Вишня в шоколаде

Сир

       Вставать утром в выходной все равно очень тяжко, даже если собираешься ехать к любимому папочке. Окончательно я проснулся только когда мы уселись в поезд, заняв последние два места в конце вагона. Алем же до конца, по-моему, так и не проснулся, потому как усевшись — вырубился, уложив голову мне на плечо. Разбудил его перед самым выходом.        По мере приближения к нашему домику заметил, как на лице друга проступает какая-то тоска, и вот я пока не понимаю, как к этому относиться. При виде нашего слегка развалившегося забора Алема просто перекосило, но он отважно вошел в дом. Наверное, мне в первый раз было стыдно, что мы так бедно живем, и, хотя я и понимаю, что нашей вины тут нет, но…        — Ой, Сир, а вы уже приехали, — судя по размеру сумок, папа последние деньги спустил, чтобы приготовить нам обед, зная, что я приеду с другом. Алем очень внимательно рассмотрел папу, а потом как будто немного завис с таким странным выражением на лице, будто ему что-то очень не понравилось. Не знаю, что могло соседа разозлить, но я попытался ситуацию исправить и потянул парня за рукав:        — Папа, это Алем, я тебе про него по телефону рассказывал.        — Очень приятно, вы, как я полагаю, Линк? — внезапно вышел из ступора сосед. — Я — Алем. Простите, я буквально на секунду… — и омега вылетел на улицу.        Папа растерянно посмотрел ему вслед, а потом, донеся пакеты до кухни, с грустным лицом уселся на табурет. А я не знал, что ему сказать. Как-то я совсем не ожидал от Алема подобной реакции. Я ведь ему про нас все рассказал. Наверное, для воспитанного в полноценной семье общаться с теми, кто настолько ниже по социальному статусу… По ушам резанул громкий хлопок, я даже вздрогнул.        — Итак, товарищи омеги, — Алем все-таки вернулся, а не сбежал на вокзал, как я на долю секунды позволил себе подумать, — начинаем собирать вещички. Надеюсь чемоданы у вас имеются?        Что?        — Есть один, а зачем? — тоже удивился вопросу соседа папа.        — Чтобы вещи туда складывать. Ваши вещи. Все, — тон у рыжика был довольно мягким, почти ласковым, но за пару месяцев знакомства я сумел усвоить, что впечатление это весьма обманчиво. Как правило, если Алем начинает изъясняться так, значит, что-то задумал и переубедить его будет практически невозможно. — Сегодня у нас великий день — переезд!        — Что?! Как?! — мы же договаривались, что он пока только обсудит с папой возможность переезда. — Но ты ничего не говорил!        — Сир, отставить истерику, — друг понизил голос, — иди лучше возьми чемодан и начинай собираться, — Алем развернул меня к выходу из кухни, в очередной раз наградив шлепком по попе. — А я обсужу с твоим папой пару моментов, — ничего не могу поделать: когда он начинает разговаривать в таком тоне, у меня совершенно нет сил его ослушаться, так что я послушно пошел собирать вещи.        Через несколько минут ко мне присоединился папа, такой же растерянный, как и я. Из кухни доносились отрывистые злые фразы, похоже, кто-то нарвался на характер рыжика во всей красе. Я достал с полки папины рубашки и сел с ними у раскрытого чемодана, не совсем понимая даже, что происходит. Никогда в моей жизни ничего настолько спонтанного не происходило. Понял, что завис в мыслях я довольно надолго, только когда Алем гавкнул — никак по-другому я это назвать не могу — на нас, чтобы мы собирались быстрее.        Уже когда мы почти сложили все вещи (даже посуду), рыжику позвонили. Судя по довольному выражению лица, новости были явно хорошие.       — Так-с, у меня имеется вопрос насущный: аллергии на кошачью шерсть у вас случайно нет? — обратился к нам Алем. Мы с папой синхронно помотали головами. Если бы жилье было своё, думаю, у нас бы котов было даже несколько, они же такие мягкие, ласковые… жаль, что пока это только мечты. — А, ну отлично, — радостно выдохнул приятель, — в общем, мой дражайший старший брат нашел для вас жилье на ближайший год, оплачивать нужно будет коммунальные счета и приглядывать за животиной, а там уже разберемся. Все рады?        — А он большой? — у меня будет настоящий кот! Можно сказать, что сбывается моя детская мечта. — Или котенок? — вот было бы здорово, если бы он маленький еще был… Хорошенький, наверное… Папа тоже что-то спрашивал у парня, но я погрузился в мечтания и прослушал.        — Не знаю, я его еще тоже не видел. А если хотите с ним скорее встретиться, то марш собирать оставшиеся вещи, пока я закидываю продукты в рюкзак. Все ясно?        И как-то так вышло, что собрались и добрались до вокзала мы просто в рекордные сроки. Покупая в кассе билеты в город, я понял, что эйфория от возможности получить домашнего любимца сходит на нет, а вот паника от того, что придется так молниеносно сменить привычный жизненный уклад, возвращается. Судя по подрагивающим плечам папы, ему тоже было не по себе. И только Алем пер танком вперед, ни на что не обращая внимания. Общение с бетой, передавшим нам ключи, тоже полностью взял на себя рыжик: выяснил все вопросы, практически за руки отвел нас в новое временное жилище и подождал пока мы отойдем от первого шока…        Квартира, которую для нас нашел старший брат соседа, оказалась огромной, с современным ремонтом и всей техникой, совершенно новой. Это… пугало. Я в жизни не видел, наверное, настолько шикарного жилья. Может быть, только в журналах или на листовках рекламных… Не уверен, что нам такое подойдет.        — Мья-а-а!!! — мне в ноги кинулся огромный серый пушистик. Такой милый, мягкий, гладенький, требующий внимания… Я сам не заметил, как мы разложили вещи, все время отвлекаясь на котейку, которого мы с папой попеременно тискали. Зато теперь у папы всегда будет кто-то рядом, даже когда я буду в общежитии. Эта мысль окончательно примирила (если это можно так назвать) меня с переездом.        А потом совершенно внезапно приехали родители Алема с кучей вкусностей. Они оказались еще дружелюбнее и добрее, чем их ребенок, и как-то так вышло, что к концу вечера и у папы, кажется, появились друзья. Правда, отца рыжика мы не увидели. Я так понял, что он был чем-то занят, но именно он позвонил и сказал, что договорился о работе для моего родителя. Судя по довольно мягкому характеру Вика, папы-омеги Алема, последний все же больше в отца, да и цвет волос ему достался от родителя-альфы. Папы рыжика очень быстро взяли в оборот моего папочку, тут же рассказав куда в городе стоит сходить, где и когда какие скидки. Клод пообещал одолжить пару своих деловых костюмов для работы… Потом мы включили очень интересную мелодраму, которую мы с папой давно хотели посмотреть. А Алем уснул. Вот просто взял и уснул на диване, мило так подложив руку под щеку. Под нашими общими умиленными взглядами омега недовольно посопел и отвернулся к стенке.        — Судя по тому, как сладко он похрапывает, наш сын сегодня эту квартиру покидать не собирается, — заправил бета за ухо рыжую прядь. — Накроем его чем-нибудь и пусть спит дальше.        А чуть позже за папами Алема приехал его альфа-отец и я понял, что частично с догадками о наследственности был прав, заодно вроде понял откуда у рыжика такой несгибаемый характер. Без преувеличения огромный апельсиново-рыжий мужчина вежливо поздоровался и буквально унес мужей с собой, параллельно напомнив папе, что в понедельник собеседование. Глянув на моментально заволновавшегося папу, гигант погладил его по голове и сказал, что бояться совершенно нечего… Вот Алем точно в альфу-отца пошел. Не знаю, может рыжие обладают какой-то магической силой, но папа действительно успокоился, так что еще немного пообсуждав стремительные повороты судьбы, мы улеглись спать.        К утру волшебное влияние рассеялось, и папочка, который готовил нам завтрак, снова заметно мандражировал. В итоге я тоже начал волноваться. Поехать с папой я не мог. Если завтра пропущу пары, это в будущем может аукнуться — там несколько преподавателей очень строгие и ревностно относятся к дисциплине посещений. Но ведь это папа… Пришедший в кухню рыжик оглядел наши взволнованные лица и, зевнув, сказал, что завтра съездит вместе с папой — у него никаких важных занятий в понедельник нет. Кажется, в лице моего соседа папа обрел нового кумира. Не то чтобы я далеко от него ушел… Кстати, все воскресенье Алем провел с нами, помог наладить общение с хозяином квартиры, тоже оказавшимся рыжиком, только чуть более светлым. Слопал все, что папа приготовил, успокаивая нервы, и лег спать вместе с нами на огромной кровати.        