Каждый день имеет свое чудо

Запивать аспирин кофе — не лучшая идея, но ему как-то нужно было проснуться, и при этом перестать чувствовать боль в оголтелой башке, так что он был готов использовать любые средства. Он развалился на старом подранном диване, взгляд его остановился на пустоте где-то рядом с часами, и он думал о том, как же неожиданно и некстати наступает новый день. Его как всегда ждало много работы, переживаний, самокопаний, под вечер, возможно, он опять напьется, и снова начнется работа… Ничего хорошего. Он услышал сначала настойчивый писк будильника, потом топот маленьких ножек. Пора было и ему уже подниматься, но он просто не мог себя заставить. Иногда на него находило такое настроение… Ничего не хотелось. Голова трещала, его тошнило, и глаза слипались, но ему приходилось бороться со всем этим. Зачем ему каждый раз пытаться казаться сильным, если он таковым не являлся? Зачем быть таким хорошим для всех, если он не мог быть хорошим для себя? Маленькие ручки обняли его со спины, и он понял, что сегодня у него уже закончилось время на то, чтобы задаваться подобными вопросами. — Доброе утро, — поздоровался мальчик и, улыбнувшись, чмокнул его в щеку. — Злое, — буркнул Гланни, несильно оттолкнул ребенка и усиленно начал тереть место поцелуя, будто пытаясь стереть его. — Говорил же, не люблю эти телячьи нежности. — Ты приготовил мне завтрак? — поинтересовался мелкий. От его уже привычной наглости Гланни только закатил глаза: — Только встал, а уже о еде. — Но ты постоянно забываешь меня покормить, — заметил Робби не без грусти. Тут Гланни подумал, что это, пожалуй, справедливо. — Ладно, — тот тяжело встал — при этом послышался громкий хруст суставов — и направился к столу. Ага, забудешь тут, когда этот постоянно ноет. — Сейчас сварганю что-нибудь. Комнатка, в которой они сейчас находились, была небольшая и представляла собой кухню, гостиную и столовую в одном флаконе. И по совместительству спальню Гланни, когда ему было слишком лень подниматься к себе. Такое случалось все чаще, что ж, возраст. Эта комната занимала пол этажа и была первой, в которую входишь с улицы. Возможность прохожих заглянуть в окна нервировала, так что Гланни закрывал все тяжелыми черными шторами. Только у плиты приоткрывал их, потому что хотел видеть, что делает, и пытался экономить свет, как мог. Кажется, зрение у него начало падать, что ни к чему хорошему не приведет. Робби спустился в фиолетовой пижаме с мишками, держа машинку в руках. Точнее, это раньше было машинкой, сейчас малой понапихал в нее проводов и сделал из нее непонятного монстра, идентифицировать которого Гланни и не пытался. Робби очень не любил переодеваться и обожал свою пижаму, так что иногда мальчика приходилось насильно из нее вытряхивать. Ребенок в предвкушении уселся на самый высокий стул, на который не так-то просто было забраться, и начал играть со своим монстром, изредка поглядывая на мужчину. Сначала самое простое… Гланни долил в ковшик остатки молока и поставил его греться на плиту. Он бы и холодным дал, но внутренний голос заботливой мамашки мешал ему это сделать. Затем он достал контейнер для обеда и начал делать бутерброд. Конечно, Робби не сильно успеет проголодаться, но лучше пусть все видят, что о нем заботятся. Неприятности ни к чему. — Гланни, — позвал тонкий голосок. — Что? — ответил Гланни раздраженно, потому что только что чуть не порезал себе палец. Сколько лет он жил на свете, бутерброды никогда не получались у него хорошо. Вот и сейчас они были какие-то кривые и несуразные. Как и все, что он делал. — У тебя молоко убегает. Гланни и сам слышал странные звуки, но не обращал на них внимание. Он иногда сооружал по дурости дурацкие недееспособные машины, которые вот так же шипели, а потом, как правило, взрывались, и он просто привык к этому звуку. К тому же, чувствовал он себя сейчас неважно. Молоко он грел не так уж и часто. Это был один из немногих дней, когда Робби смог застать Гланни в достаточно вменяемом состоянии. Хотя Гланни и пытался пребывать в нем почаще. Гланни с непроницаемым выражением лица выключил плиту, чуть не обжегшись. — Так и было задумано, — серьезно проговорил он, и Робби