Карты

Мой мозг отключился. Я выпала из реальности. Я не чувствовала ничего, я ничего не видела. Мне показалось, что я тону в какой-то бездне. Передо мной лицо Каса с закрытыми глазами и розовыми щеками, но это как будто не его лицо. Такое чувство, что передо мной нет никого. Я просто сижу на своей кровати с круглыми глазами. Наконец, когда мой мозг начал функционировать, я почувствовала испепеляющий жар. Он проходил по моему телу, больно щекоча конечности. В меня будто разом вонзились тысячи раскалённых мачете. От моих губ исходило неприятное электричество. Мне надо оттолкнуть его, чтобы прекратить мои физические терзания, но я не могу. Или не хочу? С одной стороны, целовался он, конечно, отлично, но не надо забывать, что это человек силой поцеловал меня. А с другой… С другой что? Что с другой стороны? Нет, тут есть только одна сторона. Вслед за моим мозгом включился и разум. Я оттолкнула Кастиэля и уползла к другому концу кровати. Парень смотрел в пол, упершись руками в матрац постели. В одну секунду он поднял голову. Его выражение лица излучало полное равнодушие. Мне стало холодно. — Я… — Кастиэль так и не договорил. Его прервал звонок на моем мобильном. Черт. Телефон лежит на прикроватной тумбочке прямо возле Каса. Я не хочу к нему приближаться. Я видеть его больше не хочу. — Я пойду, — он одернул свою футболку и вышел из комнаты. На меня напало дикое чувство облегчение. Как будто гора с плеч упала. Я подползла к тумбочке и схватила телефон. Звонила мама. На мгновенье я так обрадовалась, что была готова запрыгать на месте. Но, сдержав свою радость, я успокоилась и ответила на звонок. — Привет, Бетти, — нежный мамин голос пробил у меня слезу. Я так по ней скучаю. — Привет, мам, — мой голос дрожал, но я надеюсь, что этого не слышно. — Извини, что не звонила. Надо было папу вытаскивать из очередных долгов. Ей Богу, он скоро сведет на нет весь наш бизнес, — я уже говорила, что мама владеет маленьким винным магазинов. Она с этого получает много. Даже слишком много для нашей маленькой семьи. Папа до азартных игр никогда себе ни в сем не отказывал, как и мама. Только вот папа так и не уяснил, что деньги имеют свойство заканчиваться. — Как ты? Как тебе у мистера Моро? Тебя не обижают? В голове, подобно калейдоскопу, начали прокручиваться воспоминания. Приставания Дейка, собственничество Кастиэля, его недавний поцелуй… хотя, были и хорошее воспоминания. Например: я впервые напилась (но маме это знать не обязательно), поход в кино (но и это успехом не увенчалось). Все мои хорошие воспоминания заканчивались чем-то плохим. — Все нормально, — нет. — Все здесь очень приветливые, — неа. — Никто меня не обижает, — надо прекращать лгать. — Это хорошо, — сквозь трубку я услышала, как мама тихо всхлипнула. Это разрывало мне сердце. Мне так хотелось ее обнять. Уткнуться в ее пушистые волосы и больше никогда не отпускать. До самой старости жить с ней в обнимку. — Если мистер Моро не против, я бы хотела тебя забрать на один день к нам. — Это замечательная идея! — на момент я почувствовала проблеск света в своей темной жизни. С чего бы Касу быть против этой идеи? Нет, не тот вопрос: кто вообще будет его спрашивать? Я попрошу Натаниэля, он отвезет меня. Я радостно запрыгала на кровати. — Он не против. Мы с мамой еще долго общались. Она мне рассказывала о своих делах в магазине, о папиных делах. После того как он проиграл меня, папа не брал карты в руки целых пять дней. Что было рекордом. Обычно, когда он говорил, что завязывает, возвращался к азарту дня через два-три. Она мне рассказал о своих новых заказах. Мама хочет попробовать заказать импортное вино. Дорогое. Говорит, что так у нее могут появиться более обеспеченные клиенты, и денег станет еще больше. Нет, моя мама не гонится за богатством, ей просто надо покрывать папины проигрыши. Ведь все они падают именно на ее плечи. Папа тоже раньше работал, но из-за его новой пристрасти его выгнали. Теперь в нашей семье работает только мама. Когда мама положила трубку, я встала с кровати и пулей побежала к Натаниэлю. Проблема была в том, что я не знаю, где его комната. Это тот случай с дверью Лизандра. Я действительно без понятия, где его комната в целом. Ну была не была. Я спустилась на первый этаж и начала махать головой, как локатором. Так, время рассуждать логически. Если я пойду направо, то приду в столовую или потеряюсь в многочисленных дверях от кабинетов (не понимаю, зачем). Значит, мне надо налево. Я пошла в сторону той маленькой гостиной, в которой взяла книгу. На всякий случай заглянула туда. Что ж, теперь мне не придется искать его комнату. Нат сидел в кресле и читал книгу. Его очки совсем съехали на нос. — Привет, — тихо