День, когда я повстречал тебя, был нам предопределен судьбой, и словно странник, срывающий цветок, так взял я тебя за руку. Я забрал тебя с собой, обещая защиту, ты поначалу еще сопротивлялась, но затем поняла, как тебе со мной хорошо, и передумала.
Он блуждал в потоках времени, но по истечению двадцать девятого тысячелетия всё же нашёл того, кто был ему нужен. Он нашёл Хаос во плоти.***
Ты танцуешь для меня, когда я скажу; тебе больше не хочется назад, мой дом отрешен от мирской суеты, мы оба счастливы. Я точно знаю, что тебе нравится, мир вокруг нас рушится, но здесь, со мной, тепло, я никогда не брошу тебя. Я запру тебя!
Поначалу это было обычной слежкой, но затем... Затем он открылся Эрику. Открылся и упал с небес в его цветущий мир, нарушая покой всего живого. Малис понимал, что его облик будет пугать местных. Он – титан, но заклинания решали все проблемы. Тот образ, что окутал его, был всё таким же отталкивающим, но хотя бы приемлемым. Чутьё никогда не подводило его. Особенно если нужно почувствовать проявление чего-либо еретического. Щурясь от чрезмерно яркого солнца, живой Бог шёл за нитью. Тот, кто ему нужен, часто бывал здесь, в полях. Тот, кто ему нужен, – единственный во всей Галактике.***
Я развешиваю для тебя картины гор и морей, ты не должна сбежать, не должна выходить наружу, ты никогда от меня не уйдешь. День ли снаружи или ночь, нам уже всё равно.
Чернила капнули на бумагу, и Эрик в порыве гнева скомкал испорченный листок, бросая его на пол. Клякса могла бы выглядеть красивой только тогда, когда она красовалась бы в конце его песни. Сейчас же черновик, что был доведён до идеала, а ныне валялся на каменном полу, стал испорченным и уродливым. Эльф отложил перо, кое испортило ему настроение. У него всего навсего дрогнула рука, а теперь желание творить дальше окончательно улетучилось. Оскорблённая Муза покинула дом Хешта и пошла блуждать по просторам его мира, в котором царила благодать. Мужчина откинулся на спинку своего стула и посмотрел на витражное окно. В комнату проникал фиолетовый, голубоватый и жёлтый свет. Он переливался, играл на стенах и лице хозяина дома, но через несколько секунд любимые цвета расы Азур исчезли. К его жилищу пришла тень.***
Вскоре мы станем абсолютно счастливы, я никому тебя не отдам. Ты точно знаешь, что мне нравится, мир вокруг нас рушится, но здесь, с тобой, тепло, ты никогда не бросишь меня. Я запру тебя!
Когда Фиш открыл дверь, то тут же шарахнулся от человека, что показался в арке. Облачённый во всё белое и чёрное с пронзающим взглядом... Внутри остроухого что-то перемкнуло, и он только сейчас понял, почему испугался. В их отдалённом мире, где жили одни Высшие, никогда не было людей. Пугал сам факт того, что их нашли. Но как? Азур ушли в самую глубь космоса и более не давали о себе знать. Они стали высокоразвитой расой отшельников, и никто не смог бы их найти. — Кто вы? – этот вопрос – первое, что пришло в голову поэта. — Тот, кто сделает твою жизнь совершенно иной, – он прошёл внутрь, а затем хлопнул дверью, закрывая. — Как люди нашли нас? – сердце неслось вскачь, а взгляд Эрика был сфокусирован на поиске предметов обороны и путей побега. — Я не человек, – пожал плечами незнакомец. – Я – Злоба. Ты пойдёшь со мной, предвестник разрушений. «Что за чушь ты несёшь?» — хотел завопить "предвестник", но его грудь сжала рука монстра и выбила почти весь кислород из лёгких. Эльф был в когтистых лапах титаноподобного существа.***
Ты никогда не отделаешься от меня, из стали и камня наш надежный бастион. Теперь ты моя, твой плач слышу только я, я всегда буду с тобой, ибо навсегда ты принадлежишь только мне.
Находясь здесь несколько лет, он так и не понял самого главного – у него появилась семья. Пусть и такая извращённая, представленная в виде Несуществующего Бога. Представленная в виде иллюзии, кою накидывал на себя Иерарх Террора. Семья, как и сам Малис, существовала и нет, одновременно.***
Но когда они придут к нашему дому и начнут нас искать в земле, для нас обоих всё будет кончено. Я точно знаю, прежде чем нас разлучат, мы вместе убежим к свету! Я запру тебя...
— По образу и подобию, – раз за разом Малал произносит эти слова, и каждый раз Эрик не хочет ничего слышать, а потому закрывает острые уши руками. — Я не буду делать этого, – твердит поэт с зажмуренными глазами и закрытыми ушами. – Не буду давать свою кровь. — Жертва искусства и не более, – хмыкает Бог-Отступник. – Рано или поздно тебе придётся разрушать. Твои тексты – воплощение Хаоса. Они сеют в душах сомнение и заставляют задумываться.