, что же случится утром. Однако, когда он вошел в школу, было тихо и никто не смеялся над ним. Имя Айбы он тоже нигде не слышал. «Значит, промолчал». Как только он вошел в класс, мерзкое лицо бросилось ему в глаза, и Гору ему подмигнул, говоря «все еще в силе». Казу вздохнул – этого ему еще не хватало. - Послушай. Давай все решим по хорошему. - Тут только один выход, - покачал пальчиком Гору. - Зачем тебе я? – не понимал Казу. - Мне просто нужна твоя попка, милый, - прошептал Гору снова и хотел было мацануть Казу, но последний увернулся. - Ты хочешь… меня в зад? – удивленно прошипел Казу, не сдерживая эмоций. Гору не понимал, зачем Казу задает такие глупые вопросы. - Просто я хочу сделать то, что ты обычно делаешь с Масаки. Или Масаки делает с тобой. - Ты можешь делать все, что хочешь, - не желая больше продолжать эту тему, начал Нино. – Но ты никогда не получишь мою задницу, даже если вся школа узнает о Масаки. Ты понимаешь это? - Я ставлю на кон все. Я давно загляделся на тебя, Казу. - Не называй меня Казу, - Нино стало противно. – И ты сам не боишься, что я просто первым расскажу о твоих домогательствах? Тебя же из школы выпрут. Глаза Гору наполнились страхом. - Ты не докажешь. - Да ладно? Везде установлены камеры. Твои мацания все записаны на пленку, дурак. - Я сделаю это первым, и тогда никто не поверит тебе. - У тебя нет доказательств. Твоя популярность ниже плинтуса – а Масаки известный бейсболист. Ты действительно думаешь, что сможешь доказать, что Масаки встречается со мной? Гору промолчал. Аргументы Казу были подобраны настолько тщательно, что оказались просто неоспоримыми, Что и ожидалось от него – все-таки ума ему не занимать. На следующий день конфликт был улажен, Гору боялся даже в глаза Казу посмотреть. Нино вздохнул полной грудью, но то, о чем говорил ему одноклассник, засело в голове. Парни действительно делают это… в задницу? Ради этого Казу даже пришлось прогулять два урока, чтобы сходить в интернет-кафе и глянуть, что же это вообще такое. Пришлсоь идти с самого утра, когда в кафе никого нет, и никто не мог застать его врасплох. Интерес и любопытство были превыше всего. Узнав о понятии «гейский секс», всю дорогу до школы Казу думал о том, как делает это с Масаки. Чего скрывать, даже когда он читал про это, он думал о Масаки. Вторая мысль была «Боже, слава Богу я не согласился на это с Гору». Казу не думал об этом, но рассказывая, задумался. Заняться сексом с Масаки для него было подобно обычному явлению, будто так и надо, будто это часть их бытовой жизни. Конечно же, было предчувствие нового, чего-то неизведанного, и это затягивало, но Казу не считал это аморальным, в отличие от того, что он думал, представляя себя в такой же ситуации с Гору. Тут-то Казу и смог понять, наконец, какой любовью он любит Масаки. Как говорится, все познается в сравнении. Все уроки Казу думал об Айбе, о его теле, о его тепле… но никак не мог встретиться с ним, потому что занятия на большой перемене продолжались. Тем более сейчас Масаки заперт под семью замками, и Казу признал, что этот факт возбуждал его еще больше. Его желание становилось практически материальным, он уже представлял себе даже самые мелкие детали в их сексе. Фантазия работала на полную катушку. В день спектакля, Казу был очень взволнован. Конечно же, он идеально это скрывал, и не смотря на дрожащие коленки, стоял за кулисами, выражая самое стойкое спокойствие. Когда Масаки увидел Казу, его сердце забилось быстрее. Вот он, его любимый, стоит на сцене. И он играет. Он самый лучший сейчас, на него смотрит сотня людей, и все видят его, его Казу. Масаки так и хотел закричать «это мой, мой Нино, видите какой он классный!». Но Айбе оставалось только переживать все в себе. Масаки заплакал на кульминации, когда Казу говорил монолог о своем одиночестве, о постоянной маске, о своих чувствах и проблемах. Весь смысл картины был в том, что никто не понимал, почему человек поступал так или иначе, и в кульминации раскрывался истинный характер персонажа. Под конец Нино, изображающий опустошённую душу, лежал, свернувшись калачиком, в коричневом пиджаке на голое тело, и беззвучно плакал. Так, что это видели все, понимая без слов. Аплодировали стоя. Друзья Айбы были невероятно потрясены, и Масаки был доволен этой реакцией. Чувства зашкалили до невероятно высокой отметки, и