Сдаваться нельзя сражаться

      — Вас что-то беспокоит?       Он не был уверен, что он мёртв. Но и живым после такого быть невозможно. Он не мог пошевелиться: тело не слушалось его. Он ничего не видел вокруг, лишь темноту. В сгибе локтя пульсировало. Кажется, он под капельницей. Снова лечебница? Впрочем, после того, что случилось, ему здесь самое место. Невыносимо хотелось кричать, срывая голос к чёрту. Хотелось бить кулаками о стены, ломая ногти. Хотелось просто разрыдаться, волком выть от отчаяния, но в глазах было сухо, а тело ему не подчинялось.       — Чего вы боитесь?       — Того, что всё это — правда.       Мужчина отметил, что всё же может говорить несмотря на жуткую слабость.       — Вы когда-нибудь делали то, о чём жалеете?       Не спас друзей, провалил задание, убил…       — Я сделал это только что, чёрт возьми! — вскричал агент.        Голос медсестры тонкой иглой проникал прямо в мозг, вскрывая его, и вытаскивал наружу всё самое ужасное.       — Сестра… Я мёртв?       — Это решать вам.       — Что это значит?! — ответом был лишь тихий звук удаляющихся шагов. — Эй!       Осознав, что к нему вернулся контроль, он дёргается, небрежно выпутываясь из связывающих конечности верёвок, выдёргивает из вены иглу от капельницы и рывком поднимается с кровати. Где-то впереди загорается свет. Мужчина вглядывается в неясные очертания, но тщетно. Его тяжёлая и уверенная поступь эхом разносилась по всему помещению, которое, судя по всему, было большим. Самым краешком оставшегося у него сознания он был удивлён тому, что сначала не мог даже говорить от жуткой слабости и осознания собственной беспомощности, а теперь чувствует себя так, словно готов одним только взглядом разрушить стены и уничтожить любую преграду, попавшуюся на его пути. Под ногами сверкнуло что-то металлическое. Агент остановился и наклонился, чтобы рассмотреть, что это. Пистолет.       «Это решать вам».       — Предлагаете мне застрелиться? — он с усмешкой задаёт вопрос в темноту, покрутив оружие на пальце.       Прямо перед ним вдруг вспыхивает свет, и из темноты появляется тир. Ему однажды уже доводилось видеть нечто подобное в Испании.       — Держите руку прямо и стреляйте, как умеете, — раздался откуда-то голос Татьяны, а затем из щелей в полу выехала первая мишень.        Сняв пистолет с предохранителя, мужчина надавил на спусковой крючок и выстрелил точно в голову зомби. Деревянная мишень разлетелась в щепки, и следом за ней выехало ещё несколько. Стрелять агент умел отлично, к тому же о боеприпасах в тире можно было не беспокоиться: когда наступало время для перезарядки, на столешницу выезжал металлический разнос с новым полным магазином. Мужчина вошёл во вкус и уже быстрее расправлялся с мишенями в считанные секунды, наблюдая, как разлетаются в разные стороны окрашенные щепки. Периодически среди искусственных целей в виде зомби и прочих существ появлялась мишень самой Татьяны, но и этому агент был тоже обучен. Так же, как когда-то было с президентской дочкой — Эшли Грэхем. Он отходил в сторону, откуда было удобнее целиться, и стрелял по всем мишеням, кроме неё. Перезарядив пистолет перед финальной битвой, мужчина приготовился расправиться с очередной жертвой мутации в виде деревяшки. Из щелей в полу выехала большая панель с нарисованным на ней Симмонсом в форме огромной мухи. На сей раз агенту не пришлось возиться с громоотводом и ракетницами: он просто расстрелял весь магазин в большие красные глаза насекомого. Мишень развалилась на досточки, а удовлетворённый мужчина с негромким стуком положил оружие на столешницу и победно улыбнулся. Когда в последний раз он улыбался в этой проклятой системе? Скорее всего, он действительно умер.       