Его глазами, ее глазами

Бен прикрывает глаза, откидываясь на подушку. Рей теряется в импульсах: она кладёт руку на свой световой меч и вместе с тем отступает назад, готовая убежать отсюда, и ожидание его ответа понемногу разъедает ее изнутри. Она готова бороться, она готова умолять его пощадить их. Она пытается дотянуться до него Силой, вступить с ним в контакт, поговорить, но он нарушает тишину раньше: — Тогда почему я связан? Как я сюда попал? Лея Органа с готовностью встречает его горящий взгляд: — Мы не знали, в каком состоянии ты будешь, когда ты придёшь в себя. Он едва заметно кивает, и его следующий вопрос практически сбивает Рей с ног: — Я причинил кому-то зло? Осознание накрывает её ледяной волной, взрывается где-то глубоко внутри: он не помнит. Он не помнит? Раны действительно были очень тяжелыми, а перед ее глазами до сих пор его тело летит в пропасть, и она не в силах его спасти, потому что на мгновение засомневалась в том, что должна, в том, что он заслуживает спасения. С него смыли кровь, открыв чужим взглядам полученные повреждения: широкую гематому на правой половине лица, в сочетании со старым шрамом от сейбера придающей Бену действительно ужасающий вид, плечо с рваной раной, бесчисленные черные синяки по всему телу, уходящие под серые больничные штаны, несколько ожогов от бластеров, белые повязки, обвивающие торс, где половина рёбер превратилась в крошки… Как он выжил? Насколько он силён? — Да, — отвечает ему Лея после недолгого молчания. — Но в этом нет твоей вины. Первый Орден заставил тебя. Бен не отвечает, но и не отводит взгляда от матери, и одной Силе известно, о чем он думает сейчас. Генерал Органа рассказывает ему историю, впрочем, окружающим это больше напоминает сказку, одну из тех, которые она могла придумывать для него, пока он был маленьким мальчиком. О том, каким прекрасным и светлым событием стало его появление в семье, сколько надежд они возлагали на него, как играючи он справлялся со всем, что посылала ему судьба, как был силён и любим. О том, как зло захотело его себе, как вероломно похитило его, намереваясь его приручить, сломать, сделать своим, но он сопротивлялся, боги, он сопротивлялся. Но вот пришло время ему вернуться домой, и жизнь всегда помогает произойти тому, что должно произойти, поэтому его, одурманенного и одинокого, встретил их патруль, захватил, чтобы сопроводить к матери, но отряд штурмовиков настиг их, сильно ранив его во время боя. Рей встречается взглядом с Финном, который коротко кивает в сторону медицинской капсулы. Она согласна. Она и сама думает об этом. Люк как-то говорил, что Сила всегда с ней, всегда в ней, но ей кажется, что она приходит к ней, снисходит на ее зов, появляется только тогда, когда она ей по-настоящему нужна. Возможно, ей ещё предстоит научиться управлять ею, а может, ее удел — служить Силе, и глупо мнить себя ее хозяйкой, Рей не знает наверняка, и в целом мире больше нет ни одного человека, который ей бы ответил. Или есть?.. Она концентрируется на Бене, впрочем, нет, не на Бене, она ищет Кайло Рена, прикасается чистой энергией к его искалеченному телу, стараясь ничем не выдать своё присутствие. По его телу проходит мелкая дрожь, он передергивает плечами и сразу же морщится от боли, — каждое движение ему теперь дорогого стоит. Она чувствует это, но не чувствует больше ментальных блоков, не видит препятствий, он открыт и уязвим, бессилен и испуган. Нет тьмы, нет злости, нет невыносимой жажды власти и могущества, есть только боль и одиночество, и все эти люди вокруг, включая его собственную мать, — безжалостно чужие для него. Однажды она видела его по пояс обнаженным, и это воспоминание до сих пор кажется ей чем-то низким и запретным. Сейчас она увидела много больше, и это кажется ей ещё более недостойным. Однако одно она теперь знает наверняка. Перед ними сейчас действительно Бен Соло. *** Слова, слова, слова… В тесной комнате звучит много слов, но все они то ли ложь, то ли полуправда, но как это ни назови, на сердце не станет ни легче, ни светлее. Бен слушает внимательно, задаёт тихие вопросы, уточняет и понемногу становится все более задумчивым и… уставшим. Рей находит горячую, словно песок, ладонь Финна и чувствует себя дома. Они переплетают