Академия Эльтеров

Холодную погоду любить сложно. Даже те, кто восхищаются зимой, в первую очередь радуются тому, как сугробы переливаются мириадами снежинок где-нибудь за окном тёпленького домика. А когда ты ползёшь по пояс в снегу в промокшей и заледеневшей до груди одежде и отмерзшими до потери чувствительности пальцами или стоически шагаешь через жалящую даже через шарф пургу, зиму любить сложно. Но в тот августовский день в Басилане уже плавившийся на солнце Шульдих для себя решил, что длящаяся четыре месяца акрисовская зима — его любимое время года. На небе не было ни облачка, а немилосердное южное солнце не собиралось прятаться за огрызки басиланских башен ещё часа четыре. Раскидистое дерево с длинными игольчатыми листьями, в тени которого уже заработавший ожог на носу Куллхир решил спрятаться, вместо благословенной прохлады создавало одурявшую и усыплявшую духоту. Люди в мареве, поднимавшемся от почти втоптанной в землю мостовой, ползли мимо по своим делам, и даже ездовые животные бежали как-то замедленно, словно сам воздух тормозил ход. Точнее, «гасил». В Басилане, как и в других лакийских портах, слово «тормоз» в переносном своём значении не прижилось, ибо небоходные суда «гасили». У них любая остановка подпадала под две категории: либо «торможение двигателем», либо кровавая авария. А так как при отдаче энергии фацион светился, то постепенное его «охлаждение» вызывало и гашение свечения — так, в общем-то, понятие «гасить» и появилось. Полтора месяца назад Шульдих даже защитил дипломную работу по «методам оптимизации АПС» на примере использования «Коридора» в управлении небоходными судами. Не то чтобы верхом его мечтаний была техномагия, просто диплом по боевой магии пришлось бы писать у Рюрикова (точнее, при чутком руководстве аспиранта Хафиза), а Человек-Предмет осточертел ему за предыдущие три с половиной года так, что Куллхир бы с удовольствием удрал из Академии обычным колдуном. Прямой дорогой в армию. Хоть в десант вместе с Бубликом, лишь бы ещё три года не выслушивать то, как он деградирует… Однако ж «князю не престало ремесленником ходить»… — … и либо ты арканист через три года, — Бальяр приподнял сына над полом, и грудки кафтана страдальчески затрещали. — Либо домой тебя пустят только тогда, когда ты это звание заработаешь. Усекаешь разнообразие, доченька? Князь Бальяр умел быть убедительным, и раз уж так сошлось, что «доченька» увлёкся техномагией, послал его в Басилан на Гонки Боевых Модификаций, чтоб глаза после ссоры не мозолил. Шульдих расстегнул и распахнул мантию. Лучше вражеская пуля, чем тепловой удар, по крайней мере, от жары шатать перестанет (на этом месте Шуш представил, как шкварчит на горячей мостовой его убиенное тело, и понял, что всё-таки перегрелся). На Гонках он никогда не был. Игры казались Куллхиру интересней — там хоть какой-то сюжет и смысл вырисовывались. А какая идея в том, чтобы перевести боевые снаряды и энергетические кристаллы, расколошматить свой корабль и ведь наверняка весь выигрыш потратить на починку? Конечно, небесные сражения на летающих судах выглядели эффектно, особенно, если корабли летели на полной скорости, что в реальной жизни случалось редко. Несётся такая груда дерева, металла и парусины — двигатель ревёт, магические щиты мерцают, габаритные огоньки моргают, фонари сообщения перламутром переливаются… Страх и ужас. Особенно, если знаешь, насколько легко величественный небоход может взорваться прямо в воздухе. Или потерять управление и разбиться о трибуны со зрителями… Лавочка скрипнула. — Здорово! — приземлившийся рядом Бублик дружески хлопнул Шульдиха по плечу, и в спине колдуна подозрительно хрустнуло. — А чего это ты тут делаешь? — в правой руке у Даши было пиво. «Западное». Холодное. Нет, ледяное — кружка запотела. У Шульдиха аж в горле пересохло — на такое можно было бы смотреть вечно, если бы оно не выпивалось сразу… — Мимопроходил, — промямлил колдун. — А мне тут дед пригнал два пропускных на Гонки, — Бублик был так счастлив, словно билеты пропускали в рай, и Шульдих уже загорелся желанием рассказать другу о том, какими способами можно умереть на Гонках, будучи простым зрителем. Хотя что-то колдуну подсказывало, что слишком жизнерадостного Збрышека не проймёт… — Я Танюшку пригласил… — О нет, опять Танюшка! — взвыл Шуш. Первокурсница-паладин побила рекорд своей тёзки, продержавшись уже без малого четыре месяца. Колдун возненавидел её заочно в то время, когда писал дипломную работу в библиотеке. И к зачётам там готовился. И к экзаменам. Девушка настойчиво ходила к Даше, упорно игнорируя тот факт, что у неё тоже комната есть. — Наконец-то я смогу вас познакомить! Зря ты так, она очень хорошая. Ну просто сам знаешь, Тагиловна же, — пожал плечами Бублик. — Пиво будешь? — Буду!!! — Скажу, где взять, если обещаешь с Танюшкой помириться, — Збрышек в этот момент своей улыбкой очень напомнил Лиеро, выставляющего зачёт. — Обещаю, — махнул рукой Бэйнон. Когда он, уже счастливый, вернулся обратно под дерево, до начала гонок оставалось сорок минут, и пунктуальные фламмовцы организовали тихую и спокойную, как конвейер, очередь у входа на Внучью трибуну — только благодаря этому развалившиеся на лавочке Шульдих и Бублик поняли, что перепутали места. — Фламмовцам трибуну надо отдельную, — Шуш приметил в очереди нескольких керонтцев и имберцев, причём, если первых отличал национальный кармический фатализм, то в глазах вторых явно можно было прочитать количество планов по обходу очереди, из них треть — незаконных. — И где-нибудь на трассе, — хохотнул Бублик. — Хотя вот подумай: вон та чисто кахилльская семейка ведь не виновата в том, что их правительству хочется дешёвого фациона, — самый младший из «семейки» полным восхищения взглядом проводил двух эльтеров. Ребёнок, видимо, ещё не был в курсе, что Акрис — «ленивые пьяницы с балалайками», Терион — «узкоглазые оккупанты», а Имбер — «рассадник воров и мошенников». — А ещё земель, рабской силы и драгоценных камней, — отозвался Шульдих, с самого проведённого во дворце детства страдавший стойкой аллергией на политику. — Почему ты сегодня такой умный? — Ну так мысли о вечном, поиске смысла жизни там… мы ж навстречу смерти идём, — пожал плечами Збрышек. Шульдих застыл на месте: — Я понял. Я знал, что нормальная девушка с тобой долго не протянет, — затараторил колдун. — Она точно некромантка, завладела твоим разумом, а теперь хочет, чтобы ты принёс ей в жертву меня, а потом самоубился. Брови Бублика предприняли попытку спрятаться в волосах: — Ну ты долб… колдун на всю голову. Ты ж мне сам все уши авариями прожужжал, пока мы пиво пили, — Даша решительно схватил Шуша