единственным желанием сейчас было обнять и поблагодарить, сам не зная за что, и зацеловать до смерти, помечая своим навсегда. Айба прошел к ребятам, которых видел не раз в компании со своим другом Кентой, и спросил, где гримерная Нино. Ребята указали на дальнюю сиреневую дверь, и продолжили возбужденно делиться впечатлениями. Масаки постучался, но ему не ответили. Тогда он просто зашел сам, и увидев Казу в наушниках, закрыл дверь за собой. Казу слушал музыку, сидя на широкой театральной скамейке, с открытым окном и закуривая. Он даже не переоделся, и, видимо, сразу же сел слушать музыку, как только вошел. Масаки чувствовал усталость Казу, просто смотря на его спину. Айбе хотелось крикнуть «Это замечательно! Ты великолепен!», но слова не хотели вылетать. Старший просто подошел сзади, подсаживаясь на широкую скамейку, помещая свои ноги к ногам Казу и руки на его талию. Младшего немного передернуло от внезапного прикосновения, и он мгновенно оторвался от музыки. Голова устало упала на плечо Масаки, и Казу знал, чьи это руки. Наушники были большими, потому немного мешали Казу, и Айба их убрал, выключая сиди плеер и кладя его вместе с наушниками на подоконник. Заодно он потушил сигарету Казу, беря его руку в свою. Когда младший скрестил их пальцы и притянул их руки к груди, Масаки почувствовал спокойствие. Такое, какое никогда, наверное, не испытывал. Будто все, что грузом лежало на его сердце, отлегло, и дышать стало свободнее, не смотря на жуткий запах курева. Масаки начал целовать шею младшего, засасывая кожу. Казу постанывал, поддаваясь движениям. Когда губы Масаки дошли до его губ, старший почувствовал резкий запах сигарет, но ему было плевать. Их губы соединились, а затем и языки. Казу немного приподнял голову и повернулся боком, чтобы Масаки было удобно его целовать, и Казу, будучи действительно уставшим, поддавался на жаркие поцелуи. Масаки целовал его пошло, причмокивая иногда слюной, не боясь быть откровенным в своих желаниях. Поэтому когда Масаки окончательно развернул Казу и положил на скамейку, младший даже не удивился. Айба сел так, что ремень младшего упирался в пах, и Масаки, как настоящий извращенец, оглядывал потное тело Нино, на котором был лишь пиджак, казавшийся совершенно ненужным. Однако Масаки всего лишь вытянул рукав своей фланелевой рубашки до ладоней и вытер пот со лба Нино. Младший закрыл глаза от удовольствия. Масаки пришлось нагнуться и опереться локтями в скамейку, чтобы использовать обе руки, чтобы еще и играть с волосами Нино. Казалось, Казу сейчас уснет, но из полудремы его резко вытащила рука Масаки, трогающая его орган. - Позволь мне побыть эгоистом сегодня, - прошептал Масаки и опустил лицо к ремню, быстро расстегивая его и стягивая штаны вместе с трусами – как он любит. Казу ахнул и его глаза открылись до предела, спать резко расхотелось. Масаки, добившись небольшого возбуждения, незамедлительно взял член в рот и поиграл языком, наматывая круги. Казу выгнулся. Его лицо выражало невероятное терпение и мужество. «Ты стал таким взрослым» - подумал Масаки, выглядывая исподлобья. Зубы были стиснуты до боли в деснах, глаза зажмурены до выделения всех морщинок вокруг глаз, когда Казу начал подходить к концу. Тело задрожало, как не дрожало уже давно, и жидкость начала быстро выливаться, заполняя довольного Масаки, который тоже успел немного подустать. - Прости… - Казу притянул к себе старшего за подбородок. – Я слишком быстро. - Не знаю почему, но я рад, что ты так долго терпел, - усмехнулся Масаки, немного кусая кожицу Казу у груди. Казу ехидно улыбнулся. - Ты двери-то закрыл? – спросил он, очухавшись. - Нет, - спокойно ответил Масаки, касаясь губами шеи младшего. - А если застукают, - так же спокойно сказал Казу, поддаваясь. - Плевать, - почти промурлыкал Масаки, и Нино залился улыбкой. Значит, даже если бы Гору сдал их, старшему было бы не так плохо. - Масаки… Знаешь… - Казу подтянул к себе Айбу, чтобы их лица были на одном уровне. - Мм? – довольные глаза Масаки заставили Нино широко улыбнуться. - Я хочу тебя… - проговорил он, и улыбка превратились в пошлую. По крайней мере, Масаки так показалось. - Ты хочешь… взять его? – спросил Айба, хотя и понимал, что Казу нужно что-то другое. - Нет… - Казу был действительно уставшим. – Я хочу тебя… в тебя. Масаки долго смотрел парню в глаза, и легонько