Карты

Каждый имеет право на кусочек жизни, О котором вообще никто не будет знать. Ш. Терон

Я вытаращила глаза. Походу, сейчас у меня есть шанс попасть в Книгу рекордов Гиннесса, как самый быстрый человек, слинявший от разъярённого парня. — А откуда ты знаешь, что это я? — дрожащим голосом сказала я. — Думаешь, я такой тупой? — он подошел ближе, я нервно сглотнула. Вот и пришел мой час. Блин, а я даже с родителями не попрощалась. — Никто бы в этом доме не осмелился вычудить такое, — он наклонился ближе, сократив расстояние между нашими лицами до невозможного. Я ощущала, как его глаза буквально сверлят в моем лбу дырку. Как его горячее дыхание сжигает все нервные окончания на моем лице. Я часто заморгала. Внезапно, его яростное выражение лица сменилось спокойствием. Что? Вот это самообладание. Он выпрямился и холодно на меня посмотрел. В его взгляде можно было прочесть, что, если я еще что-то подобное выкину, он точно выбросит меня в окно. Так, суп, я так полагаю, он еще не съел. Значит, у меня есть надежда выжить. Надо срочно нейтрализовать мою супер-жаркую похлебку. Я бросилась к двери, но Кас схватил меня за руку и прижал к себе. — Ты так просто не отмажешься… — капли с его еще мокрых волос падали мне на лица, заставляя меня сморщиться от холода. — Давай я тебе просто куплю красную краску, — умоляюще сказала я. На его лице растянулась хищная улыбка. — Папа! — вот мое спасение. Кастиэль повернулся к двери, а я, решив воспользоваться моментом, выпуталась из его объятий и побежала за рояль. — Не трогай ее! Она моя! — Гастон по смешному сгустил брови и грозно топал ножкой. — Она же не виновата, что тебя похитили инопланетяне. Что? Инопланетяне? Хотя, если так посмотреть, то нынешний цвет волос Каса действительно напоминал какой-то инопланетный. Сквозь фиолетовость его волос пробивалась краснота, создавая новый цвет. — Гастон, инопланетяне не похищали меня, — парень подошел к мальчику и потрепал того за волосы. — Тогда ты их похитил, — снисходительно улыбнувшись, он взял парня за руку и ушел, бросив на меня убийственный взгляд. Божечки-кошечки, спасибо Гастону за его появление. Если бы не он я бы уже лежала на гравии перед домом в собственной луже крови. Хотя, еще не все потеряно. Убийственный взгляд Каса перед тем, как он ушел, вызывает у меня смутные сомнения. Кажется, я еще успею полетать. Я вышла из комнаты и, сломя голову, понеслась в комнату Каса. Сначала я была напугана тем, что там может оказаться парень, но потом, появившись в его комнате, облегченно выдохнула. На его захламленном рабочем столе стоял небольшой поднос с тарелкой супа, парой ломтиков хлеба и большой кружкой ароматного кофе. Я потянула руки к супу. — Что ты делаешь? — мое сердце перестало биться. Я медленно повернула голову и увидела Дебру. Она стояла в одном полотенце. — Эм, я просто пришла забрать суп. Как оказалось, там есть испорченный продукт. Просто служанки этого не заметили, — а врать-то я хорошо научилась. Чувствую, этот навык мне еще пригодится. — Этого не может быть. У нас всегда свежие продукты, — она подошла ближе. Мое остановившееся сердечко забилось с бешеной скоростью. Инстинкт самосохранения забился в истерике. — Забудем про еду. Мне плевать. Куда важнее то, что ты видела. Я внезапно вспомнила, как застала ее лежащей под Дейком и издавай звуки наслаждения. Зрелище, я вам скажу, не из приятных. — Ты изменяешь Касу. Он же тебя любит. Зачем ты так с ним? — я включила голос совести. — Тебя это не должно касаться. Давай так: ты будешь молчать, а я обещаю не портить тебе жизнь здесь, — она щелкнула мне по носу. Я ничего не ответила. Просто взяла тарелку с супом и пошла из комнаты. Но, стоило мне открыть дверь, как на меня налетел Кастиэль, опрокинув содержимое тарелки на мою пижаму. Черт, она была еще совсем чистой. Я удивленно посмотрела не его такое же выражение лица. Так, пока он в ступоре, надо валить. Запереть дверь на замок и, для пущей безопасности, спрятаться под кровать. Я сиганула на второй космической к себе