•
Уже поздним утром Даня с Русланом сидели с гостиной Хаффлпаффа в ожидании пробуждения Миши, которого Поперечному стало немного жаль за нарушенный сон до этого, поэтому друзья позволили ему выспаться вдоволь. А сами грелись возле камина и болтали о разном с Юликом, который решил составить им компанию. Ни Руслан, ни Даня не были с ним друзьями, скорее просто знакомыми для общения на отвлечённые темы, но относились к Онешко неплохо. Юлик со многими в школе так общался, оставаясь тем забавным хаффлпаффцем со странными шутками. Как ни странно, единственным человеком, с которым он по-настоящему сдружился, оказался Дима Ларин, который прославился среди своих сокурсников типом неразговорчивым, угрюмым и самовлюбленным. Но каким-то образом эти двое сошлись. Дима помогал Юлику сосредоточиться на важном, а Юлик в ответ давал раскрыться Диме и показать, что не такой уж тот и черствый сухарь. Правда, показывал он это только одному Онешко, с другими оставаясь всё тем же Лариным, который считал себя лучше других. Зато хаффлпаффцу доставалась вся теплота и простота Димы. Иногда Юлик думал, что влюбился. И после этой мысли ему не хотелось больше ничего думать. — Ну, если вы уже завтра будете лежать в больничном крыле с какой-нибудь ангиной, то я поржу, — говорил Руслан в ответ на рассказ Дани об их утренних похождениях. Рейвенкловец был очень благодарен бронзовой орлице, через которую просто невозможно пройти их друзьям в такие моменты, как это утро. — Блин, вы реально протащили запрещённый фейерверк в школу? — удивлялся Юлик, неверяще ухмыляясь. — Ну вы даёте, пацаны. — Мы ещё и не такое можем, — самодовольно улыбался Поперечный реакции сокурсника. Их разговор прервал наконец появившийся из-за круглой двери спален Миша, довольно зевающий. На нем был большой тёплый свитер с новогодними узорами, который делал его в глазах других ещё тоньше, чем он был на самом деле. — Доброе утро, Мишки под глазами, — остроумничал Усачев, легко улыбнувшись другу. Даня тоже глянул в сторону подошедшего Кшиштовского, желая что-то сказать, но в какой-то момент его взгляд ухватился за весь образ домашнего уютного Миши, который только выспался и выглядел довольным котом. Ещё и лучик солнца, который как-то прорвался в комнату в маленькое круглое окно, падал прямо на Кшиштовского, делая его русые волосы ещё светлее и как будто золотистыми. И Даня почувствовал себя странно радостным. Радостнее, чем обычно. Ему было невероятно приятно почему-то увидеть сейчас друга. Наверное, из-за приближения долгожданного праздника. — Вы чего здесь все сидите? — спросил Кшиштовский, палочкой подозвав себе кресло и сев рядом с Онешко. — Тебя вот ждём, — подал голос Юлик. — Ну, они ждут, а я за компанию. — Ты, блин, чертовски долго спишь, Миш, — говорил ему Руслан. — За время, пока мы здесь сидим, Стас успел два раза сходить на завтрак! — И в снегу успел изваляться, — добавил Даня. — Ну-у, мы никуда не торопимся. — Вообще... — протянул Даня, меняясь во взгляде, который теперь выдавал, что гриффиндорец опять задумал какую-то дичь, — ну, я ещё кое о чем важном подумал... — Он очень хочет попробовать огневиски, — прямо выдал Усачев, слегка закатив глаза в конце. — И я тоже хочу, чтоб вы знали, — поддержал Юлик. Миша с ухмылкой глянул на Даню, который выглядел таким мамкиным хулиганом сейчас, что ему тяжело было не почувствовать себя бабушкой. — Ну, огневиски достать — как два пальца обоссать, — в итоге ответил Кшиштовский. — Его Руслан частенько таскает нам. — Это один раз было, — вздохнул Усачев, но все равно слегка покраснел. — Я просто знаком с нужными людьми, — пожал он плечами и отвёл глаза в сторону, объясняясь удивлённым взглядам четверокурсников. На самом деле престарелая, но бойкая хозяйка «Трёх метел» была просто без ума от такого стеснительного, забавного и щекастого мальчика, как Руслан, поэтому по-тихому всучила ему однажды пару бутылок виски, когда Миша подумал, что будет хорошей идеей заставить друга заговорить её и попросить такой желанный для учеников алкогольный напиток. — Ну что, сладенькая