кивнул, переворачиваясь на спину. Казу поднялся и моментально оказался сверху. - Это будет самый лучший вечер в твоей жизни, - уверенно проговорил Казу, прежде чем начать. Младший начал руками возбуждать Айбу, хотя тот уже был наполовину готов. Их языки снова кружили совершенно не в такт движениям на члене, и это смогло дать быстрый эффект. Нино как будто знал каждый последующий рефлекс, и вел игру. Хорошую игру. Медленно переходя с члена на яйца, Казу вызывал у Масаки бурю всевозможных эмоций, всплывающих к нему одновременно, как резкий цунами. Когда проворный пальчик Казу дошел до заднего прохода, Масаки, совершенно не понимая, что именно делает младший, открывал рот так широко, что Казу хотел в него положить свой член. Но сейчас нельзя было менять его план. Казу потрогал там, проверяя реакцию, и вернул свои пальцы, пошло облизывая их, ловя взгляд Масаки, и старший даже покраснел от возбуждения. - Слюнявь, - Казу засунул свои пальцы в рот Масаки, и тот начал слюнявить их. – Больше слюнявь. Масаки постарался так, что когда Казу вытащил пальцы, слюна капнула Масаки на грудь, и от мелкого подергивания внизу стало еще приятнее. И снова же, старший совершенно не понимал, что Казу растягивает того пальцем. Масаки пытался спросить глазами, но Казу упорно молчал, будучи сконцентрированным. Он был рад, что Масаки ничего не понимает – так он избегал паники. Хотя сам уже был на взводе, и страх пришел вместе с возбуждением. Терпеть было все сложнее и сложнее, но он держался, не сбивая ритм растягивания пальцем. Когда вошел второй палец, Айба начал обильно потеть, так, что все тело было мокрым под Казу, и младший мог только целовать и вслушиваться в стоны, как извращенец, принимая их как инструкцию к дальнейшим действиям. Когда проход стал достаточно большим, Казу решил, что пора. Стало страшно, но он держался так, что Масаки не понимал совершенно ничего, пребывая где-то в своей стране под названием Казу. Когда пальцы заменили членом, Масаки почувствовал небольшую боль, но трение было страшно приятным, и Айба начал впускать в себя, понимая, что боль пройдет как только Казу сможет войти хотя бы до средины. - Казу…. Ты сделал это…. – сказал он, сам не слыша себя, и начал биться в дрожи, когда младший смог войти до середины. Казу вошел до конца, и получил громкий, короткий крик, и слюни, обильно вытекающие изо рта Масаки, как будто тот спал с широко открытыми глазами. Казу понял – ему удалось задеть сладкую точку. И тогда он начал двигаться, получая нереальное наслаждение, не понимая, как они не делали этого раньше, его голова кружилась, тело билось в наслаждении. - Боже… Боже… Масаки…. Как…. Хорошо…. Масаки смог лишь слабо улыбнуться, так как не хватало сил, но он был доволен, что сейчас было приятно им обоим. После третьего толчка, Казу прибавил темп, сам того не замечая. Их кожа в соприкосновении издавали приятный шлепок. Масаки удивился, когда рука Нино легла на его член, что взрывало мелкие бомбы в голове старшего. А Нино на самом деле захотелось почувствовать его плоть именно в этот момент, когда они настолько открыты, настолько свободны, настолько близки во всех смыслах, и ему хотелось только больше, больше Масаки, больше его тела, больше сладкого пота, криков, стонов, его, задыхающегося в дрожи; открытый рот, чтобы засунуть пальцы, мокрые от пота волосы, блестящие глаза, горящие глаза, горящие от желания, от удовольствия, от сладкой боли. Казу кончил под стоны Масаки, перекрикивая его, отставая от своего парня всего на пару секунд. Они молчали, восстанавливая дыхание, обнимая потные тела друг друга, выдыхая в шею и довольно улыбаясь. Через несколько секунд, Масаки смог размышлять. - Что… это было… - отрывисто сказал он, выдыхая на последнем слове. Казу засмеялся, кусая Масаки за шею, и поднял лицо, чтобы сказать. - Это был самый лучший вечер в твоей жизни. - О да, - устало улыбнулся в ответ Масаки и схватил голову Казу, чтобы опустить ее к себе на грудь. Казу почувствовал, как часто бьется сердце старшего, и в сотый раз убедился в том, что смог сделать все, как надо. - Знаешь.. это называется анальный секс, - просветил Казу. - Я бы не назвал это аморальным, хоть мы и оба парни. Почему-то у меня такое чувство, будто быть иначе и не может, - проговорил Масаки. Казу был счастлив. Был счастлив от того, что они с Айбой думают одинаково.