засмеялся. — Кажется, я немного его перегрел, но если я добавлю холодной воды, вкус испортится. Ты готов рискнуть? — Может, положить туда немного льда? — А ты умный малый, — не без гордости произнес Гланни. Конечно, хлопья с молоком и льдом обещали быть не самым вкусным завтраком, но они имели то, что имели. — Ты не опаздываешь? — Неааа, — протянул Робби, честно смотря ему в глаза. Робби терпеть не мог школу. Не страшно, если он опоздает немного. А лучше вообще не придет. Вообще, Робби часто вместо уроков гулял по улицам города. Люди удивлялись: что ребенок делает на улице один, когда должен быть в школе? Его брали за руку и отводили обратно на занятия. Гланни получал много гневных звонков от директора, но старался не отвечать. На месте Робби он поступил бы так же. Да и, что греха таить — вел себя не лучше в его возрасте. Гланни пододвинул к Робби тарелку. — А ты? — Я не голоден, — Гланни пожал плечами. — Но ведь это неправда, — маленькие дети довольно проницательны. Особенно такие, как Робби. Гланни устало вздохнул, запустив руку в свои растрепанные волосы. — Я слишком плохо себя чувствую, чтобы есть, — ответил он максимально честно. — А ты поторапливайся. Мне еще на работу идти. Лед не сильно исправил положение, но, по крайней мере, и не совсем ухудшил его. Попав в горячее молоко, он треснул с таким звуком, будто еще чуть-чуть, и разорвал бы ковшик на части. Гланни даже присел, привыкнув быстро реагировать на взрывы в радиусе одного метра от себя, но ничего страшного в итоге не произошло: ковш устоял. Кажется, назвав Робби умным малым, Гланни поторопился. Робби съел хлопья довольно быстро, оставляя на дне тарелки много молока. Гланни на это ничего не сказал — просто вылил в раковину — и вручил Робби контейнер с обедом. Светло-серые глаза мальчика радостно засияли, словно он получил подарок на Рождество. Он снова потянулся обнимать Гланни, но через стол это было довольно проблематично. Мужчина сделал шаг назад, и ребенок не смог дотянуться до него. — Иди одевайся. Сегодня я отведу тебя в школу. Хотя Гланни и чувствовал себя неважно, он старался это скрыть. По крайней мере, он в состоянии мыслить и исполнять свои обязанности, что бывает не всегда. Так что сейчас, когда он хоть что-то может, нужно показать всем, что он заботится о Робби. Гланни начал подниматься по лестнице вслед за мальчиком. Тот шмыгнул в свою комнату и негромко хлопнул дверью — не любил впускать никого в свое маленькое убежище, даже брата. Гланни хмыкнул и поплелся к себе. Сегодня он успел наскоро принять душ, смыв с себя все лишнее, и одеться в домашнее, но сейчас нужно облачиться во что-то пригодное для дневной работы. Особо не думая, он надел черный свитер — ему всегда было холодно, — и черные штаны. Хотя днем у него всегда возникало желание стать как можно незаметнее и затеряться среди толпы, штаны он всегда выбирал жутко обтягивающие. Ноги у Гланни были очень худые и, как говорится, от ушей: он ими очень гордился и всегда пытался выставить на показ, считая их единственной красивой и лучшей частью себя. Он перекинул через плечо небольшую кожаную сумку, в которую поместил телефон, ключи от дома, кошелек (стандартный набор) и запасную косметичку (на всякий случай). На самом дне лежал газовый баллончик (тоже на всякий случай). Немного подумав, он захватил расческу и пошел в ванну. Там он начал расчесывать сильно вьющиеся волосы и брызгать их лаком, чтобы они приняли устойчивую форму. За этим занятием его и застал младший брат, успевший переодеться и собраться. — Можно мне тоже? — Робби просил каждый раз, когда видел, что Гланни в настроении. — Подставляй башку, — Гланни нацелил свою расческу на голову мальчика. Тот повиновался. Робби было больно, но он терпел. С прямыми залаченными волосами он себя чувствовал красивым и взрослым. Дети в школе смеялись над ним и называли барашком — всегда найдут, к чему придраться! Один мальчик из богатой семьи всегда ходил с идеальной прической, и Робби хотел так же. К тому же, он очень любил своего брата и хотел быть на него похожим (чего сам Гланни очень даже не хотел). — Сделаю тебе гульку, — решил Гланни. Вообще, он сам точно не знал, как называется этот завиток, но неизменно