Я больше не полюблю Солнце

      — Улькиорра, я могу войти? — Орихиме стояла на пороге комнаты Шифера. Тот уже почти оправился от раны и занимался весьма важной работой — разрабатывал усовершенствованную защиту Лас-Ночес при помощи высокого уровня кидо.       — Чего ты хочешь, Орихиме? — странно, но чтобы отказаться от давно уже шутливого тона с применением обращения «Женщина» и многочисленных уважительных суффиксов, им понадобилось поссориться.       — Поговорить, — Иноуэ тихонько вошла, рассматривая Улькиорру украдкой. Он все так же выглядел на двадцать, но взгляд выдавал его настоящий возраст. Впервые в нем не было пустоты и безразличия, лишь безмерная усталость…       — О чем же нам говорить? — легкая улыбка тронула губы Короля. — О том, что до вторжения в Уэко Мундо остаются считанные дни? О том, что скоро я убью всех, кто встанет на моем пути? Даже если встанут твои друзья?       — Зачем тебе все это? Вы много лет жили уединенно, я права? Что изменилось?       — Проблема не в изменениях, а в их отсутствии. Оставшись безнаказанной, женщина, которую я любил, продолжает идти к своему счастью, отнимая жизни. Надо это прекратить.       — Ценой новых смертей?       — Она нарушает равновесие. Новый раскол Миров унесет куда больше жизней, чем эта война       — Но можно избежать этого?       — Можно, — Улькиорра предложил ей сесть и сел сам. — Зачем ты пришла? На самом деле?       — Я хотела попросить прощения.       — За поцелуй?       — За то, что произошло позже! — выдохнула Орихиме, щеки которой вспыхнули румянцем. — За поцелуй извиняться не стану!       — Вот как? — тихо переспросил тот.       — Улькиорра, послушай, — начала девушка, — я не совсем понимаю, что происходит, правда! Впервые я услышала Лунную Деву еще в своем мире. Она называла и продолжает называть меня королевой Пустыни. Говорит, что моя судьба — быть здесь…       — А что думаешь ты сама? Каков твой выбор? Знаешь, мое предназначение было иным: я не должен был стать владыкой мира Пустых, — Шифер улыбался теперь открыто и почти игриво. Он много думал о том, что произошло в последнее время, но в итоге решил, пусть будет, что будет. Если Лунная Дева права, пройдет время, и эта женщина будет принадлежать ему. Он умеет ждать. Если нет — что же, ему не впервой разочаровываться в чувствах.       — Я не знаю, — прошептала Орихиме. — Мне всегда казалось, что-то, что я испытываю к Ичиго — это и есть любовь. Но даже когда он был рядом со мной, меня не покидало ощущение одиночества. А здесь, вместе с вами, я не чувствую себя одинокой. Я должна скучать по дому и друзьям, но это ощущается не так остро. Я должна ненавидеть эти стены, должна ненавидеть тебя… но я не могу! И я не понимаю, что происходит. Не понимаю, почему волнуюсь о тебе, почему хочу видеть тебя, почему мне хочется, чтобы те слова никогда не прозвучали… я не уверена, что смогу уберечь твое сердце от новой боли, но совершенно точно не хочу, чтобы ты ее испытал. Я не хочу, чтобы вы и синигами сражались, потому что не смогу уже выбрать сторону. И мне страшно.       — Тебе не нужно бояться, Женщина, — ответил Улькиорра. — Давай, я пообещаю тебе одну вещь?       — Какую, Улькиорра-кун?       — В предстоящей битве никто не умрет. ***       Ичиго и остальные прибыли в Уэко-Мундо через четыре дня по местному времени. Орихиме сидела в комнате, слушая звуки битвы, повторяя себе:       — Он обещал!       Она и сама не понимала, почему так верит ему, почему не допускает и мысли, что Улькиорра нарушит слово, и Вастер-Лорды все же убьют кого-нибудь. Она чувствовала, что Садо ранен, что пострадала Рукия, что Ичиго бьется из последних сил… И все равно верила.       Когда Улькиорра вошел в ее комнату, Орихиме тут же вскочила с дивана:       — Что происходит? Почему вы сражаетесь?       — Я сказал, что никто не умрет. Но я не говорил, что не будет хорошей драки. В мой дворец нельзя вломиться безнаказанно, твои друзья должны это понимать. Они слабы, но не желают сдаться — это оскорбляет моих воинов.       — Прекрати это, прошу тебя…       — Прекратить?       — Он сражается из последних сил, — начала Иноуэ, чувствуя, как Ичиго действительно на пределе способностей бьется, чтобы спасти ту, что уже не желает быть спасенной.       — Значит, Куросаки — это все, что тебя тревожит? — устало вздохнул Улькиорра.       — Прекрати это, я останусь здесь, с тобой! — прошептала Иноуэ.       — Такие жертвы ради него… Одна пожертвовала мною ради своей любви, вторая — жертвует ради нее собой. И ни та, ни другая не любит меня. Какая ирония…       — Улькиорра…       — В твоих глазах все та же жалость, Орихиме. Что ж, я изменю это. Ты будешь ненавидеть. Я обещал, что никто не умрет. Придется сделать исключение для одного рыжего куска дерьма, который ломает мне стены дворца! — пощечина прозвучала в полнейшей тишине, Улькиорра развернулся и, не оглядываясь, пошел к двери.       — Остановись… — прошептали одновременно Орихиме и Лунная Дева.       Король уходил на войну, в которой не будет победителей.