Польская душа

POV Света: Придя сегодня в университет, я первым делом нашла Настю, и мы вместе пошли на первую пару. До начала занятий оставалось около десяти минут. Мы сели по середине аудитории и начали свой разговор с того ночного кошмара. Настя сказала, что вообще не понимает как спокойно выходить из квартиры одной. Сегодня её даже провожал Александр Павлович. Я вздохнула и посмотрела на входную дверь. Моя ладонь медленно сжалась в кулак при виде этого человека. Руслан Маркин… Он посмотрел на меня и гадко улыбнулся. Я была уже готова подойти к нему и врезать по пятое число, но подруга остановила меня, с силой усадив меня обратно на стул. Дальше этот гад подошёл ко мне и сел рядом, чтобы позлить. Я глубоко вздохнула, а потом с иронической улыбкой посмотрела на Маркина, подперев голову рукой. Он тоже не отставал и с таким же лицом посмотрел на меня. — Госпожа Шилова? — начал он, как вежливый человек. — Да, господин Маркин, я слушаю вас! — в унисон пролепетала я, закинув ногу на ногу. — Вам понравился мой ночной подарочек? — Мне, конечно, очень приятно, что вы обратили внимание на такую особу как я, но, лично мне, не понравился ваш подарок. — Почему же? — издевательски улыбнулся он, постепенно выводя меня из нормального состояния. — Потому что убийство несчастных птичек для меня противно и жестоко. — Вот как! Ну, ладно. В следующий раз придумаю что-нибудь менее жестокое. Моё терпение лопнуло в тот же миг. Я схватила его за грудки и с большим трудом повалила его на парту. Нависнув над ним, я прошипела ему прямо в лицо: — Маркин, ещё один такой выкидон и праздновать Новый год будешь в больнице! Я отошла от него, сев на стул и отряхнула с себя невидимые пылинки. Посмотрев на Настю, я вычислила, на кого она смотрела, и виновато упустила голову, потому что во время моей коротенькой речи вошёл наш преподаватель Василий Андреевич. Руслан привёл свою одежду в порядок и сглотнул при виде старшего. Василий Андреевич отправил нас обоих к директору. Я взяла свой рюкзак и поплелась за Маркиным, который пытался как-то выкрутиться, но упорство нашего преподавателя было выше всего. В последний раз взглянув на Настю, мы вместе вышли из аудитории, направляясь на верную смерть. Почему смерть? Да потому что, если гнев преподавателя ещё можно как-то пережить, то гнев директора университета врятли кто-то переживёт. Мы остановились перед воротами в Ад и переглянулись между собой. Маркин пересилил себя, постучав в дверь. Прозвучал писклявый женский голосочек, сказавший, что нам можно войти. Я вошла первой, за мной дверь закрыл Руслан, позже поравнявшись со мной. Мы выслушали долгую речь о нашем поведении. Я уже переминалась с ноги на ногу, потому что за те мучительные сорок минут, мне хотелось лишь только присесть куда-нибудь. Маркин стоял как солдатик, убрав руки в карманы толстовки. Он смотрел то в окно, то на злую женщину, то на меня. В конце всей этой речи, она сказала, что ещё один такой проступок и мы вылетим из университета, как пробка из шампанского. Несколько раз извинившись, мы одновременно вышли из кабинета и направились на улицу, потому что Василий Андреевич вряд ли нас впустит обратно. Дальше случилось самое смешное. Так по крайней мере показалось Руслану. Когда мы вышли на улицу, то я не заметила лестничную ступеньку вниз и покатилась вниз по лестнице. Я попыталась встать, оперевшись на левую руку, но она дико заболела. Маркин, скрепя сердце и сквозь смех, пошёл помогать такой невнимательной студентке исторического факультета. Я попыталась пошевелить рукой, но всё равно один результат — дикая боль, начиная от запястья и заканчивая локтём. Парень предложил отвести меня в травмпункт. В этой безвыходной ситуации, я согласилась с Маркиным. Мы решили поехать в травмпункт, который находился ближе к моему дому. На метро быстро доехав до станции «Проспект Ветеранов», поплелись оттуда: два ненавидящих друг друга человека, один из них который решил помочь другому. Удивительное чудо! Уже там мне сказали, что у меня сильный