Неожиданно дверца, не позволяющая проходить к мишеням, сама собой отворилась. А вот такого агент ещё не видел. Он повиновался приглашающему жесту лечебницы и медленно пошёл вперёд. Под ногами сухо хрустели щепки, стоял приятный запах дерева. Кое-где попадалась россыпь опилок. Остановившись там, откуда выезжали самые последние мишени, в которые было труднее всего попасть, мужчина замер. На полу в один стройный ряд лежали деревянные мишени зомби, но, присмотревшись, он вдруг узнал в них знакомые лица. На них возникли помехи, будто в старом телевизоре, а затем из безжизненных деревяшек вдруг материализовались безжизненные тела людей. Все их головы были прострелены, из аккуратных пулевых отверстий толчками вытекала алая кровь и собиралась в лужицы. Волосы спутанными прядями закрывали лица и мешали их рассмотреть, однако агенту хватило одного взгляда. Он без труда узнал во всех этих трупах своих друзей. Шерри, Клэр, Луис, Анжела, Хелена, Крис. Лишь лицо последнего тела было скрыто под маской. Мужчина уже знал, кто под ней скрывается, тем не менее с пугающим спокойствием перешагнул через трупы и присел рядом с последним. Потянув за ткань и сняв её, он вдруг увидел… своё лицо. Та же простреленная голова, та же кровь, такой же труп. Он в ужасе отшатнулся.       — Чего вы хотите: жить или умереть? — голос Татьяны слышится над самым ухом.        Вдруг трупы разом встают, белки глаз уставились прямо на него. Агент по привычке собирается выхватить пистолет, но он оставлен им же на столешнице. Он отступает назад. Его хватают сзади чьи-то руки, впиваются когтями в спину и тянут на себя.       — Пока вы не ответите, это будет продолжаться.       Свет гаснет, и его снова затягивает темнота. Он открыл глаза и понял, что находится на кровати, руки и ноги связаны, а в вене игла. По трубке из капельницы течёт вязкая зеленоватая жижа. Вены на руке вокруг иглы вздулись и почернели. Тело налилось свинцовой тяжестью, в горле пересохло, мысли путались. Мужчина пытался позвать Татьяну, но из горла вырывались лишь хрипы и нечленораздельные звуки. Чёрт!       Умереть или жить?       Учитывая количество его попыток застрелиться — умереть. Чтобы больше не приходилось убивать заражённых или «пропащих» людей, чтобы не видеть смерть всех своих близких. Чтобы больше не мучить себя. А зачем жить? Почему он не сделал этот выбор раньше? Он ведь был к этому так близок. Кажется, ему кто-то помешал. Агент помнил, как напивался в баре и этим же вечером собирался сыграть в русскую рулетку, но его нашли… Крис и Ребекка? Они заставили его вновь погрузиться с головой в дерьмо последствий биотерроризма. Спасать жизни невинных людей. Но как бороться дальше, если все те, кого он любил, умерли? Какой в этом смысл, если люди, которых он пытается спасти, умирают от его же рук?       Сдаваться нельзя сражаться. Это амфиболия. Всё зависит от того, где поставить запятую. Сейчас от неё зависят жизни сотен тысяч людей. Готов ли он собственноручно перечеркнуть их ради жалости к себе? Готов ли он поставить крест на собственной жизни прежде, чем пустит пулю в лоб проклятому Администратору и разнесёт всю их чёртову систему? Вряд ли.       — Ж-ж… ить… — едва слышно просипел агент, собирая в кулак все свои силы. — Жи.ть… — со следующей попыткой дрожащий и хриплый голос стал крепнуть. — Жить!       Крик прогремел, словно раскат грома среди ясного неба. Темнота расступилась.       Первое, что почувствовал Леон — это жуткую боль в спине. В общем-то болело всё тело, однако спина его беспокоила больше всего остального. Чувствуешь боль — значит живой. Чёрт возьми… Он что, действительно жив? Но как такое возможно? Или его выбор действительно повлиял на это? В то, что людям предлагают выбор перед смертью, жить ли им дальше или умирать, сдаваться или сражаться, верилось с трудом. Хотя, может быть, такой выбор предлагают не всем, а только тем, кто слишком часто сталкивается со смертью?       