Am I Wrong

      Чимин окидывает взглядом этот пережитый дом на колёсах, ища то, что от неё осталось, — всё это на полу, в коробке с надписью «Мусор». Кто-нибудь, скажите, что она сейчас поступает правильно, что всё идёт по плану. Комната холодная и пугающая. Она будто проваливается во мрак этого мелководья. Рамки с фотографиями, её любимая подушка, парные футболки в корзине со стиркой. Родные детали удивительны настолько, что Чимин готова брыкаться и кричать. Её последние капли сомнения, разыгранные на красках инфантильности, пытаются выжить всеми силами. Но к тому времени, когда холодные металлические ключи покинули карман куртки, и были оставлены на тумбочке в прихожей — их участь была ясна, испепеляя последние причины ещё раз обдумать правильность её действий. Чимин сама сказала: Просто отпусти. Причин быть с тобой больше нет. Ты и сам всё знаешь.       Нет, Юнги не знает. Говорил, что устал, дни с ночами не спал, раз за разом стараясь переварить смороженные Чимин слова. Но точно он знает только одно. Мин Юнги совсем не создан для одиночества. Он слишком нетерпеливый, и ему нужен кто-то рядом, кто будет взбадривать и в чувства приводить. Чимин была идеальный вариантом для утешения, со схожими жалобами и совершенным пониманием, как с этим бороться. А теперь, когда вся прочная конструкция из адаптации находится под угрозой, кто будет ежедневно напоминать, живой или мёртвый он сейчас? Герой или отступник от звания? Звезда или чёртов спутник? Юнги вообще может называть себя самозванцем, если это имя дала ему не Чимин?       Вместо того, чтобы побежать, остановить, снова и снова повторять устарелые оправдания — Юнги ловит воображаемые занавесы, разворачивает их, и ещё раз напоминает самому себе о том, что он останется совсем один. Больше не будет её спешных шагов с кухни, не будет её писклявого пения в душе, не будет её абсурдных потоков мыслей. Юнги спорит с самим собой, говорит всё то, что хотел бы сказать ей. Когда ты стала такой холодной?       Из глаз его слёзы льются, он отчаяние собственное размазывает по асфальту, и еле на ногах по стойке смирно стоять может. Плечи не опускаются, голос не дрожит. Где-то глубоко внутри, Юнги думал об этом, чтобы наконец почувствовать своё тело, научиться чувствовать тела других людей рядом. Даже сейчас, Юнги не способен совладать с ним. Мозг прокручивает все её действия против воли, он не может на это повлиять, и от этого хочется взорваться. Он вспоминает всё, вплоть до её танцев пьяной под песни Битлз босиком. Мин просто-напросто сам загнал себя в эту тупую ловушку, Чимин, всего-то, была её создателем.       Юнги стоит на улице, напротив лавочки, сдерживает второе цунами подступающих слёз и ждёт, когда услышит треск колёсиков передвижного чемодана. Юнги не знает, куда Чимин сейчас пойдет без друзей неподалеку, и знакомых в двух шагах. Ему хочется представить, как та гуляет вдоль и поперёк по давно изученному Дэгу, бубня себе под нос, что теперь будет делать всё для себя, и прошлое должно оставаться в прошлом, и всякие другие утешающие красноречия. Юнги хочется представлять, что Чимин всё ещё думает о нём, покинув порог его жилища.       Юнги заходит в пустую квартиру, кидает взгляд на такую же бессодержательную полку, и понимает. Прямо в ту же секунду, имя его бывшей стало ассоциацией к фразе «крайне неудачное прошлое», медленно перетекающее в «нужно найти причину вернуть её домой».

Name of your ex girlfriend