Третий звонок. Антракт завершен. Начало четвертого действия.
Сцена 4.
POV Кристиан. /Sober — G-Eazy feat. Charlie Puth/ Я уже и не помню, как пришёл в свою комнату. Ребята выпивали, я за компанию, а после темнота. Меня разбудило солнце, которое безжалостно светило в сонные глаза, заставляя шум в голове становится всё громче и громче. Писк, треск, невыносимая боль. — Кристиан? — в моей голове глухим эхом раздался нежный голос. Он был таким приятным, сладким, даже приторным. Он был словно струйка кленового сиропа, разливающегося по свежеиспечённым блинчикам. У меня аж мурашки побежали по телу. Но он не похож на голос Дани, Иры или Кины. Ни капельки. В мозг будто молнией ударило, и я открыл глаза. Вот, передо мной стоит силуэт, который точно мне знаком. Окончательно прозрев, я увидел Мишу, который пристально смотрел на моё уставшее лицо, на котором будто было написано «ПОХМЕЛЬЕ» и тыкал в мои скулы. Резко встав, я упал со стоном на пол. В мою голову будто вонзили тысячи иголочек, и меня накрыло желанием вытошнить всё, что я ел вчера. — Вау, а ты ещё более дибильный, чем кажешься, — Максимов подошёл и без всякого стеснения поставил ногу мне на спину, а я лишь взвыл. После своих суперских панчей, отпущенных в сторону того, что я не умею пить он помог мне встать и опять уложил. — Мне вчерашнего хватило, а ты меня ещё и с утра мучаешь, — он сел в кресло. — Не так уж просто было в 4 часа утра дослушивать всю «До встречи с тобой»* в полном содержании. Зачем ты притащил мне эту книгу и начал читать? Я всё равно ничего не понял, ибо ты был бухим в дрова, да и эту книгу считаю больше на зарубежного читателя, а Джоджо Мойес пишет любовные романы, а они… — Максимов был перебит мной. — Ты ненавидишь их. Я знаю. Такие люди как ты всегда ненавидят что-то в стиле таких романов. — С чего такие выводы? — По тебе понятно. Только вот почему? — скрестив руки на груди, я начал рассматривать облака, проплывающие мимо окна в комнате Максимова. Не стоило мне вчера пить и уж точно заваливаться к парню, который сидел напротив. — Возможно, я просто такой персонаж. Понимаешь ли, в любовных романах совершенно нет реалистичности. Часто все чувства в них поданы на блюдичке, и остается только съесть это. Слишком открыты, незатейливыми и нелепыми бывают такие романы, — он сделал паузу, а я, сам того не осознавая сидел и действительно внимательно его слушал. — Особенно ненавижу эти романы, в которых слишком много «фантастики». Бывают случайные встречи, но в таких романах эти внезапные встречи бывают с миллионерами, и они сразу влюбляются в главных героинь, выпадая из мира. Это так смешно, — Максимов настолько разко захлопнул книгу, что я чуть не упал с кровати. — «До встречи с тобой» я просто считаю не самым прекрасным произведением. Я натянул свою одежду, когда Миша вышел. Я всё-таки стыдился, ибо кем бы он не был, он, прежде всего человек. Я не давал спать ему всю ночь, читая долбанную книгу. Уже, будучи на очередной репетиции, Кина и Ира разговаривали с Хоффман о ролях. Сидя на полу, я читал стихотворения *Фридриха Рюккерта, чтобы настроиться на нужный лад и поразить всех своей игрой, но в голове будто отбивали чечётку, доставляя мне лишь дискомфорт даже от чтения стихов любимого поэта. Я никогда не буду больше выпивать. Раздумия прервала внезапная музыка, от которой я подпрыгнул. Свет упал на Мишу и Лизу Неред, которые репетировали. Как я понял, Максимов ставил Лизе интонацию, вместе они чётко проговаривали реплики из данного мюзикла.*«Я горлице сказал: „Лети в тот край прекрасный, Где плещет Ганга тихая волна, “ Голос Миши заглушал даже голос в моей голове. „И мне достань цветок любви всевластный“. — „Далеко“, — молвила она.»
