Сможешь ли простить?..

Вам знакомо выражение «как гром среди ясного неба»? Наверняка. Вот и Юля сама для себя определила, что это значит для нее. И поняла она именно в тот момент, когда Виктор осторожно выглянул из-за двери. Казалось, воздух в палате за несколько секунд накалился так, что хоть железо в нем плавь. Девушка захотела встать с постели, но, памятуя о том, что в ее ситуации это будет слишком глупо, лишь приняла полу-сидячее положение. — Почему… ты здесь?.. — ошалело спросила она. Никифоров ничего не ответил, продолжая топтаться на месте. — Ты поговорить пришел, или помолчать? — Плисецкая начала злиться. Но как бы она не раздражалась, как бы не бежала от себя — правды не скрыть. Ведь едва увидев Никифорова, сердце ее забилось, словно птица в клетке. Неловкая пауза затянулась. — Я… — наконец-то выдавил из себя мужчина. — Мне Яков позвонил… Сказал, что ты, того… — Чего? — Из-за меня под машину кинулась. Юля лишь саркастически хмыкнула. Никто ведь не знает про кошку. Всё преподнесли так, словно она собиралась покончить с жизнью. А на самом-то деле всё было очень просто и глупо. — Не льсти себе, — хрипло ответила она. — Я не суицидница. Просто кошка под машину бросилась, а я ее вытащила. Зря летел. Свинья переживает, наверное. — Значит, ты не из-за меня?.. — Ага, держи карман шире. Вот ты мне нужен! — Ну вот, зачем так грубо? — усмехнулся Виктор. — Мы с тобой не виделись сколько, соскучились… — Да прям. Хватит чушь пороть. Ты свой зад сюда притащил только потому, что Яков на тебя наорал. — А вот и нет! — возразил Никифоров. — Он, между прочим, меня даже не хотел пускать! — И правильно делал. Бдит? — Юль, ну мы же не о нем поговорить должны, — сделал первый шаг к важному разговору молодой мужчина. — Да ты что! — Юля неуклюже всплеснула руками, зашипев от боли в каждой клеточке тела. — Я тут, что ли, резину тянула? И вот, она опять лгала. Именно Юля сейчас и растягивала время, просто даже себе боялась признаться, что придется посмотреть Виктору в глаза и рассказать все. — Так зачем ты всё-таки прилетел? Что, совесть замучила? — Ты даже не представляешь, — с облегчением ответил Никифоров. Девушка по-кошачьи фыркнула: — Ну проходи уже, раз приперся. Виктор подошёл ближе и поставил бумажный пакет с фруктами на прикроватный столик. Затем скромно перевел глаза девушку, как бы спрашивая разрешения присесть на край кровати. — Садись, чего уж, — благодушно разрешила та. Никифоров как можно осторожнее сел рядом с ней и, нащупав ее руку, накрыл ее своими ладонями. Юлю как будто ледяными иглами пронзило. Все тело резко напряглось, и у девушки было лишь одно желание: спрятаться под одеяло, лишь бы не смотреть ему в глаза. — Как ты себя чувствуешь? — задал до жути глупый вопрос Виктор. — Очень хреново чувствую, — честно ответила Плисецкая. — Все так тупо получилось… Если бы не кошка… — Ну ты совсем с ума сошла, дурочка, — правая ладонь мягко легла ей на лоб. — Из-за какой-то там кошки… Зачем так было рисковать? — Тебе не понять. — отрезала Юля. — А если бы ее задавили? — Нет, ты точно сошла с ума! Почему жизнь скотины тебе важнее своей? — начал заводиться мужчина. — А может, и дороже! — брякнула она. — Может, я и хотела сдохнуть! Ты-то ни о ком никогда не заботился, как ты поймёшь?! — А ну прекрати немедленно, — прошипел Никифоров. — Если ты ещё раз такое скажешь, то… — То что? Ударишь меня? — взъелась Плисецкая. — Мне уже нечего терять, можешь треснуть, если хочешь! — Да ты в своем уме?! Не буду я тебя бить! — Хах, а что же тогда? — продолжала издеваться девушка. Вместо ответа, Виктор наклонился к ней и осторожно обнял за плечи, осторожно, чтобы не потревожить повреждённые ребра. — Пусти, придурок, — злобно