Их было двое: один фигуристый, с пышными, импозантными усами, другой худощавый и нескладный, чем-то напоминающий Майки. Тот, что помоложе, присел на стул, подал планшет и придерживал его, чтобы Джерард мог удобно отвечать. Он постоянно шмыгал носом и отстраненно поглядывал на старшего. Второй, усатый, вероятно детектив, навис над койкой с блокнотом и шариковой ручкой, от него воняло сигаретным дымом. Джерард сразу понял, кто здесь станет задавать вопросы.
— Джерард Артур Уэй, двадцать один год. Вы приезжий из Сан-Франциско, верно? Учитывая ваше положение, мы постараемся не затягивать разговор надолго. Вероятно, вам уже рассказали: вы попали в аварию и выжили лишь благодаря тому, что вовремя заметили проблему с тормозом и успели выскочить за пару секунд до столкновения. Поначалу вы фигурировали главным подозреваемым, но экспертиза доказала, что произошла диверсия, направленная на вас, и аварию больше нельзя трактовать как несчастный случай. Шон, расскажи подробности, — усатый следователь перевел взгляд на напарника. Тот, шмыгнув носом, продолжил:
— В вашем автомобиле подрезали тормозные шланги. Поначалу мы предполагали, что они лопнули от износа, но открою вам маленькую подробность: инженеры для предотвращения подобных инцидентов покрыли каждый дополнительным слоем резины и корда. На обгоревших остатках шланга мы обнаружили аккуратный надрез, причем диверсант сделал его настолько ловко, что тормозная жидкость не вытекла. При правильном порезе внутреннюю часть шланга начнет раздувать, и во время резкого резкого торможения он лопнет, тормозная жидкость вытечет, после чего уже бесполезно будет жать на педаль. Вероятно, до аварии вы где-то притормозили, а затем вновь завели двигатель на полную скорость. Полагаю, это произошло при повороте на трассу, там обнаружили капли этой самой жидкости, — Джерард тем временем представлял, как друг Айеро крадется вдоль автостоянки, нижняя часть его лица скрыта под куском черной материи. Охранник благополучно посапывает под звук какого-нибудь телешоу. А сам Джерард, ничего не подозревая, смотрит на звезды, размышляя о своих мирских проблемах.
— Так вот, мы явились к вам с очень важным вопросом: появлялись ли в вашем кругу лица, которые желали бы вам смерти? — перебил напарника следователь, приподнеся сверкнувший на солнце кончик шариковой ручки к блокноту, приготовившись записывать показания.
Джерард ждал этот вопрос. Он вскочил и закричал: «Это Фрэнк Айеро, гребаный ассистент, со своей компанией подрезал мне тормозной шланг! Он подговорил своего друга автомеханика сделать все аккуратно. Айеро следил за мной, выведал адрес и номер автомобиля. Арестуйте этого гаденыша!», — так бы воскликнул здоровый Джерард, и ему не были бы страшны никакие уколы с ВИЧ-инфекцией, потому что он молодой и бессмертный. Так бы сказал чужой и незнакомый Джерард, который вовсе не следил за своим здоровьем, курил марихуану или пил виски, когда в наушниках на полную громкость играли Misfits. Он не берег свою жизнь, мечтал о том, как умрет под вспышками камер и рыданием миллионов фанаток. Действительно, начинаешь ценить нечто важное, едва не потеряв его. Однако тот Джерард, который лежал на койке с переломанными конечностями научился быть осторожным. Он должен хитрить и изворачиваться, держать следствие у самых следов, но не подпускать к главной улике, пока не наступит подходящий момент. Поэтому Джерард напечатал:
«
Да, существуют множество неприятелей, ведь я все-таки сын богатого бизнесмена».
— Резонное замечание, но все же уточню: есть ли у вас личные враги в Майами-бич? — на щеке следователя, у самых губ возникла недоверчивая морщинка. Нет, не совсем верный путь. — Всплывшая старая ссора, месть бывшей, семейный конфликт?