Я не могу не отвлечься на то, как красиво сияют его глаза, когда он на сцене.«Орлу сказал я: „Дай мне молнию из тучи; Любовь, что хладно мной пренебрегла, Пускай согреет пламень неба жгучий“. — „Высоко“, — был ответ орла.»
Господи, да что со мной творится? Я постоянно поглядываю на него. Я не слышу ничего, кроме внутреннего голоса и голоса Миши, который так счастливо звучит со сцены. Они с Лизой так радостно переглядываются, пару раз даже обнялись. Я опять уставился в книгу и продолжил читать. Музыка относилась лишь эхом.«Я коршуну сказал: „О, выклюй образ милый, Запечатленный в сердца глубине: Переболеть, ни позабыть нет силы…“ — „Уж поздно“, — молвил коршун мне.»
Внезапная боль в спине, будто кто-то ударил по ней рукой. Я обернулся и увидел Иру, которая обеспокоенно всматривалась в моё лицо. — Крис, с тобой всё хорошо? Ты так сосредоточился на своих стихах, — она села рядом со мной, гладя по тому месту, по которому ударила. — Извини, иногда я выпадаю из мира, — я посмеялся и оглядел девушку. Она лучезарно улыбалась, и от этого моё сердце растапливало собственный лёд. — Тогда, я во время, а то ты уже дёргался, будто тебя что-то сильно раздражало, — и тут она меня обняла. Тепло, уютно и мягко. Ира прекрасный человек, с этим не поспоришь. Но… Внезапный грохот на сцене. Мы с Ирой резко отодвинулись друг от друга и посмотрели в сторону странного звука. Миша робко начал накручивать на палец прядку розовых (почему я до этого не заметил, что он покрасился?) волос. Он уронил декорации, и, кажется, сам чуть не упал. — Мне кажется, эта сцена проклята! — выкрикнула вечнооптимистичная мадам Готье и принялась помогать парням поднимать тяжёлую конструкцию, но те лишь поблагодарили и отодвинули её, ссылаясь на то, что женщинам не стоит таскать такие вещи. Она улыбнулась. К Мише подбежала Лиза и, посмотрев на меня, быстро начала ему что-то говорить. А можно ли мне думать, что он отвлёкся на меня и из-за этого случился данный конфуз? POV Миша. Я видел, как он обнимался с Ирой и что-то внутри меня замерло. Меня накрыло обжигающим чувством, которое съедало меня изнутри и мучало. Что произошло? Я внезапно оборвал кабель между собой и миром и, когда я споткнулся об какую-то тупую декорацию, она с грохотом упала. Ещё секунд 20 я ничего не слышал и не видел, просто видел перед глазами Иру и Кристиана, которые обнимались, ласково улыбаясь друг другу. Фу. Это вызывает тошноту. У меня чуть глаза не вытекли. — Да что с тобой, блять, такое? — Неред схватила меня за руку и притянула к себе. — Ты только что уронил декорацию, которая просто огромна! У тебя какие-то приступы? — она была похожа на злобного карлана, который пытался мне что-то сказать. На словосочетании «уронил декорацию» я очнулся. Внутренний жар утихал, а дыхание нормализовалось. Это больше было похоже на какой-то приступ шизофрении, когда внезапно всё мутнеет, и ты будто видишь вокруг темноту и шевеление в ней. В этот момент передо мной были только Крис и Ира. Идя по коридору с Кириллом, я внимательно разглядывал стены. Нельзя, чтобы так продолжалось. С чего это внезапно я начал так реагировать на Костова? — Боже, Миш, ты меня слушаешь?! — Черкасов больно стукнул меня по руке. — А? Конечно, Кирилл, — нет, конечно, Кирилл. Мне просто не хотелось сейчас слушать его болтовню. Я не могу написать ёбанное эссе. Знаете, почему я говорю вам об этом? Когда я просто залип в стену, инстинктивно выписывая что-то на бумажке, я заметил, что пишу его имя. "Кристиан, Кристиан, Кристиан, Кристиан" — Чёрт возьми! — скинув всё со стола, я очень напугал Ксюшу, которая мирно посапывала. — Спать иди, ублюдок, — недовольно произнесла Хоффман.Конец четвертого действия.
Антракт.