булочка, — смеясь, обратился Миша к Усачеву так, как его называла хозяйка, — гони в Хогсмид. — Да пошёл ты, Мишган. Покраснев, но не сдержав улыбки, Руслан кинул в него подушкой, и все рассмеялись, глядя на эту сцену. В конце концов ребята вышли из гостиной, начав обсуждение сегодняшнего вечера: кто придёт, что будет из напитков и удастся ли им не попасться учителям на глаза. Но самое главное, конечно же, — насколько удачно всё пройдёт? Впервые Миша задал себе этот вопрос и немного заволновался на этот счёт. Новогодняя вечеринка — это ежегодная традиция хаффлпаффцев, и каждый раз организация поручалась одному из старших учеников, которые, в свою очередь, могли привлечь друзей и знакомых с остальных факультетов. В этот раз решили выбрать Кшиштовского, в котором были уверены все, потому что общение с Мишей и даже просто учеба с ним на одном факультете уже были небольшой вечеринкой. Конечно же, все оставшиеся в Хогвартсе хаффлпаффцы принимали участие вместе с самим Мишей, но решал всё и следил за тем, чтобы вечер прошёл без проблем, именно он. Поэтому он волновался, что не потянет такой ответственности. Его успокаивало только то, что рядом с ним был Руслан Усачев, который как никто умел нести эту самую ответственность. И Руслан не против был помочь другу. У вечеринки не было официального начала — просто желающие повеселиться ученики, как всегда, медленно сходились в гостиной Хаффлпаффа, вход в которую на время стал полностью свободным для каждого. Каждому новому зашедшему Стас, обвешанный серпантином, радостно натягивал на голову красную новогоднюю шапку. Сама гостиная к вечеру преобразилась, став ещё уютнее: растения на стенах и в горшках были увешаны игрушками и мишурой, некоторые обсыпаны разноцветными блёстками, маленькие столики были уставлены блюдами с бутербродами, салатиками и другими закусками; мягких больших кресел стало больше, да и само помещение, казалось, увеличилось в размерах. Здесь было тепло, весело и пахло сладостями. И пока всем здесь нравилось. — Ладно, твоя идея провести праздник в гостиной, а не в Большом зале, оказалась не так плоха, — сказал Усачев, подойдя к Мише с ящиком огневиски, который стоил ему стеснённого мальчишеского взгляда и краснеющих щёк. — Как и идея отправить тебя за вискарём, — улыбнулся Кшиштовский, забирая ящик. — Как там мадам Розмерта, кстати? — Судя по её бурной реакции на моё появление, очень одинока, — пожал он плечами. — Я чувствую себя её внуком. Миша рассмеялся. Пока людей было мало, и все было спокойно: многие рассаживались в кресла у камина, другие общались друг с другом, сгрудившись у столика с коктейлями и сливочным пивом. Кто-то из слизеринцев догадался включить музыку, и теперь гостиную наполняли весёлые и приятные рождественские мелодии, которые вкупе с новогодними украшениями, стоящей в углу елью и цветными свитерами учеников давала всем прочувствовать дух Нового года. — Поперечного не видели? — спросил подошедший Эльдар со стаканом пива в руке. — Он за булочками на кухню пошёл, — ответил Кшиштовский. И это тут же подтвердилось, когда круглая дверь в очередной раз открылась нараспашку и оттуда сначала донеслось Данино: «Сука, это не твоё!», а секунду спустя с двумя тарелками на руках в комнату вошёл кудрявый пухлый слизеринец с самодовольным хитрым лицом; рядом с ним — его друг, который лишь лениво и непричастно усмехался. — Я даже не удивлён, — прокомментировал это Голополосов, стоящий в тот момент рядом с друзьями. Бешеный Даня вбежал следом, злой и растрёпанный. — Господи, а Хованский тут что делает? — с неприязнью спросил Усачев, у которого настроение в одно мгновение ухудшилось. Юра Хованский был тем человеком, который успел за пять лет учёбы в Хогвартсе устроить скандал с каждым и добиться такой же скандальной известности. Руслану от него тоже доставалось пару раз — Юра любил шутить про две вещи об Усачеве: грязная кровь и голубизна. Хотя виделись они лишь однажды, когда им в паре пришлось работать на Травологии, и это был второй курс. Но Хованскому этого было достаточно. Больше всех почему-то