Третий звонок. Антракт завершен. Начало пятого действия.
Жизнь не в том, чтобы жить, а в том, чтобы чувствовать, что живешь.
В.О. Ключевский
Сцена 5.
POV Миша.
— Пиздец ты шизик! — Хоффман заливалась смехом, смотря на исписанные именем Костова листы бумаги, пока я лежал лицом на столе. Через 2 часа мне сдавать эту работу, которую я назвал «Кристиан». Ёб твою мать. Мне надо избавляться от него как можно скорее. Не спорю, в какой-то вселенной Крис мог бы быть прикольным и красивым, но точно не в этой. Он мне не нравится. Нет. Вообще. Никак. — И что теперь делать будем? — Ксюша уже стояла у зеркала и красилась. — Не, ну мы можем сдать и это чудесное «произведение», но не думаю, что преподу очень это понравится, — я издал немой крик. Идя по коридору, мы словили Свету, которая ждала оценки своих поправок в танцах от Черкаса. Светка у нас главный хореограф-постановщик и благодаря этому её снимали с некоторых занятий. Везучая. Я подошел к ним и потрепал Дейдример по голове, испортив ее идеальную укладку, за что тут же получил пощечину. — Чёрт тебя подери, Максимов, ты же сам знаешь, как тяжело уложить такую стрижку! — она насупилась. — Помогите ему написать эссе, а то он бедный помрёт скоро, — Ксюша улыбнулась. Черкасов посмотрел моё старое эссе и засмеялся. — Лиза буквально только что ушла с Крисом и этой… Ирой вроде б, — Дейдример показала на зал и улыбнулась. — Интересное совпадение. А что это, сердечко нашего Миши наконец-то растопили? Знаете, чего я хотел меньше всего сейчас? Выслушивать их смешки. Поэтому я быстро ушёл, пытаясь написать хоть что-то. Может заплатить преподу? Нет, не вариант. Скорее всего, просто прогуляю пару. POV Кристиан. Мои пальцы буквально отсохли от этой музыки. Нет, мне очень нравилось репетировать, но это же Ад, когда под окнами звучит мотор мотоцикла, крики людей или просто громкие разговоры. От раздражения я слышал каждый хруст, шелест и прочее. Всё. Надо быть спокойнее. Взяв гитару в руки, я начал играть знакомую мне песню. Закрыв глаза, я начал напевать. Каждая нота разносилась по залу и возвращалась ко мне, от чего будто веяло тёплым ветерком. До определенного момента. Кто-то резко зажал струны на моей гитаре и наигранно вздохнул. Сука. Опять он. Я нервно сглотнул, как только открыл глаза. — То песенки романтичные поёшь, то книжки мне читаешь. Что дальше? — Максимов театрально откинул голову и схватил череп из реквизита. — Будешь читать монолог Гамлета? Посмотря на меня и ехидно улыбнувшись, он продолжил:— Быть или не быть, вот в чём вопрос. Достойно ль Смиряться под ударами судьбы, Иль надо оказать сопротивленье И в смертной схватке с целым морем бед Покончить с ними? Умереть. Забыться. И знать, что этим обрываешь цепь Сердечных мук и тысячи лишений, Присущих телу. Это ли не цель Желанная? Скончаться. Сном забыться. Уснуть… и видеть сны? Вот и ответ. Какие сны в том смертном сне приснятся, Когда покров земного чувства снят? Вот в чём разгадка. Вот что удлиняет Несчастьям нашим жизнь на столько лет.
Сколько эмоций он вложил в эти строки. Казалось, моя челюсть медленно отвисала. Я чувствовал каждую строчку. Он был будто безумен. Он чувствовал не только Гамлета, а будто и самого Шекспира в момент написания.При этом у меня был только один вопрос.