пальцы, когда слышат слова генерала: — Мне очень жаль, Бен. Я должна была спасти тебя раньше. Он не отвечает. В его взгляде нет ни тепла, ни прощения, ему нечего прощать и некого любить, он — чистая книга, пустой сосуд, и все это — слишком для него. Мать прикасается к его здоровому плечу, желает ему отдохнуть и набираться сил и после его короткого кивка покидает отсек вместе со своими людьми. Понемногу становится легче дышать. Рей отпускает Финна, но не спешит уходить, ей нужно ещё немного времени рядом с ним, ей нужно остаться. Бен замечает ее не сразу, в заполнившей все вокруг тишине он изучает потолок и дышит, дышит, дышит. Она решается на самое простое на свете слово: — Привет. Он оборачивается на звук, замечает ее, и его губы на секунду трогает слабая вежливая улыбка. — Извини. Она вздрагивает, и тело наполняет липкий страх: он помнит? он лжёт? он обманул ее? За что он извиняется? — Я не помню, кто ты, — поясняет Бен. — Ты осталась, чтобы поговорить со мной наедине, верно? О чем? Рей не знает ответа на этот вопрос, она понятия не имеет, зачем осталась. Боги, этот человек, умеющий оборачиваться то кровожадным безжалостным монстром, то одинокой и потерянной душой, — загадка для неё, ее испытание. У нее никогда нет ответов на его вопросы, нет решений, нет аргументов. У неё для него ничего нет, кроме желания облегчить его боль, раз она не может справиться со своей. — Мы… нас что-то связывает, да? — на мгновение он кажется ей немного смущенным. — Мы… любовники?.. Прости. Мы встречаемся? Встречались раньше? Одинокой мусорщице с Джакку становится смешно. Ей не нужна Сила, чтобы чувствовать неловкость, с которой он подбирает слова. Да, мой прекрасный принц несуществующего королевства, все так. Мы встретились случайно и сразу полюбили друг друга. Когда я тебя потеряла, не находила себе места, мое сердце буквально разрывалось на куски. Я все время думала о той жизни, которую мы могли бы прожить вместе: ты, я, мир и спокойствие, наши прекрасные дети. Но вот ты здесь, моя любовь, и все это снова возможно, ты вернулся ко мне. Скажи мне, что больше нас ничего не разлучит. Он замечает ее улыбку и смущается ещё больше: — Да, согласен, это было глупо. Если я пропал много лет назад, как это все могло произойти… Извини. Мы друзья детства, да? Ей нравится этот вариант, хотя ложь никогда не может быть до конца по душе. Она кивает. — Вроде того, — она тормозит себя, осознавая, что совсем ничего не знает о том, каким он был в детстве, — Но не могу сказать, что мы были лучшими друзьями. Когда мы встретились, ты был несколько… высокомерен. Да и потом мы виделись совсем немного. Нам так и не удалось толком узнать друг друга. А так похоже на правду, верно? На их историю. Подумав немного, она добавляет: — Но я хотела быть твоим другом, Бен. Хотела тогда и хочу этого сейчас. Он поднимает на нее бесстрастные карие глаза. — Хорошо. А тот парень, что держал тебя за руку… — он замолкает на секунду, а Рей готовится все отрицать, -…ему от меня досталось, да? Кажется, он не был рад тому, что я очнулся. Она снова улыбается, удивленная его наблюдательностью: — Финн? Да, ваши отношения нельзя назвать дружескими. — Так зачем ты здесь? — Просто хотела убедиться в том, что ты в порядке. — Я сейчас довольно далеко от порядка, — он откидывается назад, на подушки, прикасается ладонями ко лбу. В этом простом жесте, в этих простых словах он кажется таким уязвимым, что это обезоруживает — Рей задыхается от внезапно накатившей… нежности? — Спасибо, — добавляет он. …сочувствия. — Я забыл спросить твое имя. — Рей. Он протягивает руку. — Очень приятно, Рей. Она вкладывает свою ладонь в его. Это их второе прикосновение друг к другу, кожа к коже, и снова она чувствует это. То, что очень легко сломать, то, что слишком просто потерять. То, что наполняет ее жизнь смыслом. Надежду. Он здесь, он правда здесь, и сейчас он ближе, чем она когда-либо могла представить. — Мне тоже очень приятно, Бен. И это чистая правда. Уходя, она оборачивается: он сидит в капсуле, опустив голову, смотрит на свои ладони. Кто же ты, Бен? Какой же ты, когда в твоем сердце больше нет старых ран, которые так тебя истязали изнутри? Каким ты был, когда их еще не было?.. *** Когда она появляется в главном