перелом руки и то, что Новый год у меня испорчен. Я усмехнулась и пошла туда, где мою руку облепили тёплым гипсом, который через минут десять затвердел до следующего визита в травмпункт. Я вышла из кабинета в «прекрасном» настроении, где всё также дожидался меня Маркин. Сев около него на скамейку, я спросила у него про Настю. Он сразу погрустнел и рассказал свою несчастную историю любви. Ему крайне не везло в этом деле. Я, конечно, посочувствовала ему, но сказала, что, если девушка не хочет быть с тобой, то и не стоит добиваться её. Особенно такими методами. Он попросил у меня прощения. Спустя минуту размышлений, я со вздохом простила его. Мы вышли из здания и, попрощавшись, пошли в разные стороны. Руслан поехал обратно в университет, доучиваться этот день, вымолить у Насти прощения и сказать директору, что сегодня меня не будет в учебном заведении по состоянию здоровья. Через двадцать минут я пришла домой, только вот дома никого не оказалось. Куда подевался Салазар? Я спустилась на первый этаж и постучала в дверь дяди Жени. Тот сказал мне, что сеньор Салазар пошёл к Александру Павловичу. Его глаза округлились, когда он увидел на мне гипс. Сразу начались расспросы по этому поводу. Я вкратце рассказала, что упала с лестницы, и один добрый человек помог мне добраться до травмпункта. Выйдя из подъезда, я пошла в гости к Его Величеству. Еле поднявшись на восьмой этаж, я отдышалась и несколько раз прокляла сломанный лифт. Подойдя к заветной двери, я остановилась, услышав за ней игру на скрипке. Они видимо решили устроить день музыки. Хорошо, что у меня есть дубликат ключей от квартиры Насти. Я как можно тише вошла в квартиру, дабы они меня не заметили. Тихонечко раздевшись, я пошла на звуки игры на скрипке. Выглянув из-за угла, увидела читающего диктатора, лежавшего на диване, и музицировавшего императора, стоящего перед окном. На столе стояли две чашки недопитого кофе и миска с разными сладостями. Я встала по середине дверного проёма и кашлянула в кулак. Скрипка монарха от внезапности протяжно проверещала. От этого ужасного скрипа книга португальца выскользнула у него из рук и приземлилась на полу. Двое мужчин посмотрели на меня удивлёнными глазами, а я, лишь прикрыв рукой глаза, рассмеялась. — Светлана Дмитриевна, что с вами приключилось? — спросил Александр Павлович, положив скрипку на подоконник. — Поскользнулась. Упала. Очнулась. Гипс. — процитировала я слова из фильма, но под непонимающим взглядом Салазара сразу сообразила, что он ничегошеньки не понимает по-русски. — Началось всё с того, что я пригрозила Маркину за тот инцидент в магазине. Нас увидел преподаватель, отправил к директору. Она нас мучала сорок минут, пока не пригрозила нам обоим отчислением из университета. Я вышла на улицу, дабы остудить пыл, но вместо этого упала с лестницы. Маркин предложил свою помощь. Мы с ним вместе доехали на метро до травмпункта. Там мне сделали гипс. Ещё я поговорила с Маркиным, и мы разошлись с ним приятелями. Больше он нас трогать не будет. — поведала я им свою историю, подойдя и дав диктатору его книгу. — И сколько вы так будете ходить? — спросил Салазар, не сводя с меня глаз. — Новый год я точно буду праздновать с ним, а снимут мне его лишь только через месяц. — Как вы так умудрились? — усмехнувшись спросил у меня император. — Ну, это же я! — виновато улыбнулась я и осмотрелась. — Действительно. Это же вы. — съязвил португалец, рассмеявшись. Через минуту я смекнула, что квартира ещё не наряжена к Новому году. Помню как на прошлой неделе, я мучила Салазара. Теперь настала очередь и Александра Павловича. Объяснив им что и к чему, сказала, где находятся игрушки, мишура и ёлка, пошла контролировать их. Сначала они украсили гостиную, где спит император. Следом шла спальня Насти. В этом маленьком храме XIX века висели плакаты с историческими личностями того века, например: Николай I; Михаил Андреевич Милорадович; Наполеон III и тому подобное. Ещё была статуэтка Наполеона Бонапарта, которую хотел разбить Александр, но