за предплечье и потащил за собой. — Пошли, а то Танюша обидится. — Девушки на свидание вовремя не приходят! Она точно нежить!!!.. Обе трибуны, Старая и Внучья, «обнимали» ровно половину круга, внутри которого моделировалась извилистая трасса. Каждый год оную составляли по-новому из самых разнообразных островков: были отвесные скалы, острые рифы, россыпь непрерывно двигавшихся причудливых камней, лесок с озерцом, над которыми шёл вечный ливень, и целый пласт промёрзлой земли, обдуваемый пургой — всё это располагалось так, что к концу Гонки у самых старых и самых молодых рулевых сводило судорогой руки. Такое обилие островов в окрестностях Басилана объяснялось его прежним расположением в дельте реки Данувиус, широкой, полноводной и судоходной, чьи воды нынче свободно падали в неизвестность за несколько миль до старейшего лакийского порта. Немало денег и времени ушло на то, чтобы заставить острова витать там, где это нужно экзаменаторам Навигацкой Школы и устроителям Гонок Боевых Модификаций. За несколько минут до их открытия пространство между трибунами было абсолютно пустым, но особо любопытные зрители и ярые фанаты точно знали, что модель трассы первой эстафеты уже висит внизу, чтобы не мешать открывавшему Гонки параду. Динамики зашипели. — Не знаешь случайно, где комментаторская вышка? — Шульдих похлопал Бублика по плечу. — Нету её, — отмахнулся тот. — Танечка, — Шуш натянул на себя улыбку. — А ты вышку случайно не видишь? — Не-а, — паладинша похлопала глазками. Это было очень мило и умаляло её интеллект вполовину так же, как и приоткрытые пухлые губки и всяческие неловкие движения, благодаря которым у неё то расстёгивалась верхняя пуговица рубахи, то юбка задиралась до самых колен. Однако в синих глазах девушки читалось столько проницательного ума и женского коварства, что Шульдих уже почти поверил в свой собственный сарказм. — Дашенька, а ты знаешь, где вышка? — Да сдалась вам всем эта вышка! — Потише! — отозвались сверху. — Просто интересно, насколько легко в неё врезаться. — Всем удачного дня, и да не врежется в зрителей ни один небоход! — счастливо затараторила невидимая комментатор. — Мой предшественник, к слову, погиб на трассе, и последними его словами были «О нет, эта бригантина снесёт трибуны, но я уже этого не увижу» … Ах да, извините, я забыла представиться — с вами снова Сантела Даквидаки с искренней надеждой встретиться с вами, дорогие зрители, и в следующем году на Гонках Боевых Модификаций, но на всякий случай должна сказать сразу, что я вас всех очень люблю, иначе мне может не хватить времени это сделать… — Это что, женское воплощение Лисова? — с содроганием спросил Шульдих, предчувствуя, что долго он Даквидаки не вытерпит и, если его не удержат, в панике убежит с Гонок. — … И ура! Ура, дорогие зрители! Начинается парад! … Грянул лихой марш, на первых торжественных нотах заглушив Даквидаки.  — Парад по традиции открывает адмирал флота Имбера, и вот он — фрегат «Интеграл», одно из старейших небоходных судов, главное сокровище рода Пошеховских! Триста сорок три боевых вылета, пять сбитых фрегатов, несметное число абордажей! Страшный сон любого пирата (ну разве что не Унылого Шельмана точно) — фрегат «Интеграл», уже поворачивающийся для удара! Не каждому дано, дорогие зрители, увидеть это судно и остаться в живых! … Пока Даквидаки расписывала богатую капитанами родословную Пошеховских и их боевые подвиги, непременно повязанные с «великолепным «Интегралом», Шульдих разглядывал сам фрегат. Как и большинство имберских судов, он был сделан из серого рута, чтобы сливаться по цвету с вечерним небом. Новые крылья с белоснежными парусами и начищенные рычаги сверкали на солнце, затмевая потускневшие от солёной воды крепежи и листы брони. Исцарапанные доски корпуса местами перемежались новыми, чаще всего в виде причудливых пятен — видимо, были пробоины, причём, больше всех пострадала средняя, орудийная, палуба. Трёхмачтовый и трёхпалубный «Интеграл» плыл величественно медленно, на парусах, и, несмотря на свой возраст и залатанность, выглядел внушительно — как прошедший множество войн крепкий старик, собирающийся с утреца в качестве разминки дровишек наколоть. — Пан Андруш Пошеховский — бессменный адмирал Имбера уже двадцать три года! Ещё ни одному кандидату не удалось и близко подобраться к «Интегралу»! Вот они какие — опыт и талант! Нет спаенней дуэта человека и его судна! … Сам Пошеховский явно был выше среднего роста, слегка сутул и уже наполовину сед, по крайней мере, немодная нынче борода «прорезалась» несколькими белыми полосами, а видные из-под тёмной треуголки виски явно были светлее выбивавшихся сзади каштановых кудрей. На фоне серого капитанского мостика довольно ярко выделялся адмиральский мундир насыщенного синего цвета, такой же, как и у других имберских небоходов, с одной лишь разницей — золотым шитьём вместо белого. Изящное ружьё за спиной Пошеховского светилось нежным зелёным цветом.  — …адмирал Пошеховский — единственный охотник на пиратов, которому почти удалось схватить Унылого Шельмана и не раз, и не два, а целых пять вступить с самым неуловимым пиратом столетия в дуэль! … Поток энциклопедических сведений, изрядно приправленный восхищёнными одами, продолжался до тех пор, пока «Интеграл» не скрылся в невидимость на краю будущей трассы, а не затыкавшаяся ни на секунду Даквидаки обнаружила новую жертву. — В этом году следующим по жребию — иначе нельзя, вдруг кто-нибудь обидится, а тут просто вынул бумажечку с номером, ну или в камень-ножницы-бумагу поиграл, и никто не в обиде… Дорогие зрители, распахните глаза пошире, потому что на трассу входит Царь-драккар, жемчужина или, скорее, богатырь североградских верфей, «Ястреб», по имберской классификации относящийся к классу «фрегат». Никто не назовёт это судно скоростным, но встретиться с ним в бою не хочет ни один капитан, потому что любимая атака воеводы Ястребова — таран. Я сама лично никогда не видела, но говорят, что драккаром «Ястреб» папенька нынешнего воеводы-флотоводца разбил пять кораблей подряд и ничуть не пострадал… Шульдих, как и всякий акрис, знал, что гигантизм — одна из главных проблем того, что создают мастера-соотечественники. Если крепость, то целый неприступный город с четырёхметровыми (только в толщину, причём) стенами; если драккар, то огромная бронированная махина; даже полную амуницию на колдуна акрисы делали так, что её мог бы носить паладин или воин. И всё же «Ястреб» был прекрасен настолько, насколько может очаровать огромное трёхпалубное судно, легко скользящее по небу. Нос у драккара был тупой, без бушприта, зато покрытый тифриловыми листами, спаенными так, что