звал его именно так. Себе Гланни ее не делал, но мальчик с ней выглядел довольно милым. Робби усиленно закивал. Гланни достал шпильки и заколол спереди челку в виде волны. Теперь Робби определенно выглядел лучше. — Ну-ка, закрой глаза, — попросил Гланни и закрепил прическу лаком. Робби протестующе чихнул, но дело уже было сделано. — А теперь иди, подожди меня внизу. Давай-давай, — и он закрыл дверь ванной за собой. Гланни оперся о бортики раковины и заглянул в зеркало. Под глазами были мешки — консилером это несложно скрыть, как и другие изъяны кожи. Сложнее стереть всепоглощающую усталость из взгляда. Но он и с этим справится. — Улыбнись, — приказал он себе, приводя себя в порядок. Подумав, он все же тронул губы бледно-розовой помадой — никогда не мог устоять перед этим. Конечно, больше всего ему сейчас хотелось использовать черную, но он решил оставить ее на другой раз. Дневным клиентам она не очень нравилась, а он не хотел опять терять работу. Все полочки в ванной были заставлены косметическими средствами. Можно было подумать, что здесь живет женщина. Но нет, это всего лишь Гланни и его чертова работа — одна из, не самая лучшая, но выбраться из этого болота он был не в силах. Гланни провел пальцем по стеклу. Сколько раз он разбивал это зеркало, сколько шрамов оставили на его руках осколки, но оно неизменно восстанавливалось и заставляло его раз за разом смотреть на себя и видеть все свои дефекты. Он почти ненавидел все это. Наконец, он уверенной походкой спустился к Робби, заставляя свои прекрасные ноги перестать дрожать, и снял с крючка старое, потертое, некогда дорогое серое пальто. У него было и другое, более… яркое, но сейчас ему это не было нужно. Гланни открыл дверь, пропуская мелкого вперед, а потом закрыл дверь на замок. Вообще, у него была машина, угнанная им где-то десять лет назад — хозяева до сих пор ее не признали, и это хорошо, — но он старался не светить ею, ибо береженого бог бережет. К тому же, школа находилась недалеко, да и водитель из него не лучший. Для своих лет Робби был довольно высокий, как и Гланни. Что поделать, гены. Гланни и Робби были ужасно похожи, и это было видно. Они оба были худые, имели вьющиеся черные волосы и тяжелые черты лица, разве что Робби был миловиднее, только вот, в отличие от Гланни, он являлся «счастливым» обладателем большого подбородка, за что его тоже постоянно дразнили. У Робби были серые глаза, а у Гланни серо-зеленые, но в основном сходство было поразительное. Разница в возрасте у них была большая — двадцать с хвостиком лет. Люди, не знающие их, часто принимали их за отца и сына. Иногда Гланни это раздражало, а иногда он находил в этом плюсы: к «отцам»-одиночкам лучше относились женщины. Конечно, по поведению Гланни (и его внешнему виду) порой было трудно сказать, что он неравнодушен к женскому полу, но он всегда был любвеобилен без разбора. На серьезные отношения его никогда не хватало. В него влюблялись — он разбивал сердца — ему разбивали сердце, это была проверенная, отработанная годами схема. Когда-то Гланни наслаждался своей разгульной жизнью, но в последнее время порядком от нее устал. А теперь еще и брата на него повесили, и разбирайся с этим как хочешь. Их родители погибли — самолет, в котором они летели, разбился. Выживших было немного, и среди них оказался Робби, который тоже был с ними. Мальчику тогда было всего три года. Он с того времени ничего не помнил, все, что было до этого события, включая само событие, стерлось из его памяти. Защитный механизм, только и всего. С тех пор у него остались кошмары и парализующая боязнь самолетов и всего, связанного с высотой. Гланни тогда, что называется, нагулялся. Постоянные вечеринки и необдуманные действия в состоянии алкогольного и/или наркотического опьянения сошли на нет. Он уже пару раз отсидел, о чем не хотел вспоминать, и подумывал либо об уходе на покой, либо о захвате мира. Ему было двадцать семь, он давно жил вдали от родителей, которые ровным счетом ничего о нем не знали. Он даже понятия не имел, что они находились в этом чертовом самолете, а информацию о рождении брата получил из дешевой открытки, которую все хотел выбросить, но рука так и не