Я больше не полюблю Солнце

      В Обществе Душ царила ужасная суматоха. Готей не успел еще оправиться от событий, связанных с несостоявшейся казнью Кучики Рукии, убийством Совета Сорока Шести и предательством своих соратников.       Сейчас капитан Укитаке, болезненно кашляя, сидел на крыльце своего дома, прокручивая в памяти события последних месяцев. Когда офицер его отряда, Рукия Кучики, пропала, все очень обеспокоились. Ее названный брат, родственник Джоуширо, Бьякуя Кучики в конце концов отправился на поиски. Когда девушку отыскали, выяснилось, что она, спасая жизнь человеческой семье, передала свои силы синигами молодому парню, который оказался неимоверно талантлив. И неудивительно: этот рыжий Ичиго — сын Иссина Куросаки, бывшего капитана Готей-13. Несмотря на то, что от передачи сил синигами человеку никто и ничто не пострадали, Совет Сорока Шести неожиданно приказал казнить девушку, и ни Бьякуя, ни Джоуширо ничего не смогли поделать. Вот тогда в дело вмешались друзья Рукии из Мира Живых: спасенный ею Ичиго Куросаки, его друг Садо Ясутора, одноклассница Орихиме Иноуэ и квинси Иссида Урю. Все они обладали высоким потенциалом во владении рейяцу и наделали много шума. Потом одного из капитанов нашли мертвым, и началась такая суматоха, что вспомнить жутко: капитаны и лейтенанты скрестили мечи со своими товарищами, ища посмевшего убить миролюбивого Соуске Айзена, и лишь через пару дней оказалось, что смерть Айзена была лишь инсценировкой, казнь Рукии — запланирована для того, чтобы похитить могущественный артефакт — Хоугиоку. Кроме того, Совет Сорока Шести убит, а потому все его последние «приказы» на самом деле отдавались заварившим эту кашу Айзеном. Тот предал Общество Душ, объявил ему войну, назвал себя богом и сбежал в мир Пустых — Уэко Мундо. С ним ушли еще два сильных капитана. И кто бы мог подумать, что Соуске решится на такое? Укитаке помнил его совсем юным: Айзен не был жесток или тщеславен. Он был очень силен, очень умен, умел любить. С его любимой произошло несчастье, с тех пор юноша изменился, но, казалось, не утратил кроткого нрава и доброй души. Вот только все это оказалось фикцией.       Затем изнуренный Готей подвергся нападению Баунто неудачного эксперимента Исследовательского Института над душами, и Укитаке в очередной раз убедился, что научный прогресс все-таки зло.       А теперь в Мир Живых вторглись странные существа, называющие себя арранкарами — полупустыми-полусинигами. Как оказалось, Хогиоку мог наделять Пустых силой синигами, чем Айзен и воспользовался, создавая свою армию. Готей готовился к вторжению, формировал группу быстрого реагирования, которую мог в случае чего направить в Генсей. Война была не за горами, и Джоуширо не мог не думать об этом. Прошлая отняла у него все, что было важно, — его сыновей…       От мрачных мыслей капитана отвлек звук тревоги. Бюро технологий сообщало, что в городе Каракура обнаружены аномальные рейяцу Пустых. Очень опасные и очень сильные. ***       В то же время Улькиорра Шиффер открывал Гарганту в Мир Живых. Он редко бывал на Грунте. Как правило, приходил сюда, когда белые стены дворца слишком давили на расшатанные нервы, но очень быстро уставал от обилия шума, суеты и ярких красок. Люди для него были снующими туда-сюда тараканами, цели и намерения которых он даже не пытался постичь. За много лет сдерживания чувств и эмоций Улькиорра почти разучился улыбаться, удивляться, повышать голос, злиться… Дыра внутри словно все сильнее всасывала в себя его суть, оставляя лишь память, инстинкты и логику. Он старался быть более мягким с братом и друзьями, иногда шутил в их компании, мог неделями сидеть в лаборатории Гранца, как это бывало в Сэрейтее, но все это казалось теперь искусственным, глупым, ненужным. И в последнее время Нанэо перестал стараться, перестал делать вид, что в нем осталось хоть что-то от себя прежнего, и это причиняло боль тем, кто все еще его любил. Черное сердце Пустыни словно выкачивало из него весь свет, и бывший Кемпати даже представить не мог, что способно заставить его снова почувствовать тепло, искренне улыбнуться и ощутить себя хоть на секунду живым.       