Утром Алем еще раз пообещал, что с папой все будет хорошо и после завтрака отправил меня на учебу. День на занятиях прошел на удивление спокойно, я думал, что буду больше переживать за родителя, но то, что с ним поехал друг и его папа, все же очень успокаивало. После учебы Алем (оказавшийся уже в общежитии) подтвердил, что все хорошо и папа остался перенимать новые обязанности.        А еще у рыжика, кажется, начала активно налаживаться личная жизнь — никак иначе его счастливо-цветущий вид я объяснить не могу. На выходные мы разъехались: я к папе, а Алем, нажаловавшийся на то, что его отрывают от Картера (так его парня зовут, как я успел выяснить), к брату.        Папа обнаружился счастливый, довольный и настолько отдохнувший, каким я его не видел уже очень давно.        — С приездом, солнышко, — меня ласково поцеловали в макушку. — Я там почти рыбку потушил, как ты любишь. Представляешь, я всего неделю отработал, а мне уже аванс выдали. Правда, предупредили, что потом будет стандартно два раза в месяц, но все равно… так неожиданно… и сумма большая, — папа подозрительно заморгал глазами, но сразу вытер их передником. — Чего это я тебя на пороге держу? Пойдем в кухню… Ой, — папе под ноги бросился Шедди, — смотри, пушистик тоже по тебе соскучился, — родитель наклонился потрепать котейку по загривку. Я тут же за ним повторил, а потом подхватил толстячка под пузо и уже вместе с ним потопал на кухню.        Рыба и правда оказалась уже готова, и мы с папой пообедали. Весь оставшийся день мы провели, обсуждая мою учебу, Алема, город, новую папину работу… Казалось бы, скучнейшее на свете времяпровождение, но с учетом того, что до этого мы жили в разных городах, а еще папины постоянные подработки, то у нас уже очень давно не было возможности просто вот так посидеть и поговорить. Так что это был просто замечательный выходной. Второй, впрочем, прошел ничуть не хуже. Пока папа готовил в огромных количествах — как я понял, чтобы угостить нового шефа и Алема в качестве благодарности, — я спокойно работал над курсовым проектом, схема которого уже давно крутилась у меня в голове. Шедди при этом умостился у меня под боком и изо всех сил изображал трактор.        И можно было бы сказать, что все уже просто идеально, но даже сейчас чего-то не хватало… Точнее, не «чего-то». В груди отчетливо тянуло и мысли нет-нет да скатывались с позитивного настроя на что-то вроде «жаль, что я совсем ему не подхожу… он даже запаха моего не замечает». Такое депрессивно-задумчивое настроение имеет свойство у меня появляться за пару-тройку недель перед течкой; на самом деле терпимо, но работоспособность снижается значительно. Стоит прикупить таблеток, да и спрей, может, тоже. Не то чтобы я был невероятно привлекательным омегой, но зачем лишний раз рисковать?        От папы я вышел нагруженный вкусняшками и с твердым намерением как можно быстрее «отстреляться» на сессии, благо половину зачетов мне должны проставить автоматом. Алем в комнату вернулся примерно через час после меня, с порога начиная рассказывать о том, что на этот раз учудил его старший брат. Судя по рассказам рыжика, у него вся семья весьма энергичная и у них постоянно происходят какие-то истории… Впрочем, родители омеги эту информацию подтверждают, все-таки они очень хорошие. Ну вот и еще одно подтверждение начавшей обостряться эмоциональности: мне сейчас почти плакать хочется от понимания с какими замечательными людьми нас наконец-то свела жизнь. Хорошо хоть Алем, погрузившийся в свои мысли, не заметил моего расхлябанного состояния и у меня получилось взять себя в руки. Вот у меня перед глазами пример, к которому нужно стремиться — по-настоящему сильный и уверенный в себе омега, к тому же мой ровесник.        