Май, 2023 года
Первый день в США. Тэхен как ненормальный носится вокруг Чонгука, что пытается заново забронировать квартиру через эйр-би-энд-би: последняя бронь слилась, а на возмущения Чонгука девушка объяснила, что предыдущие жильцы просто не захотели съезжать. Но на самом деле все куда проще: эти самые жильцы попросту заплатили ей больше, дабы не мучиться с внезапными переездами. Чонгук быстро отправляет запрос в поддержку, не забыв при этом кинуть справедливый страйк на ее аккаунт. Тэхену же не терпится после тринадцатичасового перелета поскорее выбежать из душного загруженного аэропорта навстречу новым возможностям. Он всю жизнь мечтал оказаться в США, и вот теперь — в свой самый первый перелет — он уже стоит крепкими ногами на чужом для него материке. И искренне не понимает, почему Чонгука так сильно заботит какой-то глупый вопрос с ночевкой. Ведь они здесь — спустя три года жалких попыток получить туристическую визу — и это главное. И даже это уже неважно, потому что Чонгука спонсировала одна киностудия на рабочую визу. А его — Тэхена — еще давно приглашали приехать поработать по модельному контракту. На дорожку голодной отрыжкой выбрасывается очередная порция чемоданов. Тэхен отчаянно пытается найти свой, обвязанный пурпурной ленточкой, неспеша следуя за двигающейся лентой. — Придется переплатить и ночевать в отеле, — как-то повержено заявляет Чонгук, встретившись с Тэхеном, что с каким-то трудом достает сейчас с ленты чемодан. — Проблема только, — он неприятно добавляет, — что и свободных отелей в городе нет до следующего дня. Придется пиздовать в далекие ебеня... — Плевать, — пытается ободрить Тэхен. — Пойдем оставим вещи в камере хранения, — он ищет нужные указатели и проходит дальше, ведя за собой массивный черный багаж. Чонгук неохотно отвлекается от телефона и догоняет следом. — Свалим из этой помойки, сплошь кишащей транзитными перелетами, — тот усмехается. — Как-то ты нелицеприятно отзываешься в первый день о своей любимой стране, — спешит сыронизировать Чонгук. — Так это еще не страна, — пытается оправдать себя Тэхен, неспешно ступая на траволатор. Колесики чемодана с характерным скрежетом останавливаются, зажатые пазами дорожки. — Может для кого-то она и начинается после таможенного пункта с дрожащим ожиданием фразы «Добро пожаловать в Соединенные Штаты», — он оборачивается, прильнув телом к перилам, и внимательно смотрит на Чонгука, — но уж точно не для меня. — И где же она начинается для тебя? — интересуется тот, с улыбкой смотря на такое знакомое усталое лицо. — Например, — Тэхен задумывается, — от статуи Свободы. — Так она же вообще не в Нью-Йорке находится, — шире улыбается Чонгук, уткнувшись в телефон. В навигаторе он пытается проложить маршрут до центра города, пока телефон еще не потерял и без того слабый сигнал «вай-фай». — Ну почему, — не соглашается Тэхен. — Если плыть на корабле, то первое... — Так ты же не на Титанике, — перебивая, усмехается Чонгук. — Тогда... — Тэхен вновь берет ручку чемодана и сходит с внезапно закончившейся дорожки. — Она начнется у меня с этой камеры хранения, — заметив нужные указатели, он сворачивает налево и спешно идет по пролетам. Сонный Чонгук с огромной сумкой за плечом еле успевает за бегущим куда-то Тэхеном. Что и неудивительно — тот проспал свой первый полет в самолете как убитый, а Чонгуку в старом Боинге так заложило уши, что приходилось постоянно сидеть с открытым ртом. Тэхен достает телефон из большого кармана толстовки и, проведя по панели сбоку, покупает небольшую ячейку на двадцать четыре часа. — Не надо нам столько, — заметив это, тут же вмешивается Чонгук. — Я планирую гулять сегодня до самого утра, — заманчиво прилетает от Тэхена. — Поэтому, — дверь соседнего от панели ящика резко открывается, и он снимает с плеч массивный рюкзак, отойдя на два шага в сторону и