к середине корпуса они сужались, образуя рисунок птичьих крыльев. Амулеты и обереги, нарисованные по всему светлому деревянному корпусу, образовывали довольно сложную картину магического щита, прочитать которую и пытался всё время Шульдих, благо, что время было — тяжёлый «Ястреб» шёл на парусах настолько медленно, что Даквидаки уже начала повторяться, поэтому адмирал дал команду на ход, и двигатель с урчанием потянул судно прочь с трассы. Каждая из четырёх четвертей марша отдавалась в груди Шуша глухими ударами, а голос Даквидаки всё больше напоминал дрель. Страдавший колдун натянул капюшон мантии и в благословенной почти тишине пропустил хвалебные песни в честь адмирала Фламмы, единственной женщины из пяти флотоводцев, тейтоку Керонта и терионского Мустафы-аги. Оркестр на площади Басилана пробил последние аккорды марша, и над трассой и трибунами разнеслась звенящая в ушах тишина. — И пока музыканты отдыхают, а команды гонщиков готовятся к своему выходу, я расскажу вам, дорогие зрители, про правила Гонок. Фанаты вроде меня могут заткнуть уши или отвлечься чем-нибудь более интересным, и поверьте, по моему восторженному визгу они сразу поймут, что парад продолжился… Так вот, дорогие зрители, главное, золотое, правило Гонок Боевой Модификации состоит в том, чтобы отключить модуль невидимости до начала старта своей эстафеты, а за несколько минут до неё судьи проверяют, насколько добросовестны на судах-участниках техномаги. Воруй, убивай, стреляй, подрезай, тарань, если тебе не жалко свой корабль — всё это можно, и чем нестандартнее решение, тем лучше вы, дорогие зрители, запоминаете участника, ведь кто бы знал керонтца Вишу Куро, если бы во время финальной эстафеты команда его корабля была одетой! Правда, после Гонки капитаны кораблей-участников гоняли керонтца по всему Басилану, а потом стража снимала его с крыши часовой башни и отговаривала делать харакири… Но что-то я отвлеклась… Даквидаки ещё минут пять несла околесицу, полную воспоминаний о предыдущих Гонках последних десяти лет. Из всего словопотока Шульдих выделил, что выигрыш включает в себя не только починку судна на басиланских верфях, но и денежный куш такой величины, что капитаны команды-победителя могут ещё полгода пинать балду. А потом она начала рассказывать про то, почему трибун две, а не одна полукруглая (когда в Гонках участвовали фрегаты, у одного из них отказали гасители, он снёс стартовый причал и врезался в самую середину трибуны — к счастью, зрителей вывели «невидимки»), как предыдущие чемпионы финишировали на горевшем корабле, как однажды участники поймали абордажными крючьями едва не рухнувшего в бездну лидера эстафеты… — Йааа! — А-а-а-а, — бедный колдун зажал уши. — Я думал, она пошутила про визг… Оркестр грянул удалой истрийский марш, и со стартового причала сошли восемь кораблей: флагман под флагом Имбера, за ним недорисованной параболой его серые соотечественники и следом, тютелька в тютельку повторяя изгиб первого ряда судов, четыре акрисовских корабля, судя по светлому дереву корпуса — североградских. — Команда Истрии — один из главных фаворитов сегодняшней Гонки. Их состав не меняется уже двадцать лет, так что я смело могу назвать их настоящими профессионалами… Акрисовские и имберские зрители радостно завопили, завизжали и с криками «Ура!» и «Мы в вас верим!» подняли транспарант со светящейся надписью «Мама Истрия!». На другом конце трибун кто-то намагичил герб имберо-акрисовского порта — выпрыгивающего из воды белобочку. — … Истрийская команда никогда не отдыхает — среди них есть прославленные охотники на пиратов, участники экспедиций чуть ли не до самой Этергии и, разумеется, военные. Трёх североградских капитанов в команде достаточно, чтобы пережить самую сложную трассу, ведь, как известно, в порту Северограда причаливают либо виртуозы, либо местные. Кроме того, за команду Истрии болеет великий князь Митриус, и ходят слухи, что если они придут к финишу последними, акрисовскую часть команды расстреляют… — Шо, правда? — оживился Бублик и толкнул локтем Шульдиха. — Бред, — отозвался двоюродный внук великого князя. — Жалованья месячного лишат, отпуска сократят, мозги затрахают, — Шуш вздохнул. — А вот Владеймир бы расстрелял… если бы Гонки любил. — … Главные конкуренты истрийцев — сборная Басилана. Эта команда выступает с самых первых Гонок, у неё постоянно меняется состав, и неизменным в нём остаётся только командир — капитан Шуман Михаэльхер. Его судно, бригантина «Травитари», настоящая звезда басиланских верфей — этому кораблю уже пятьдесят лет, однако он обгоняет на виражах самые новые модели… Басиланцы чинно шли меж трибун следом за «Травитари», изящной, лёгкой бригантиной без всякого намёка на орудийную палубу. На корабле не виднелось ни единой царапины, словно его вчера спустили с верфей, все крепления, рычаги, трубы и броня блестели на солнце, пушки были закреплены прямо на верхней палубе, а красные крылья, узкие и длинные, назывались «стрекозьими» и добавляли без того лёгкой бригантине устойчивости на поворотах. — … «Травитари» никогда не ходила в бой — басиланские мастера собрали её специально к открытию Гонок, и с тех самых пор она и её капитан, десятикратный чемпион Гонок Боевой Модификации и капитан-наставник Навигацкой Школы Шуман Михаэльхер, восхищают нас своим выступлением в финальной эстафете… Неуловимым музыкальным переходом знакомый истрийский марш сменился чётким, как фламмовские часы, гимном Флэмингфлотте, и вслед за басиланской командой потянулись меж трибун краснопёрые суда — на фоне деревянного корпуса насыщенного каштанового цвета чёрные с белыми у рядовых и золотыми у офицеров эполетами парадные мундиры флота Фламмы смотрелись особенно ярко. — … Команда Тэма — трёхкратные чемпионы Гонок Боевых Модификаций. Я бы не сказала, что все они — крутые профессионалы или первоклассные гонщики, просто их сила в другом — в умении исполнять приказы командира. Тэмцы — военные, несущие постоянную службу или состоящие на вольной, и нет более дисциплинированной команды, чем они — их ни разу не ловили на нарушениях, когда как за другими нашими фаворитами, особенно за истрийцами, частенько замечали всякие пакости… Дисциплинированность фламмовцев Шульдиха не восхищала — она его в ужас приводила. На палубе идущего на парусах, а значит, качающегося в любом случае корабля, офицеры и матросы стояли по стойке смирно, навытяжку, как статуи — никто не чесался, не мотал головой, не болтал с соседом и даже не шатался от качки, а полные искреннего патриотизма взгляды небоходов были устремлены куда-то в сторону правительственной ложи на фламмовских трибунах. — Я б в них палочкой