С наступлением зачетной недели стало одновременно и тяжелее, ввиду большой нагрузки, и легче, так как постоянная занятость не позволяла погрузиться в уныние, которое меня одолевало все сильнее. Пару раз видел Ирвина, только мельком, в коридоре, но желание оказаться к альфе как можно ближе стало уже навязчивой идеей. Даже не знаю, смогу ли удержать себя в руках… На выходных было поспокойнее: я купил себе таблетки, да и Ирвин нигде рядом не мелькал — расшалившиеся гормоны почти согласились вести себя примерно, внимая голосу разума. Счастливый Алем постоянно зависал в телефоне, периодически делясь планами на предстоящие праздники и прикидывая вслух, что бы такого кому подарить? Я так понял, он на неделе планирует поход за подарками. Иногда мне интересно: и откуда в нем столько сил — он и учиться успевает, и тренироваться, и на личную жизнь времени хватает…        И все же, чем ближе течка, тем сильнее депрессивные позывы. Даже Алем после второй зачетной недели и начала подготовки к праздникам все-таки не выдержал и вытряс из меня причину грусти:        — Выкладывай, — усевшись напротив на не заправленной до сих пор кровати, сосед уставился мне в глаза. На лице ясно читалось, что пока я ему все не объясню, он меня в покое не оставит. И заниматься тоже не даст. — Ну? — рыжий изогнул тонкую бровь… Вот все-таки какой он красивый, жаль, что я даже вполовину не дотягиваю… Я даже не заметил, как все Алему и выложил, аж стыдно стало за свою бесхребетность. — Так, — парень явно растерялся, понимая, что он тут не поможет. А меня в очередной раз придавило пониманием того, что будь я хоть немного похож на него…        Объяснил Алему, что это все гормоны шалят и, не удержавшись, все-таки пожаловался на несправедливость того, что симпатичностью меня обделили. Рыжик тут же взвился и, похоже, от очередных «разъяснительных работ» по поводу моей внешности меня спасло лишь то, что ему уже пора было бежать на тренировку. Вспомнив, как выглядели «объяснения» от соседа в прошлый раз, я прям почувствовал, что весь покрываюсь краской. Пожалуй, не стоит нарываться на повторение.        Вернулся Алем в благодушном настроении и трогать меня не стал. Пообщался с братом, рассказал мне, что собирается за покупками в выходные, поел и завалился спать. Вот и замечательно. Еще часик посидев над проектом, присоединился к нему — пусть и не к первой паре, но на учебу завтра идти нужно, плюс впереди уже экзамены, зачеты я, к счастью, получил.        На выходные опять уехал к папе, все-таки рядом с самым родным на свете человеком даже к сессии готовиться легче.        Все оставшиеся экзамены я сдал за два дня и со спокойной совестью уехал на квартиру родителя. Рыжик сказал, что скучать точно не будет и пообещал перед Новым Годом обязательно заехать в гости. Блин, я c учебой и начинающейся течкой совсем забыл о таком празднике. Благо папа забывать и не думал — к моему приезду в квартире уже стояла маленькая искусственная ёлочка, пока еще даже не украшенная.        — Решил без тебя не наряжать, — папа с улыбкой наблюдал, как я вешаю теплую парку, Шедди привычно уже обтирал ноги мохнатой головой. — Макс — ну, хозяин квартиры, — рассказал, что у них и елка есть, и игрушки, и разрешил все взять. Все-таки нам так повезло, — папочка развел руки, раскрывая объятия. — Как думаешь, Шедди очень любит ронять игрушки? — пушистый за спиной возмущенно мяукнул, намекая на то, что он вообще-то кот приличный и ничего не роняет.        Дни подготовки к празднику пролетели незаметно. Глядя на совершенно счастливого папу, у меня самого поднималось настроение. По ходу украшения дома (оказалось, мне очень нравится, когда вокруг мишура и гирлянды, раньше мы с папой себе такого позволить не могли) написал Алему, что мы очень ждем его в гости. Не тридцать первого, нет — любому понятно, что в праздник хочется быть с семьей, — но на каникулах. Рыжик ответил, что приедет как раз-таки тридцать первого с утра, а потом уже поедет к своим.        