пропуская Чонгука. — Нам столько нужно, Чонгук. — Больной, — тот заталкивает свою сумку подальше. — Это ты спал как убитый, — он ловко подбирает и стоящий рядом чемодан, но Тэхен незамедлительно отбирает его прямо из рук. — Не надо, — он сам ставит чемодан ребром и следом пристраивает свой объемный рюкзак, доставая оттуда некоторые — важные ему — вещи. Убрав все в глубокий карман толстовки, Тэхен наглухо закрывает ящик. На цифровом табло начинается неспешный отсчет времени. — Ну привет, Нью-Йорк! — он бросает хищный взгляд на Чонгука, а его еще недавно серьезное лицо приобретает детскую непосредственность, пока он, ускоряясь, бежит куда-то в сторону спускающихся вниз эскалаторов. Чонгук вновь едва успевает за ним.***
Тэхен предлагает прогуляться по Центральному парку, и если бы только Чонгук знал, что обойти по всему периметру пешком этот самый центральный парк — это несколько часов, то тут же предложил Тэхену выйти не на пятьдесят девятой улице, а где-нибудь близ сто десятой — так хотя бы идти назад к нижнему Манхеттену было проще. А вот вечерний Таймс-сквер Чонгуку совсем не нравится. Ему кажется это место, сплошь кишащее туристами — как тараканами, гиблым и способным спровоцировать разве что приступ забытой детской эпилепсии. Но заметив с каким азартом Тэхен смотрит на разноцветные билборды, решает позволить им остаться в этом месте еще недолго. У Тэхена не так часто горят глаза. Они спускаются все ниже и, наспех пройдя Чайнатаун с его уродскими запахами, оказываются мимо Уолл-стрит с этим идиотским бронзовым быком, близ яиц которого тусуется огромное количество туристов. И каждый — сука, буквально каждый — достает свой новенький айфон в попытке сделать себе на память такую вульгарную фотографию. Чонгук смотрит на это все с брезгливостью. А Тэхен, будто прочувствовав это, берет его за запястье и тащит на соседнюю улицу, где на первых этажах затесались многочисленные забегаловки. Контраст с шумной прохладной майской улицы тут же меняется на душное, теплое — но оттого не менее шумное — помещение. Тэхен подходит к витринам и, приметив себе большой кусок пиццы суприм с богатой начинкой, выжидающе смотрит на Чонгука. Он подходит к холодильникам с пивом и, достав одну банку, показывает Тэхену. Тот, заметив это, показывает на пальцах, что ему тоже можно взять еще одну. Чонгук, убрав в левую руку свое светлое, достает еще одно — темное, потому что Тэхен любитель всякой сладкой дряни, которую Чонгук на дух не переносит. Он не какой-то там гурман; он привык пить только по необходимости — когда нужно расслабиться, а не чтобы прочувствовать там какой-то особенный вкус, которого, по его нескромному мнению, в алкоголе отродясь нет. Они идут в сторону пирса, и уже сытый Тэхен, спрятав оба пива в бумажный пакет от проезжающей мимо полицейской машины, улыбается во все тридцать два зуба. — Ты знал, — он внезапно останавливается на небольшой улочке. — Что это — Авеню Надежды? — Что, реально так и называется? — пытается уточнить на указателях Чонгук. — Ну не буквально, — поправляет Тэхен, продолжив неспешный шаг. — Это люди дали такое название, — он делает глоток, и его лицо становится серьезным. — Сюда любят приходить когда в жизни все идет по швам, отчаянные всякие люди, — Тэхен поворачивается в сторону Чонгука и смотрит так — убийственно, — самоубийцы там всякие... — Не надо о таком, — пугливо просит его сменить тему Чонгук. Это даже больше относится к последнему слову, потому что три года назад именно по этой же причине Чонгук потерял своего старшего брата. Но тему менять даже не приходится, потому что через несколько секунд они выходят на пирс, где по ту сторону берега во всю красуется самое сердце Бруклина. — А это — Бруклинский мост, — между делом пальцем указывает Тэхен, заметив, что даже у Чонгука дыхание перехватило от этой картины. — Это и