сказала я. Натаниэль снял очки и отложил их на подлокотник. — Привет. — Ты не мог бы меня отвезти домой? Мне надо с мамой увидеться, — Натаниэль встал с кресла и настороженно посмотрел на меня. В его глазах читалось недоверие и замешательство. По его выражению лица было видно, что он взвешивает все «за» и «против». — Куда ты собралась? — по моей спине прошелся холодок. Пожалуйста, только бы мне это послышалось. — Я спросил, куда ты собралась? — я обернулась. Нет, не послышалось. В дверном проеме стоял Кас. Только сейчас я заметила, что его волосы вновь приобрели красный цвет. — К маме, — без тени страха сказала я. Парень прошел в комнату и сел на второе кресло, которое располагалось напротив кресла, где сидел Нат. — А разве я тебя отпускал? — А разве я тебя буду спрашивать? — я отчетливо видела, как в его глазах зажигались маленькие искорки ярости. Если я скажу еще что-то, то эти искры разожгутся в настоящий пожар. — Я не твоя заключенная. Парень не терял самообладания, но было видно, что он вот-вот разозлится. — На сколько? — холодно спросил он. — На сколько захочу, — может мне еще каждый час ему звонить? — На сколько? — чуть более требовательно он повторил свой вопрос. Я не могу сопротивляться. Его глаза, как два цементных камня, упали мне на спину и давили. Его низких холодный голос был дополнительным грузом. — Кас, дай девочке побыть с родителями, — Натаниэль положил свою руку ему на плечо. Парень раздражённо вздохнул. — На сколько? — как попугай повторил он. — Не выводи меня из себя. — А то что? Убьешь меня? Заставишь сидеть в комнате? Что? — я хотела показать парню, что не он один может выходить из себя. В этот момент он на меня так посмотрел, словно я была врагом. Опасным и вредоносным врагом. Его взгляд заметал молнии ярости и злобы. От его вида мне хотелось забиться в угол и заплакать. Какой же моральной силой надо обладать, чтобы так психологически воздействовать на человека? — На день, — сдалась я. Да ну его к чертовой матери. Заколебал уже. — Хорошо, — он сказал это так, как будто сделал мне одолжение. Он встал и, обдав всех присутствующих гнетущим взглядом, ушел восвояси. — Как вы с ним в детстве уживались? — когда Кас ушел, я смогла задышать свободно. — Дрались. Жестоко. Всегда, — а ну понятно. Такие противоположности не могут ужиться под одной крышей. — Иди собирай вещи. Я быстро поднялась к себе в комнату и открыла шкаф. На зло парню мне хотелось у них остаться побольше, но Кас своим взглядом (ей богу, как орудие пыток) дал понять, что мне здорово не поздоровится. Я взяла маленькую сумку и сложила пару белья и пижаму. Из техники взяла только телефон и наушники. Самое время переодеваться. Я посмотрела в окно. Как всегда, злые тучи не давали солнцу выпустить и лучика. Шел редкий дождь. Я одела черный шерстяной свитер с белыми мордочками кошек, свободные джинсы, красное пальто и кроссовки того же цвета. Любит Беатрис подбирать верхнюю одежду и обувь одинокого цвета. Я положила ингаляторы и две пачки салфеток в карман, и вышла. Хотя я себя здесь и чувствовала девушкой Белль из «Красавицы и Чудовище», но успела привыкнуть к этой комнате. Здесь была охрененная мягкая кровать. В коридоре, перед самым выходом, я столкнулась с Кастиэлем. Он стоял возле главного выхода и смотрел в свой телефон. Я попыталась пройти мимо него, но он взял меня за талию и пригвоздил к стене. Ему пришлось практически в два раза согнуться. Чтобы достать до меня. — Чтобы завтра вернулась, — он обдал мое лицо горячим воздухом. — Хорошо, — грубо ответила я. Я выпуталась из его «объятий» и поспешила выйти из комнаты. Машина Натаниэля стояла перед самым выходом. Я села сиденье и стала наблюдать в зеркало заднего вида, как дом, точнее моя клетка, медленно исчезает за горизонтом. Мы миновали поселок и въехали в город. Здесь царил непроглядный туман. Нату даже пришлось включить фары, но и это не помогло. Казалось, что облако просто взяло и опустилось на город. Еле как мы добрались до дома. Я вышла из машины. — Может останешься ненадолго? — предложила я. — Чаю выпьешь? — Нет, мне надо домой. Скоро отец приезжает, — с этими словами он даванул на газ и через пару секунд исчез в тумане. Я повернулась к своему дому. За всю неделю (может больше) я так соскучилась по своей комнате. По своему старенькому бабушкиному фортепиано, по своей репродукции Микеланджело, по своей кровати в конце концов. Я вошла на участок и закрыла за собой калитку. М-да, видимо, с того момента, как я уехала, за садом никто не ухаживал. Я постучала во входную дверь. Сердце бешено забилось. От радости я чуть ли не прыгала. Мне открыла мама. Когда я ее увидела, бросилась к ней обниматься, не обратив