поднялась. Открытку эту впоследствии он подарил Робби на день рождения. Тогда был не лучший год, и дарить ему тогда было просто нечего. Службе опеки удалось найти Гланни, но не их биологического отца. Тот был прохвостом, каким поискать. Исчез на два десятка лет, чтобы вернуться, обрюхатить ту же женщину вторым ребенком и сбежать. Ох отчим был тогда зол… Отца Гланни никогда не видел, о чем сожалел, ибо у них наверняка было много общего. Все, что он о нем знал — тот был не совсем человеком или даже совсем не человеком. Потому мама и повелась снова. Гланни понял это, когда ему было одиннадцать. Ему удалось влюбить в себя девочку, которая ему понравилась, хотя особым красавцем он никогда не был. Дело было в чарах. Он и сейчас пользовался ими почти каждый день. Так же ему нравилось изобретать, и он в этом неплохо преуспевал, даже профессию себе выбрал соответствующую. Сначала завалил вступительные в колледж, прошел на следующий год, едва перевалив через порог, но и года там не потянул. Особой любовью к знаниям он не обладал. Конструировать машины у него выходило само по себе, ему хватало самых примерных чертежей. Образования у Гланни, считай, не было никакого. С его умениями, внешностью, характером и уголовной отметкой в деле трудно было найти себе подходящую работу. Ребенка не хотели отдавать такому неподходящему человеку. Да и Гланни Робби был совсем не нужен. Но сработало его желание пойти наперекор всему. Родители, как бы заезженно это не звучало, не любили его и не верили, что из него может вырасти что-то стоящее (так и вышло). Они считали, что у него никогда не будет семьи, потому что он не хотел и не умел брать ответственность за кого-то другого (так и было). Наконец, — тут Гланни скорее чувствовал, чем знал, — родители хотели сдать Робби в детдом, ибо считали себя слишком немощными для того, чтобы воспитывать его. Правда, с этим пока не торопились, но это было только вопросом времени. Детский дом — не лучшее место для детей. Тогда Гланни включал чары на полную и совершенно вымотался, но добился своего. Он до сих пор не понял, жалеет о своем спонтанном решении или нет. Наконец, они оказались у входа в школу. Гланни выпрямился, стараясь выглядеть взрослым и грозным, и Робби выпрямился следом за ним, готовясь к очередному нелегкому учебному дню. — Улыбайся, — посоветовал ему Гланни. Робби улыбнулся неуверенно, и было очевидно, что стоит Гланни отвернуться, как эта улыбка исчезнет. Робби очень не хотелось идти. Он вцепился в руку брата и умоляюще посмотрел на него. Робби на удивление не был капризным, даже был каким-то слишком серьезным для своих лет, но если ему что-то не нравилось, он не собирался делать вид, что это не так. — Давай, Робби, я не могу стоять здесь вечно. Иначе я опоздаю, и меня точно уволят, — это не сильно подействовало, так что Гланни наклонился и шепнул ему на ухо: — Я знаю, что ты взял рогатку. Я разрешаю тебе ею воспользоваться, но только не попадайся. По шее надаю. Робби кивнул — он, кажется, заметно повеселел — и кинулся бежать вприпрыжку. Конечно, стоит начаться первому уроку, недружелюбные одноклассники начнут кидаться в него бумажными снарядами, на переменах попытаются ударить или как-нибудь оскорбить, а учителя будут закрывать на это глаза, шепча что-то нелицеприятное о семье Робби, разумеется, так, чтобы слышал он один. Но это будет чуть позже, а пока он может вздохнуть поглубже и войти в эти ненавистные двери как ни в чем ни бывало, будто он самый уверенный в себе и самый счастливый мальчик на планете. Гланни проводил его взглядом и, укутавшись сильнее в пальто, все-таки осень, неспешно пошел на работу. Относились там к нему не лучше, чем к Робби в школе, но за столько лет он уже привык. Далее следует прерванный почти буквально на полуслове отрывок. Можете не читать его, если не хотите потерять ощущение некоторой завершенности. С раннего детства в Робби была заметна некоторая угловатость и неуклюжесть. Гланни был более пластичен и неплохо управлялся со своими ногами. Кем он только не успел проработать. Городок был небольшим, но при этом в нем было еще много незнакомых уголков, которые Гланни, если честно, узнавать не хотел. На его счастье, городок