ежу понятно, — так очевидно бросает Чонгук, но все же поворачивает голову на подсвеченный яркими огнями мост, по которому медленно плывут в обе стороны многочисленные машины. Они неспешно подходят ближе к ограждению, жадно глотая ртом океанский ветер. Сегодня довольно приятно и безветренно, поэтому Тэхен снимает с себя толстовку и оставляет вместе с пивом на скамейке неподалеку. После подбегает обратно и, с разбегу забравшись на ограждение — что даже стоящий неподалеку Чонгук чуть не кидается его подстраховать — раскидывает руки в букве «Т». — Кричать не буду, — прилетает из-за спины. Чонгук подходит ближе и ловко подхватывает его тело, стаскивая с ограждения. Тэхен еще некоторое время цепляется тонкими пальцами за выступы, но после сдается и позволяет Чонгуку унести его подальше от этого океанского обрыва. — Неси к лавочке, — приказывает он. Чонгук повинуется. Он уже готов посадить Тэхена на скамейку, как тот, вытащив оба открытого пива из пакета, приказывает — как адмирал — вести его дальше. Делает глоток из каждой банки и, дав рандомно еще один глоток своего пива из темной банки — так получается неспециально, начинается смеяться с недовольного Чонгука. — Сладкая дрянь, — неприятно морщится он. Они еще несколько часов проводят в этом месте. Тэхен — облокотившись о плечо сидящего рядом Чонгука и пытаясь молчаливо сосчитать бесчисленные звезды на безоблачном ночном небе. Чонгук — позволив себе вздремнуть в такой неудобной позе несколько минут. Оба пива допито, и Тэхену даже как-то становится грустно. Он неспешно поднимается и, невольно разбудив Чонгука, встает со скамейки, лениво набрасывая поверх белой футболки серую толстовку. — Пойдем в компьютерный клуб, — уже на выходе из пирса умоляюще просит Тэхен. Чонгук останавливается посреди людной улицы и смотрит как-то удивленно. — Ты разве не наигрался в Корее? — Просто я подумал, что это неплохой способ скоротать эту ночь... и не ночевать где-то под мостом, потому что ноги у меня тоже не резиновые. — Так это ты, придурок, настоял на том, что мы будем гулять всю ночь, — но телефон все равно достает и пытается вбить новый запрос в скаченную заранее оффлайн карту. — Ночь — это понятие относительное, — уже устало плетется Тэхен. — И для каждого разное. — Не понимаю, — раздражается Чонгук, не найдя никаких компьютерных клубов поблизости. — Либо эти американцы не знают что такое компьютерный клуб, либо вообще не играют в игры... либо с картами что-то не то... — Так у них плойка больше популярна. — Я знаю, — соглашается Чонгук. — Но если вбить консольный клуб, — он быстро вводит нужный текст, показывая экран Тэхену; тот видит, как гугл предлагает тут же изменить запрос на Интернет-кафе, — то тоже нихрена не выскакивает. — Ищи теперь так, — предлагает Тэхен, забрав телефон и сменив раскладку в телефоне на корейскую. — Ну ты и мозг, — приятно удивляется Чонгук, чувственно обхватывая одной рукой лицо сбоку и целуя того в щеку; получается смазано от внезапно дернувшегося Тэхена, и губы мажут напоследок по прохладному уху. Корейских клубов оказывается немного, и все они находятся на отшибе — ехать туда почти час в одну сторону, но Чонгуку удается найти что-то еще. Он загружает отзывы и, убедившись в том, что это точно компьютерный клуб, а не какая-то бабская старомодная ретро хуйня, подталкивает Тэхена в нужном направлении. — Пошли, — они пересекают ночную улицу сквозь многочисленные машины, застрявшие в вечной пробке. — Двадцать минут пешком по твоему любимому городу. По дороге они успевают зайти в круглосуточный магазин и купить там парочку энергетиков с какими-то приторными шоколадными батончиками, но Тэхен так просит — да и Чонгуку с позднего обеда уже есть захотелось. Этот компьютерный клуб, конечно, совсем далек от того, что они привыкли видеть в Корее, где каждый второй школьник поскорее