всё равно он приставал к Дане Поперечному, считая, что если тот решил быть в школе шутом, то и обращаться с ним должны соответственно. Не любили они друг друга взаимно. При этом Юра все равно вызывал у многих слизеринцев уважение, и учителя ему тоже чаще всего прощали его поступки. Хотя, возможно, причиной этому была крепкая дружба с тем самым «слизеринским восходящим королём». И даже сегодня он увязался за Мэддисоном, которого решил позвать Миша. А Мэддисон считал Мишу классным, поэтому не мог не прийти. — Ну-у, Миш, — протянул Илья, оглядывая гостиную, когда к нему подошёл Кшиштовский, чтобы поздороваться, — надеюсь, дальше будет не так тухленько? — Ну, с тобой-то уж мы точно затусим, — саркастично произнёс Миша с улыбкой на лице. Мэддисон усмехнулся. Где-то позади них слышались чужие разговоры, но их перекрывал голос ругающегося Дани, который уже начал разборки с Хованским. — Ладно, верю в тебя, иначе б не пришёл. — Удивительно, что ты вообще жопу с дивана поднять смог, — продолжал Кшиштовский, пройдя вместе с Ильей к столику с напитками, за которым он орудовал. Остальные его друзья уже успели разойтись по разным углам, в основном вслед за Даней, чтобы поглядеть на его перекрикивания с Хованским, от которого Илья был даже рад избавиться на время. — Иди ты нахуй, Кшиштовский, — хмыкнул Мэд, тут же заметив ящик с огневиски. — А вот это уже хорошая вещь. — Поручаю все это добро тебе, — важно произнёс Миша. После этого он почти мгновенно повернулся к центру гостиной, пытаясь высмотреть, где же только что прозвучали эти странные звуки, которые без сомнений отходили откуда-то со стороны ругающихся гриффиндорца и слизеринца. Всё только началось, а Мише уже надо разгребать проблемы. Он вздохнул, закатив глаза. Чему тут удивляться. Руслан, как и несколько других учеников, с интересом наблюдал за перепалкой этих двух, но не пытался вмешаться сам. Если конфликты и случались когда-либо, то Усачев всегда был в стороне от таких, особенно от конфликтов со слизеринцами. А вот Даня так не мог, потому что был слишком импульсивен и эмоционален. Вот и сейчас он вместе с Хованским соревновался в том, кто более саркастично и смешно обольёт оппонента грязью, и это уже стало походить на какой-то баттл чёрного юмора. — А ну, никаких срачей на моей территории! — громко произнёс Миша, мгновенно вливаясь в самую гущу событий. «О, Мерлин...» — подумал про себя Руслан, вздыхая. Он решил пока ненадолго отойти за каким-нибудь прохладительным напитком, чтобы потом продолжить издалека наблюдать, чем же все закончится. Был уже поздний вечер, и к этому времени гостиная достаточно успела наполниться людьми, которые теперь пестрили повсюду яркими кофтами и новогодними шапками, громко говорили и танцевали. Макс со Стасом уже забыли про всех на свете, оказавшись вдвоём под омелой (и вряд ли случайно). Какой-то старшекурсник со Слизерина показывал чудеса Трансфигурации небольшой кучке других учеников, которые с интересом и смехом за ним наблюдали, усевшись на коврах на полу. Всем было весело, даже несмотря на доносящиеся маты со стороны Дани Поперечного. Немного ослабив давящую на горло мишуру, Руслан подошёл к «алкогольному столику», как его уже назвал Миша. Там какой-то не известный рейвенкловцу парень разливал первоклассные коктейли Джарахову с Прусикиным. Что ж, под новый год можно выпить пару стаканчиков огневиски? — Если ты тыквенный сок ищешь, то он здесь стоит, — сказал Илья, заметив, что Руслан пытается что-то найти среди бутылок. — Да тут где-то ящик с виски стоял, — произнёс Усачев и чуть смутился, встретившись взглядом с ухмыльнувшимся Мэддисоном. «А не тот ли это слизеринец?» — подумалось ему. Илья оценивающе посмотрел на Руслана, на котором был большой бордовый свитер, узкие маггловские джинсы и пушистая мишура на манер боа. Для Мэда его вид был слишком дебильным. И достаточно гейским. — Хороший мальчик решил дико нажраться? — продолжил он в своей манере, пытаясь задеть Руслана. Что-то в этом рейвенкловце сразу заразило его желанием безобидно поиздеваться. — И пока что