потыкал, — задумчиво протянул Бублик. — Или жука кому-нибудь за воротник запихнул. — А ещё им можно шнурки сапог связать. Они же в другую сторону смотрят, — поддержал идею Шуш. — …Команда Тэма последний раз лидировала в финальной эстафете в позапрошлом году, и с тех пор, к сожалению, была сначала второй, а потом и третьей. Я бы сказала, что удача стала изменять им тринадцать лет назад, когда я ещё была восторженной курсанткой Навигацкой Школы — тэмцев изрядно подкосил внезапный уход из команды тогдашней звезды Гонок, капитана Тесса Вандерауфканта. О, дорогие зрительницы, после восьми лет удачных эстафет, из них две — финальные, ему прочили заменить на трассе самого Шумана Михаэльхера, однако он почему-то оставил Гонки… Долго грустить фанатам не дали керонтцы — команда порта Укушумы прошла мимо зрителей в виде иероглифа «укушу», и Даквидаки сначала сказала, что ей сия фигура напоминает, а потом добавила «я говорю быстрее, чем соображаю» и с той же скоростью принялась представлять североградцев — единственная чисто акрисовская команда на Гонках дебютировала и первым делом напугала зрителей: не слишком изящные суда под сиреневыми флагами начали складывать прямо на ходу герб рода Песцовых — трибуны в ужасе шарахались от каждого манёвра, потому что, видимо, гасить при повороте скорость акрисы считали ниже своего достоинства, и в результате, едва разминувшись друг с другом, пару раз чуть не зашибив крыльями первые ряды и всё это под остервенелые и крайне нецензурные команды капитана флагмана, всё-таки сложили нужный рисунок и чинно прошли мимо ещё не пришедших в себя зрителей. — А я вот так чувствую себя каждый год, потому что мне тоже приходится выходить на трассу, ведь иначе вы не услышите о самых опасных моментах и не сможете на них посмотреть! — на одном выдохе сообщила Даквидаки. — Следующих участников Гонки знает каждый лакиец, и даже если кто-то вдруг никогда не нуждался в том, что бы потерять свой багаж, просидеть в портовой гостинице всю ночь в ожидании рейса, тысячу раз пожалеть, что не заплатил за телепорт, отравиться рыбой второй свежести, упасть с полки, по недоразумению названной кроватью, получив перед этим мокрое постельное бельё, а также опоздать в пункт назначения на пять часов… Извините, дорогие зрители, у меня психологическая травма — всё это случилось со мной всего за один рейс в галеоне «Эллрофлота», чья команда традиционно приехала на Гонки проигрывать в первой же эстафете. И я больше ничего не хочу о них рассказывать, разве что анекдот: летайте кораблями «Эллрофлота», спешите — их осталось совсем мало! Самая многонациональная команда, объединённая флагами «Эллрофлота» на бушпритах, даже не пытаясь что-либо изобразить, дала пару холостых залпов по беззастенчиво ржущим трибунам и гордо удалилась в невидимость… — И снова вечные аутсайдеры Гонок Боевых Модификаций! Только на этот раз те, кому до победы всегда «ну почти чуть-чуть» не хватает, — видимо, на этом месте Даквидаки изобразила кого-то мужского пола и при этом очень растерянного. — И, главное, каждый год одно и то же: то у них стояночные крепежи поломались, то капитан финиширующего корабля простуженный, то птица в механизм попала, то пролетающей с трибун бутылкой крыловой парус порезало. Да, дорогие мои зрители, хихикающие ярые фанаты Гонок, на трассу выступает самая невезучая команда — представители города-порта Эскиша! Когда-то давно, после многолетних скитаний в морях, к Амаркандскому континенту причалили остурионские корабли. К большому несчастью остурионцев, в те же самые времена дикие кочевники алеты завоевали половину Кахилльской империи, включая самый её юг, дав пищу своему многовековому противостоянию с остурионцами и впоследствии вечному пограничному конфликту Териона и Имбера, сердцем которого стал красивый старый порт Эскиш. Имберцы возмущались, когда на Гонки без их ведома отправляли чисто терионскую команду, терионцы вставали на дыбы, когда от Эскиша выступали только суда под бирюзовым флагом. Когда представителей стали выбирать и из тех, и из других, команду начали преследовать случайности — то рычаг отвалится, то рулевому поплохеет, то модуль невидимости сам собой включится… Проверки показывали отсутствие наложенных извне порч и проклятий, а команда Эскиша тем временем прославилась как самая невезучая… Оркестр перешёл на южный вальс. Сперва замолчали зрители. Потом Даквидаки. Под нежные звуки чарующих трёх четвертей со стартового причала выплыла пара кораблей. Шов слившихся магических щитов искрил, и «светлячки» опадали, разбиваясь о переплетшиеся крылья. Корабль слева мурлыкал двигателем, потому что догнать своего партнёра на одних парусах не мог из-за разницы в весе — традиционно много брони навешали на светленькую сосновую лодью северные мастера. Она казалась металло-деревянным шариком по сравнению с шедшим рядом судном — длинноносым, узким корветом каштанового цвета. Брони на нём был минимум, окошки орудийной палубы прятались между красными «стрекозьими» крыльями, и вообще складывалось ощущение, что он сошёл с той же верфи, что и гоночная «Травитари», вот только предназначен был для боя. Ветер развевал сиреневый флаг над лодьей и красный над корветом и надувал два набора белоснежных парусов. — Дорогие зрители, я полностью разделяю ваше удивление, ведь всего несколько минут назад я рассказывала вам печальную историю о том, как капитан Вандерауфкант отказался от участия в Гонках Боевых Модификаций, и теперь собственными глазами вижу его и его судно, корвет «Астру», на трассе, да ещё с кем — с капитаном Воробьёвой. Последний раз лодья «Воробей» числилась в списках участников от команды Бурноводья четырнадцать лет назад, а потом Валентина Митрофановна вышла замуж и оставила Гонки. Кстати, её муж — техномаг на «Ястребе», и я должна его предупредить, ведь принц Тесс известен не только как гонщик и Человек-Рандом, но и как редкостный бабник… Оставшиеся шесть кораблей команды Эскиша выплыли со стартового причала «розой ветров», простейшей, ещё школьной, фигурой, и произведшая фурор первая пара начала расходиться — медленно-медленно расплетались и выпрямлялись крылья, а щиты мерцали, меняя на глазах зрителей свой рисунок, и вот наконец два свободных судна осторожно вписались среди серо-коричневых кораблей-сокомандников. С верхних рядов изображённая фигура, герб Эскиша, виделась правильнее всего: роза ветров, на которой справа вверху роза обычная, ярко-красная, а слева внизу — ветвь синего винограда, правда, получившаяся сиреневой. Те зрители, что были ближе всех к трассе, захихикали первыми, а вот когда творившееся на корвете «Астра» непотребство заметила Даквидаки, то чуть ли