— За что ты так ненавидишь меня? — вздохнув, я посмотрел на свои колени. Главное просто не смотреть ему в глаза. Молчание. Медленно подняв взор, я увидел, как Миша улыбается. — Я не ненавижу тебя, — он поправил волосы и посмотрел в окно. — Но ты мне крайне неприятен. На самом деле, у меня никогда такого не было, чтобы я ненавидел людей. Понимаешь ли… — Максимов медленно повернулся ко мне и, взяв листики со сценарием, отошёл. Буквально за секунду он подошёл ко мне и протянул сценарий. — Видишь это? Сам посуди, тут столько эмоций, тепла или холода, веселья и разлук, — быстро он отбросил все эти листы в сторону, от чего они разлетелись по сторонам. — Так же я поступаю со своими эмоциями. Вся наша жизнь — театр, Крис. Мы все — пешки, которые живут в своём мире, где они — главные герои. Я такой же. — Жизнь не в том, чтобы жить, а в том, чтобы чувствовать, что живешь, — я поправил волосы. — Так однажды сказал Ключевский. Прекрасное высказывание. — В своей пьесе я — главный и сам решаю, что делать с людьми в жизни. Я плюю на чужие эмоции и делаю то, что хочется мне. Какая разница, что чувствуют другие Эти слова заставили меня поморщиться. Я уже заметил, что Мише наплевать на то, что чувствуют другие. — Знаешь, иногда оставляй свои слова при себе. Ты действительно не фильтруешь свой словарный запас, — я встал и пошёл собирать листочки. — Правда? Ну и расскажи мне, как же это, фильтровать речь? Ты у нас в подлизывании мастер, — что он только что сказал? Не важно. Не важно, он просто тупой. — Даа, Крис. Ты только и делаешь, что подбиваешь клинья к другим людям, лишь бы о тебе было хорошее мнение. Ты держишь всё в себе, — он просто тупой. — Ты обнимаешься и возможно даже целуешься с этой Ирой, хотя она с тобой только ради того, чтобы не терять авторитет в институте. Она дешёвая, — я встал. Нет, срываться и бить его — не вариант. Поверхностные люди мне не нужны. Пройдя к столу и положив на него листочки, я повернулся к Мише. —Это всё? Парень поправил розовые пряди непослушных волос и улыбнулся. — Все держат тебя за шлюшку, Крис. Задумайся, — с этими словами, Максимов ушёл. Подавленный словами Миши, я сидел в буфете и тихо страдал и отсылал грустные эмодзи в свой твиттер, думая о том, какой же я никчёмный придурок, и как плоха моя жизнь — Чёрт, Крис, объяснишь уже что случилось? — Дани потрепал меня по голове. Мы сидели втроём. Я, Кина и Дани. Но мне казалось, будто я сижу среди 1000 людей, и все они спрашиваю,т почему же у меня такая мина кислая. — Максимов, — я тяжело вздохнул. — Опять лезет со своими прикольчиками и обидными словами. — Мне вот интересно, когда же ты уже скажешь ему что-нибудь в ответ? Тебя самого это не задолбало? — Кина поправила свои длинные волосы, которые плавно струились по её плечам и пахли персиковым шампунем. На пару секунд я завис только на её волосах, а после встрепенулся и встал. — Да! Я скажу ему, что я парень и у меня есть чувство достоинства! — У тебя его нет, — Кина пожала плечами, и от этих слов я вновь мягко приземлился на стол, «расплывшись» по нему. Уже позже нас вновь позвали в зал, но в этот раз это была не репетиция, а похвала. Оказывается, за это время мы сделали большую часть нужной работы. Радостными и счастливыми мы все разошлись, и знаете... Я действительно не помню, как оказался в одной постели с Мишей. Я вообще ничего не помню с того момента, как мы все одной компанией засели в комнате у Хоффман, которая общалась с Лизой и Ирой, а мы с Мишей в очередной раз сильно посрались. Резко вскочив, я протёр глаза, и в моей голове всплыло только слово: "Чёрт!"Конец пятого действия.
Антракт.