Когда в Лас Ночес появились синигами с предложением встряхнуть Готей и убить Тару, он не раздумывал. Не то, чтобы месть захватила его душу целиком, но Нанэо все еще помнил, чего лишился: друзей, любви, даже собственного тела. Он лишился жизни. И жизни лишились те, кто по-прежнему был ему дорог: память прошлого не позволила ему отречься от них. Несмотря на то, что каждый миг в Уэко Мундо заставлял его разбитое сердце умирать, Улькиорра был готов отдать жизнь за любого из Эспады и их приближенных. А таких было немало: Меноли, Пеше, Дондончакка, Барраган с фракцией, еще несколько Адьюкасов, что почти сразу пришли искать у Короля защиты… Пробудившаяся Пустыня вернула им разум и некое подобие чувств. Адьюкасы стал способны испытывать привязанность, хоть никуда не исчезли голод, агрессия и кровожадность. Просто к ним прибавилось что похожее на коллективизм. Обитатели Лас Ночес будто сбились в стаю и держались друг друга. Теперь это был их дом.       Когда Айзен, вернувшись с Хогиоку, рассказал о случившемся в Обществе Душ, Шиффера заинтересовала история с Куросаки Ичиго. Как человек оказался способен одолеть капитана? Откуда рейяцу? Откуда такое самоубийственное желание сражаться за что-то настолько глупое? За Женщину. За женщину, что была самым лживым существом во вселенной, за женщину, что была способна заставить мужчину сойти с ума, пойти на все, и ударить в конце концов ножом в спину. Несмотря на рассказ Соуске, Улькиорра не счел Куросаки угрозой, но в то же время необходимо было сделать первый ход: надо дать понять Обществу Душ, что маятник запущен, надо показать им Силу, язык которой синигами понимали лучше всего.       Так как Готей-13 не слишком кардинально изменился по составу, и члены Эспады могли быть узнаны старыми капитанами, Улькиорра решил немного «переукомплектовать и преобразовать» Эспаду. Таким образом было отобрано несколько арранкаров для того, чтобы выдать их за Вастер Лордов. Сам Улькиорра уже был не так похож на Нанэо Укитаке и не боялся выдать себя раньше времени, а вот другие не сильно изменились и могли быть узнаны, что сорвало бы их планы на корню. Так появились Второй, Седьмой, Девятый и Десятый Эспада. Койту пришлось остричь волосы, Гриммджоу и Нойтора отказались «разыгрывать маскарад» и как-то менять внешность, а Шиффер не смог их переспорить, прося лишь не высовываться без нужды до срока. Заэль решил проблему внешности случайно — в ходе одного из опытов его волосы от испарений окрасились в розовый цвет, и сам Шунсуй не признал бы в этом «чуде» своего отпрыска.       Когда организационные моменты были решены, первые арранкары появились в Каракуре, заставив ее обитателей изрядно попотеть, Шиффер взял с собой «нового члена Эспады» — великана Ямми Лларго, и отправился в Каракуру на встречу с временным синигами, дабы понять, чего тот в действительности стоит. Его компаньон с виду был туп, как пробка, однако на деле оказался неглупым малым, хоть и очень вспыльчивым. Ямми еще плохо контролировал свою рейяцу после преобразования, она была нестабильна, но Улькиорра не видел для них серьезной опасности: ни один из людей, обладающих рейяцу, не нес для него угрозы. Его сила и раньше была высока, но после слияния с Пустым и долгих тренировок новые способности позволяли не бояться пару-тройку синигами уровня капитана. Насколько он знал, на грунте сейчас Йоруичи Шихуин — дальняя родственница Тары, ее дружок — ученый Урахара, которого стоило поблагодарить за изобретение Хогиоку, Куросаки Ичиго, его отец, давно оставивший пост капитана Готей-13, группа вайзардов, синигами, что были преобразованы Айзеном в Пустых, и друзья временного Ичиго, которые не несли опасности.       Гарганта открылась в лесопарковой зоне, и глупые людишки сразу сбежались поглазеть на грохот:       - Что это? Метеорит? Где он? Откуда воронка? Шиффер глянул себе под ноги, понимая, что их с Ямми появление не прошло бесследно для местного ландшафта: на зеленой полянке появился глубокий котлован от воздействия их разрушительной рейяцу, и посетители парка тут же столпились вокруг него. Улькиорра прищурился от непривычного обилия звуков и красок, думая, что это местечко немного напоминает просторы Общества Душ — та же зелень, синь неба, ветер и гомон. Здесь течет жизнь, здесь есть время, все дышит, не стоит на месте. Он ощутил себя еще более неживым, чем когда-либо. А вот Ямми ничуть не был тронут изменением пейзажа, но галдящие зеваки его крепко раздражали. По сравнению с хрупким с виду Улькиоррой высокий и крепко сложенный мужчина с грубоватым и несколько туповатым выражением лица нагнал бы на них страху, но простые люди, не обладающие духовной силой, видеть его не могли. Несмотря на это, с выкриком:       - Какого хрена вы пялитесь?! — Ямми применил гонзо (способность поглощать души), и мучительно больно из простых прохожих стала вытекать жизнь. Это не прошло незамеченным для Садо, Иноуэ, Куросаки и других владеющих рейяцу людей.       