зале, там разворачивается бурная дискуссия. — Он опасен! — кричит один из советников Леи, в бессильном жесте вскидывая руки вверх, — Мы не можем просто так взять и оставить его на базе! На нашей основной базе! Кто знает, какую армаду приведут за собой те, кто будут его разыскивать! — Согласна, — вперед выступает пожилая женщина, смиренно поклонившись своему генералу. — Это ставит под удар все наши достижения. — Когда к нему вернется память, он здесь камня на камне не оставит! Если он вообще не обвел нас вокруг пальца, чтобы попасть сюда! — снова вмешивается советник, но Лея жестом останавливает его. — Каковы шансы? — спрашивает она у какого-то мужчины, видимо, медика. — Сложно сказать, генерал, — отзывается тот, покачав головой. — Травмы действительно серьезные, я бы даже сказал, что он чудом выжил. После падения с такой высоты… Но не нужно забывать и о его… особенностях. Люди, чувствительные к Силе, иногда непредсказуемы с точки зрения медицины. Однако я предлагаю готовиться к худшему. «А что для нас — худшее?» — хочет спросить Рей, но не успевает: — Возможно, когда-нибудь к нему вернется память. — Мы должны думать о том, что лучше для Сопротивления, — задумчиво произносит женщина в зеленом одеянии. Лея вскидывает на нее пристальный и твердый взгляд: — У вас есть основания полагать, что я недостаточно забочусь о благе Сопротивления? Тому, что он сейчас находится здесь, есть только одна причина: мы можем использовать его в борьбе с Первым Орденом. Больше ничего. Рей надеется, что это очередная полуправда, которую произносит генерал. Она выступает вперед: — Я… почувствовала его. Он правда ничего не помнит. Это не уловка и не трюк, — она обводит взглядом присутствующих, удивляясь своей дерзости. — Это человек, которому нужен второй шанс. Возможно, это — единственная возможность сделать его нашим союзником. Разве не вы всегда противопоставляли жесткому контролю — выбор, лжи — правду, уничтожению — прощение и искупление? Мы должны рассказать ему правду о нем и убедить его занять правильную сторону, остаться с нами. Вместе… с ним… Мы будем гораздо сильнее, если он вернется на светлую сторону. В нем всегда оставалась частичка Света, а сейчас она не встретит преград к тому, чтобы разрастись в его душе. Он… он вернется, я знаю это! В зале повисает тишина. — Рей, — мягко окликает ее генерал, — Мы не можем рассчитывать на это. Однажды у него был выбор, и он его сделал. — Шансы ничтожны! — выкрикивает советник, буравя Рей взглядом. Она оборачивается к По, но тот также качает головой в ответ. — Он — наша надежда, — снова возражает она, и тогда неловкая тишина взрывается от рваных выкриков: — Убийца! — Жестокий! — Казнить! — Предатель! — Чистое зло! Рей не верится, что это происходит наяву, — люди, чьи устремления, чья борьба всегда были направлены на то, чтобы спасти, освободить, принести мир, сейчас настаивают… В легких не хватает воздуха, а Сила снова начинает циркулировать в теле, готовая защитить ее, готовая к атаке. Она находит в себе силы подойти к Лее вплотную и тихо произнести простые слова, предназначенные только ей: — Там лежит Бен. Мы говорим про Вашего сына. Та поднимает на нее глаза, и Рей впервые замечает в них глубокую и непроницаемую тоску. — Давайте решим голосованием, — произносит генерал, властным жестом прекратив развернувшиеся дискуссии. Она тянется в карман своего плаща, доставая из него большую круглую металлическую пластину — в ее центре красуется знак Сопротивления. Окружающие делают то же самое, и Рей пронзает простая мысль: у нее такой нет. Она не сможет ничего сделать. — Кто за то, чтобы оставить жизнь Кайло Рену, Верховному лидеру Первого Ордена? Вверх поднимаются несколько рук, но слишком мало, чтобы спасти Бена от смерти. Сердце пропускает удар. Несколько секунд спустя, которые кажутся чертовой вечностью, еще трое членов Совета поднимают свой знак. «Половина…» — проносится в голове, а глаза находят По Дэмерона, который стоит неподвижно, упрямо сжав губы. Сила продолжает струиться в ней, когда они встречаются взглядом, и Рей вкладывает в свой все, что может, — мольбу, надежду, уверенность в нем, вину, отчаяние. Рука пилота медленно поднимается вверх. Рей спешно отворачивается. Генерал Органа, также держащая свой