Собственно, приехал приятель с утра прямо к развернутому папой праздничному столу и просидел с нами до обеда, слушая папины хвалебные оды новой работе (на самом деле я его прекрасно понимаю — действительно хорошее место и люди замечательные) и наглаживая кота. Перед самым отъездом рыжик вручил нам с папой по сертификату в довольно хороший магазин одежды, а мы ему даже подарок не приготовили… Рыжий омега тут же заявил, чтобы мы по этому поводу даже не вздумали расстраиваться — для него подарком стало уже то, что в моем лице он приобрел друга и мы согласились переехать… Прямо до слёз. Знал бы Алем, как я рад его появлению в нашей жизни. Глядя на наши с папой слезящиеся глаза, сосед предпочел сбежать, пообещав, что на днях обязательно заедут его родители.        Праздник мы с папой, как обычно, провели вдвоем. Уже после того, как по телевизору всех поздравили с наступившим новым годом, я, сидя с папой на диване и прижавшись к его боку, все-таки рассказал ему про Ирвина и про свои переживания и тревоги. Папочка гладил меня по голове и обещал что, что бы я ни решил, он меня всегда поймет и поддержит. Обязательно будет рядом. Вообще я знал, что именно так он и скажет — это ведь мой любимый папочка, он мне простит даже если я совершу глупость, о которой потом пожалею…        Впрочем, я тут же подумал, что сейчас в моей жизни появился еще и человек, который меня за эту глупость однозначно отругает и очень долго будет злиться, но обязательно постарается помочь. С такими мыслями я, глядя в ночное небо через окно, загадал желание, чтобы в этом году все нашли свое счастье. Знаю, что полночь уже давно прошла, да и глупо это все, но… В Новый Год же можно немного помечтать?        Первого числа ближе к вечеру приехали Вик и Клод, в этот раз с мужем-альфой. Несмотря на суровую внешность, альфа-родитель друга оказался тоже очень милым и приятным в общении, и все они дружно уговорили нас к концу недели обязательно с ними куда-нибудь сходить, например, в планетарий. Клод сказал, что там очень красиво и интересно. Третьего в гости снова нагрянул рыжик, в этот раз уже со своим парнем. Мне показалось, Алем им как будто немного хвастается… неосознанно. Это очень мило. Вдвоем они поставили меня перед фактом, что мне нужно начать ходить к Картеру на тренировки, к счастью, не драться, а чтобы подтянуть физическую форму. На это я согласился. Думаю, лишним не будет. Особенно учитывая то, что до конца праздников (не считая поездки с родней Алема) мы с папой валялись на диване, кушали вкусняшки и больше ничего не делали.        Начало нового семестра было ужасным: совершенно не хотелось вставать и куда-то идти, тем более, что-то учить. Алем по утрам и вовсе выглядел так, словно он не встает, а восстает из мертвых… Впрочем, не думаю, что я выглядел намного лучше. Плюсом — или минусом? — второго полугодия оказалось то, что довольно много занятий у меня и Ирвина были поставлены в смежных аудиториях, так что альфу я стал видеть гораздо чаще. С учетом того, что парень со мной максимум здоровался, мою депрессию это вывело на новую ступень.        По моим подсчетам до течки осталось пару недель.        Еще через неделю начали появляться уже физические признаки — соски стали чувствительнее, появился легкий зуд в области ануса, а еще плаксивость. Правда, не уверен, что она относится к физиологии. Начал пить таблетки, это облегчит реакции организма, да и запах ослабит. Увидевшему, как я глотаю блокаторы, Алему пришлось объяснять, что это всего лишь стандартная мера предосторожности. Вроде бы объяснение его удовлетворило.        Наверное, на следующий понедельник, да и на вторник тоже, стоит взять отгул. По моим вычислениям начнется все в воскресенье или, возможно, в ночь на субботу… Так как обычно цикл у меня три-четыре дня, то к среде я уже должен буду быть на ногах. Решено, в пятницу зайду в поликлинику за больничным листом для деканата.        