***
Lord of the Lost – So Good It Hurts
Зелье расслабило его тело, но даже во сне он не мог избавиться от тревоги. Отвратительный запах щекотал его ноздри, пробуждал воспоминания о цепи, терзавшей его, о незаживающих ранах, о холоде, который он выучился ненавидеть за Вратами Ночи. Он дёрнулся всем телом, как делал в изгнании, пытаясь ослабить жгучие объятия Ангайнор, и открыл глаза. Брошенный на краю кровати пиджак вонял подпорченной кровью, от холодного ветра из разбитого окна правая половина тела едва чувствовалась, зажившие раны ныли, но кость срослась – Мелькор понял это, двинув ногой в бандаже. Плоть почти восстановилась, но фантомные боли останутся с ним надолго… как жаль, что воспоминания бледнеют медленнее, чем физические ощущения. Майрон пошевелился и глубоко вздохнул, просыпаясь. – Что, опять вечер?.. – Он приподнялся на локте, всматриваясь Мелькору в лицо. Одеяло сползло с его плеча, и Вала скользнул голодным взглядом по его груди и шее к губам. Майрон неловко кашлянул, чувствуя, как кровь от головы отливает явно не туда. – Мел, тебе ещё рано. – Я в порядке, – прохрипел Мелькор и с трудом поднял руку, чтобы притянуть его к себе. – У тебя ещё кость не срослась… – прошептал Майрон ему в шею. – Срослась. Прошло почти четырнадцать часов. – Болит? Где не трогать? – Трогай везде. Если тебе не противно. – Почему мне должно быть противно? – Майа отстранился, чтобы посмотреть ему в глаза. – Я весь в засохшей крови и антисептике, пиджак воняет моим собственным тухлым мясом, у меня нога в лубках… – Хватит! – взмолился Майрон. – Мел. Пожалуйста. Я вчера чуть не трахнул тебя прямо в луже этой крови. Мне до сих пор стыдно. Прости меня. То, что я был под веществами, меня не оправдывает. – Ты чуть не умер из-за меня. – Ты ни о чём меня не просил. Можешь валить всё на своего брата. – С братом я ещё расквитаюсь. Он не имел права тобой рисковать. – Мне не успело стать плохо от тех таблеток. – Я про ритуальное питьё. Намо знает, как оно действует… я мог тебя укусить. – И что? Ты меня почти каждый день кусаешь. – Майрон сел, прикрывшись ниже пояса одеялом. Он надеялся, что разговор отвлечёт его от неуместного возбуждения, но, похоже, напрасно. – Я о другом. Моих жертв опаивали этой травой, чтобы они желали меня и забывали о самосохранении. Ещё немного – и я мог по привычке перегрызть тебе горло. – А ещё я мог споткнуться, упасть глазом на торчащий из земли штырь и окочуриться в ту же секунду, – фыркнул майа. – Скажи лучше, как это пойло действует на тебя? Тебе, кажется, всё равно было больно. – Оно пробуждает желания. Я хотел тебя и думал только о тебе, поэтому раны не оставили следов на моём теле – я их не запомнил. – Постой. – Майрон нахмурился. – Хочешь сказать, шрамы остаются с тобой только потому, что ты не можешь про них забыть? – Они были раньше моего последнего воплощения. – Мелькор положил его руку себе на плечо, на место, откуда Намо ночью достал первую пулю. – Рана полностью зажила больше десяти часов назад, но память о ней всё ещё причиняет мне боль. – Жаль, что нельзя перебить плохие воспоминания хорошими. – Можно. – В смысле? – Майрон недоверчиво уставился на него. – Сейчас болит уже меньше. – Просто из-за того, что я положил руку?! – Мне стало приятно, и регенерация ускорилась. – То есть… чем чаще тебе приятно, тем быстрее ты выздоравливаешь? Почему ты сразу не сказал? Я бы… нет. Подожди. – Майрон яростно потёр виски, пытаясь сосредоточиться. Мысли опять потекли не в то русло, хотя