Чад и Орихиме успели первыми, с тревогой и страхом глядя, как люди на улицах валятся замертво, и им уже нельзя помочь. Когда они достигли парка, арранкар уже успел выпить жизнь из многих, но одна девушка все еще была жива.       - Тацуки! — закричала Иноуэ, видя, как громадного вида Пустой собирается просто размозжить ее голову о свою тяжелую ладонь. Чад еле успел поставить блок, но надолго парня не хватило. Ямми нанес ему сильную рану, буквально раздробив руку, пока Орихиме пыталась оттащить Арисаву, свою лучшую подругу и одноклассницу, подальше от эпицентра сражения. Когда Ясутора упал с окровавленной рукой, рыжая тут же бросилась к нему, усадив Тацуки под раскидистым деревом, и накрыла рану целительным щитом. Ямми удивленно вылупился на восстанавливающуюся кость и зарастающее мясо, а Улькиорра наконец обратил внимание на происходящее, задохнувшись едва не сорвавшимся с бледных губ возгласом. Подавив желание кричать, он прошептал одними губами:       - Тара?       Этого не могло быть! Если бы он не был мертвенно бледен, побелел бы как стенка, но Пустой, слившийся с разумом Нанэо, умел держать себя в руках. Шиффер стоял неподвижно, хотя хотелось броситься к девушке, схватить за волосы, развернув знакомым лицом к себе и вглядываться до скончания мира, пытаясь убедиться, что это не она! Не та Женщина, из-за которой он теперь носит маску. И он жадно впитывал в себя образы того, как девчонка, в две капли воды похожая на Шихуин, использует свою рейяцу, чтобы… отрицать время! Это сила богов, но не людей…, а она, кажется, сама не понимала, на что способна, называя это техникой лечения.       Когда Ямми, прекратив удивляться, спросил Шиффера, та ли это, кого они ищут, тот едва сдержал нервный смех: сколько еще жизнь будет с ним шутить? Подкидывать воспоминания, сталкивать рожей с собственной болью, которую он пытается забыть? На него вместе со знакомым образом навалилось все: боль от предательства, былая любовь, отчаяние, ненависть, и маска безразличия, с помощью которой он так старательно оберегал осколки сердца, дала трещину. А девчонка плакала от страха, пытаясь защитить мусор под своими ногами, была совсем юной, какой-то чистой… ее рейяцу была нежно-золотистой, словно солнечный свет, пустота Улькиорры потянулась к ней, в надежде обогреться…       - Улькиорра? Что мне с ней делать? — услышал Король Пустых, отведя взгляд от рыжих волос и заплаканных серых глаз, в которых можно было утонуть так же, как когда-то он тонул в глазах Тары. — У нее необычные способности. Может, отведем ее к те… к Айзену? — Ямми вовремя вспомнил, что для синигами Шиффер такой же арранкар, как и он, а Владыка Пустых теперь Соуске Айзен.       - Нет, Ямми, — выдохнул Улькиорра, после странной эйфории ощутив огромное раздражение. — Она — мусор. — А дальше решение пришло так быстро и отдалось таким облегчением, сорвавшись с языка, что Улькиорру оглушила снова поглотившая его целиком Пустота. — Убей ее, Ямми! Но когда тот занес руку над беззащитно прикрывшей лицо руками девушкой, Шиффер неожиданно услышал внутри себя Зов Пустыни:       - Останови! Защити! Спаси! — Пустыня вопила, стенала. Пустыня признавала эту девчонку, считала ее своей, была готова укрыть черными крыльями, уберечь за стеной песка, но в Мире Живых была бессильна.       И тогда появился тот, кто интересовал Короля: Ичиго Куросаки.       Он пафосно прикрыл девушку, не давая Ямми убить, и Пустыня, успокоившись, прекратила взывать к нему, оставив противную головную боль.       Куросаки его разочаровал. Его рейяцу «скакала» не хуже, чем у Ямми. На пике ее он был хорош, но сегодня явно не его день. Он словно пошевелиться не мог, когда Ямми бросал его о землю и растущие на пути деревья под вопли испуганной рыжей девки. Как Улькиорра ни старался, не мог отвести взгляд, не мог не сравнивать. И не верил, что у двух совершенно разных людей может быть одно лицо. Холодная, расчетливая Тара и эмоциональная, живая, искренняя, солнечная девчонка с невозможной силой…       Когда появились создатель Хогиоку и Йоруичи Шихуин, Улькиорра уже удовлетворил свое любопытство: человеку не стать равным Вастер Лорду, синигами не сравниться с теми, кто приняли в себя Пустыню. Бояться нечего.       Весь путь назад в Уэко Мундо его преследовали заплаканные серые глаза…       - Надо было убить девку! — прошептал он, думая о той, что, сама того не подозревая, лишила его покоя.