То, что события развиваются несколько не соответствуя моему плану, я осознал в пятницу ко второй паре — зуд в области паха и ануса стал значительно сильнее, несмотря на выпитые утром таблетки, и я почти чувствовал, как в штанах потихоньку становится влажно. Справиться с паникой удалось неимоверными усилиями. Да, со следующих пар придётся уйти без предупреждения, но главное, что до общежития пара шагов и подавляющие все еще справляются с запахом (ни один альфа пока в мою сторону и носом не повел), а значит, все должно быть нормально. К концу лекции парочка альф все же начала неуверенно принюхиваться и вертеть головами, что заставило меня пулей выскочить из аудитории. Вряд ли уж мне прямо что-то грозило, кроме парочки пошлых предложений, но… в общем, я все-таки запаниковал.        И, конечно же, несясь не разбирая дороги, я просто обязан был с кем-нибудь столкнуться… Насколько все реально плохо, я понял, как только в нос забился густой запах корицы и шоколада. Только не это! Меня моментально повело, ноги тут же стали ватными, а без того бешено стучащий в панике пульс теперь вовсе зашкаливал. Смазка же, похоже, полилась рекой, и никакие таблетки тут не помогают. Мой истинный альфа… Вот бы он правда был мой… Хоть ненадолго…        — Сир? — первым подал голос парень. — Что-то… — он явно хотел спросить, что случилось, но, похоже, его нюх ему уже подсказал «что» со мной. — Ты… — альфа принюхивался, ноздри чуть заметно трепетали, впитывая мой запах, а я замер сусликом. Понимал, что надо бежать, но уже не мог, все мое существо противилось тому, чтобы отойти от самого желанного человека. — Что же ты делаешь-то?.. — а я ничего не делал, просто стоял не в силах сдвинуться с места. — Как ты пахнешь… — альфа успел подойти вплотную ко мне и его дыхание щекотало мне шею. Я даже не понял, когда рука Ирвина оказалась у меня на поясе, сам всем телом к нему прижимаясь. — Пойдем ко мне? — низкий голос, хриплый, пробирающий до мурашек. — Ты… можешь отказаться… — я замотал головой, — не хочешь…        — Хочу, — я вцепился в чужое предплечье, капитулируя и признавая его власть над собой. — Я… пойду с тобой… — и, надеюсь, папочка меня поймет и простит.        — Главное, не пожалей об этом, малыш, — парень хоть и предостерегал меня, но уже тянул за руку в сторону выхода из института. Да и не думаю я, что буду о чем-то жалеть. Получить Ирвина хотя бы на одну ночь — это уже больше, чем я смел мечтать.        Дорога до квартиры альфы в памяти у меня не отложилась, помню только, что удивился наличию у него автомобиля и прав. Кажется, до нужного этажа меня дотащили прямо на руках. К тому моменту у меня вообще оставалось только одно желание — как можно быстрее оказаться максимально близко к телу своего истинного, растечься перед ним лужей, позволить делать с собой все, что угодно… Как же хорошо, что у Ирвина с выдержкой явно получше.        Стоило захлопнуться входной двери и меня тут же поставили на пол, прижимая к большому и очень горячему телу. Не успел я привыкнуть к одному незнакомому ощущению, как меня ждало следующее… Мой первый в жизни поцелуй оказался совершенно не таким, как я себе фантазировал. Впрочем, я ничуть об этом не жалею. Да, все оказалось отнюдь не так нежно и сладко, как мне грезилось, зато он был жарким, голодным и совершенно необходимым.        — Подожди, не торопись так, — стоило попытаться ответить, как мы тут же стукнулись зубами. Кажется, я все только порчу… Но альфа просто придержал меня за плечи и поцеловал снова. — Вот так, я буду вести, так у нас лучше получится.        — Я… — мне захотелось извиниться за то, что я ничего не умею…        — Я знаю, знаю, — Ирвин начал покрывать поцелуями мое лицо, и я таял от этой ласки. Когда он успел снять с меня очки, не имею ни малейшего понятия. — Какой же ты сладкий, — Я? — Мы всему научимся, я все тебе покажу, милый, — парень опять поднял меня на руки и куда-то понес. Впрочем, «куда» стало понятно сразу — двуспальная кровать на полкомнаты не оставляла места для сомнений. В душе на секунду взметнулась паника, но тут же угасла под очередным потоком поцелуев. Подумаешь, первый раз, зато со своим истинным партнером, все через это проходят и пока вроде никто не умер. — А без одежды ты гораздо симпатичнее, — оказывается, пока я предавался размышлениям, меня успели раздеть, а я этого даже не заметил. Вот что значит опыт, хотя это немного задевает. Оставшиеся последней обороной моей невинности трусы (к счастью, совершенно новые) Ирвин, видимо, решил оставить на потом и сейчас облизывал мои ключицы, оглаживая ладонями бока. — Сир, не нужно дрожать, будет только приятно, можешь мне поверить, — а я дрожу? — Ты же мне веришь? — я закивал, не до конца даже улавливая, о чем он меня спрашивает. Хотя, сейчас я бы согласился на все что угодно, лишь бы он не прекращал.        