Am I Wrong

      Чимину холодно. Чимину всегда холодно и не комфортно в зимней суете, пришедшей на смену поздней осени. На улицах стоит холодный воздух, а туманные струи дыма обволакивают заснеженные улицы, что всего несколько недель назад пестрили падающими листьями на тверди, а лучистые полосы играли жёлтой палитрой на сухих ветках. Странная атмосфера спокойствия витает в воздухе, и Чимин буквально кончиками пальцев чувствует всю липкость и неприязнь к холодным снежинкам и сумбурной метели, из-за которой вся заснеженная поверхность преображается в единые клубки невразумительного покроя.       Чимин по натуре мерзляк, не приспособленный к минусовой температуре и резким перепадам солнечного света, поэтому морозный сезон для него открывается не только с новогодними праздниками, так ещё и с простудой и полной изоляцией от негреющей свежести за окном. Парень, возможно, и рад бы выйти на улицу и вкусить весь сок зимней поры с обжигающим щёки морозом, если бы не трясся как осиновый лист под тремя слоями одеяла, предварительно напялив не одну пару шерстяных носков.       Но именно сейчас кровожадный мазохист в Чимине пробудился от месячного сна и во всю требует прогулки с тёмными вихрями под равномерной гладью вечера.       И тихой декабрьской ночью, в окружении пустой детской площадки и кучки снега за шиворотом, Чимин протирается спортивками по деревяшкам с мокрыми каплями снега на потрёпанной годами скамеечке, сложившись в три погибели, ибо неуклюжесть и чрезмерная забывчивость у Чимина не только в крови, но и в голове засела жирным шрифтом. Из недалёкого разума совсем вылетел пункт о самосохранении не на территории мягких простыней, пока третий слой свитеров не грел, и казалось, только утяжелял тело, нагибая к собственным пяткам. — Эй! — Чимин оборачивается на хриплый голос, сразу же узнавая в нём прокуренные придыхания своего соседа по лестничной клетке, что героической походкой пробирается через заснеженные горы. — У тебя серая жидкость из башки через уши выливается или ты просто тупой? — Юнги неодобрительно смотрит, цокая языком и мотая мятной макушкой, что покрыта толстым шарфом с меховой россыпью нашивок на помятой жизнью шапке. — Но.. хён.. я.. — Вот, — Юнги небрежно бросает чёрный плед, что был аккуратно сложен за худощавыми плечами, на плечи Чимина, незаметно для самого себя расправляя тёплую ткань на сгорбленной спине. — Ты это.. что бы ты делал без меня и.. — Юнги украдкой поглядывает в горящие благодарностью глаза Чимина, неловко замявшись и разрывая тонкую упаковочную бумагу, что чудом затерялась у него в кармане, хоть чем-то занимая руки.       Юнги бы соврал, если бы не отметил промокший вид Чимина, больше напоминающего брошенного котёнка под дверьми руками бессердечных хозяев. Жалко и нежно одновременно. — Ладно. Я это. Пойду. Плед заберу потом, — Юнги быстренько удаляется под неловкий смех Чимина, ну или пытается быстро удалиться, ибо метровый зимний пуховик медленно, но верно тянет к заснеженной поверхности с головой, когда неудачный прогиб под сухой веткой превращается в бессмысленное матание руками, ибо капюшон точно имел свои планы на этот счёт. Неловко.       Свой плед Чимин решил приберечь на другой раз, вдыхая полной грудью запах ещё не выветрившегося одеколона Юнги, покрываясь девичьим румянцем и целой кучей сахарных догадок.       Чимину холодно. Чимину всегда холодно. Но вместе с пледом Юнги Чимин чувствует себя гораздо теплее, даже если он сам об этом не подозревает.

И, возможно, для кого-то эта зима станет чем-то большим, чем запотевшие от горячего дыхания окна.

Warm me