бежит скоротать там свое время, пока мамка не придет и за уши не оттащит от компьютера под звонкий смех одноклассников. Но Тэхен настойчиво убеждает, что это все равно лучше, чем скитаться где-то по уже порядком поднадоевшему городу. Один хрен им удалось договорится на квартиру где-то в Бронксе завтра только после десяти утра. — Есть два места рядом? — интересуется Чонгук у сидящего сисадмина. Тот воодушевляется и выглядывает из-за высокой стойки, осматривая двух парней; после с характерным для его лица недовольством быстро бросает что-то на незнакомом языке проходящему мимо парню. Тот небрежно отмахивается и скрывается в глубине задымленного игрового зала. — Есть только боковые, — выудив из себя измученную улыбку, произносит наконец с явным акцентом — Чонгуку кажется, что русским. — Тринадцатый и четырнадцатый, — он вновь смотрит в компьютер. — Пойдет? — Да, — Чонгук достает телефон, готовый оплатить. — На всю ночь. — Я пойду, — коснувшись плеча Чонгука, обходит его Тэхен. — Эй, — моментально останавливает его русский парень. — Со своим нельзя. — Я выбросить, — в воздухе над стоящей рядом мусоркой зависают две банки из-под энергетиков, и Тэхен, заметив, что тот больше не смотрит на него — занят вечно глючащим платежным терминалом — убирает их обратно и ускоряет шаг, теряясь в глубине зала. Он находит пресловутые места в самом углу первого ряда и, плюхнувшись на четырнадцатое — самое угловое — ставит два энергетика перед экраном. Разблокировав компьютер и кликнув два раза по иконке Стима, он быстро вводит пароль и ждет пока дополнительное подтверждение придет и на почту. Чонгук появляется не сразу и, сняв с себя красную клетчатую рубашку, неспешно присаживается в кресло. Тэхен отвлекается от телефона и, улыбаясь, довольно смотрит на него. — Какой пароль? — вяло интересуется Чонгук. Тэхен жестом указывает на приклеенную к каждому экрану табличку. — Прости, в глаза уже что-то долблюсь, — он достает телефон из кармана черных джинсов и, как-то громко проехавшись на стуле, пытается разблокировать компьютер. — Ничего, — задумавшись, Тэхен откладывает свой смартфон в сторону и, быстро введя на разноцветной — и, как назло, такой пидорской — клавиатуре код, ставит на загрузку многочисленные обновления. — Сейчас проснешься. Как только Чонгук появляется в сети — а не появлялся он там уже больше года — то тому моментально летят приглашения поиграть от старых друзей. И еще одно — новое — приглашение в голосовой чат от человека с никнеймом «Винсент ван Гог». Чонгук принимает его и, одев игровые наушники, видит как синим подсвечивается аватарка его собеседника в стилистике импрессионизма, пока в уши льется приятный бархатный баритон, слегка искаженный дешевым микрофоном. Игра находится очень быстро — что неудивительно, ведь на часах всего десять. И Тэхен, сделав быстрый закуп, начинает рашить. Бросив несколько световых гранат, быстро пробегает сквозь завесу белого дыма и расстреливает любого, кто попадается под его скорую руку. Чонгуку же такая тактика не нравится — он любитель осторожно походить с АВП или Калашом, грациозно убирая врагов из-за углов поштучно, но такое уже давно не в моде — да и с незнакомого компа слегка пьяным целиться непривычно — и он довольно быстро отлетает обратно в таверну. «Ппаш — для заднеприводных петухов» — прилетает в чат от очередного обиженого убитого, пока Чонгук сидит в таверне. Тэхен, не растерявшись, тут же бросается строчить ответку. За этим делом почти получает пулю себе в голову. «А я и не скрываю» — Чонгук читает новое сообщение от такого знакомого годами никнейма и, тихо усмехнувшись, прикрывает глаза. Через два часа, когда время начинает переваливать за час ночи, игровой клуб резко редеет. За двумя китайцами приходит разгоряченная мать и, с плачем согнав с компа играющих, ретируется к выходу. И даже громко