А парень и не думал останавливаться, все-таки мешающие ему трусы были стянуты и брошены на пол, и рука накрыла мой уже изнывающий от желания член, а губы переместились с ключиц на соски. Я только и успел вцепиться альфе в плечи, как меня накрыло мощной волной оргазма.        — Быстро ты, — хмыкнули мне в губы. А у меня даже сил устыдиться не было, настолько было хорошо. — А если так? — и темноволосая макушка опустилась куда-то ниже моего пупка. Когда я осознал, что именно Ирвин собирается делать, останавливать его было уже поздно. Даже в самых смелых своих фантазиях я представить себе не мог, что альфа будет делать мне минет. Хотя, если честно в фантазиях у меня все в целом было довольно смазано… И ощущения горячих влажных губ на моем члене там точно не было. Это было… я даже словами передать не могу как хорошо.        В какой-то момент от невероятно приятных ощущений меня отвлекли другие, чуть ниже, и пока что несущие скорее очередной виток легкой паники.        — Все хорошо, маленький, — альфа поцеловал меня во внутреннюю сторону бедра, не прекращая активно двигать пальцами в анусе, — все будет хорошо, — и я сдался, в очередной раз безмолвно соглашаясь на все, что он захочет со мной сделать.        Еще какое-то время продолжал поглаживать меня изнутри пальцами, а потом все-таки оторвался, чтобы наконец снять штаны и с себя. Представляю, как они ему, наверное, мешали. Когда парень развернулся ко мне лицом, позволяя рассмотреть весьма внушительное достоинство, находящееся в полной боевой готовности, меня снова пробрала дрожь. Правда, я затрудняюсь сказать: от страха ли (все-таки не слишком похоже, что что-то подобное сможет безболезненно в меня поместиться) или от предвкушения — раздразненный умелыми пальцами анус теперь ощущался как будто «пустым» и явно жаждал заполнения… Какой же я все-таки пошлый… А парень завертел головой, судя по всему, оглядываясь в поисках презервативов, которые он кинул на кровать рядом со мной. Я бы и не заметил, если бы один глянцевый прямоугольник не колол мне бок прямо сейчас.        — Они не понадобятся, — выдавил я из себя, не зная, как буду объяснять Ирвину про таблетки, если у него появятся вопросы. Но вопросов не появилось.        — Извини, но сейчас придётся немного потерпеть, — прошептал альфа, снова устраиваясь между моих ног. Я закивал, все-таки опыт поколений доказывает, что не такая уж это и страшная, должно быть, вещь… Я был не прав. Было больно. Настолько, что хотелось уползти от источника боли, но Ирвин не отпускал, по миллиметру продвигаясь вглубь моего тела, сцеловывая слезы (оказывается, я успел заплакать) и уговаривая потерпеть еще чуть-чуть. И я терпел, выбора все равно не оставалось…        В какой момент боль ушла, я не понял, просто внезапно оказалось, что стону я уже от удовольствия, изо всех сил подмахивая начавшему двигаться парню. Течка снова взяла верх над всеми остальными ощущениями и следующие несколько часов я только и делал, что извивался под заворачивающим меня в разные позы альфой. Стонал, кричал и просил «еще». Могу только сказать, что стыда на тот момент я не испытывал точно…        А потом я внезапно проснулся. Судя по ярко светящему солнышку, за окном был явно день, а по тому, что комната была мне незнакома, все, что было вчера, мне не приснилось. Эту теорию подтверждал и Ирвин, появившийся из кухни с подносом, на котором мостились пара бутербродов и ароматный чай.        — Проснулся? — поинтересовался у меня альфа. Я кивнул, подтверждая этот, в общем-то, очевидный факт. — Хорошо, а то я уже собирался тебя будить, — он улыбнулся. — Держи, тебе тоже надо перекусить, а то сил мы вчера потратили немало, — при упоминании о том, чем мы занимались весь вчерашний день и часть ночи, у меня моментально загорелись уши. И сладко потянуло внизу живота, течка заканчиваться пока явно не собиралась. Ирвин тут же потянул носом, реагируя на выброс феромонов моим организмом. — Так, сначала все-таки завтрак, а потом мы продолжим. Ты ведь не против? — прошептал этот искуситель мне в ухо.        И я был не против, совсем не против. Так что еще сутки мое тело купалось пусть не в любви, но в ласке точно. А ближе к вечеру понедельника я понял, что никаких симптомов больше не осталось. Течка закончилась.        Понял это и альфа.        — Вот и хорошо, — заявил парень, пока я ел заказанные суши, — а то мы и так, можно сказать, два дня пропустили, а у меня завтра пары важные. Да и у тебя, наверное, тоже, — теперь Ирвин вел себя как ни в чем не бывало, словно и не было между нами ничего. Так, просто переночевал у знакомого. Стало очень обидно… Хотя я знал, на что шел, но в груди неприятно тянуло пониманием того, что меня, в общем-то, просто использовали… Опять же — я сам этого хотел.        Вот за этими противоречивыми размышлениями я доел свою порцию и понял, что нужно брать себя в руки и уходить. Я встал и начал собираться. Альфа меня не останавливал, только спросил:        — Тебя отвезти?        — Нет, спасибо, — проводить еще больше времени с внезапно ставшим совершенно чужим человеком не хотелось. Хотелось домой. Желательно, к папе, но он расстроится, так что в общежитие. — Эм… только скажи, как от тебя до института добраться?        — Уверен, что не нужно проводить? — я покачал головой. Ирвин пожал плечами, видимо, оставив решение за мной. — Если, когда спустишься, посмотришь направо, увидишь арку. Пройдешь через нее и сразу будет трамвайная остановка. До универа идут «7» и «21» маршруты, добираться меньше двадцати минут.        — Хорошо, я понял, — я судорожно натягивал куртку. К глазам подступали слезы так что стоило уйти побыстрее, чтобы не позориться еще сильнее. К счастью, дверь оказалась не заперта, так что вышел я без проблем. — До свидания, — не попрощаться показалось мне невежливым. Наверное, «пока» было бы уместнее, но мне было не до того.        — А… — парень, видимо, хотел сказать что-то еще, но я уже захлопнул дверь и бегом помчался на выход. Даже не знаю, что в данный момент было сильнее: чувство стыда или жалость к себе.        На мое счастье, трамвай, подъехавший к остановке, был почти пустым, если не считать пары человек, сидевших в конце. Довольно странно для вечера буднего дня, но мне было только на руку. В забытый напрочь телефон смотреть было страшно. Если папа звонил, а я не ответил… Представить не могу, что он себе накрутил. Хотя не должен был, я ему звонил в четверг, отказался ехать по магазинам, планировал ведь позаниматься проектом, а с университетской библиотекой это проще. Только доступ в нее получить можно, будучи в университетской же сети, а значит, в общежитии. Так что, надеюсь, папа ничего не заметил. От папы и правда звонков не было, зато было много пропущенных от Алема. У меня мурашки по спине загарцевали, стоило представить, что мне выскажет за такое вот исчезновение без предупреждения друг, но тут я уже ничего исправить не могу.        Сразу же идти в комнату совершенно не хотелось, так что я немного погулял по парку у института. Гулял я, пока не замерз. В парке уже светили фонари, да и в целом стемнело. Нос был забит, и даже не знаю, от холода ли, или потому что пару раз я успел немного поплакать… В любом случае, оставаться на улице и дальше смысла не имело, болеть совершенно не хотелось, да и с соседом когда-нибудь поговорить придется. Собрав остатки моральных сил, я грустно пошагал к общежитию.        Лелеемая мной надежда, что Алем придет поздно или вовсе останется у своего, развеялась как дым, стоило мне переступить порог нашей комнаты. Наиболее литературное выражение, хоть сколько-то подходящее под нынешнее состояние рыжика, пожалуй, было «зол, как сто чертей». Похоже, впереди меня ждет не самый приятный разговор.