в комнату. Когда я поднималась по лестнице, то чуть не упала, врезавшись в Лизандра. Он схватил меня за талию тем самым, не дав мне упасть навзничь. — Осторожнее, — я посмотрела ему в глаза и ощутила, как что-то приятное шевелится в моем животе. Оно расползалось по всему телу разогревая мою кровь. Внезапно, мне стало жарко. Скрывая свои красные щеки, я вырвалась из его рук и побежала в комнату. Как и хотела, я закрыла на замок свою дверь и облегченно вздохнула, спускаясь по стене. Горячий суп на кофте моей пижамы неприятно жег мою кожу. Я пошла в ванную. Когда я залезла под холодный душ, раздраженная кожа на моем животе успокоилась. Я легла в ванной и принялась наблюдать как частые капли душа бьются о мое тело. Мне стало холодно. Но раскрутить горячую воду было слишком лень. Я так удобно улеглась. Вдруг, мне вспомнилось, как я в детстве ненавидела мыться. Я считала, что все грязь на моем теле живая и, что, если я приму ванную, то убью ее. Сколько криков и истерик наслушалась моя мама, намыливая мою голову. Я плакала и умоляла ее не убивать микробов. А мама, улыбаясь и смеясь, говорила, что микробы опасны. Они могут забрать меня в другой мир. Но я ей не верила. Потом, когда я стала старше и уже пошла в школу, поняла, что мама была права. С тех пор я очень полюбила ванную. Да так, что меня уже было невозможно оттуда вытащить. Вот такой я максималист. Из приступа ностальгии меня выдернула резкая боль в спине. Видимо моему позвоночнику не понравилось, что я лежу в одном положении долгое время. Я встала и намылила голову. Только сейчас я заметила, что мой шампунь пахнет лавандой. Я очень люблю этот цветок. Его цвет, его запах и настроение, что он передает. Когда мне было пятнадцать моя семья поехала отдыхать в Прованс. Я бегала по этим бесконечным полям и наслаждалась сильным запахом этих цветов. Я очень сильно плакала, когда пришло время уезжать оттуда. Но моим маленьким утешением было то, что я собрала там большой букет и купила духи. Родители обещали мне, что мы еще съездим туда, но так и не съездили. Это меня огорчает и по сей день. Я вышла из душа и укуталась в махровое полотенце. Только я вышла из комнаты, как увидела знакомую спину, стоящую возле моей кровати. Он поглаживал Лилит, что уютно расположилась на моей подушке. Он довольно закрыла глаза и подняла шею. Я на цыпочках прокралась к шкафу, но видимо не служить мне в разведке. — Ты покрасила мои волосы, ты испортила мой завтрак, — завтрак? Кто завтракает в половине дня? — что дальше? — Кастиэль подошел к роялю и оперся рукой на его крышку. Я прижалась к двери шкафа и пожелала слиться с ним. Теперь я по-настоящему поняла, что чувствуют дрессировщики в цирке, запертые в одной клетке со львом или тигром. Ты вроде уверен, что он тебя не тронет, но коленки все равно трясутся, а сердце бешено бьется. Но лев рано или поздно проголодается, и уже никакая дрессировка его не остановит. — Ты какая-то беда. Точнее паразит. Ты как паразит. Тебя приютишь, накормишь, выделишь комнату, а ты вредишь, — его слова задели меня за живой. Даже мои одноклассники-придурки никогда не сравнивали меня с паразитом или с чем-то похожим. — А ты монстр, — в отместку пальнула я. Кастиэль подлетел ко мне и ударил кулаком о дверь шкафа в миллиметре от моего лица. — Ты не забыл, что сам меня сюда привез? — я сузила глаза. Его лицо заметно побагровело от злости. — Ты сам привез паразита в свой дом. Вот теперь и живи с ним, — я сгустила брови. Внезапный прилив храбрости придал мне сил. — Я тебя привез, потому что твой отец не умеет играть. Я хочу тебе напомнить, — он скопировал мой голос, — что он проиграл тебя. Он поставил тебя, как какую-то вещь вроде тех, что вроде нужны, но стоит избавиться. Он проиграл тебя, — еще раз повторил он. По моим щекам потекли слезы. Сжав кулаки, я всеми силами пыталась унять желание избить его до полусмерти. — Раз он проиграл тебя, то, значит, и не особо любил, — в голове начали с ужасающей скоростью прокручиваться все счастливые моменты. Отдых на лазурном