орущие в самом углу пьяные мужики на плохе после тоже куда-то сваливают. Чонгук снимает наушники и бросает сидящему рядом в телефоне Тэхену, что скоро вернется. Тот, заметив, что Чонгук куда-то уходит, тоже встает и, подобрав с полу раскиданные кроссовки, плетется следом. Яркий свет у входа ослепляет после долгого сидения в темноте, а прохладный сквозняк сверху чувствуется даже с подвального этажа. Тэхен ловко подхватывает открывшуюся дверь за Чонгуком и выходит навстречу ревущим неподалеку сигналам сирен. — Можно стрельнуть? — без зазрения совести просит Чонгук у курящего неподалеку парня, что, достав красную пачку, с жадностью смотрит как та теряет еще одну сигарету. — Спасибо. — Я глубоко растроен, — обиженно «играет» свою роль мамочка Тэхен, завидев сигарету в губах у такого непослушного Чонгука. Та загорается от яркого пламени зажигалки. Чонгук вообще-то бросил курить еще полгода назад, когда Тэхен настойчиво просил его забыть свое детдомовское прошлое, перестать быть «крутым пацаном» и научиться уже быть джентельменом, что ли. Словно те никогда не раскуривали свои толстенные сигары. — Так хочешь? — несколько раз затянувшись, нескромно предлагает уже скуренную наполовину сигарету Чонгук. — Я не буду, — отказывается Тэхен. — Это кожу вообще-то портит, — и смотрит так серьезно, а в глазах усмешка — Чонгук не сразу даже понимает, что тот попросту придуривается. — А я актер на закате своих лет. — Еблан, тебе всего двадцать четыре, — улыбается Чонгук, стряхивая пепел и выпуская едкий дым в сторону — это какие-то ядренные красные Мальборо, от которых нехуево хочется промыть себе легкие. — Ебать, как же я скучал по этому дерьму, — он блаженно смотрит на сигарету, что догорела почти до самого фильтра. — Двадцать пять через полгода, — обиженно поправляет Тэхен, зачем-то ногой поддевая лежащий рядом камень. — И кстати, ты знал, что потребность курить — это подсознательное желание сосать член, — он смотрит ехидно, словно пытаясь смутить и стоящего рядом парня. Тот поворачивается и вопросительно смотрит их сторону. — Это ты мне сейчас говоришь? — усмехаясь, не понимает Чонгук. — Очень часто недавно бросившие курить начинают сосать всякую хрень по типу чупа-чупсов... ну и члены тоже... — Мне хватает, — он стряхивает последний у фильтра пепел, и, глубоко затянувшись, собирается выбросить сигарету. — Пошли в доту, — меняет тему Чонгук. — Да не пойду я в это говно, — наотрез отказывается Тэхен, ловко выхватывая остаток сигареты из рук Чонгука. — И так просрал там три тысячи часов, — он делает легкую затяжку и тут же кидает бычок под ноги, вспоминая как восемь лет назад сбегал со школьными друзьями с дополнительных занятий в компьютерные клубы. И это почти не смущало родителей, которые искренне верили, что тот до самой ночи горбатится над книжками вместе с унылыми школьными ботанами. Тэхен и сам был похож на одного — пока в девятнадцать не съехал и не стал носить линзы заместо толстенных очков. Да и неудобная школьная форма сменилась на безразмерные футболки и толстовки — которые, сука, как назло оказались очень даже удобными. Но на компьютере кроме Доты — что, как рак, разрослась последнее время на десятки гигабайтов — и Каэски ничего другого и не помещается на дешевый SSD-диск. Удалив для кого-то злополучную Доту и поставив на закачку кооперативный хоррор с зомби на оба компа, Тэхен торженственно садится обратно и складывает руки в замок. На телефоне начинает трезвонить будильник-напоминалка, и Тэхен, резко выключив его, поднимается, чтобы забрать из висящей на крючке толстовки блистер с синими таблетками. Чонгук в полутьме игрового зала внимательно смотрит как тот неспешно выдавливает одну и, не отрывая взгляда от яркого экрана, запивает ее стоящим рядом энергетиком. Он почти успевает вновь задремать, когда Тэхен уходит в туалет и, вернувшись, легонько