увидев его намерения, сказала ему, что больше двухсот лет прошло. Он с разочарованием поставил её на место и занялся протиранием пыли на шкафах. В это время Салазар мучился с распутыванием гирлянды. Я ему хотела помочь, но вспомнила, что у меня сломана рука. Ведь в первый раз именно я помогла ему с этим трудным делом. — Светлана Дмитриевна! — позвал меня император и я пошла к нему. Придя в комнату, Александр вручил мне некий диск. Я покрутила его в руке и, немного подумав, пошла за ноутбуком. На этом диске не оказалось ничего такого смертельного. Настя мне рассказывала, что её прабабушка работала журналистом и в один прекрасный момент её отправили в Португалию, в Лиссабон, чтобы она там сделала репортаж про этот город и местных жителей. Однако, почему-то все её труды не пропустила цензура и на этом всё закончилось. Я позвала Салазара, дабы он тоже взглянул на родные места. Лучше бы не звала! Честное слово! Увидев лицо этой женщины, он мягко говоря обомлел. Португалец подошёл поближе к экрану ноутбука, чтобы проверить свои догадки. — Вы знаете эту женщину? — спросил у диктатора Александр Павлович. — Это Вероника Петровская? — тихо спросил у меня Салазар. Я кивнула и спросила в чём собственно дело. Португалец стал отмахиваться и хотел быстренько уже уйти из комнаты с подозрительным лицом, но моя реакция оказалась быстрее, чем я думала. Я схватила его за ладонь и заставила развернуться ко мне. Встав напротив него, я посмотрела ему в глаза. Он всячески пытался не смотреть на меня, будто скрывал какую-то тайну, о которой мне лучше не знать. Я заверила его, что этот разговор останется между нами троими и никто больше не узнает. Он отказывался говорить и просто ушёл из квартиры, чтобы от него отстали. Александр пустился вслед за ним, сказав, что мне лучше остаться дома. Я не стала противиться и со вздохом села просматривать эту запись до конца. Может быть, найду какие-нибудь зацепки.

***

POV Александр I: Догнав господина Салазара на улице, я стал умолять его рассказать, почему он сбежал. Он всё также не хотел рассказывать, упираясь всеми руками и ногами. Вот чёрт португальский! Но я от него не отстану. Пусть хоть побьёт меня, я всё равно узнаю правду. — Ведя себя таким образом, вы сами накладываете на свою душу грех. — пытался вразумить его я и, кажется, получилось. Из учебников Анастасии Львовны я узнал много нового и про свой век, и про XX. Если судить только по Салазару, то он раньше вообще хотел быть священником, но стал юристом. — Вы точно хотите узнать правду? — спросил у меня он и тяжело вздохнул. Ему явно было неприятно об этом говорить, но он собрался с силами и начал свой рассказ. Начал он с того, что встретил госпожу Петровскую в театре. Она ему понравилась не только из-за внешности, но из-за того, что девушка была не так проста, как показалось бы сразу. У неё было своё мнение, которое она высказывала диктатору. Они начали часто встречаться. Говорили при этом не только про политику, но и про обычаи в своих странах. Ну, и в конце-концов дело дошло до первого поцелуя, который полностью дал понять господину Салазару, что влюбился без памяти в польскую девушку. За то время, проведённое вместе, они были полностью счастливы и хотели даже втайне ото всех пожениться, но этому не суждено было случиться, так как господин Гитлер совсем вышел из ума и вторгся на территорию Западной Польши. В тот момент госпожа Петровская понимала, что не может отсиживаться в далёкой Португалии и, не сказав ничего диктатору, поехала на Родину, в Краков. В конце войны господину Салазару пришло оповещение, что Вероника Петровская погибла (расстреляна) в концлагере, при попытке защитить свою семью от жестоких пыток немцев. — Господин Салазар, это ваше прошлое, на которое вы не должны оглядываться. Бог дал нам обоим то, чего не знают другие — новую жизнь. Когда я попал сюда из 1824, мне было уже сорок шесть лет, а в этом времени мне максимум тридцать и вам тоже. Используете же этот шанс. Не теряйте его. Третьего уж точно не будет.