не весь Басилан стал в курсе, что капитан Вандерауфкант, вытянувшись по стойке смирно и по уставу отдав честь, показал в сторону правительственной фламмовской ложи неприличную комбинацию из пальцев, мерзко ухмыльнулся и дал команду на ход. — Милорд, он этого не стоит, — спокойным голосом оперного тенора заметил барон Зингельшнауер, левой рукой удерживая дуло дорогущего ружья. Честно говоря, наследный телохранитель искренне надеялся, что лорда Александра попросту задушит жаба — ломать такое оружие из-за чего-то, показавшегося неприличным вдали. — Зингельшнауер, я тебе на Вознесение очки подарю! — процедил сквозь зубы правящий глава семейства Каннхиров-Вандерауфкантов, пытаясь вытянуть из стальной воинской хватки ружьё — проще было оторвать приклад, ибо Зингельшнауеры веками женились так, чтобы эльтеры в их роду были исключительно высокие, светловолосые и недюжинной силы. Наследные телохранители даже пережили своих первых господ, Каннхиров-Фейра. — Буду премного благодарен, милорд, — непробиваемо спокойно ответил барон. — Очки — это гораздо лучше, чем ваш отравленный бокал. — Я уже успокоился, можешь отпускать, — лорд Александр из очень злого (даже рыжая коса дыбом встала, прямо как хвост у кота) стрелка мгновенно преобразился обратно в «мудрого помазанника божьего» и главу судебной власти. — И я не заставлял тебя пить из моего бокала. Барон ничего не ответил. Фраза «я случайно» уже лет сорок вызывала у него самого нервную икоту. После эскишцев пошли участники, о которых редко писали в новостных листках — команды от верфей, выпускавших летающие рестораны, пассажирские и грузовые галеоны, гоночные суда, ни разу не победившие в гонках, или просто вёдра с крыльями, которые не покупала даже Храмовая Почта. Прошли с яркой демонстрацией представители верфей, занимавшихся починкой, бронёй и обновлениями АПС — за них, как правило, выступали наёмники, которых не брали в приличные команды, так что к концу Гонки их уже не оставалось на трассе. Парад был окончен, и после часового перерыва начиналась сама Гонка. — Бельт, бриться перед боем — плохая примета, — голосом капитана Вандерауфканта сообщила висевшая на зеркале гарнитура. Погода стояла — заглядение. Только голубое небо и горячее солнце — как будто специально к Гонке. Чтобы не тратить на освещение энергию, старший техномаг «Астры» Грегор Бельт пользовался хорошей погодой и брился прямо над своим постом на носу корвета. Времена, когда он стеснялся даже лишний раз очки при посторонних протереть, прошли уже очень давно, тем более, что на капитанском мостике стоявшего слева «Воробья» старпом в расстёгнутой рубахе «принимала солнечные ванны», а на стояночных крепежах справа экипаж шебеки «Йенычер» дружно, во главе со своим капитаном, молил Айку ниспослать команде Эскиша победу. Хотя бы одну. — Капитан, — начал Бельт, корча зеркалу рожи ещё более страшные, чем подводящая глаза девушка. — Мы вернулись из экспедиции с опозданием в сутки, сделали крюк над Мертвадоллом и потеряли ещё восемь часов, стояли в Эскише всего три часа и те на разгрузке (и поэтому забыли половину запаса фациона), два дня неслись сюда на всех турбинах без остановок и стояли на палубе по стойке смирно пять минут. Так вот за эти пять минут мне ТАК хотелось чесаться, что я почти решил прыгнуть за борт. Из гарнитуры раздалось удовлетворённое поскрёбывание. Как и почти все Вандерауфканты, принц Тесс был ярко-рыжим, и в его случае трёхдневная щетина издалека походила на продолжение россыпи веснушек, а вот то, что беловолосый Грегор Бельт зарастал до самых глаз, с трибун вообще видно не было. — Капитан, вы всегда можете сказать, что всё вышло случайно, — осторожно заметил техномаг. — И будете единственным, кому при этом поверят. Бельт ещё даже не задумывался о поступлении в Навигацкую Школу, когда новостные листки почти каждую неделю печатали про очередную авантюру, в которую изволил вляпаться наследник трона. Когда принца спрашивали, как он так умудрился на спор безбилетником добраться до Леопольда, забраться на Священное Дерево Мирз (о чём сами птицелюди были не в курсе) или найтись в постели дочери преподавателя за час до начала экзаменов, он неизменно отвечал одно и то же — «я случайно». — Бельт, мне надо отойти ненадолго, ты будешь за старшего, — приказал Тесс и исчез из эфира. — Да, капитан. Когда Бельт тоже заметил очень злых техномагов с «Ястреба», было поздно — акрисовская делегация громко потребовала капитана, «туды его вкачель, заразу престолоненаследную». Терионцы с «Йенычера» как раз закончили молиться и с интересом воззрились на явившихся мстить за поруганную честь. — А его нет. Он ушёл, — заявил Грегор. — А куда он ушёл? — В невидимость. — Ты издеваешься что ли? — Нет. Большинство снайперов так передвигаются. А вы разве не знали? Старший техномаг молча зажёг в обеих руках по огнешару: — Где ваш капитан? — Гриша, тебе что, заняться нечем? — зычный голос капитана Воробьёвой раздался со стороны лодьи. — Если ко мне кто-нибудь будет приставать, я сама отстрелю ему… Даже если вдруг кто-то ещё грел мыслишку поприставать к женщине с двумя детьми и ревнивым мужем-техномагом, то явно решил её отложить. Григорий и его подчинённые даже извинились и пригласили к себе в гостиницу «зарихтовать недоразумение» после Гонок. Только зря Бельт успокоился. Не прошло и трёх минут, как переговорную позицию у корвета заняла делегация полицейских — уполномоченный производить задержания комиссар требовал от команды «Астры» дать свидетельские показания и черкануть подписки о невыезде (то есть, невыходе с корабля) на время, пока будет вестись следствие по факту «оскорбления национальной символики», сиречь, лет на пять — фламмовская судебная система была неспешна аки тэмская сиеста, ибо сам суд не начинался до тех пор, пока все стороны не соберут полные комплекты документов. Комиссар ещё долго брызгал слюной и всячески грубил, тщательно избегая ругательств, но трап ему так и не опустили. Пообещав вернуться, полицейские гордо ушли в сторону трибун. — Я точно когда-нибудь придушу эту всебасиланскую стукачку, — полным страдания голосом сообщил принц Тесс, проявившись рядом с Бельтом. — Вас, капитан, в любом случае оправдают, — заключил старший техномаг. «Всебасиланская стукачка» во время самой Гонки находилась на трассе, так что до исполнения каннхировских угроз могла просто не дожить. Наконец-то обладательницу ввинчивающегося в уши, как дрель в стену, голоса можно было попытаться разглядеть (и запомнить): Сантела Даквидаки была высокой кудрявой терионкой и, судя по доспехам, носила цеховой знак пистольера. Стоя на носу дежурившего на трассе буксира, комментатор радостно махала трибунам и посылала воздушные поцелуи. Её прания порхала рядом с такой кислой миной, словно ей вместо печенек подсунули недозрелые лаймы.  — Дамы и господа, герры и фрау, судари и сударыни, джаны и ханум, куны и тян, паны и пани, поздравляю вас всех с началом Гонки! Последнее слово заглушил рёв двигателей — со стартового причала сорвались навстречу опасной трассе двадцать с лишним кораблей! Первый вираж между двух сходивших скал отсеял троих — двое с надрывным деревянным треском и воем тревоги застряли, третий не вписался, и от скрежета ломавшегося крыла зрителей на первых рядах перекосило. Ба-бах! Истрийское судно занесло от разбившегося о магический щит выстрела и крутануло вокруг своей оси, но, взревев двигателем и выйдя из заноса, корабль ринулся вдогонку обидчику и обошёл на дождливом участке неповоротливый североградский драккар, который стал очень большим сюрпризом для уверенно нёсшейся вперёд керонтской шебеки — для неё, чисто деревянной, столкновение с боевым кораблём даже вскользь грозило неминуемой гибелью, и капитан отдал команду «право руля». Из стены дождя практически выпрыгнул «Йенычер», капитан которого, видимо, решил уклониться влево — два лёгких судна сошлись и… спутались крыльями. — Если бы оркестр не ушёл по домам, я бы попросила их сыграть вальс! — радостно проорала Даквидаки. — Взгляните, как кружатся в танце эти два, несомненно, родственных судна — я так и вижу в них вековую дружбу Керонта и Териона… Судя по активной жестикуляции и театральному срыванию с себя шлема, эскишец был преисполнен к керонтцу исключительно дружественных чувств. Капитан желтознамённого судна кричал ещё громче, особенно ярко выделяя керонтские заклинания «вакаяро» и «кушотарэ», а шебеки, постепенно замедляясь, кружились, сцепившись крыльями… Воздушные бои завязались над отвесными скалами: во всеобщей свалке, всполохах выстрелов и громе залпов истрийское и североградское судно раздавили бригантину «Эллрофлота» — разваливающийся на ходу корабль стремительно полетел вниз, вспыхнул и взорвался, а осколки скалы пробили днища доброму десятку судов, и несколько из них под вой тревоги спешно сошли с трассы под надзор буксиров. — А вот сейчас мне даже жаль этих бедных парней из «Эллрофлота» — ведь если они успели портануться, то теперь всю оставшуюся жизнь будут отрабатывать на Эллро эту несчастную столетнюю бригантину, по которой давно рыдала печь… Тэмский корвет, едва не перевернувшись голыми мачтами вниз, вырвался вперёд и получил удар в корму — корабль подбросило, щит заискрил и погас, и судно едва не врезалось носом в причал. — Первую эстафету не совсем блестяще завершили корвет «Орлан» и капитан Дестросирчини, команда Тэма. Со стартового причала снимается следующее тэмское судно, а трасса уже начала перестраиваться, так что находящимся на ней лучше поторопиться… о, впереди наши старые вальсирующие знакомцы!.. Керонтец финишировал вторым, за ним проскочил «Йенычер», на последних слоях щитов вырвался басиланец, истрийский и североградский корабли причалили одновременно. — Неожиданный расклад, дорогие зрители — наши фавориты, конечно, не в хвосте, но… о, кого-то сбили! … Во второй эстафете техники подняли на трассу ночной кошмар любого курсанта Навигацкой Школы — те, кто не пробовали, боялись, а те, кому пришлось на нём сдавать, молили всех известных богов, чтобы это не повторилось — «остров летающих камней». Похоже, кому-то очень не нравились участники Гонки… Тэмский корабль занесло, и он едва-едва успел загасить у колосса, что обеспечивал передачу звука. Безнадёжно отстав в этой эстафете, судно начало новый разгон, и в это мгновение по той же самой траектории из «летающих камней» вылетел североградский драккар, которому вес загасить не позволил — со всего разгону эта махина так шандарахнула боком колосс, что тот с надрывным скрежетом погнулся и заискрил. Только-только отошедшие с того самого места тэмцы поняли, что родились второй раз, и даже не сразу осознали, что драккар, воспользовавшись колоссом как батутом, на той же скорости ушёл вперёд них по трассе. Колосс окончательно рухнул на керонтское судно, и обломки полетели в эскишский корвет, дышавший тому в корму. Даквидаки дотошно перечисляла раненых и выказывала всяческое сочувствие ровно до того момента, как североградец не впился абордажными крючьями в корму обогнавшего его таки тэмского корабля — судно дёрнуло назад, хрустнуло, и как только техномаги врубили гасители, драккар отцепился и вновь обошёл конкурента. Злые тэмцы дали два залпа по всем, кто шёл за ними: отстрелили кому-то крыло, повредили турбины и подожгли крыловые паруса — пожар перекинулся на шедших рядом, кто-то додумался в дыму выстрелить в ответ, и из пылающего ада на трассе еле-еле выползли три судна, два их которых дымились. Побитый эскишский корабль, словно издыхающая, но очень голодная гусеница, упорно тащился в хвосте. На третью эстафету из стартовавших изначально двадцати кораблей вышли девять участников, из них трое отстали на круг из-за аварий, а последней выпорхнула из стояночных крепежей эскишская шебека. Быстроходное и очень хрупкое судно стало первой целью басиланской шнявы — несчастный корабль уворачивался от целенаправленных выстрелов как мог: петлял, выставлял новые щиты, отстреливался в ответ, отчего четверть трассы скрылась в дыму, из которого шебека выскочила как ужаленная прямо в бок кому-то из отставших на круг участников. Басиланская шнява победно пошла на обгон ушедшего за поворот истрийца. … Шульдих не уловил момент, в который ему стало дико интересно наблюдать за происходившим на трассе. Где-то на заднем плане зрители, как истинные эксперты, никогда не покидавшие пределов кают во время путешествий, надрывали глотки, выкрикивая советы экипажам кораблей. Фанаты размахивали флагами и магичили лозунги и ободряющие рисунки. Куллхир бы не сказал, что за кого-то особенно болеет, но то, что отставших от лидеров североградцев ещё не вышибли, его несказанно радовало. Прям распирало от патриотизма, что с пессимистично настроенным колдуном крайне редко случалось. Правда, когда от команды Истрии со стояночных крепежей выходило судно с сиреневым флагом, становилось неясно, за кого болеть. Грохот залпов заглушал комментатора, вспышки выстрелов слепили, в разные стороны разлетались обломки, вспыхивали паруса, взрывались двигатели — чудом успевшие портануться на увенчанный статуей причал небоходы рвали на себе волосы от отчаяния, падали на колени и порывались драться с соперниками врукопашную. Буксиры осторожно вывозили с трассы обломки и обгорелые остовы, тащили еле могущие держаться в воздухе корабли, на палубах которых были