тормошит его за плечо. Новая игра уже давно скачена и открыта на обоих компах, гордо демонстрируя простенькое — может, потому что бесплатная — меню. — Короче, — на скорую руку объясняет Тэхен, ставя поиск. — Тут смысл в том, чтобы найти двоих зараженных и вывести их из игры до того, как они выведут тебя, — он принимает внезапно найденную так быстро игру. — Ну или если повезет быть зараженными, то не дать другим тебя спалить... — Типо мафии? — Чонгук отрывается от кресла и, без всякого энтузиазма подвинувшись на стуле, кликает мышкой. — Вроде того, — как-то неохотно соглашается Тэхен. — Но все же немного не то. В голосовом чате уже на этапе загрузки начинается редкостная дичь. Из двух микрофонов, владельцы которых ранее успели посраться между собой, несется отборный мат. — Это тут нормально, — словно предугадывая возможные вопросы, добавляет Тэхен. Он хрустит суставами пальцев, а Чонгук, поморщивщись — так он ненавидит эту его дурную привычку — тут же кидает в мут особо звенящего фальцетом школьника. В первый раунд Чонгука кто-то выбирает себе в пару как зараженного, но он довольно быстро палит себя, выпив прямо на глазах у всех капельницу с кровью. Тэхен на это сдавленно ржет. Чонгук же считает, что прежде чем начинать ржать, надо нормально — а не на коленке — объяснять правила игры. Во втором раунде он что-то самостоятельно начинает понимать: например, что нужно делать побочные квесты, ведь они дают доступ к полезному инвентарю. Он также методом проб и ошибок понимает, что вспышка фотокамеры и свет от фонарика хорошо дезориентируют таких, сука, резвых и неубиваемых «мафиозных» врагов. Спустя еще несколько раундов Чонгук даже немного проникается игрой, но все равно своего первоначального мнения не меняет — настойчиво считает ее забавой на одну ночь. В самый последний раунд Тэхену даже выпадает шанс выбрать себе напарника, и он тут же без раздумий выбирает игрока под псевдонимом «Кролик». «Это Ван Гог» — яростно кричит кто-то в микрофон, подстрелив Тэхена близ спавна на середине матча. Рядом тут же появляется Чонгук и тоже заезжает Тэхену ножом прямо в спину. Издалека прилетает еще одна пуля, и аватар Тэхена намертво падает на землю. Он офигевает, когда оставшись два на два, Чонгук предпочитает вывести из игры своего же союзника — то есть Тэхена. — Дебил, — как-то шокированно возмущается Тэхен. — Они же в пати и теперь легко тебя вычислят. — Я сомневаюсь, что они играют вдвоем, — не соглашается Чонгук. — Мне кажется, что из-за моей придурошной игры в невиновного в самом начале и решительного слива тебя у них точно поменяется мнение. Тэхен апатично забирается на стул с ногами и, смотря как-то обиженно за происходящим на экране, сладко зевает. Через пять минут Чонгуку все же удается уговорить застрелить еще одного невиновного. И теперь, оставшись тет-а-тет, он просто кемперит рядом с выходом, пока его единственная жертва, так подло загнанная в угол, пытается отсрочить неминуемое. — Ну ты и сука, — приятно удивляется Тэхен, заметив как его парень уже пожирает последнего выжившего. — Говнястая игра, — победоносно отвлекшись наконец от клавиатуры, не разделяет его азарта Чонгук. Ближе к пяти игровой клуб как-то совсем пустеет, потеряв своих последних клиентов. Тэхен встает со стула и, потянув затекшую шею, осматривается вокруг: их ряд совсем опустел, кроме одиноко сидящей в самом далеке на первом месте девушки, что вообще удивительно — Тэхен годы провел в компьютерных клубах, а девушек без эскорта в виде ухажеров мужского пола рядом с ними пока не видал. Он и сам недолгое время встречался на первом курсе с одной — во всяком случае, он так считал — что любила рубиться с ним в игры. Она тогда еще невзрачному очкарику, конечно, не давала, а Тэхен как-то даже и не возмущался — потребность в сексе у него вообще сформировалась довольно