прошептала Юля, ерзая на месте. — Не отпущу. Поняла? Я больше не хочу терять тебя, надоело. — Что-то раньше тебе это ничего не стоило, а сейчас, смотрите, как заговорил! — Да помолчи ты, — оборвал ее Никифоров. — Я там чуть со страху не умер, когда узнал, где ты и что с тобой. — Естественно. Я бы тоже не хотела стать тем, из-за кого люди бросаются под машины. — Вот глупая. Я за тебя боялся. — Поздно забегал. Я тут уже со сломанной ногой и ребрами, если ты заметил. И мне, как бы, больно. — Да, конечно, прости, — он убрал руки и помог Юле лечь. Справедливости ради стоило отметить, что девушке совсем не хотелось освобождаться от объятий, но гордость! — ее чертова гордость и уязвленное самолюбие — требовали наступить на горло собственным чувствам. — Что с катанием будешь делать? — задал главный вопрос Виктор. — Я не знаю. Я вообще не понимаю, что происходит. Но вчера подслушала… — Что там? — Яков с Лилией разговаривал. Сказал, что тоже ушел после травмы. И мне, скорее всего, придется, — ее голос дрогнул. Нет хуже звука, чем голос человека, который вот-вот заплачет. Ты не можешь уйти, не можешь оставить этого человека. И сделать ничего не можешь. — Юля… — поразился мужчина. Первый раз она при нем давала себе слабину. Ее слезы стали для него чуть ли не откровением. Две слезинки прочертили на щеках мокрые дорожки, и девушка судорожно всхлипнула. — Я ведь в тот момент и правда хотела умереть… И когда машина на меня наехала, не боялась… А вчера… испугалась. Я без катания не смогу… — Ну это же не шутки. Здоровье важней. — Да сдалось мне оно такой ценой! Я выиграть хотела! Это мой первый год, а я в больнице валяюсь! — Поверь, оно того не стоит. — Конечно, тебе с твоим опытом легко говорить! Нас вообще нельзя сравнивать!.. — Ну что ты такое говоришь-то… — вздохнул Виктор. — Да что есть, то и говорю! Это все серьезно! Я прекрасно понимаю, что, возможно, не вернусь! — Юля всхлипнула ещё сильнее. — А тут ещё и ты уехал… Я как с катушек слетела!.. — Юля, пожалуйста, прости! — у мужчины тоже начали сдавать нервы. — Я с тобой так поступил, а ты ещё и терпела это. Мне теперь вовек не отмыться от такого! — он как можно сильнее сжал ее ладонь в своих руках. — А ты придурок тот еще… — вдруг сказала Плисецкая. — Нет, даже не так. Ты — слепой придурок, раз очевидного не замечал! — Что? Почему слепой-то? — А, ещё и тупой… — Да что не так-то?! — Люблю я тебя, идиот несчастный!!! — отчаянно заорала Юля, покраснев до бровей. Теперь и Виктор познал свой личный «гром среди ясного неба». — Что?! Ты что сейчас только сказала? — Не обольщайся на свой счёт! Это не отменяет того, что ты — предатель и дезертир, понятно?! — рявкнула Плисецкая и накрылась одеялом с головой, оставив Никифорова сидеть в полной растерянности. Пару минут он просидел, не меняя позы и выражения лица. Когда прошла и третья, мужчина все же решился позвать: — Юля?.. Может, вылезешь, и мы поговорим? — Не вылезу, — просемафорила девушка из-под одеяла. Сердце билось настолько сильно, что казалось, вот-вот выпрыгнет из груди, наплевав на сломанные ребра. — Вылезай-вылезай, я не кусаюсь, — со смешком повторил Виктор. — Зато я — кусаюсь. И очень сильно, — ляпнула Юля. — Так что, полежу здесь. — Ну, нет. Так не пойдет! — он с силой сдернул одеяло с головы Юли. Та лишь сдавленно пискнула и вцепилась пальцами в край одеяла, натянув его до подбородка. — Не пойми неправильно, — буркнула она. — Я на тебя не претендую. Просто ставлю перед фактом. — А меня спросить не хочешь? — Зачем? — легкомыслию девушки можно было только позавидовать. — Узнать, что я чувствую к тебе, например, вот, что! — Да не смеши меня, — хмыкнула Плисецкая. — Ты — здоровый лось, а я — малолетка. — Веселая парочка, короче говоря! — улыбнулся во все тридцать два зуба Виктор. — Так, теперь ты с ума сошел, — констатировала прискорбный факт девушка. — Ты не чувствуешь того же, что и я, разве не ясно? Я тебя то убить готова, то обнять, это ненормально! — То есть, — Никифоров окончательно запутался. — Ты меня любишь? — получив утвердительный кивок, немного смутился и продолжил: — И одновременно ненавидишь? — Да. Теперь-то понял? — Если честно — не очень. У меня в голове сейчас такая каша… — Чё, бухал вчера ночью? — без обиняков спросила Юля. — Как можно! — возмутился ее собеседник. — Культурно выпивал и не более! — Да знаем мы твое «культурно», можешь не выделываться, — отмахнулась блондинка. — Кстати, а там что? — она указала на коричневый пакет. — А, это… Фрукты там. — Как мило, — сахарно улыбнулась Плисецкая. — Какие? Ее желудок, видимо, тоже заинтересовал этот вопрос, поскольку через пару секунд послышалось лёгкое урчание. Виктор сделал вид, что не заметил этого, будучи занятым разбором пакета. — Виноград и яблоки… Эй, отдай! — не успел он и опомниться, как фрукт перекочевал в руки девушки. — Оно же немытое! — Ой, да пофигу, — наспех протерев яблоко краем одеяла, Юля жадно впилась зубами в сочный плод. — Я целый день не ела, — пояснила она с набитым ртом. — Так, а ну дай сюда, — Виктор нагнулся над ней, с целью отобрать злосчастное яблоко. — Пошел в зад! — девушка мертвой хваткой вцепилась в зелёный фрукт, не желая расставаться с ним. — И посмей только на меня упасть своей тушей! — Юль, отдай, — он навис над ней ещё ниже. — Хрен тебе, — упёрлась Плисецкая. — А так? — казалось, что нагнуться ниже было невозможно. Виктор приблизился к лицу девушки и мягко погладил ее по щеке, а потом осторожно коснулся ее губ, совсем невесомо и… … Вполне заслуженно получил кулаком в зубы. — А ты не охренел ли? — сухо поинтересовалась Юля, наблюдая, как мужчина схватился за поврежденную челюсть. — Это было… сильно, — наконец изрёк Виктор. — А нечего лезть, — хрумкая яблоком, ответила она. — Я не верю в пустые угрозы, — в голосе мужчины явно сквозил сарказм. Но в следующую же секунду сильная судорога заставила его умолкнуть и приложить руку к пульсирующей болью челюсти. — Зато я верю в карму, — отбила подачу Плисецкая. — Юль, я вообще по другому поводу… — Никифоров замялся. — Ты простишь меня за то… — За то, что свинтил в Японию? — холодно поинтересовалась Юля. — Ну, как бы, это… Я же тебе обещал, а потом… — Я подумаю. Но посмей ещё раз от меня сбежать! — девушка предупреждающе показала кулак. — Пф-ф, какой смысл, ты ж все равно догонишь. — И врежу по первое число, — добавила Плисецкая. — Разумеется! — просиял Виктор. *** Прошло два месяца… Все эти недели Никифоров как по расписанию приходил в больницу, приносил Юле еду, помогал вставать и передвигаться по палате. Иногда даже заходил в компании товарищей по катку в лице Милы и Георгия. Яков посещать Юлю совместно с Виктором отказывался. Его визиты никогда не обходились без перепалок, за которыми с улыбками до ушей наблюдало все отделение, а Борисыч с компанией отпускали шуточки в адрес двух молодых людей. Постепенно их жизнь вошла в привычное русло. Плисецкая перестала относится к мужчине, как к врагу и стала чаще улыбаться. Ради этого стоило потерпеть пару-тройку зуботычин, которые она ему отвешивала в порыве чувств. Оно того точно стоило. И вот, наконец настал день, когда Юля могла самостоятельно ходить и даже тренироваться, хоть это пока ей было нежелательно делать, как сказал врач. Наскоро побросав вещи в сумку, Юля поспешила покинуть палату. Виктор обещал заехать за ней и уже ждал снаружи. Даже Якова уломал присоединиться, вот уж что на