Его дальнейшие размышления прервались, когда он попытался приподняться и понять, где он находится. Любое движение отдавалось сильнейшей болью в спине, которая и без того горела, будто её продолжали жечь из огнемёта, но встать всё же следовало. Он лежал на старом продавленном матрасе, на полу рядом аккуратно лежали его дробовик и пистолет, а также рубашка бардового цвета. Только в этот момент Леон обнаружил, что на нём нет верхней одежды, не считая повязки, которая холодила обожжённую спину и хоть немного унимала чудовищную боль. Его рубашка наверняка превратилась в горстку пепла, а тот, кто притащил его сюда — определённо очень хороший и сообразительный человек.       Надев рубашку, агент сунул пистолет в кобуру, а дробовиком, к сожалению, пожертвовал, потому что его спина и так достаточно пострадала от оружия. Бросив короткий взгляд в окно, мужчина увидел разбушевавшуюся непогоду. Дул сильный ветер, крупные капли дождя барабанили по стеклу, чёрные тучи прорезали вспышки молний. Постояв у окна некоторое время, он вышел из комнаты. В доме не было света, поэтому троим молодым людям пришлось разжечь костёр из старых книг, газет и прочих бумажных изделий, которые только были в доме.       В гостиной у огня сидели трое. За ними-то Леона и отправили сюда.       Томас Крейн. Ник Фостер. Эмили Бэйтс.       Как только агент появился в поле их зрения, тихое перешёптывание затихло, и три пары глаз уставились на него.       — Вы пришли нас спасти, да? — неуверенно спросила Эмили, смотря на мужчину затравленным взглядом.       Измождённые парни, сидящие по обе стороны от неё, напряглись. Кеннеди поспешил успокоить компанию.       — Всё в порядке. Меня отправили сюда, чтобы найти вас и вытащить отсюда.       Леон медленно извлёк коммуникатор и попытался связаться с Джули, но попытка провалилась.       — Чёрт… Видимо, связь барахлит из-за погоды. Придётся подождать.       Он взглянул на подростков, и те просто закивали с такими выражениями на лицах, будто слышат эту фразу в тысячный раз. Агент подошёл ближе к костру и сел напротив ребят.       — Расскажете, как вы тут оказались?       Эмили закрыла рот ладонями и отвела взгляд. По грязной щеке заструились слёзы. Ник до побелевших костяшек сжал руки в кулаки и отвернулся, очевидно, стараясь сдержать гнев. Томас, покачав головой, опустил её вниз. Мужчина подумал, что не услышит от них ни слова о произошедшем и понимающе кивнул, как вдруг Томас подал голос.       — Мы попали в «Мёбиус» по чистой случайности, — тихо начал Крейн, неуклюже взъерошив волосы у себя на голове. — Ну, знаете, неблагополучные семьи, проблемы с законом, с деньгами. Эти люди появились очень вовремя, предложили помощь, обращались с нами на равных. Благодаря им в моей семье многое наладилось, Эмили и Ник тоже смогли решить большую часть своих проблем. Конечно, мы испытывали благодарность и были готовы сделать то, что им нужно: без их помощи мы бы вряд ли выкарабкались из всего этого дерьма. Не могу ответить на вопрос, как именно мы здесь оказались. Для меня всё было, словно в тумане. Ставили какие-то капельницы, уколы, подключали к каким-то машинам и играли с памятью. Не знаю, в какой момент всё пошло не так.       Томас упёрся локтем в согнутое колено и провёл кончиками пальцев по шипам на своём браслете.       — Начались пытки… Они не задавали вопросов, не говорили вообще ничего. Только надевали на голову какую-то хрень, подключали к машине, а дальше… Во время прошлого погружения сюда мне отрезали обе руки, а потом они на моих глазах выросли до размеров пятиэтажного дома и гонялись за мной. Здесь они делают с нами, что захотят. Ника трижды разрубали на несколько частей, бросали в какую-то жижу, чтобы он смотрел на то, как его собственное тело разбросано на куски, а затем сшивали обратно. А когда я в сотый раз задал им вопрос, зачем они это делают, они ответили…       — Что это всё ради системы, — договорил за Томаса Ник. Он едва не рычал от злости, его льдисто-голубые глаза сверкали тихой яростью. — Они ставят на нас эксперименты и отслеживают показатели мозга, а потом используют полученные данные для того, чтобы извратить систему, чтобы она выковыривала из попавшего в неё человека абсолютно