этому мешаешь только ты, — с уверенным видом спокойно произнёс Руслан, приподняв брови. В конце концов он не был неженкой. Мэддисон лишь хмыкнул, признавая поражение. Этот парень кажется интереснее, чем на первый взгляд. — Я Илья, кстати, — произнёс он, наливая в стаканчик огневиски. — Руслан, — коротко представился Усачев, слегка улыбнувшись. Они пожали друг другу руки, после того как Мэд вручил тому долгожданный напиток. — А с чего это короли теперь за барменов? — спросил Усачев, оставшись стоять рядом со слизеринцем и как-то позабыв про Мишу с Даней. — Между прочим, разливать напитки — самое королевское дело, — добродушно говорил Илья, наливая себе полную кружку сливочного пива. — Всегда самому себе можно подливать. — И подмешивать всякую фигню тем, кто тебе не нравится? — добавил Руслан. В этот момент кто-то решил добавить праздника и с помощью заклинания выпустил несколько разноцветных лучинок, которые начали медленно кружиться по комнате, освещая всех собравшихся разными цветами, как неон на дискотеках у магглов. При этом свечи в канделябрах стали тусклее. В этом разноцветном безумии лицо Мэддисона выглядело красиво и загадочно, как подумалось Усачеву, когда он внимательно осматривал его, изучая. — Ты случайно не слизеринец? Уж больно хитрый, — пошутил Илья, то и дело кидая взгляд на Руслана, так же незаметно пытаясь рассмотреть его и изучить, пока мешал огневиски с апельсиновым соком, который попросила какая-то старшекурсница с Гриффиндора. — Ну, предположить я могу, а подмешать — нет. Поэтому я на Рейвенкло. В этот момент, когда их обоих освещал фиолетовый луч, они впервые посмотрели друг другу в глаза и почувствовали взаимный интерес и ту дружескую симпатию, возникающую между людьми во время знакомства и обещающую более близкое общение. Как будто искра пробежала, — описал бы это Руслан. А он классный, — наверняка подумал Илья. И пока Руслан знакомился с Мэддисоном, впервые не чувствуя напряжение, находясь рядом со слизеринцем, Миша с Даней, уже закончившие эти странные разборки с Хованским, в центре гостиной веселили людей забавными историями. Они сидели на большом диване, окружённые другими, но Даня то и дело вскакивал в чувствах, показывая некоторые сцены по ролям. Миша же просто много кривлялся, но зато внимательно слушал каждый монолог Поперечного, наполненный кучей эмоций, экспрессии и ругательств. Если бы Даня увидел завороженное и заинтересованное лицо Кшиштовского и наполненный добротой взгляд, он бы смутился. А может, и нет. Кто его знает. Но как же Мише нравилось смотреть на такого Поперечного, следить за его движениями и смеяться с его шуток. Он выглядел таким настоящим сейчас, и Мише нравилось это. И хаффлпаффец в очередной раз удивлялся, как это он не познакомился с этим дуриком раньше. И как хорошо, что вообще познакомился. — Миш? — М-м? — Десять минут до нового года, скоро наш фейерверк сработает, — заговорщически шептал ему на ухо Даня. — Ну что, пацаны, встречаем новый год! Все радостно закричали, поднимая стаканчики. В гостиной, наверное, собрался весь Хогвартс, исключая только учителей и домовиков, потому что даже с расширением помещения людей оказалось очень много: было очень шумно и немного тесно. Сюда на удивление даже Ларин пришёл! Конечно же, ради одного Юлика, с которым он и проводил время вместе, сначала усевшись в самом углу гостиной, а потом и вовсе незаметно переместившись в пустующую спальню Онешко. Диме совсем не нравилось находиться среди большого количества людей, особенно когда они все веселились и радовались жизни, в то время как Юлик наоборот был не прочь оторваться в шумной компании. Но, честно говоря, он не откажется и тихих посиделок вдвоем с Лариным, который, как и всегда, будет много рассуждать о различиях разных миров, смысле жизни и любви к людям. Ларин говорил, а Юлик просто с интересом слушал, и это было то, чего эгоистичному Диме нужно было от общения с людьми — чувствовать себя важным. — Какой смысл вообще праздновать начало очередного сраного года? — цинично рассуждал рейвенкловец, усевшись на полу