видны кровавые разводы, а то и целые лужи. Народ был так увлечён происходящим на трассе, что не замечал, как храмовники выносили с причала раненых. На седьмой круг вышли басиланец, тэмец, эскишец, североградец и истриец. С отставанием в эстафету шёл участник от команды Укушумы. Струг догнать лёгкую бригантину с эскишских верфей не мог, а, главное, надёжно перекрывал обзор и не пускал на обгон истрийский корвет. Техномаги обоих судов уже начали тихую хакерскую войну, а тем временем впереди басиланский и тэмский корабль перемигнулись полосами сообщения и, выкинув навстречу друг другу абордажные крючья, резко ушли назад. Бригантины так делать не умели, да и загасить эскишкое судно не успело и, врезавшись носом в переплетение сразу натянутых тросов, встало бушритом кверху, кормой книзу. Басиланец и тэмец, отстегнув крючья, ушли вперёд, а бригантина — вниз. Североградское судно замедлилось, мерцание щитов на нём погасло, а выигравший магическую стычку истриец наконец-то разогнался и пристроился в хвост тэмскому кораблю. Почуявший копчиком неладное капитан приказал петлять, но корвет следовал за соперником тютелька в тютельку, а потом выстроившиеся на его носу стрелки прямой наводкой жахнули по турбинам тэмца. Невероятным, плохо уловимым манёвром истрийский корвет увернулся от начавшего гасить корабля и ускорился, уходя за басиланцем. Эскишская бригантина тем временем обошла разгонявшийся североградский струг. Самым лёгким акрисовским судном, без сомнения, была лодья, и именно их приберегли на предпоследнюю эстафету Североград и Эскиш. Оба судна вышли с причала одновременно, попеременно увернулись от выстрелов, обменялись сообщениями… и «Воробей» атаковал, вцепившись абордажными крючьями в борт и крыло соперника. Стрелки открыли огонь из ружий, маги ударили молниями, и так оба судна влетели под ливень и встречный ветер. Кто-то из североградских магов пустил в щит противника «паразита» — «Воробей» замедлился и отцепился. Со стартового причала на финальную эстафету вышла «Травитари». Эскишская лодья нагнала обидчика, повернула крылья и стукнула сопернический корабль в бок так, что искры полетели. С криком «Ах ты собака крашена!» североградская капитанша выхватила пистоли, и тут «Воробей» ударил снова — обитателей капитанского мостика уронило, освободившийся руль крутанулся, и лодья резко ушла влево вниз, выбросив абордажные крючья и утянув ими за собой «Воробья». Истрийский флагман ушёл на финальную эстафету. Когда североградец и эскишец (хотя правильней было бы упомянуть в женском роде), словно два сцепившихся самбиста, вдвоём вернулись на трассу, их капитанов, порывавшихся повырывать друг другу волосья, еле разняли. Тэмский корвет рванул на трассу со стартового причала — видимо, капитан лелеял надежду обогнать хотя бы истрийца. На прощанье североградский корабль пнул «Воробья» и ускорился, пока ему не отомстили. Корвет «Астра» стоял на причале, и ветер сгонял сизую дымку, что поднималась от капитанского мостика — принц Тесс, наблюдая, как лодья «Воробей» гоняется за обидчицей, курил в долгий затяг. В зелёных глазах Каннхира явственно читалось желание провалиться сквозь палубу — он не то что копчиком, всем организмом чуял ехидный взгляд сидящего в правительственной ложе троюродного братца. Когда финиширующий североградец скрылся за заснеженной скалой, «Воробей» только передал эстафету. И «Астра», взревев, как раненый Реагор, сорвалась с места, едва не выдрав крепежи из причала! — Дорогие зрители, наш бывший фаворит снова на трассе, так что мы уже ждём цирка с кораблями, ибо впереди у нас поворот, а «Астра» не гасит! — Даквидаки проявилась на причале, прямо у статуи, дабы первой взять интервью у победителя. Корвет вцепился абордажными крючьями в скалу, обогнул её, едва не перевернувшись и на ходу отстегнув тросы, и крутым поворотом вышел из заноса, лишь прибавив скорости. Вшух! Экипаж североградского судна проводил пронёсшийся мимо корвет задумчивыми взглядами. Фламмовские зрители, довольно спокойно реагировавшие на краткие минуты лидерства тэмской команды, оживились и зашумели. Особенно бурно они встретили полёт боком — «Астра», сжав «стрекозьи» крылья как можно ближе, пошла прямо по снежному ветру, а не сквозь него, и, «выпав» на нужном повороте, внезапно оказалась прямо за кормой тэмского корвета. Наверное, у некоторых патриотов в тот момент, когда «Астра» атаковала соотечественника, случился когнитивный диссонанс: слегка повернувшись, краснопёрый эскишец выбросил оставшиеся крючья вперёд, но промахнулся мимо крыла, угодив в орудийную палубу. Или не промахнулся — натянувшиеся крючья с треском разломали борт, вырвали крепления, трубы, тросы, и орудия с палубы полетели к морю, а «Астра» попыталась обогнать соперника с безопасной теперь стороны. Но тэмец был упорен и выкинул свои крючья на крылья противника — «Астра» дала залп из трёх орудий, разбившийся о магический щит… и перебивший тросы крючьев. Каннхировский корвет ушёл вперёд из-за разницы в весе — половину запаса фациона капитан «забыл» очень не зря. Вандерауфкант знал, что на такую эстафету установленного кристалла может не хватить, и перед стартом заставил весь экипаж показать свои свитки телепортации. — …«Астра» стремительно проходит контрольные точки. Она срезает углы, и при этом не нарушает правила. Михаэльер и его «Травитари» пользуются теми же приёмами. Лично меня, дорогие зрители, очень пугает то, что «Астра» частенько летит вперёд чем угодно, кроме носа и кормы — обычно эту методу разгона по попутному ветру используют более крупные суда, например, фрегаты… Трасса кончилась «летающими камнями». Перед шедшей впереди «Травитари» и её истрийским соперником открылась финишная прямая. Оба лидера начали гасить, чтобы не врезаться в причал. «Астра» вырвалась с самого опасного участка и, вместо того, чтобы замедлиться, начала набирать высоту. — … Вы тоже это видите?! Где буксиры?! Им сейчас придётся ловить падающий кораб… О да-а-а-а!!! — на этом полном удовольствия крике мужская часть зрителей внезапно поняла, что их кто-то когда-то обманывал. — Дорогие зрители, вы тоже знали, что обгон сверху не запрещён? Капитан истрийского судна крикнул вослед уходящему корвету «Гаси, придурок!». Когда «Астра» едва не сбила днищем мачту с флагом Басилана, Михаэльхер пожалел, что не выгнал принца Фламмы из Навигацкой Школы, когда у него была такая возможность. А потом фацион загасился сам. Под свист ветра, ощущавшийся после рёва двигателя как гробовая тишина, «Астра» летела вперёд по инерции и пока ещё планировала крыльями, слишком узкими, чтобы продержаться в воздухе больше двух минут. «Травитари» нагоняла. — Бельт! Ход! — рявкнула