всё. Желания, тайны, страхи…       — STEM — это идеальная машина, созданная для того, чтобы весь этот мир полетел к чёрту, — продолжил Крейн. — Этот человек… Администратор, этот ублюдок, заливает всем о том, что хочет изменить мир, предотвратить войны. Система на самом деле может во многом помочь, вот только этот козёл хочет только контролировать людей и подчинить себе всё, до чего сможет дотянуться. Несколько месяцев они над нами издевались, и когда нас в очередной раз закинули сюда, мы убежали от сопровождающих нас сотрудников «Мёбиуса» и спрятались. Нам долгое время удавалось скрываться от них, но нас нашли. Человек с огнемётом. Он привёл нас сюда, но не трогал. Потом я стал слышать их голоса, этих подонков. Здесь стало опасно находиться, а этот человек нас не выпускал. Хотя какая разница… Теперь нас всё равно убьют. Либо сотрут память и всё начнётся по новой. Мы отказались им подчиняться, и теперь живьём нам отсюда не уйти. Я предлагал Эмили и Нику наглотаться таблеток, — Томас кивнул куда-то в сторону, судя по всему, где лежали эти самые таблетки, но в темноте ничего не было видно, — но они сказали, что я дебил. Как по мне это был единственный вариант. Теперь уже поздно. Если они узнают, что вы обнаружили нас мёртвыми, с вами произойдёт то же самое.       Леон молча слушал рассказ Томаса и Ника, не перебивая, не задавая больше никаких вопросов. Он убедился в том, что его тревога с самого начала была небезосновательна. Надо было сразу арестовать этого ублюдка, впрочем, теперь компромата с лихвой хватит на то, чтобы упрятать его за решётку пожизненно. Всё то время пока парни говорили, Эмили не проронила ни слова, лишь беззвучно роняла слёзы, пряча лицо и тихо всхлипывая. Её плечи тряслись от рыданий, она вся дрожала, как осиновый лист на пронизывающем ветру. Если над парнями так издевались, страшно подумать, что пришлось пережить девушке. Чёрт возьми, она едва достигла совершеннолетия. Ещё совсем девчонка.       Агент злился. Не так, как Ник, который готов был разобрать по доскам каждый дом в Юнионе и камня на камне не оставить во всём городе. Кеннеди злился от того, что сейчас он поведёт их на верную смерть.       Лучше бы он сделал другой выбор в «Маяке».       Стихия за окном успокаивалась. Ветер затихал, дождь уже кончился, лишь мелкие капли моросили по влажной земле. Коммуникатор зашипел. С ним пытаются связаться. Леон, понимая, что будет, с сожалением посмотрел на троих ребят, в последний раз собравшихся вместе вокруг костра, дарившего хоть каплю уюта и покоя в этом аду. Эмили вздрогнула, так и не подняв головы. Ник с безразличием взглянул на него глазами, из которых слишком рано исчез юношеский задор. И только Томас улыбался, но в тёмно-зелёных глазах читался страх и отчаянное желание жить.       Агент покачал головой, дав понять, как сильно ему жаль, и с тяжёлым сердцем поднял коммуникатор и нажал на кнопку. Леон отчётливо помнил каждую мелочь, когда они покинули дом и отправились к точке извлечения. Помнил, какая мягкая была земля под ногами, помнил запах сырости и невероятно свежего воздуха после сильной грозы. Помнил мокрые листья, щекочущие лицо, холодные капли, падающие за воротник рубашки и заставляющие ёжиться. Он слишком хорошо помнил лица молодых людей, их глаза, взгляды, натянутую улыбку Томаса, злость Ника, скорбь Эмили. Это не должно было закончиться вот так…       Агент почувствовал, что наконец всплывает со дна самого глубокого океана. В нос ударил запах медикаментов, слух атаковали обычные человеческие разговоры, стук пальцев по клавиатуре, шум работающих компьютеров. Неужели, чёрт возьми. Открыв глаза, которые тут же защипало от запаха спирта, мужчина резко сел, откашливая попавшую в лёгкие воду. После извлечения он туговато соображал. Когда его выволокли из ванны двое агентов в чёрных костюмах и очках, он не мог понять, как это произошло. Реальность была слишком сложной для восприятия. Вдруг до его слуха донёсся крик, больше похожий на боевой клич, и краем глаза Кеннеди увидел, как какой-то парень пытается вырваться из хватки сотрудников «Мёбиуса». Чёрт, да это же Томас! Леон хотел было дёрнуться, чтобы помочь ему, но было уже поздно. Женщина в белом халате ввела иглу в шею Крейна и надавила на поршень. Через считанные секунды он побледнел, его глаза закатились, и он просто упал на пол. Та же участь постигла тех, кого бугаи в чёрных костюмах держали рядом: Ника и Эмили.       