Мелькор его вроде бы особо не провоцировал, просто томно возлежал на подушке и облизывал пересохшие губы. – Хочешь сказать, ты так взбодрился за последнее время, потому что позволил к себе прикасаться, только и всего?! – Не только поэтому, но… – Так какого хрена ты не использовал раньше эту свою суперспособность?! – взвился майа. – Даже если предположить, что ты куковал тут один с самого воплощения, ты мог позволить трогать себя Оссэ или Эонвэ! – Это работает и в обратную сторону. Болезненные прикосновения делают только хуже. Майрон прикусил губу. – Неужели было настолько неприятно? Вала отвернулся, явно не желая продолжать разговор. – Но… хорошо. Тебе станет лучше, если мы займёмся любовью прямо сейчас? – Он откинул одеяло на «воняющий» пиджак и наклонился к груди Мелькора, дразня кожу дыханием. – Если я буду трогать тебя везде, где тебе хочется? Если я… – Ведя кончиком языка по шее Валы, он услышал тихий стон, который звучал лучше любого «да». – Я постараюсь не задевать шину. – Это лишнее. – Снять её? – Нет. Пусть с ней тоже останутся приятные ассоциации. – Севший голос так откровенно говорил о его желании, что Майрон мгновенно забыл о чувстве вины за свои ночные приключения. – Скажи, что не соврал про сросшуюся кость, – прорычал он, стягивая с него брюки – увы, только до шины, дальше мешали фиксаторы и объёмные швы с вшитыми металлическими рёбрами. – Я честен как никогда. – Мелькор перевернулся на правый бок и подтянул колено к груди, его грудь вздымалась, волосы разметались по подушке, и несколько мгновений Майрон просто смотрел на него, на его откровенную позу и на прихваченную клыком нижнюю губу. – Мел… посмотри в мои мысли своими всевидящими глазами, прямо сейчас. Ты должен знать, как я схожу с ума, когда смотрю на такого тебя. Тень того жутковатого выражения проскользнула в глазах Валы, и он улыбнулся – растроганно, наверное. Майрон не был уверен, потому что Валар могли испытывать несколько одинаково сильных эмоций сразу, как будто их мысли текли разными параллельными потоками, а он так не умел. – Ты и впрямь сильно меня любишь. – Значит, увидел, – удовлетворённо прошептал Майрон и прильнул к нему сзади, продолжил говорить уже ему в губы: – Я люблю тебя так, как не любил никого и никогда… так, что мне самому страшно, но я хочу впустить в себя твою тьму ещё глубже. – И ты сделаешь всё, что я скажу? – Вала обнажил клыки, и пока говорил, почти касался ими губ Майрона. – По крайней мере, хорошо подумаю. – Сделай это пальцами. – И только? – Твои руки не так чувствительны, как мои. – Это не значит, что я не получу удовольствия… – Майрон медленно погладил его по внутренней стороне бедра. – Я не решался первый предложить… тебе нравятся глубокие или поверхностные ласки? – Чем глубже – тем приятнее. – Что же ты делаешь… Я каждый раз думаю, что не могу хотеть тебя ещё сильнее… но я тебе это уже, кажется, говорил… – Хочу чувствовать, как ты ласкаешь меня, – проговорил Мелькор, открываясь первому осторожному прикосновению. – Хочу смотреть тебе в глаза так, будто между нами не лежат тысячи лет… – Между нами ничего нет, – тихо отозвался Майрон. – Здесь только мы, и никакие тысячи лет не помешают мне тебя трахнуть… думай обо мне и ни о чём больше. Мелькор со стоном выгнулся, впуская его глубже. – Знаешь, что? – Что? – Я почему-то подумал, – Майрон разводил и сводил пальцы, плавно двигая рукой, – Намо ведь и во время секса не снимал свои кольца? Усмешка Мелькора была одновременно жадной и