был не настолько маленький, чтобы его везде узнавали, хотя затеряться в толпе с его ростом и необычной внешностью было трудно. Гланни увольняли из многих мест, но оставалось еще столько же и даже больше, так что пока он мог не бояться остаться безработным. Работа официантом в ресторане «Диво Роджера» приносила не много денег, чуть больше ему платили как танцовщику — выступал он там же, обычно надев маску. Это добавляло ему таинственности, к тому же, посетители были больше сосредоточены на его теле, чем на лице. Его нельзя было назвать стриптизером, так как он никогда не обнажался до конца по той простой причине, что не мог похвастаться красивым накаченным телом. Сейчас эта работа давалась Гланни тяжело, и он чувствовал, что более молодые и красивые коллеги вскоре совсем вытеснят его с этого поприща. Это его не очень расстраивало, он относился к этому скорее как к хобби, чем к работе, да и прибавка никогда не мешала. Владельца ресторана звали отнюдь не Роджер, и при чем здесь «диво», Гланни все не мог понять — название никак не соответствовало действительности. Так или иначе, время от времени Гланни приходилось спать с хозяином, чтобы продолжать кормиться за счет работы в этом заведении. Тот был ценителем, как он сам выражался, экзотической красоты и умудрился что-то найти в Гланни. Сам он был геем, и ресторан держал скорее для геев города, но и «простые смертные» сюда тоже часто заглядывали, так что танцевали здесь как девушки, так и парни. Была у Гланни и еще одна сторона жизни, о которой он вряд ли хотел, чтобы кто-нибудь узнал (и которую было все сложнее скрыть перед братом). Время от времени Деннис — тот, который не Роджер — подыскивал для Гланни заинтересованных клиентов, которые снимали его на ночь. Говоря без обиняков, Гланни работал проституткой. И не только потому, что ему нужны были деньги. Деннис, который не Роджер, помимо того, что был владельцем «Дива Роджера», был сутенером. И он все прекрасно знал о ситуации с Робби. Ему ничего не стоило обратиться в органы опеки — и тогда все бы рухнуло, как карточный домик. Деннис знал слишком много секретов Гланни и помимо этого. За многие ошибки прошлого Гланни спокойно мог вновь попасть в тюрьму, если все выйдет наружу. Из-за этого Гланни, правда, беспокоился меньше всего. В «Диве» Гланни поначалу только танцевал — изредка, и торговал своим телом в более интимном смысле — еще реже, но стоило ему потерять свою очередную «легальную» работу, которая хоть как-то отделяла его от этой грязи, и на месяц погрязнуть в безденежье, потому что Деннис, этот засранец, намеренно морил его голодом, пришлось все же согласиться на его предложение. При всем при том Гланни не чувствовал к Деннису особой неприязни. Тот был тем еще скользким типом, но понимающим скользким типом, в конце концов, трахался он отменно, а когда-то даже вытащил его из наркопритона (у Гланни в силу его неоднозначного происхождения гораздо слабее вырабатывалась зависимость от чего-либо, но существовали средства, которые глушили его магию, и тогда он сам себя вылечить уже не мог), за что Гланни был ему искренне благодарен. Иногда Гланни утешал себя мыслью, что они просто деловые партнеры. В конце концов, Гланни ведь постоянно получал удовольствие, его работа отвечала его натуре. Если бы не Робби… Он бы не чувствовал себя так хреново, да. Как будто делает что-то неправильно. В одном из помещений для персонала было что-то вроде гримерки. Именно там Гланни хранил все свои костюмы. Он не мог оставить их дома, ведь эти идиоты из опеки до сих пор все вынюхивали, даже несмотря на то, что прошло пять лет, и будут вынюхивать вплоть до совершеннолетия Робби, а значит, еще очень, очень долго. Благо что пока Деннис вполне его покрывал. Гланни бросил взгляд в сторону своего шкафчика. Он был совсем, как в какой-нибудь крупной школе (не самое лучшее сравнение, как уже говорилось, Гланни и сам терпеть не мог школу) — с замком и все такое. Он набрал код и, порывшись среди вороха одежды, достал свою форму. Времени на переодевание оставалось немного — по-хорошему, Гланни уже должен был быть в зале и принимать заказы. Но благодаря тому, что он являлся подстилкой босса, ему все прощалось.