Проклятье, нет!       Агент пытался высвободиться из хватки двоих сотрудников, но его руки уже были скованы наручниками, а тело предательски отказывалось слушаться. Твою мать!       — Отпустите меня, сволочи! — прорычал он, отчаянно упираясь, однако они продолжали вести его по коридору.       — Вы предоставили много данных для улучшения системы, мистер Кеннеди, — донёсся откуда-то сверху голос Администратора. Леон поднял голову и увидел его, стоящего на верхнем ярусе за толстым стеклом. — Вы показали хорошие результаты. Весьма впечатляющие для простого подопытного. К сожалению, вам в любом случае придётся пройти одну… стандартную процедуру.       После этих слов у агента мгновенно улетучилась уверенность в том, что он выберется отсюда живым. Конечно, он ведь для них просто подопытный. Лабораторная крыса, которую не жалко выбросить. После извлечения мир вокруг вращался, как карусель, и мужчина при всём желании не мог сопротивляться сотрудникам «Мёбиуса». Его завели в какое-то помещение и, усадив в кресло, приковали руки к подлокотникам. Когда бешеное вращение комнаты остановилось и размытые образы и звуки сложились в единую картинку реальности, Кеннеди смог рассмотреть то место, куда его привели. Но вместо приборов, назначение которых наверняка не сулит ничего хорошего, всё его внимание было обращено к человеку, что сидел за компьютером напротив него.       — Так вот кого ко мне приставили в роли палача, — с горькой усмешкой произнёс Леон. — И как же я умру? Тоже от иглы под кожу или, может, от пули в лоб?       Фиалковые глаза обратились к нему, и он разглядел на дне зрачков сожаление.       — В наши планы не входит твоя смерть, — голос Джули разительно отличался от её взгляда. Он был твёрдый и холодный. — Мы планируем использовать тебя в дальнейших экспериментах, поэтому не убьём тебя, а сотрём память.       И она так спокойно об этом говорит?! Агент дёрнулся в кресле. Стоящий у двери сотрудник «Мёбиуса» шагнул к нему с целью умерить его пыл, однако Кидман жестом остановила его. Тот послушно вернулся на своё место.       — Вот значит как. Сотрёшь мне память, как всем тем людям в Юнионе? Как всем тем, кого убила ваша проклятая система, да? — мужчина не сводил взгляда с девушки и пытался понять, почему она сама говорит одно, а её глаза, её взгляд говорят совершенно о другом. — Джули, ты правда собираешься сделать это?       Секунда молчания. Сердце пропускает удар. Как и прежде во взгляде — сожаление, а в голосе — холодная сталь.       — Да.       — Дьявол!.. — прошипел Кеннеди и вновь дёрнулся, сдирая кожу на скованных запястьях.        Никогда в своей жизни он не был разочарован так сильно. Впрочем, от «Мёбиуса» этого и следовало ожидать. Нужно было раньше спуститься с небес на землю, потому что сейчас от столкновения с землёй было чертовски больно. Леон не сопротивлялся, когда Джули опустила на его голову стальной обруч, сдавивший виски и затылок. Он видел, как она прятала взгляд, старалась не смотреть ему в глаза, когда подключала его к машине. К этой чёртовой машине, которая сотрёт ему память, стоит только девушке нажать кнопку.       Через считанные секунды ему сотрут память, а агент не может думать ни о чём, кроме того, что разочарован. Разочарован в себе, разочарован в Джули. Всё его задание — одна большая ложь, эксперимент. Он должен был спасти людей, а в итоге обрёк их на смерть.       