знак в поднятой руке, провозглашает: — Большинство «за». По залу проносятся неопределенные возгласы проигравшей стороны, и Рей не может сдержать улыбку. Пусть он будет жив, пусть у них будет шанс. В глубине души она точно знает, что готова на все, лишь бы ее видение, на мгновение промелькнувшее перед ее глазами, когда их пальцы соприкоснулись в первый раз, стало реальностью. Кажется, она никогда не желала ничего сильнее. Споры не утихают, они продолжают обсуждать судьбу Кайло Рена, его новое место и роль в жизни Сопротивления. Многие резонно опасаются, что, оставив его здесь, рано или поздно они навлекут на себя очередное нападение Первого ордена, который наверняка задействует все ресурсы для того, чтобы освободить своего лидера. Вместе с тем не менее опасно отсылать его, ведь в таком случае возрастает опасность того, что без влияния и контроля Сопротивления его возвращение на Темную сторону — это вопрос времени. Они останавливаются на том, что первое время следует держать его на базе, под присмотром, по крайней мере, пока его физическое состояние не придет в норму. В дальнейшем его судьбу решат нужды повстанцев: если им потребуется союзник, заложник, предмет для обмена с противниками или же просто пушечное мясо, он им станет. Это станет его искуплением. На одном они сходятся единогласно: никто, кроме узкого доверенного круга присутствующих в зале лиц, не должен знать о том, кто сейчас заключен в медицинской палате. Когда Бен Соло отказался от своего имени, став Кайло Реном и надев маску, как дань уважения наследию своего деда (точнее, его темной стороны), он создал вокруг своей личности непроницаемую тайну. Сейчас эта тайна им на руку, потому что среди повстанцев вряд ли найдется человек, у которого нет личных счетов с Первым Орденом, а значит, обнародовав тайну его личности, они подпишут Бену смертный приговор. Поэтому сейчас медленно идет на поправку сын генерала Органы, давно считавшийся погибшим, но, как выяснилось, содержавшийся в плену Первого Ордена в надежде когда-нибудь быть использованным в качестве рычага давления на руководство Сопротивления. Рей устало проводит рукой по волосам: столько лжи, но она так похожа на правду — их все сложнее отличить друг от друга. *** Когда Совет заканчивается, Лея жестом подзывает ее к себе: — Сегодня ты отчаянно сражалась за него. Так, как никто и никогда не сражался, к моему стыду. Если бы он слышал тебя… Да, у вас действительно какая-то особая связь, — она замолкает на несколько секунд, задумавшись о чем-то. — Думаешь, я плохая мать? Да какая теперь разница. — Я просто уже совсем забыла, каково это — иметь сына, — женщина, наконец, присаживается, впервые за последние несколько часов. — Настолько, что я практически не узнаю его. — Это ваш шанс узнать, — вот и все, что может выдавить из себя Рей в ответ. Лея смотрит на нее с теплотой. — Этот огонь не гаснет в тебе, да? Ни на секунду. Я знала только одного человека, чья воля и вера в лучшее никогда не ослабевали, — Люка, моего брата. Хотя, как ты знаешь, сомнения и страх когда-то взяли верх и над ним, пусть и ненадолго… — Кто сказал, что он не гаснет? — откликается Рей тихо. — Просто отчего-то рядом с Беном я чувствую себя сильнее. Это сложно объяснить… Я должна бояться его, я должна ненавидеть его, но я больше не испытываю страха… и никогда не испытывала ненависти. Генерал Органа улыбается. — Как ты себя чувствуешь? Я знаю, что ты сама только недавно пришла в себя, практически одновременно с Беном. Рей коротко отвечает, уходя: — Я в порядке. Спасибо Вам. За дверью ее ждут Финн и По, и ее сердце сжимается от чувства вины. — Что это такое было, Рей? — шипит на нее Дэмерон, стараясь не переходить на крик, чтобы не привлекать внимания. — Зачем ты это сделала? — Они были готовы убить его. — Боги, Рей… Ты использовала Силу… на мне. Она поворачивается к Финну за поддержкой, но он скорее разочарован в ней, чем сердит, и это ранит еще больше. — Я доверяю тебе, поэтому я тебя не выдал и не забрал свой голос назад, — серьезно произносит По. — Пожалуйста, доверяй и ты мне. Это единственное, что поможет нам всем выстоять. Она кивает им и направляется к себе. Прости, По, но Бен… это совсем другое. В ее ушах до сих пор звучит его тихое «спасибо».