спиной к кровати друга, на которой в это время лежал сам Юлик. — Да ладно тебе, раз в жизни можно и повеселиться с остальными, — говорил Онешко, улегшись на спину и рассматривая зеленые сплетения на темном потолке. Всю комнату освещала одна лишь свечка. — Они все такие противные и тупые, особенно когда нажрутся, — продолжал с неприязнью Ларин. — Лучше вдвоем с тобой посидеть. Юлик повернул голову в сторону друга и уставился на его макушку. В этот момент ему пришлось приложить невероятные усилия, чтобы не зарыться пальцами в волосы Димы и не начать их осторожно перебирать. Но он все равно не смог сдержать милой улыбки на его последнюю фразу. До Нового года было ровно пять минут. Миша и Даня решили растрясти толпу как следует и вывести их на ближайшую веранду, чтобы наблюдать за невероятнейшей красоты фейерверком. Все и так уже были навеселе, танцуя и смеясь, поэтому с радостью побежали за Поперечным в коридоры, похватав с собой хлопушек и напитков. За пару минут до того, как к ним подбежал Миша, Руслан с Ильей успели разговориться, найдя такие общие интересы, как квиддич и невыносимость их преподавателя по Зельям. А еще Мэд успел пару раз пошутить об ориентации Руслана, который успел привыкнуть и решил проигнорировать немного издевательское, но в целом дружелюбно настроенное обращение Ильи к нему. Наверное, именно поэтому Голополосов считал слизеринца гондоном — Мэддисон был странным и, наверное, чересчур жестким для многих, но очень уж забавным и интересным, как показалось Усачеву. — Ты, кстати, откуда? — решил спросить Илья, сидя на стульчике напротив Руслана. — Москва, Питер? — Из Питера. — О, тогда ваши наверняка знакомы с Хованскими! У меня там много знакомых есть, ты, небось, тоже все эти семьи знаешь. Подожди, а какая у тебя фамилия? — поинтересовался он. И тут Руслан понял, что Мэддисон принял его за чистокровного мага, и сразу напрягся. В их школе все еще существовало деление по чистоте крови, которое в основном сохранилось у некоторых слизеринцев. И в этот момент виски показалось слишком горьким для Руслана, а внутри все похолодело и сжалось. Ведь Илья все еще оставался слизеринцем и кто его знает, с какими взглядами. А портить все с самого начала Усачеву совсем не хотелось. Спас его Миша, вовремя подбежавший к ним с криком: — Пацаны, быстро пьем на брудершафт и бегом на веранду! — Он подтолкнул их друг к другу и мгновенно побежал дальше, стоило только Руслану и Илье послушаться его и со смехом допить последние капли. Усачев испытал невероятное облегчение и поблагодарил про себя друга. Оба не спеша пошли за остальными, не заметив, что все то время, пока они общались, над ними свисала омела, поблескивая в свете разноцветных лучей. Но уже поздно было думать о чем-то ином, потому что на весь замок прогремели часы, возвещающие о начале нового года, а окрестности замка в одно мгновение разразили взрывы фейерверков и яркий искрящийся дракон, извивающийся в воздухе, словно настоящий. Послышалось всеобщее ликование — ученики с улыбками на лицах заворожено смотрели на разноцветные и громкие взрывы салюта, задрав головы вверх на темное звездное небо. Даня в чувствах кричал: «Ю-ху-у!», другие подхватывали, а третьи чокались и поздравляли друг друга с Новым годом. В этот момент было позабыто все плохое, что случалось со всеми ними за последние недели, забыли о настоящих проблемах и будущих переживаниях и просто наслаждались красотой яркого неба, несмотря на холодящий разгоряченные тела мороз. Их согревали сейчас свитера, объятия и огневиски.вторая
2 февраля 2018 г. в 00:02
В одно мгновение пролетели эти несколько дней до нового года для оставшихся в опустевшем Хогвартсе учеников. Как ни странно, с уездом большей их части замок не потерял своего тёплого уюта, даже наоборот в тишине каменных стен, которые освещали канделябры и которые были обвешаны ветвями елей и омелы, было вдвойне атмосферней ожидать наступление нового года. Весь покрытый белым снегом снаружи, что делало замок ещё суровее, Хогвартс внутри блестел и переливался в праздничных украшениях.