самом деле за гранью фантастики. Ещё с крыльца больницы она увидела два мужских силуэта, стоящих на парковке. — Виктор, я надеюсь, что это послужит тебе хоть каким-то уроком, — Фельцман все ещё не доверял ему. — Если подобное повторится… — Знаю-знаю, — скучающе ответил тот. — Оторвешь мне руки, да? — Да тебе и руки мало оторвать, — пробасил бывший тренер. — Девочка сезон пропустила, теперь все сначала надо начинать. — Я бы мог помочь, — несмело предложил Никифоров. — Да ты уже напомогался так, что до больничной койки ее довел. Так что перебьешься. — Ну, мое дело — предложить, — пожал плечами мужчина. — Яков! Виктор! — раздался за их спинами девичий голос. — Юля! — радостно отозвался Никифоров, поворачиваясь к ней и распахивая руки для объятий. Плисецкая остановилась на месте. Ее тело словно оцепенело, не в силах даже шевельнуться. — И чего это мы так застеснялись, а? — ехидно поддел ее внутренний голос. — Иди ты в пень! — шикнула девушка. — Я не стесняюсь этого придурка! — А по тебе не скажешь. — Давай я сама буду решать, как мне себя вести, идёт?! — Ну разумеется. Это твоя жизнь. Делай, как считаешь нужным. И береги дорогих тебе людей. Второй шанс не каждому с неба падает, поняла? И голос умолк. — Спасибо за полноценный мозговой штурм, — прошептала Юля. — Эй, хворая ты наша! Чего застряла? — Никифоров как всегда был в приподнятом настроении. — Щас ты у меня хворым станешь! — крикнула она, рассмеявшись и, подбежав ближе, упала в объятия Виктора. — Тогда ты за мной будешь ухаживать, идёт? — хитро прищурился молодой мужчина. — Я брошу тебе яблоко в морду, на большее можешь не расчитывать. — И на том спасибо! — Никифоров сграбастал ее в охапку и закружился на месте, весело смеясь. — Пусти, ирод, убью! — в притворном ужасе завопила девушка, вцепившись руками в воротник его пальто. Мир перед глазами смешался в одно яркое пятно, а головокружение дарило странное чувство эйфории. — Так ты сможешь простить меня? — тихо прошептал он. — А куда ж я денусь, — обреченно вздохнула Юля. — Простила. Давно уже. — Это что же получается, я зря вокруг тебя целый месяц скакал? — наигранно удивился Никифоров. — Я требую моральной компенсации! — он потянулся к ее лицу, но вместо легкого поцелуя в щеку получил удар в челюсть. Уже в который раз. — Это не означает, что можно распускать руки! — завелась Юля. — А где руки? Нет никаких рук! — Господи, идиот какой, — ёмко припечатала девушка. — Ну, зачем ты о нем так? — захохотал Виктор. — Идиот, потому что мозгов тебе не даровал. — А вот сейчас обидно было! — Заслужил, — хмыкнула девушка. — А теперь на землю меня поставь. — А может, так понесу? — улыбнулся Виктор. — Сумку мою понесешь, перебьешься. Мужчина только вздохнул и, отпустив Юлю, подхватил ее вещи. Та, в свою очередь, пошла здороваться с Яковом. — Женщины — самые коварные существа, — пробормотал себе под нос Никифоров. *** Когда машина подъехала к дому Юли, Виктор вызвался помочь донести ее вещи до квартиры. И хотя из вещей была лишь небольшая сумка, Юля не возражала. А вот Яков вел себя настороженно и не хотел отпускать мужчину. — Яков, ну что ты, как нянька, — прыснул Виктор. — Езжай спокойно, мне все равно нужно будет в одно место сгонять. — А я подвезу, ты не бойся, — хмуро ответил тот. — Яков, у тебя паранойя, — встряла Юля. — Пусть несёт. Он — мой вассал на эту неделю. — Да, поэтому я вынужден откланяться, дабы помочь госпоже донести багаж, — подключился к игре Никифоров. — Шут гороховый, — презрительно бросил Фельцман, заводя машину. Когда авто скрылось за первым поворотом, Виктор вздохнул спокойно. Он собирался отделаться от тренера ещё около больницы, чтобы наедине поговорить с Юлей, но Яков был