гарнитура голосом капитана. Старший техномаг сжал руку… и с леденящим ужасом осознал, что в ладони пусто — зажигательный амулет исчез. Сердце ёкнуло и столкнулось с подпрыгнувшим желудком. — Бельт! — Капитан, — отстегнув все ремни и с трудом — мешала подступавшая паника — открыв дверь, Грегор выбежал на палубу. — Амулета нет, я завожу вручную! «Астра» стремительно теряла высоту, задирая нос кверху — двигатель на ней закрепили не ровно посередине, а сместив к корме, и он, как самый тяжёлый, первым поддавался силе тяготения. Техномаг выдрал крышку, за ней решётку, обнажив замерший зажигательный механизм. Бельт вбил посох меж двух щитков в одному ему известный паз и, мешая молитвы с заклинаниями, потянул его вниз. Древко пульсировало от магии и трещало от напора… «Зря помощников не позвал». Причал уже замаячил над неказисто вздёрнутым носом падающей «Астры»… Старпом сжал в руке свиток переноса… Нос «Травитари» сровнялся с кормой корвета… Принц Тесс, исчезнув с мостика, проявился рядом с Бельтом и, оттолкнув того в сторону, налёг на посох сам. Гоночный двигатель «Астры» заводился с полуоборота — судно так споро рвануло вверх и вперёд, что капитан и старший техномаг шлёпнулись на палубу. — Блэк, вниз пять градусов! — Есть вниз пять градусов! — Бельт, вернись на пост. — Есть, капитан. Бельт забыл пристегнуться, ибо у него не то что вся жизнь, все предыдущие воплощения перед глазами пролетели. — Капитан, приказ на гашение? — Рано. Причал и его статуя неслись навстречу неумолимо, как упавший кирпич. «Травитари» отстала на полкорпуса. — … «Астра» — лидер Гонки! Впервые команда Эскиша станет победителем, а Тесс Каннхир третий раз обойдёт Шумана Михаэльхера в финальной эстафете! Я стою на причале и вижу, как тэмский командир со злобой кинул фуражкой в ту сторону, где стоят на крепежах эскишцы. А басиланцы вообще ведут себя рыбки — стоят и открывают-закрывают рты и показывают пальцами… О Айка Милосердная… — Бельт, гаси! — наконец приказал принц Тесс. Даквидаки предстояло повторить маршрут ментального путешествия Грегора Бельта — «Астра» летела прямо на статую… Когда комментатор дошла до поступления в Навигацкую Школу, нос «Астры» тюкнул постамент, и корвет наконец остановился. — У нс нвый побдитель, — пробулькала Даквидаки, квадратными глазами разглядывая нависший над ней бушприт корабля. — Закрыть турбины. — Турбины закрыты, — счастливый до слёз Бельт слышал, как шуршит в мешочке табак, и с трудом себе представлял, как можно после такого спокойно отдавать приказы. Впрочем, он знал, что, сойдя с трапа «Астры», непрошибаемый капитан Каннхир очень быстро преобразится в принца-раздолбая. Бах! С грохотом истриец врезался в причал слева от «Астры», и лишь магический щит спас выползшую на палубу корвета команду от града булыжников. — Питание на стопу. — Есть питание на стопу. С капитанского мостика истрийского судна поднялся ошалелый капитан в висевшей на одном ухе треуголке, выудил погнутый матюгальник и только раскрыл рот, как… Под жуткий вой, непонятно чем издаваемый, североградский драккар летел прямо на несчастного истрийца. Имберцы едва-едва завелись и двинулись прочь с предполагаемого места аварии, и акрисовская махина остановилась в нескольких метрах от истрийской кормы. — Здрасте, а вот и мы, — радостно сообщил в матюгальник североградский капитан. — Поц, — с чувством отозвался имберец. «Травитари» степенно загасила справа от «Астры», и по приказу Михаэльхера команда начала поднимать паруса. — Имре, дай связь с «Воробьём», — Каннхир с сожалением осознал, что своим ходом они не выползут — другие финалисты напрочь закрыли всё пространство для манёвров, да и энергии осталось только на пятнадцать минут висения в воздухе. Из команды Эскиша лодья была единственным судном, которое могло поработать буксиром и вытащить «Астру». К сожалению, пока «Воробей» заводился и снимался с крепежей, Даквидаки опомнилась и кинулась за интервью — в один пространственный скачок она так внезапно очутилась на капитанском мостике, что принц Тесс чуть дымом не подавился. Шульдих находился в прострации. Только что он был увлечён, охвачен страстями и мыслями, а теперь суровая реальность решила ему напомнить, что он всё ещё студент и скоро сентябрь — спокойный голос капитана «Астры» отличался от голоса одного злобного «божества» кафедрального значения только присущей заядлым курильщикам хрипотцой. Колдун только натянул капюшон мантии, чтобы не слышать интервью, как оживился Бублик — эта рыжая зараза растормошила Шуша, сдёрнула с него капюшон и, подняв за шкирку с кресла, спросила: — Каннхира видишь? — Вижу. — Вот он — рыжий, а я — золотистый, — гордо возвестил Збрышек. — Понял? Шульдих склонил голову и невинно поднял брови: «Ну конечно, я понял, Дашенька, только рыжим тебя обзывать не перестану». — … Ну и последний вопрос, только он уже личный, им интересуется очень много людей, особенно ваши соотечественники — я спрашивала! — тараторила Даквидаки. — Так вот, знаете, народ очень живо интересуется, а правда ли, что лорда Александра и его телохранителя барона Зингельшнауера связывают не только рабочие отношения? И если это правда, то кто сверху? Бедный принц всё-таки подавился, но, откашлявшись, ответил: — Во-первых, таки я тогда имею встречный вопрос о том, как долго вы тренировались выговаривать фамилию нашего дорогого барона, ибо лично я её использую для индикации количества выпитого — если выговорить не могу, значит, хватит. А, во-вторых, из семи городов меня уже выгнали, и если я отвечу на ваш вопрос так, как мне хочется, меня ещё и гражданства лишат… Лорд и телохранитель осмотрели друг друга глазами по злотому и невольно отодвинулись в разные стороны. — Я скажу, где спрятал ваше ружьё… — Не надо, Гервиг. Я его придушу. Когда новостные листки с очерками о Гонках Боевых Модификаций дошли до Магны, уже начался учебный год. Заставший само мероприятие Шульдих с некоторым интересом прочитал о том, что происходило с участниками после награждения: фламмовские полицаи пришли арестовывать команду «Астры» за «оскорбление национальной символики», но ни в гостинице, ни на корвете их не обнаружили, потому что весь экипаж во главе с капитаном праздновал вместе с акрисами в корчме; Михаэльхер объявил, что больше в Гонках участвовать не будет, ибо его возраст уже позволяет только преподавать; капитан Воробьёва и капитан Иринина устроили дуэль, по итогам которой разнявшие их мужья пили за крепкую семейную дружбу. Шуш бы съездил на Гонки Боевых Модификаций ещё раз, однако после того, как увидел работу техномагов в действии, уверенно выбрал среди трёх направлений подготовки приземлённую боевую магию.