И как же приятно было возвращаться в тёплый и пахнущий свежей хвоей и тлеющими дровами замок после прогулки по Хогсмиду. Замёрзшие и радостные подростки наслаждались новогодним уютом замка. Ещё больше настроения придавали вязаные свитера учеников, которым не нужно было теперь целыми днями ходить в школьной форме.
Наверное, из-за этого некоторые и оставались на каникулы в большом замке — встретить в таком Новый год, ещё и в весёлой компании друзей, было мечтой.
Ранним утром 31 декабря весь замок ещё был погружён в глубокий сон, но это было ненадолго.
Миша проснулся от того, что почувствовал, как чей-то тёплый палец тычется ему в щеку, словно какой-то маленький ребёнок не думая игрался с ним. Но нет. Приоткрыв один глаз, Кшиштовский увидел над собой улыбчивое лицо Дани Поперечного. За последние пару дней, общаясь часами и беспрестанно гуляя по замку, они сильно сблизились. Сблизились настолько, что теперь Поперечный без стеснения стоял в его спальне и пытался разбудить.
— Какого хуя, Дань? — сонно проныл Миша, обратно закрывая глаза и вздыхая.
— Нам надо установить набор «Фокус-покуса», пока ещё все спят, — пояснил причину прихода Даня, присев на край Мишиной кровати. — Так что вставай давай.
— А попозже никак нельзя? — уткнувшись в подушку, спросил Миша.
— Нет, — ответил Поперечный. — Потом будет поздно. И потише говори.
Пересилив себя, Кшиштовский все-таки смог перевернуться на спину, с трудом открыв глаза. Сейчас у него был вид самого невыспавшегося человека на свете: веки с трудом двигались, на одной части лица остался отпечаток от подушки, где ещё и слиплись его растрепанные длинные волосы.
Но, глядя на Даню, Миша понимал по его синякам под глазами, что не он один сегодня не выспался. Только вот, в отличие от самого Миши, гриффиндорец выглядел способным к проявлению активных действий.
— Красивенько тут у вас, — шёпотом протянул Поперечный, решив оглядеть спальню.
Каменные стены покрывали разросшиеся по ней растения, названия которых Даня не знал, а низкий потолок был покрыт деревянными панелями. Маленькие круглые окошки, за которым в предутренней тьме шёл снегопад, придавали помещению вид норы.
В комнате было тихо, не считая сопения лежащего через кровать от них Стаса, а ещё дальше Кира — оба вместе с Мишей остались тут совершенно одни, пока другие уехали. И где-то под кроватью притаился старый пушистый кот Давыдова, который был настолько ленивым, что редко вылезал оттуда.
— Поднимайся уже, — опять сказал Даня, толкнувшись кулаком куда-то в одеяло, надеясь, что попал Мише в ногу. В ответ тот пнул его ногой, и гриффиндорец поспешил подняться с чужой кровати, чтобы не быть избитым новым другом.
— Как ты вообще попал сюда? — решил поинтересоваться Миша.
— Мне Стас ещё давно показал, как правильно стучать по вашей бочке, — просто пожал плечами он и, оглянувшись на упомянутого Стаса, добавил: — Кстати, надо бы и его разбудить.
— Главное, не буди Кира, если не хочешь стать жабой, — посоветовал Кшиштовский, все-таки поднявшись с кровати.
Даня уже пошёл в сторону спящего Давыдова, перебирая в голове всевозможные варианты пробуждения друга. Но, недолго думая, он решил сделать так же просто, как и в первый раз — начал тыкать пальцем куда-то ему в лицо, еле сдерживая смешки.