поздно. Заметив чужой смех, он поворачивает голову на сто восемьдесят градусов и видит как на соседнем ряду ржут два парня лет семнадцати, пытаясь добудиться до сидящего рядом с ними школьника еще моложе, что уже уснул на клавиатуре. Тот сквозь сон бубнит им, что согласен еще на одну катку, но поверженного лица со стола так и не убирает. Его очки сползли на лоб, а растянутый капюшон толстовки съехал в сторону от постоянных попыток друзей натянуть его ему до самого подбородка. Тэхена это забавляет — это прямо какая-то ностальгия его отрочества. Он смотрит на дремлющего рядом Чонгука и не придумывает ничего лучше как подойти еще ближе и плюхнуться тому на колени. Чонгук болезненно выдыхает и открывает глаза, не ожидая принять на себя так внезапно вес в шестьдесят пять килограммов. — Ты чего? — недоумевает он. Девушка на первом месте отвлекается от игры и, бросив какой-то скучный взгляд в их сторону, отворачивается обратно к своему экрану, поправляя микрофон. Тэхен всем телом сейчас повернут в ее сторону и смотрит на ее заурядный профиль, подсвеченный ярким дисплеем. Ему тоже надо пойти проветриться, потому что картинка словно начинает плыть от обилия разноцветных неоновых цветов вокруг. — Напоминает мне бывшую, — кивает в сторону девушки Тэхен, а Чонгук, приобняв того покрепче, тоже поворачивает голову налево. — Твоя единственная бывшая, что никогда тебе не давала? — зевнув, легонько подстебывает Чонгук, а Тэхен проглатывает это все как одну горькую пилюлю. — Очень смешно, — он пытается ущипнуть Чонгука, но тот неожиданно отпускает его из своих цепких рук, и Тэхен почти летит вниз, с трудом успев сгруппироваться на ладони. — Наигрался? — как-то двусмысленно интересуется Чонгук, смотря на сидящего под столом Тэхеном. Тот лениво поднимается на ноги и, посмотрев на время, снимает телефон с зарядки. Чонгук принимает это за явный знак согласия и, закончив собственную сессию на компьютере, выводит экран на логотип компьютерного клуба. Тэхен в это время сворачивает зарядку и прячет в глубоком кармане серой толстовки. Снимает ее с крючка и, обвязав вокруг талии, уже собирается взять пустые банки из-под энергетиков, чтобы выбросить на выходе, как Чонгук его внезапно останавливает. — Надевай, — он указывает на толстовку. — На себя. — Там жарко. — Не пизди, — упрямо стоит на своем Чонгук. — По утрам всегда безумно холодно. Тэхен неохотно развязывает толстовку и, глухо звякнув содержимым карманов, надевает ее на себя. Стоит и выжидающе смотрит на Чонгука, что, схватив лежащий рядом с ним мусор, внимательно осматривает места, словно боясь что-то забыть. Глупый. Ведь все нужное — у Тэхена в кармане толстовки, и еще кое-что небрежно разбросано по карманам синих джинсов. На улице действительно безумно холодно — Тэхен это чувствует даже сквозь теплую ткань. Он поскорее натягивает на себя капюшон и с жалостью смотрит на идущего рядом Чонгука, на котором сверху кроме черной майки с вырвиглазным панковским принтом и красной рубашки в клетку ничего нет. — Как же мне блядски нужно в душ, — произносит дрожащими от холода и недосыпа губами Тэхен, пока Чонгук пытается сориентировать до нужной станции метро. Маячок в телефоне показывает какую-то дичь, затерявшись под высокими зданиями. — Вот же метро, — показывает рукой на запрятанный вглубину здания вход. — Это аптаун, — они проходят мимо засратого входа с лежащим рядом в отключке бомжом. — А нужно к Бруклину... это ты-то всю жизнь был без ума от этого города, — удивившись, обращает внимание на него Чонгук, — а про такие банальные вещи никогда не слышал? — Без ума от города, но не от какой-то там зассаной подземки, — ловко парирует Тэхен, пытаясь приобнять и согреть натянутыми до самых кончиков пальцев рукавами толстовки. — Сюда, — ведет Чонгук, и, зайдя за угол, они теряются среди толпы спешащих на работу людей.