внимания на то, что я в мокрой одежде. Мама была рада не меньше моего. Она, смеясь, обняла меня в ответ. Когда чувства немного поутихли, я разделась и прошла на кухню. Первый мой вопрос, который возник у меня в голове, бы: а где папа? Но ответ был слишком очевиден, чтобы озвучивать вопрос. Скорее всего он опять сидит и проигрывает. Мама налила мне кофе, а себе ее любимый зеленый чай. Да когда ж он у нее кончится? Когда я уезжала, его было дохрена. И сейчас его ничуть не убавилось. Что за хрень? Вообще, мы с мамой проболтали все темы еще по телефону, но моя мать — она такой человек, который найдет, о чем поговорить. Мы разговорились о моем кровотечении из носа. Я ей рассказал о случае в кино. — Надо тебя к врачу сводить, — я пожала плечами. — Всю жизнь текла кровь из носа, и ты только сейчас хочешь меня к врачу сводить? — я усмехнулась. — Лучше поздно, чем никогда. Мы сне просидели на кухне до самого вечера. Потом отправились в зал смотреть всякие фильмы. Мы взяли с собой два литра газировки и попкорн. Мама разложила диван, а я искала по телевизору какое-нибудь нормальное кино. В итоге я остановилась на «Красотке» с Джулией Робертс. Я легла рядом с мамой, и мы вместе начали смотреть фильм, параллельно обсуждая события. После «Красотки» начался мой самый любимый мультик детства «Красавица и Чудовище». В детстве я так любила его смотреть, что все время от рассвета до заката могла сидеть в зале, устремив взгляд на телевизор. В детстве этот мультик действовал маме на нервы. Во время просмотра мне вспомнился Кастиэль. В сердце что-то больно кольнуло. Я почувствовала, как меня что-то пожирает изнутри. Это что-то было очень приятным. Это что-то было словно маленькая бабочка. Когда мультик закончился, так же, как и газировка с попкорном, мама выключила свет, и мы в обнимку уснули на диване. Я проснулась от кого-то шума на кухне. Мама что-то жарила. Я зевнула и пошла к маме. На кухне я услышала запах жареного бекона и яиц. Мама сказала, чтобы я шла умываться и приходила кушать. Я зашла в ванную и включила теплую воду. Смотря на себя, мне ужасно захотелось пересмотреть все серии «Star Wars», но я оставила ноут в доме Кастиэля. Приеду и посмотрю. Я почистила зубы, умыла лицо, вытерла воду и пошла кушать. В зеркале, между дверью в туалет и входом на кухню, я увидела немного помятый вид. Маленькие волосинки выбились из хвоста, свитер в некоторых местах помялся, одна гача от джинс была задрана выше другой. Надо хоть привести себя в порядок. Я снова вошла в ванную и намочила руки. Сначала я провела по голове, потом по складкам одежды. Я повертелась у зеркала. Убедившись, что все нормаль, я уже точно пошла кушать. — Я приготовила твою любимую яичницу, — мама поставила передо мной тарелку с двумя желтками и изогнутой линией бекона. Недолго думая, я вцепилась вилкой в еду и начала уминать ее, смакуя каждый кусочек. Мама поставила передо мной кружку со своим зеленым чаем. От его запаха меня затошнило. — Мам… — укоризненно сказала я. — Меня тошнит от твоего чая… — Ну-ка пей! Это полезно! — вот она моя мама. Если Кастиэль может манипулировать людьми с помощью взгляда, то моя мама с помощью голоса. Я отпила чуть-чуть чая и скривилась от боли. Мало того, что он не вкусный, так еще и сплошной кипяток. Я отодвинула кружку и доела яичницу. Пока мой чай стынет, я решила разорить плетеную вазочку с печеньками. Печеньки я люблю. Особенно с шоколадом. Я откусила кусочек и запила чайком. Вперемешку с шоколадом он был не так уж и плохом, но вот в чистом виде — лютая гадость. Вкус такой горький, что вызывает чувство выплюнуть его обратно. — Не ешь сладкого, когда пьешь чай. Эффекта не будет, — мама выдернула у меня из рук печенье и с мечтательным видом запорхала к плите. — Но это лютая мерзость, — я высунула язык. — Терпи. Дабы уменьшить свои страдания я задержала дыхание и залпом осушила кружку. Когда я выдохнула в нос ударил запах тухлых носков. По губе потекло что-то жидкое и теплой. Пожалуйста, только бы это был чай. Я поднесла руку к носу. — Я сейчас, — мама стояла ко мне спиной. Пока она не обернулась, я быстро вылетела из-за стола и направилась в ванну. В зеркале я увидела маленькую струйку крови, стекавшую по моим губам и образовывая капельку на подбородке. Я включила холодную воду и начала яростно промывать нос. Слава Богу, у меня не было такого обильного кровотечения, как вчера, так что я справилась за несколько минут. — Что случилось? — когда я вышла мама сидела за столом и, читая новости в своем телефоне, кушала тушеные овощи. — Ничего. Просто руки вышла помыть. За окном раздался звук сигнализации машины. Я выглянула в окно. Скажите мне, что у меня галлюцинации от маминого чая…