неумолим. — Так, — мужчина поставил сумку в прихожей. — А сейчас мы идём гулять! — Это ещё зачем? — не поняла девушка. — Вещи принес и свободен! Давай, давай! — Эй, я, вообще-то, хотел с тобой поговорить, между прочим. Нам ведь есть о чем, м? — Я тебе уже все сказала, — Юля достала из-под дивана перепуганного внезапными гостями Потю, и отнесла его на кухню, чтобы накормить. — А я — нет! — Никифоров проскользнул следом и, дождавшись, когда Плисецкая насыпет в миску корм, подхватил девушку под руку и вытащил в коридор. — Мы идём гулять и это не обсуждается! Ты себя хоть в зеркало видела? Бледная вся, как смерть! — Ну спасибо, — буркнула та, натягивая ботинки. — И шарф надень, там холодно. — Ты издеваешься? — ситуация с каждой секундой становилась все абсурдней. — Может, ещё и варежки на резинке надеть? — Ну, ты же у нас большая девочка, так что не надо. — Это радует, — Юля выразительно закатила глаза и достала с полочки серый шарф. Кое-как обернув его вокруг шеи, девушка вышла из квартиры. Виктор уже ждал около лифта, притоптывая ногой от нетерпения. Зачем оно ему надо? Выяснили же все! Повыпендриваться хочет, зуб даю! Хотя… нет, всё-таки поговорю ещё раз. Эх, чем черт не шутит! *** У Виктора не было конкретного маршрута прогулки. Он просто шел рядом с Юлей, украдкой посматривая на нее. Плисецкая вела себя скованно и, будь ее воля, давно бы дала стрекача. Но почему-то медлила. Странно, обычно она бежит от проблем. — Долго ещё молчать будем? — внезапно подала голос девушка. — А мне с тобой и молчать комфортно, — пожал плечами Никифоров. — Ну-ну. Ты же что-то обсудить хотел. — А ты не догадываешься, что именно? — попытался он подтолкнуть Юлю. — Понятия не имею! — мотнула головой Плисецкая. Все она прекрасно понимала. Просто не хотела снова поднимать эту тему. Виктор — взрослый человек, она — девчонка. Ничего не выйдет, как бы то ни было. — Хорошо, я сам скажу. Нам нужно обсудить наши отношения. — Тут и обсуждать нечего. Потому что нет никаких отношений. Я тебя простила, все, больше ничего нет. — А то, что ты любишь меня, тоже «ничего не значит»? — Вот только не надо за меня решать. Сама разберусь! — Ты уже пробовала. И не справилась. Если… я могу тебе как-то помочь, ты только скажи… — Ты же все равно уедешь в Японию. Так что, какая разница? — Юля, Юля, нет! Я не еду ни в какую Японию, ты что, с ума сошла? — А как же Кацуки? — Это мы обсудим с ним лично. Об этом тебе не стоит заботиться. Я остаюсь здесь, поняла? — Не уедешь? — Нет. Больше никогда, — Виктор осторожно притянул девушку к себе и заключил в объятия. — Честно? — спросила Юля, прижавшись щекой к его груди. — Честно. Лучше забудь этот кошмар. — Постараюсь. Только ты поможешь. Одна не хочу. — Разумеется, — Никифоров, пользуясь их разницей в росте, коснулся губами Юлиной головы. — Только вместе? — Угу, — коротко кивнула девушка. — Ну и хорошо, — молодой мужчина вздохнул полной грудью. Они простояли в обнимку несколько минут, пока не стало холодать, и не пошел снег. — Пошли домой, мне холодно, — Юля дернула его за рукав пальто. — Идём, конечно, — Виктор перехватил ее ладонь и взял в свою руку, сплетая их пальцы. — Так руки не замёрзнут, — пояснил он, лукаво улыбаясь. — Дебил, — фыркнула Плисецкая, смутившись. И молодые люди направились обратно домой. *** — К-как же х-холодно… — у Юли зуб на зуб не попадал. Пока они возвращались назад, стало значительно холоднее. Будет просто удивительно, если она не простудилась. — Я сейчас чай сделаю, — засуетился Виктор. У Юли не было сил возражать. Она зашла в свою комнату и, забравшись на кровать, укуталась в шерстяной плед. Стало немного теплее. Спустя пять минут в дверь постучали. — Да заходи ты уже быстрее, — озноб