саркастичной. – Иногда я сам снимал их с него… без помощи рук, как ты понимаешь. Любовь ранила нас, потому что у её символов было много острых углов… – Звучит так сексуально, будто это не было безумием, – фыркнул Майрон. – Если повернёшь руку ладонью от себя и оставишь внутри только две фаланги, то нащупаешь шрам от его третьего кольца. – Сколько воплощений он пережил? – прошептал Майрон. Нащупать удалось с первой попытки. – Как минимум два. Я слишком его любил. – И тебе никого не удалось разлюбить… – тесно поглаживая шрам подушечками, Майрон прихватывал губы любовника короткими поцелуями. – Не удалось забыть ничего из того, что было… как же гуманна наша память, которая дарит нам забвение, Мел… как ты живёшь со всем этим? – Всего лишь концентрируюсь на моменте. – Вала рвано выдохнул, когда пальцы Майрона снова проникли глубже. – Ни один момент никогда не повторяется, я хочу помнить каждый… и этот – особенно. Майрон провёл языком по его щеке, по шее, слегка прикусил кожу вокруг рубца от пули на правом плече. – Можно ещё один вопрос? – Почему мне кажется, что он будет интимного характера? – Вала саркастически изогнул брови – и снова застонал, когда Майрон растянул его ещё сильнее. – Давай. – У тебя есть… та самая точка? Ну, типа, где приятнее всего… – почему-то Майрон слегка порозовел, и Мелькора это развеселило. – Если ты сейчас ищешь именно её, то продолжай, мне нравится, – улыбнулся он, прикрывая глаза. – Но мне придётся тебя разочаровать… особенно приятно везде. – И нет вообще никаких предпочтений? – Я же сказал, чем глубже – тем лучше. Майрон фыркнул и откатился по кровати к столику, чтобы через несколько секунд вернуться назад с баночкой смазки. – Ты сам напросился. Открывать глаза не хотелось, Мелькор лишь слегка приподнял ресницы, глядя, как Майрон шлёпает себе на ладонь дрожащий прозрачный комок, и повернулся на спину. – Да. – Он дальше отвёл левое колено, жалея, что сам отказался снять проклятый бандаж… впрочем, не стоит жертвовать такой экзотикой, вряд ли в ближайшее время он позволит снова надеть на себя нечто подобное. – Я сам. Я отлично сознаю, как далеко могу завести партнёра… и как глубоко. – Я уже понял, что тебя невозможно убить, но если будет неприятно – пожалуйста, не молчи. Мелькор застонал в предвкушении, впуская в себя четыре сложенных пальца, хрипло втянул воздух сквозь сжатые зубы и постарался расслабиться. – Я буду орать, – пообещал он. – Похоже, уже очень скоро. Главное, не останавливайся, даже если я буду умолять. – Но ты не будешь. – Конечно, нет. – Он нащупал вторую руку Майрона у себя на животе и переплёл их пальцы, тяжело дыша – он обожал ощущение, когда костяшки тянут ещё сильнее, упираются в неподатливые мышцы… каждый раз неподатливые, потому что его тело лишено способности привыкать. Майрон потёрся щекой о внутреннюю сторону его бедра, спустился цепочкой поцелуев к низу живота, потёрся шеей о повлажневший от смазки член, обхватил губами – деликатно, чтобы не отвлекать от ощущений, – и медленно-медленно втолкнул руку до запястья. Постель показалась слишком горячей, в висках застучало, и, ощущая, как косточка на запястье скользит по внешнему кольцу мышц – растянутому и оттого ещё более чувствительному, – он вскрикнул. Тепло разлилось по его телу, Майрон повернул кисть из стороны в сторону, и Мелькор жадно двинулся навстречу его руке… …идеально. Он не помнил, закричал или нет, у него даже не хватило сил посмотреть Майрону в лицо. Он выгнулся и затих, полностью