Девушка настроила машину и нажала на кнопку. Машина зашумела, из динамика обруча раздался отвратительный высокочастотный звук. Мужчина сцепил зубы, но не издал ни единого звука, хотя голова раскалывалась от этого ужасного звука. Перед глазами пронеслись обрывки самых тёплых воспоминаний, которые действительно можно назвать счастливыми. И совсем скоро они утекают, как песок сквозь пальцы, исчезнут, оставив после себя лишь пустоту. Через несколько секунд звук прекратился. Кеннеди без труда прокрутил в голове то, что происходило с ним в системе, то, что было до неё. Он всё помнил, впрочем, это наверняка ненадолго. Джули отключила машину, сняла обруч с его головы и открыла замки на браслетах. Она по-прежнему избегала его взгляда. Леон слабо понимал, что всё это значит.       — Пропустите его.       Решив, что её просто грызёт совесть за то, что она сделала, он направился к выходу. Сотрудник «Мёбиуса» отошёл от двери, пропуская его в коридор. Агент вышел и увидел на балконе Администратора, который изучающе смотрел на него, будто он действительно лабораторная крыса, а не человек. Был бы под рукой пистолет, застрелил бы к чертям этого ублюдка.       — Мои люди вас сопроводят, мистер Кеннеди. Скажите, что последнее вы помните?       Мужчина нахмурился. Он помнил вообще всё. Похоже, их машина по стиранию памяти не работает. Позади раздалось тихое цоканье каблуков Кидман. И неожиданное понимание стрелой пронзило его голову. Чёрт возьми, она и правда это сделала?..       — Я помню, как шёл домой с задания… Шёл дождь, я был жутко уставший…       Кеннеди изо всех сил постарался изобразить растерянность и не сжиматься от взгляда Администратора, которым он мог прожечь его насквозь. И, кажется, актёрское мастерство сработало.       — Превосходно. Спасибо за сотрудничество, мистер Кеннеди. Мои люди доставят вас домой.       Укол в шею, и вновь темнота.       Леону показалось, что во мраке он пробыл всего одно мгновение, впрочем, и за один короткий миг мир вновь успел перевернуться с ног на голову. Открыв глаза, агент долго не мог сообразить, где находится, пока не понял, что лежит головой на столе, а спина и шея уже затекли, находясь в столь неудобном положении. Но больше всего его беспокоило совсем иное. Те события, что он видел в системе. Его друзья и Ада… Это осталось в системе или?..       Дверь открылась, и в кабинет зашла Хелена. Живая и невредимая. Её взгляд задумчиво блуждал по комнате, а затем остановился на нём.       — Эй, что ты здесь делаешь? Ты ведь должен был отдыхать дома. Работа никуда не денется, — возмутилась Харпер.        Она подошла к столу, скрестив руки на груди, и строго посмотрела на Леона. А агент, резко поднявшись, порывисто обнял её. Она живая. Всё хорошо. Всё это осталось в системе.       — Леон, с тобой всё в порядке? — с сомнением спросила Хелена, впрочем, не отстранилась и неловко обняла мужчину в ответ.       — Да. Теперь всё в порядке. Мне приснился жуткий кошмар. Чёрт, Хелена, как же я рад, что ты жива.       Девушка понимающе кивнула. С их работой видеть кошмары вполне нормально.       — Тебе следует отдохнуть. Иди домой, отдохни пару дней, я тебя прикрою перед начальством.       — Да… да, хорошо. Спасибо.       Кеннеди с благодарностью взглянул на напарницу, на что та со слабой улыбкой кивнула.       Он выбрался. Это — реальность. STEM осталась позади, все кошмары остались позади. И его память всё ещё при нём. Значит, Джули не сделала этого. На смену разочарованию пришло глубокое уважение и чувство благодарности.       — Надеюсь, я смогу когда-нибудь тебя отблагодарить, — тихо шепнул он, выходя из офиса.        На улице светило яркое солнце, безоблачное небо очаровывало своей чистой синевой. Леон остановился, с наслаждением вдыхая настоящий воздух вместе с осознанием того, что он выбрался. В кармане вдруг завибрировал телефон. Чертыхнувшись от неожиданности, агент вытащил его и нажал на кнопку принятия вызова. Услышав столь родной голос дорогой сердцу женщины, он не смог сдержать облегчённого вздоха.       — Здравствуй, Леон. Давно не виделись.