все ещё не прошел, и голос девушки дрожал. Никифоров вошёл, держа в руках две большие кружки с крепким черным чаем. — Держи, — он протянул горячую чашку Плисецкой. — Спасибо. Теплые бока жёлтой кружки приятно согревали замёрзшие руки. Озноб постепенно спал, но Юля не спешила стягивать с себя уютный плед. — И что мы будем делать дальше? — вдруг спросила она. — Ты это о чём?.. — удивился мужчина, отхлебнув чай. — Обо всем… что произошло. Как раньше уже не получится. — А ты хочешь, чтобы было, ну… как раньше? — Не-ет, — нервно хихикнула девушка. — Так не хочу. Это слишком дорого мне обошлось. Не материально, конечно. Я все понимаю, ты не переживай. Уже говорила ведь, что не претендую ни на что, — Юля словно пыталась оправдывдать себя и свои слова. Вот только выглядело это жалко. — Так, подожди, — Никифоров даже чашку отставил в сторону. — Я тебе разве что-то против возразил, когда ты мне призналась? — Нет, но я подумала… — Ты слишком много думаешь, — Виктор ткнул указательным пальцем ей в лоб. — Я за тебя ответственность тоже несу, между прочим. — С какой стати? Я что, твоя собственность? Крепостное право отменили, как бы. — Юль, ну не прикидывайся, ты прекрасно понимаешь, про что я говорю, — Виктора начинало раздражать, что она ходит вокруг да около. — А что мне сказать? — завелась Плисецкая. — «Я люблю тебя, поэтому ты будешь со мной»? Так? — Ну, хотя бы, — слегка улыбнулся Никифоров. — По крайней мере, я не против. — Ты… что? — округлила глаза девушка. — Э-эй, погоди! Мы же не можем! — Почему? — он вопросительно склонил голову набок. — Да хотя бы потому, что между нами разница в двенадцать лет! — Фу-ты ну-ты, какой кошмар, — расхохотался Виктор. — Это ведь не конец света. У нас ещё целая жизнь впереди, все успеем! — Ага, а через пару лет ты внезапно женишься, — съязвила девушка. — Вдруг случайно забудешь… И нечаянно так… — Не-а, не женюсь! — ответил молодой мужчина, сверкая улыбкой. — Ты с выводами не торопись, — осадила его Плисецкая. — А то, мало ли. — Юль, а я не шучу ведь, — вдруг посерьёзнел Никифоров. — Я правда подождать готов. А ты… ты хочешь? — Я… я хочу. Но разве это нормально? Я имею в виду, что это за отношения будут? Оба будем ждать непонятно чего, и вообще… Виктор не дал ей договорить и, быстро приблизившись к ее лицу, нежно поцеловал. Юля, вздрогнув, завозилась на месте и попыталась встать с кровати, но он поймал ее за руки, не давая сбежать. — Я тебя больше не оставлю, поняла? — хрипло прошептал Виктор, чуть отстранившись. — Надоело. — Да мне тоже, если честно, — хихикнула Плисецкая, откинувшись на мягкую подушку и заложив руки за голову. — Ой, чувствую, натворим мы херни… — Твоя правда, — Никифоров осторожно прилёг рядом, накрыв себя и Юлю пледом. — Можно? — просил он, поймав ее вопросительный взгляд. — Можно, — разрешила девушка, натянув шерстяной плед на кончик носа. — Все ещё холодно? — заботливо поинтересовался Виктор. — Немного. — Тогда двигайся ближе. Мне тоже холодно, — казалось, что улыбнуться ещё более лукаво было невозможно. Промычав что-то невнятное, Юля придвинулась ближе, и в тот же миг почувствовала, как его руки осторожно обняли ее за талию и притянули к себе. — А так теплее? — поинтересовался Никифоров, улыбнувшись. — Нормально, — буркнула Плисецкая, краснея. Это было приятно и так… правильно, что ли? Как будто так все и должно быть. И это родное тепло и размеренное дыхание, и гулкое биение сердца. Будь, что будет! Она попытается ещё раз. Судьба предоставила ей такой шанс, так глупо же будет просто упустить его! Решив так, девушка обняла Виктора за шею, поудобней устроившись в теплых объятиях. — Я люблю тебя, идиот… — еле прошептала Юля. Но он услышал.