— Ты под кайфом? — Как правило — да! — Что же тебя так шандарахнуло? — Жизнь!
Поначалу возникает эйфория, легкость, чувство полного растворения. На следующий день тебе хочется еще. Ты пока не успел втянуться, ты уверен, что сможешь в любой момент остановиться и обойтись без них. Ты думаешь о препарате всего две минуты и на три часа забываешь о нем. Но постепенно ты привыкаешь и попадаешь в полную зависимость. И тогда ты думаешь о нем три часа и забываешь на две минуты. (с) Пауло Коэльо
Тэхен умывается в туалете ночного клуба и смотрит на себя в зеркало, на свои вновь вскрывшиеся язвы, расцарапанные обгрызанными ногтями... а после быстро всасывает и зализывает этот обильный гной обветренными губами. Из ржавого крана со скрипом начинает течь такая же ржавая вода. Умываясь ею, Тэхен думает, что желтый цвет лица — только и только ее заслуга. А что такое этот ваш гепатит? Последнее время он странно переносит перепады температур. И когда спустя время теплая вода заканчивается в простеньком бойлере, Тэхен отскакивает от раковины, как ошпаренный, с матом разбрызгивая жидкость вокруг себя. — Сука, сука, сука, сука! — от внезапного шока он бьет в зеркало, и то дает трещину — или даже затрещину его покосившемуся миру — последнее время парень не может правильно рассчитать свою силу. Тэхен поворачивается спиной и долго отстраненно залипает в пол, в избытке измазанный чьей-то блевотой. Он хочет убеждать себя, что сегодня — не своей, но совсем ничего не помнит. В единственную туалетную кабинку кто-то с остервенением стучит. Фокус Тэхена плывет, и вместо обшарпанной стены, напрочь испачканной говном и граффити, тут же таймлапсом проявляется сцена. Это забавляет парня, и он, улыбаясь, делает шаг навстречу. Он ведь подающий надежды актер и часто выступает на сцене. И сегодня, кажется, тоже его нескромный выход. — Блять, ну я не могу. Он инвалидку занял! — пинок ногой в дверь вибрирует сквозь картонные стены, готовые вот-вот разрушиться и оголить Тэхена перед ненасытной публикой. Сейчас к нему подбежит личный ассистент и спросит об обеде. У нее розовый блокнот. Еще немного. Скоро у него должен быть перерыв на обед, ведь он старается так сильно. Он всегда старается... «— Оуна, я хочу Нью-Йоркский стейк с печеной картошкой... и немного зажаренной спаржи, а еще можно кукурузы... точно! — он смотрит на запыханное лицо молодой девушки, что старательно записывает его заказ. Вот только пишет она уже не на английском, а на непонятном ему языке. — Не хватает кукурузы, и она должна быть целой. Ненавижу иначе... — морщится Тэхен, — ты вообще слушаешь?» Она поднимает голову и только глупо улыбается... Вы знали, что его личный ассистент родом из Финляндии — из самого сердца столицы, а еще она умеет забавно и почти без акцента петь корейские детские песенки? Она всегда поправляет Тэхена и злится, когда имя ее любимого детского персонажа Муми-Пейко тот произносит неправильно. Он — не какой-то посредственный Муми-Тролль! Тэхен смотрит на собственное отражение и не может понять, когда именно все повернуло не туда. Почему вместо аккуратной стрижки раз в месяц на его голове красуются спутанные локоны с отросшими до половины черными корнями? Ведь еще недавно у него была красивая прическа с претензией на идеал — почти такая же, какую носил Эдриан Броуди во время вручения своего первого Оскара. А теперь еще немного, и его волосы начнут доставать до худощавых плеч. Но Тэхен — не девочка. Он даже вертит головой. «Ты думаешь, что у тебя очень глубокая и охуенно-сложенная натура, но ты жалок и невыносимо скучен... » — про себя повторяет Тэхен, импровизируя и проглатывая некоторые слова. Настойчиво тыча пальцем в поверхность близ неровной трещины, он уверен, что не забывает, просто... так лучше. В зеркале напротив решительно думают также. — Але, ты тут не один! — дверь крепкая — привыкла к таким ударам — но надолго ли? Тэхена вновь рвет. Мигрень. Дико хочется пить. Жажда дает о себе знать настолько, что он не брезгует даже той самой ржавой водой из-под крана — пьет в три горла, не проливая ни единой капли. Голова раскалывается, и он также подставляет ее под воду, тщетно надеясь остановить эту боль. Вот только мимо. — Просыпаемся, блять! — и везде Тэхену мерещутся кружащие камеры, свет, фантасмагория — это, блять, снимается Реквием по Мечте, а не его жизнь... но очередной настойчивый стук в дверь отрезвляет — этого точно не было в зализанном до дыр сценарии. Скорее всего, уже финальные титры. Сейчас он откроет дверь навстречу прожекторам, радостно принимая заслуженные аплодисменты. Щелчок замка протяжно скрипит, и по счастливой глупой физиономии Тэхена вместо ярких вспышек тут же прилетают удары. Он пятится назад и моментально падает на кафельный пол — в лужу, еще теплую от собственной блевотины. Он растворяется в несбывшихся мечтах, пока неизвестный мочится ему на лицо. Тэхен тут же причмокивает, воздухом стараясь втянуть как можно больше кислорода — как маленький ребенок ищет материнский сосок — но в рот каплями льется лишь соленая жидкость с горьким привкусом алкоголя и аммиака. После этого по сценарию положено свернуться в клубок и ожидать чуда. Как кстати, ведь уже четвертый день его обезвоженное умирающее тело забывает о первостепенных потребностях организма. Как и Тэхен забывает некогда кто он такой.