расслабившись и сам удивляясь, что такое возможно. Майрон аккуратно высвободил руку. – Думал, ты мне кости раздробишь, – усмехнулся он и лёг рядом, зарылся носом в волосы на виске Мелькора. – Я напугал тебя? – Срослись бы через пару дней. Оно того стоило. Оставить тебя? – Не так быстро. – Мелькор слегка сжал напряжённый член любовника и облизнулся в предвкушении. – Не хочу отпускать тебя прямо сейчас… – Как скажешь. – Майрон поднялся и в одно движение оседлал его грудь, всё ещё не отпуская его руку. Мелькор тягуче посмотрел ему в глаза и пощекотал кончиком языка потяжелевший ствол. Запах, шина на ноге, слипшиеся от крови волосы – всё перестало его занимать, кроме волнующего привкуса желания. Этот момент никогда не повторится. Нельзя упускать ни одной возможности. Он плотно обхватил губами головку, втянул чуть глубже, едва ощутимо нажал клыками – только чтобы подразнить. – Они такие острые… – прошептал Майрон. – Потрясающе. Можно ещё?.. На этот раз Мелькор сжал клыки немного сильнее – давая ощутить их настоящую остроту. Он мог перекусить руку так же легко, как морковку – он проверял, но пределы допустимого были известны ему лучше всех в этом мире… а Майрон любил игры с опасными вещами не меньше, но ему только предстояло открыть для себя этот путь. Он сдвинул языком нежную крайнюю плоть, чуть-чуть надавил заострёнными резцами на натянутую уздечку, скользнул по ней расслабленным языком, пососал головку – и немедленно получил свою награду. Майрон застонал, опёрся на подушку, чтобы не упасть – и раскраснелся, когда его член погрузился до горла. – Жесть, – прохрипел он. Мелькор жадно сглатывал последние капли, большим пальцем поглаживая его ладонь. – Ты невероятен… Он сделал над собой усилие, подался назад и лёг на прежнее место. Взгляд у него ещё плыл от наслаждения. – Ты тоже. – Мелькор поцеловал его в лоб и обнял, погладил по волосам. Запах гниющей плоти снова настиг его, разрушая красоту момента, и он брезгливо поморщился. – Прости, сейчас тебе всё-таки придётся уйти. Проведай Оссэ и Эонвэ, им досталось вчера. – Можно, они зайдут вместе со мной, когда ты будешь готов? – Дай мне час. – Конечно. – Майрон поднялся, неохотно отпустив его руку, и ещё раз поцеловал в висок. Мелькор следил за каждым его движением, пока Майрон поднимался, надевал халат и вытаскивал из одеяла пиджак. – Прикажи назгулам его сжечь. – Нет. – Майрон любовно расправил скомканную, заскорузлую от крови ткань. – Я оставлю его у себя, если ты не очень против. Могу в сейф запереть, чтобы тебя не бесил запах. У меня не такой острый нюх. – Зачем тебе эта дрянь? – На память. Ты защитил меня… всех нас. Если бы ты не сел на моё место, может, я бы не дожил до этого вечера… спасибо, Мел. Я не хочу об этом забывать. Он вышел, тихо прикрыв за собой дверь. Мелькор откинулся на подушку и закрыл глаза рукой. «Интересная интерпретация». С неохотой заставив себя сесть, он посмотрел на бандаж, на спущенные брюки и на бурые пятна всюду на простынях, и принялся один за другим отрывать фиксаторы-липучки. Нужна горячая ванна. И чем скорее, тем лучше. По крайней мере, теперь руки начали его слушаться.***