Миша со своей стороны уже одевался и смотрел на дебильные попытки Поперечного разбудить Стаса, посмеиваясь.
— Засунь себе свой палец в жопу, — пробормотал Давыдов, ворочаясь.
Ребята не выдержали и прыснули в тишине тёмной спальни. Ну, зато у Миши наконец поднялось настроение.
Которое пропало так же внезапно, стоило через полчаса сборов им наконец-то оказаться на улице, погружёнными в сугробы снега. Ребятам невероятно повезло выйти из замка тогда, когда вместо мирного снегопада разыгралась очередная метель, чуть не сбивавшая их ветром с ног.
— Еба-ать, — прокричал Миша, пытаясь руками закрыть лицо от льдинок, которые больно били по лицу.
— Охуенно, — подхватил Джарахов, очки которого в одно мгновение покрылись инеем, отчего он не видел совершенно ничего. Его Даня успел выхватить из гостиной в последнюю очередь, и не то чтобы Эльдар был этому рад.
— Знаете, что в этом наборе самое классное? — говорил Поперечный, когда они ещё стояли в прохладном и темном вестибюле у выхода во двор. — Здесь вложены две инструкции: одна стандартная для всех территорий, а вторая специально для Хогвартса, — рассказывал он, держа в руках небольшую коробочку, из-за которой все они здесь собрались. — Ну разве не охуенно?
— Теперь понятно, почему он запрещён здесь, — выдал Стас, с интересом оглядывая коробку.
В этой маленькой чёрной коробочке были четыре побольше, в которых содержалась вся основа их взрывного сюрприза, а эти четыре коробки, в свою очередь, при установке в нужных местах замка расширялись до своих больших размеров. За такие штуки Даня больше всего любил магию.
Несмотря на жуткий холод и отсутствие хоть каких-либо сил таким ранним утром, ребята всё равно с безнадёжной покорностью судьбе взяли у Поперечного по чёрной коробке и направились именно в те места замка, в которые, как объяснил им Даня, требовалось их поставить (все точно по инструкции!). Правда, это оказалось ужасно далеко как друг от друга, так и от входа. Сквозь холод, пробирающий до костей, мороз, щипающий щеки, и жуткое желание спать ребята всё-таки справились. Лишь одно ожидание чего-то безумного и чуточку запретного, пробуждавшее в них чувство авантюризма, поддерживало в них интерес к их проделке.
Больше всех волновался за это дело Даня, потому что ему действительно хотелось, чтобы все получилось и невероятнейшей красоты фейерверк порадовал оставшихся учеников. Ему хотелось, чтобы спустя пару десятков лет его престарелые профессора рассказывали своим новым ученикам забавные истории о таком-то там гриффиндоце Дане Поперечном, который любил вытворять всякие штуки. Данила в принципе очень любил радовать людей и сам испытывал воодушевление, глядя, как его обычная шутка смогла развеселить и осчастливить другого. Ему нравилось делать других счастливыми и слышать чужой смех.
Вот и сейчас он морозился, пытаясь заколдовать свою коробку, не только ради собственного веселья, но и для чужого хорошего настроения.
Больше счастья и радости все четверо испытали, вновь оказавшись в утеплённом замке, подальше от бури, которая, правда, начала утихать после их возвращения под родные крыши Хогвартса.
— Ну, теперь-то все точно пройдёт бомбически, — воодушевлённо сказал Даня остальным, потирая замёрзшие руки, пальцы которых онемели от холода даже через перчатки.
Улыбаясь, с холодными от мороза щеками и инеем на кончиках волос они шли по тихим коридорам и радовались, что смогли быстро с этим покончить и даже сделать все с первого раза правильно. Только Эльдар всё ещё бурчал под нос ругательства, проклиная зиму и холода.
— Теперь и поспать можно, — сказал Стас, и все тут же согласились.
Когда Кшиштовский без сил уткнулся в ещё тёплую подушку, за окнами замка уже начало светать: холодное зимнее солнце медленно вставало из-за туманного горизонта, то и дело скрываясь в облаках, совсем нехотя освещая белые округи замка. Миша почти мгновенно погрузился в недолгий сон. Недолгий, но очень приятный.