Fatum.

Смех был для него чем-то нереальным. Нереальным для всех. Казалось, что Канда просто не умеет смеяться. А теперь был слышен его голос, звонко отражающийся от высоких каменных стен здания. Его слышали все. Особенно Лави. Смех Канды напоминал ему свой собственный. Но у Канды он был идеальным. Живо врезался в память, пугая и чем-то восхищая одновременно. Его нельзя было сравнить с чем-либо, он отличался от всего. Юу смеялся громко, в какой-то мере счастливо, запрокинув голову. Тонкие струйки дождя стекали по его лицу, напоминая слезы. Лави не помнил, чтобы Канда когда-то плакал. Вампир никогда не показывал своих эмоций, подавляя их внутри себя, как только они появлялись, рубил их на корню. Смех был для него под запретом, словно Канда старался отречь светлые чувства. Он даже забыл, каково это. Лави боялся этого нового Юу. Боялся ту его сторону, которая так долго была скрыта в тени, словно она несла погибель всему. Но тогда она должна была быть одинаковой с открытой личностью Юу. Они были разными и одинаковыми. Он снова противоречит сам себе. В живых остались только они, весь отряд был убит. Лави не думал, что он выживет и до сих пор считал себя мертвым. Со смехом Юу все перевернулось с ног на голову. Мечник стоял спиной к нему, опираясь кровоточащей рукой на Муген. Вода стекала на землю вместе с его кровью. Рыжий вздрогнул, когда Канда опустился на колени рядом с ним. Синие глаза смотрели холодно и уверенно, будто Юу не радовался чему-то всего лишь минуту назад. - Забудь то, что ты видел, понятно? - прошипел мечник, внимательно смотря в глаза. Влажное лицо самурая снова ничего не выражало и стало приятно знакомым и в чем-то даже родным. - Конечно, - глупо улыбнулся Лави, поднимаясь с мокрой грязной земли. Кажется, на вампира Ордена появился еще один компромат.