«
Никто не подходил ко мне со словами „Теперь ты мой враг“, но возможно я нажил их, сам не подозревая об этом».
— Вы ввязывались в какие-либо потасовки? Уводили чью-то девушку? — на этом вопросе Джерард покосился на дверной проем, но признаков присутствия Айеро не обнаружил. — Как по-вашему, в этом могут быть замешаны враги вашего отца?
«
Маловероятно, он держит под строгим секретом наши перемещения. Тем более они не стали бы устранять меня настолько ненадежным способом. Думаю, эти люди наняли бы профессионального киллера, который прикончил меня выстрелом из снайперской винтовки», — следователь поджал губы, что-то размашисто перечеркивая в блокноте.
— Так уж и быть, на сегодня закончим. Рекомендую вам хорошенько подумать насчет подозреваемых, а если вспомните, немедленно сообщите нам. От этого может зависеть ваша жизнь, кто знает, возможно преступник объявится вновь. Мы будем держать вас под наблюдением, — Джерард невольно поморщился. Он вспомнил небольшую ампулу, которая могла принести большие проблемы. Подумал о том, что Айеро еще не причинял ему явный вред и не посмеет, поскольку полиция сразу выйдет на его след. В эту игру должны играть двое.
«
До свидания».
— Прощайте, мистер Уэй. Скорейшего вам выздоровления, — усатый прикрыл блокнот, хмуря брови. Вероятно, он сам недоволен скрытностью Джерарда, но у последнего не было иного выхода. «Я словно загнанный в угол зверек. Вокруг кровожадные хищники, а я прикован к кровати и совершенно беспомощен. Даже Дональд не наведался ко мне, конференция явно важнее родного сына», — Джерард уставился в потолок, пытаясь подавить печальные мысли. На него навалилось столько проблем, они поочередно впивались в глотку, будто зная, что он бессилен сопротивляться. Почему нельзя закрыть глаза и очнуться в родном Сан-Франциско?
— Отлично, мистер Уэй, я знал, что ты не подведешь меня. Собственная жизнь важнее справедливости, ведь так? — Фрэнк прошелся по палате и присел на подоконник. Его мерзкая ухмылка выражала огромное презрение к таким низшим слоям жизни, как Джерард. — Такова жизнь. Лижи задницы, терпи унижения или прощайся со своим телом. Я родился на Кубе, где приходилось ввязываться в драки даже за маленький кусочек хлеба. Жестокий мир, нравы и полное отсутствие морали. Я работал на плантации сахарного тростника, видел, как взрываются бомбы, и как люди умирают от голода, продолжая безмерно обожать своего мучителя Кастро. «Он подарил нам свободу!» — восклицали они, звеня кандалами. Скоро, Джерард, ты станешь похожим на них. Такие люди, как ты не имеют права на жизнь.
«Началось, — Джерард почуствовал, как грудь больно стиснула сердце. — Он смотрит на меня, как на дерьмо».
— Верно ты все еще считаешь меня виновным в твоей непредусмотрительности. Возомнил, будто всегда сможешь свысока смотреть на людей со своего денежного пьедестала? — «Иногда кажется, будто его слова адресованы не мне, а кому-то, кого он представляет в моем обличии», — неожиданно промелькнула странная мысль. — В Кубе было множество таких нелюдей, как ты, угнетавших нас. Но я не хочу перечеркивать эту страницу прошлого, потому что она сделала мой дух крепче, закалила, охладила и вывела на свет, прикрикнув «Борись!». Пять с лишним лет назад мы бежали в Америку. Я поступил в колледж и устроился на подработку официантом. И вот я впервые вышел с подносом в руках в огромное и просторное помещение, сверкающее позолотой и бархатом. За богато обставленными столами восседали умытые и напомаженные дамы и господа. Губы и грудь женщин вздулись от силикона и коллагена, животы и щеки мужчин — от жира. Они платили сотни долларов за еду, а после отсылали ее обратно, в то время, как на изолированном от всего мира острове люди, чтобы выжить, пожирали объедки. Я был полон ненависти в такие моменты, мечтал о том, как однажды они лопнут, утонут в собственном мясе. Если бы я был на твоем месте, то без проблем пожертвовал своим здоровьем ради своей цели. Увы, тебе никогда не понять, почему, не узнать, что значит слово «месть».