Эонвэ проснулся резко, как от удара, и попытался сесть. Оссэ потянул его обратно. – Куда?.. – Я должен проведать Майрона. – Лежи, я сам схожу. – Я в порядке. В Валиноре уже на работу бы пошёл, – вяло отшутился Эонвэ. Оссэ посмотрел на него – заспанный, лохматый и такой милый, что захотелось немедленно утянуть его к себе и обнять покрепче, – и сурово погрозил пальцем: – У нас тут не Валинор! Будешь лежать, пока я не разрешу вставать, понял? – Оссэ дело говорит, – серьёзно подтвердил Майрон, заглядывая к ним. – Привет! Как вы? – Лучше скажи, как ты. – Эонвэ всё-таки сел, игнорируя недовольное ворчание Оссэ, и сделал вид, что голова совершенно не закружилась. Зато тошнота пропала совсем, видимо, таблетка действительно помогла. – Намо не сказал, что случилось. Майрон походя посмотрел в зеркало на стене и присел на край кровати, довольно улыбаясь: – Судя по тому, что от царапин уже и следа не осталось, я в порядке. Мел обещал отмыться и позвать нас всех к себе. – Отмыться? – Оссэ нахмурился и сел, пытаясь пригладить растрёпанную шевелюру. – Что с ним было? – Давайте вы сами у него спросите… Я не уверен, что он придёт в восторг, если я расскажу. – Майрон обнял Эонвэ и на мгновение зарылся лицом в его волосы. – К тому же я могу путаться после иллюзий… – Что Намо с тобой делал? – зло спросил Эонвэ, прижимая его к себе. – Если бы я мог держаться на ногах, никогда бы не подпустил его к тебе. Он воспользовался моей беспомощностью, я уверен, но не знаю, как именно. Оссэ нервно сглотнул, переводя взгляд с одного на другого. – Ты чего, Эонвэ? Майрон нормально выглядит… – Уколы он делает хуже тебя. – Майрон продолжал обнимать друга – Оссэ был уверен, ещё и для того, чтобы не смотреть в глаза. – Какие ещё уколы? Ты знаешь, что он тебе колол? – Всё в порядке. Мел бы не позволил сделать со мной что-нибудь плохое. – Ты слишком им веришь. – Эонвэ отстранил его и пристально посмотрел ему в лицо. – Не им. Только Мелу. – Майрон улыбнулся и повернулся к Оссэ. – Какое у тебя плечо здоровое? – Уже почти не болит, – буркнул Оссэ, смущаясь. «Какой ты пряничек», – отразилось на физиономии Майрона, когда он похлопал друга по правому. – Вроде ты другим ударился. Я рад, что вы в порядке. После ночи в башке до сих пор всё вверх дном… давайте позавтракаем, и я вам расскажу кое-что. У меня появилась одна теория. – Давайте! – Оссэ поспешно потянулся к одежде. – Но сначала я тебя осмотрю, – прошептал Эонвэ Майрону на ухо. – Чего ты такой нервный? – Ничего. – Эонвэ спустил ноги с постели и сжал виски, стараясь справиться с остаточным нарушением координации. – Слишком много с ним работал, вот чего.***
A Life Divided – Game Over
Включив свет двумя короткими хлопками в ладоши, Мелькор брезгливо осмотрелся. Засохшее пятно на полу, скомканные лохмотья и всё тот же устойчивый запах разложения, смешанный со слабым ароматом антисептика, – омерзительно. Он забрал тряпки, закрыл дверь душевой и с телефона включил режим очистки. Через пару минут от вчерашнего происшествия не останется и следа, а пока нужно навести порядок в комнате. Он скинул одеяло на пол, бросил на него останки костюма, постельное бельё и шину и свернул всё в узел. – Восьмой, сожги это, замени стекло в двери, перестели постель, принеси новое одеяло… нет, два новых одеяла, и убери следы со стен здесь и в коридоре. И в лифте. «Слушаюсь, повелитель», – назгул поклонился и принялся за дело. Лишённые плоти, они всё ещё владели магией… в достаточной мере, чтобы починить дверь. – «Сделать вам кофе?» – Нет. Уборки будет достаточно. Слушая, как восьмой гремит дверцами шкафов в соседней комнате, Мелькор удалился в ванную и включил горячую воду. Большое зеркало мгновенно запотело, и ему пришлось провести по стеклу ладонью, чтобы посмотреть на своё лицо. Кожа ещё слишком бледная, всё-таки он потерял