береге, когда папа чуть не утопил меня. Похождения в Лувр, где он мне купил маленький брелок с картиной Микеланджело «Сотворение Адама». Мой первый нон-стоп, когда папа чуть ли не на руках меня нес домой, как только стукнуло два ночи. Новый Год, когда папа разрешил мне пить шампанское, но из-за своего неумения пить, я нажралась в дрова. И опять папе на руках пришлось относить меня в комнату. Я не могу поверить, что он это все делала, потому что не любил меня. Неужели он купил мне брелок с моим любимым произведением от того, что не любил меня? — Убирайся, — тихо сказала я, пытаясь унять нарастающую боль. Кас врет. Он все врет. Все, до последнего слова, ерунда. — Что? — Убирайся! — закричала я, ударив его кулаком по груди. — Уходи! Проваливай! Заебал уже! Я стремительным шагом погнала его прочь из комнаты. Я могу ему простить, что он назвал меня паразитом, но сказанные им слова по поводу моего отца я никогда не прощу. Я закрыла перед его носом дверь и спустила по ней, дав волю чувствам. Слезы текли по моим щекам и падали на мокрое полотенце. Я ненавижу его. Все хорошее в моей голове он смог очернить в один раз. Все, за что я так любила папу, пропало. Что мне теперь остается? Ненависть. Чувство, которое будет сжирать каждый светлый момент в моей голове, оскверняя душу. Утерев слезы, я подошла к шкафу и переоделась в зеленую пижаму с золотой вышивкой на воротнике «I love you», которую подарил мне папа на семнадцатилетние. Я ее давно хотела, но в Париже такая не продавалась. Ну по крайней мере я не видела ее ни в одном текстильном магазине. Я была очень рада, когда папа, явившись в 5 утра с пункта выдачи посылок, принес мне эту пижаму. Я улеглась на кровать и обняла Лилит. Он растянулась колбаской на моей шее и замурлыкала. Я гладила ее по спине и никак не могла унять слезы. С каждой новой минутой они лились все сильнее и сильнее. POV Кастиэль. Мда. Не стоило мне такого говорить. Может, я и бываю немного грубым, но это уже явный перебор. Я понимаю, как дорога для нее семья, как она скучает и портить воспоминания о них мне совсем не хотелось. Но гнев штука такая — никогда не знаешь, что вычудишь. Я хочу сказать что-то еще, хоть как-то перед ней оправдаться, но в голове ни одной мысли. Разве за такое реально извиниться? Разве за такое возможно простить? Определенно никогда… Если до этого дня я периодически видел в ее глазах легкую тень неверия или настороженности, то сейчас там горит одна ненависть. Слепая, жестокая и беспощадная. Я как будто бы слышал все те обещания мучительной смерти, которые она желает мне у себя в голове. Наверное, не просто желает, а принимает в этом непосредственное участие. Я сам не знаю, но по рассказам отца догадываюсь, что подобным взглядом на своих будущих жертв смотрели инквизиторы. И это, оказывается, очень страшно… — Убирайся, — ее шепот пронзил мое сердце и заставил съежиться желудок. От ее голоса полного болью мне захотелось согнуться пополам. — Что? — переспросил я, не верила собственным ушам. — Убирайся! — комната наполнилась оглушительным криком. Он ударила меня со всей силой в грудь. — Убирайся! Проваливай! Заебал уже! Она выставила меня и захлопнула дверь. Блин, по носу попала. Я часто заморгал и не понимал, что только что произошло. Внезапно, в моей голове прозвучал голос Гастона, когда мы ушли из ее комнаты сегодня днем. «Папа, если ты ее обидишь, я буду вечно тебя щекотать. Она мне нравится. Я не хочу, чтобы она была несчастна здесь.» — такой маленькой, а уже такой смышленый. В этом он полностью пошел в мать. Я хотел уйти, но тут услышал негромкий всхлип. Всхлип, всхлип. Она сидела под дверью и рыдала. Мне стало не по себе. Может, я кажусь бездушным, знание, что из-за тебя кто-то плачет, сильно меня угнетает. Я встал возле ее двери и хотел постучать. — Эй, чувак, так ты идешь? — на первом этаже раздался голос Дейка. Я совершенно забыл, что папа поручил мне съездить в центр и забрать выигрыш у очередной жертвы папиных игр. Что ж, видимо придется отложить извинения.