Джерард прикрыл веки, пытаясь абстрагироваться от подобных бредней. Фрэнк явно помешанный, у него какой-то синдром ненависти к обеспеченным людям. И дело вовсе не в Кейт, он выливает всю злобу, которая настаивалась годами, подпитываемая стрессом от многочисленных смертей. Она затаилась взрывчатым веществом в гранате: ударник в виде измены девушки порвал капсулу, замедлитель задержал Фрэнка на день, когда он пытался предупредить Джерарда. А затем граната взорвалась, будто его автомобиль на обочине трассы. Но ранила она не осколками, не огнем, а словами.
Но все-таки Джерард, если бы мог ответить, спросил: «А тебе известно, что значат милосердие и прощение?»
***
Ему снился странный сон. Он бежал вдоль обочины автомагистрали, гоняя перед собой потрепанную красную жестянку от кока-колы. Вдруг позади громко просигналил автомобиль, Джерард обернулся и увидел свою феррари, но за рулем восседала фигура в костюме официанта. Из окна высовывалась ладонь, сжимающая шприц, наполненный непонятным веществом.
«Это фенобарбитал натрия, смертельную дозу которого впрыскивают домашним животным в приютах, так и не приглянувшимся посетителям. Что, мистер Уэй, готов подохнуть, как собака?»
Джерард видит перед собой полицейский пост, ему требуется лишь закричать, чтобы привлечь внимание, но голос полностью исчез. А официант совсем близко, иголка шприца уже едва касается кожи на затылке. Джерард беззвучно стонет, острая боль пронзает все тело, и он падает лицом в траву, не в силах шевельнуться.
***
Ближе к полудню на следующий день медсестра явилась поменять постельное белье, ввести в капельницу нужные препараты и помочь сходить в туалет. Джерард от скуки и бездействия задавал себе каверзные вопросы и пытался подобрать наиболее верный ответ. Например почему Дональд так и не посетил его? Здесь даже долго раздумывать не требовалось: он ставил карьеру выше семьи, поэтому мать развелась и уехала в Великобританию. Джерард понимал его мотив, но давно забытый внутренний ребенок продолжал наивно надеяться на заботу отца. Однако если старший сын вырос относительно самостоятельным, то младший, напротив, от нехватки внимания замкнулся в своем мире комиксов.
Почему Фрэнк так ненавидит богатых? Ассистент надолго засел у него в мыслях и упорно отказывался покидать их. Джерард ненавидел его, но тем не менее проскальзывала легкая заинтересованность: что же скрывает жестокий мучитель под своей неподвижной маской? Есть ли там место состраданию и добру, чему учатся люди с самого детства? Расскажет ли Фрэнк еще подробностей из своей жизни в Кубе, возможно, в прошлом и окажется его болевая точка, надавив на которую, Джерард навсегда избавит себя от морального насилия ассистента.
— Мистер, — Джерард вздрогнул и учащенно заморгал, отвлекшись от потока мыслей. Медсестра вложила в его руку что-то шершавое. — Леди у входа очень долго умоляла передать вам это послание.
Джерард скосил взгляд на ладонь и обнаружил маленький скомканный листочек. Медсестра собрала мусор и незаметно выскользнула из палаты. Джерард развернул записку и прищурившись, принялся вглядываться в неразборчивые буквы:
«
Дорогой Джи. Мне очень жаль, слышала, ты пострадал из-за меня в ужасной аварии. Из слов Ф узнала, что ты попал в его руки, поэтому хочу предупредить: не верь ни одному его слову. На самом деле он вовсе не собирался убивать тебя, или даже калечить. Во всем виноват его друг, Безумный Джо. Ф — пустомеля и лжец, причем сейчас очень напуган, но старается держать все под контролем. Берегись Джо, он не остановится, пока не завершит дело».
Джерард нахмурил брови, он сразу догадался от кого записка: недавно видел эти аккуратно выведенные буквы, будто сошедшие из детских прописей, так могла писать только одна девушка — Кейт. Однако несмотря на то, что информация была изложена предельно коротко и просто, ему было невдомек, откуда появилась подобная незавершенность. Что за Безумный Джо, и откуда всплыла эта личность со странной кличкой? Пожалуй, Кейт сильно преуменьшает жестокость Айеро, наверное пытается выгородить своего умалишенного парня перед Джерардом. Он долго размышлял, стоит ли воспринимать записку всерьез. С одной стороны, если Фрэнк действительно окажется пустомелей, он может со спокойным сердцем рассказать всю правду полиции. С другой — Джерарду не хотелось играть с огнем: не ровен час опалит.
Тогда следует привести варианты, свидетельствующие против ее слов: во-первых, Фрэнк утверждает, будто переехал из Кубы, здесь он говорит правду — об этом свидетельствует характерный испанский акцент. Этим можно оправдать его буйный нрав. Во-вторых, кровь в ампуле: она была настоящей, однако не факт, что принадлежала ВИЧ-инфицированному. В третьих, Джерард видел Фрэнка перед аварией, судя по улыбке, тот отлично понимал, какая участь грозит его жертве.
Почти все доводы свидетельствовали за ложность послания. Кейт попросту желает убить одним выстрелом двух зайцев: очистить репутацию и засадить парня в тюрьму. Джерард отложил листок на стол и прикрыл веки, пытаясь угомонить многочисленные неприятные мысли: его предали, забыли, теперь еще унижают и пытаются убить. Пока Фрэнк применял только моральное насилие, до физического еще не дошло, но Джерард подозревал: как только его кости немного срастутся, Айеро сломает их вновь. Да и в больнице его прикроют, наверняка назовут несчастным случаем. Джерарду казалось, будто у него начала развиваться паранойя: он с недоверием и злостью относился ко всем медицинским работникам, включая даже доктора Гонзалеса, который был с ним мил и приветлив.
Расслышав приближающиеся шаги, Джерард торопливо отложил листочек на ближайшую поверхность, которой оказался стул. Так мог ходить только Айеро: с характерным пришаркиванием, будто ему было лень отрывать стопы от земли. Фрэнк приближался, а значит, следом приходили неприятности. Наконец, после казалось многолетнего ожидания, дверь приоткрылась, и на пороге появился ассистент с набором всевозможных приспособлений для замены и чистки дренажа. В тот момент Джерард понял, что совершил самую опрометчивую в своей жизни глупость, положив записку на столь явное место.
Он решил исправить ошибку, но листочек предательски слетел на самый край стула. Джерард потянулся вновь, скрипя зубами от боли в грудной клетке, почувствовал, как простыня под телом соскальзывает, неизменно утягивая на самый край, попытался здоровой рукой ухватиться за что-нибудь, но было уже слишком поздно. Койка скрипнула, от резкого движения наружная трубка выскочила из трахеостомы, а сам Джерард безвольным тюком повис между бортиков. Грудь пронзила острейшая боль, отдаваясь по всему телу, из глаз потоком хлынули слезы, он пытался вдохнуть, но воздух упрямо отказывался проникать в легкие, отчего буквально разрывало на части. Агонично блуждая рукой по простыне, он искал спасительную трубку, но так и не нащупал шершавую поверхность. Очертания палаты начали постепенно размываться в красной пелене нестерпимой боли.
В глазах медленно темнело. Последним, что увидел Джерард был Айеро, который молча развернулся и вышел из палаты.