слишком много крови… проклятый Манвэ. Если бы не Майрон и его нежные прикосновения, он ещё дня два провалялся бы в постели, борясь с болью и злостью на свою неуклюжесть. Когда-то… «Нет никакого когда-то», – зло оборвал он сам себя, с силой проводя ногтями по толстому рубцу на плече. Кожа так и не обрела чувствительность и не стала мягче… но сколько он ни старался соскрести с себя уродливые шрамы, они становились лишь хуже. Тело считало своим исходным состоянием то, в каком воплотилось, и всякий раз возвращалось к нему. Если оторвать Манвэ конечности и выколоть глаза, он однажды вновь станет таким же прекрасным, как при воплощении… а ты, Мелькор, – нет. Он повернул голову из стороны в сторону, убедился, что ожогов действительно не видно, и на всякий случай осмотрел все места, куда попали пули. Завтра не останется даже покраснения… если повезёт, и больше ничего не произойдёт. Взяв со стеллажа большое мягкое полотенце, он бросил его на край раковины, отстегнул протез и перебрался внутрь ванны, держась за поручни. Несколько минут он блаженствовал, чувствуя, как напряжение стекает с него вместе с дурным запахом и слабостью, потом включил водный массаж с пузырьками воздуха и блаженно застонал. Что надо.Marilyn Manson – Heart-Shaped Glasses
За бурлением воды он не сразу различил тихую вибрацию мобильника в спальне. Выбираться из воды не хотелось, но он знал, кто звонит, и с панели ванны включил динамики и приём вызова. – Слушаю, – протянул он в микрофон у изголовья ванны. – Поверить не могу, ты внял моим рекомендациям. – Голос Намо из колонок, установленных под потолком в каждом углу, окружил его. – Опять прилепил датчик к бандажу? – Конечно. Не хотелось звонить тебе в неудобный момент. – Я уже поблагодарил тебя. – Каковы твои планы? – Что тебе нужно? – Я соскучился, и… – Ты женат. – Да сколько можно! – вспылил Намо. – Я хотел только поговорить! – Если бы ты хотел меня услышать, то не выбрал бы Вайрэ. – Сколько ещё ты будешь беситься из-за неё?! – Столько, сколько ты будешь тряпкой, растянутой на пяльцах. – Твоя глупая гордость погубит тебя. – Я всё ещё жив. – Я рад этому, – голос Мандоса стал мягче и тише, в него вкралась лёгкая хрипотца, от которой прикосновения струй воды к коже показались ещё приятнее. – И что? – недоверчиво подтолкнул Мелькор. – Что, если я сниму все кольца, кроме твоих? – Меня не волнуют твои влажные фантазии. – И это ты говоришь, что я не слышу тебя?! – заорал Намо. Мелькор зажмурился от удовольствия: он прекрасно знал, что больше никто не в состоянии довести до такого состояния его сдержанного брата. – Тебя, что, вчера тоже контузило?! Почему ты не можешь просто сказать да или нет, заносчивый пиздюк?! Я люблю тебя, будь ты проклят, грёбаный Моргот! – Кажется, я слышу тень настоящих чувств, – протянул Мелькор нарочито лениво, пока брат набирал воздуха в грудь. – Неужели запах моей крови растревожил твои воспоминания? – Ненавижу тебя! Своими руками выкинул бы тебя за Врата Ночи, чтобы ты понял, как мне больно, когда ты отшвыриваешь меня прочь! Всякий раз, как я стараюсь быть искренним, ты бьёшь мне под дых! Подлая тварь, ты ничего не знаешь о любви, об уважении, ты, одиночка хуев, волк, сука, романтический!.. – Хм, звучит уже интереснее… – Тёмный Вала сполз чуть ниже, подставляя шею упругим струям, и медленно провёл ладонями по внутренним сторонам бёдер. – Попробуй ещё раз. – Ты вернёшься? – тяжело дыша, спросил Намо. – В Валинор? – Ко мне, – терпеливо, как умственно отсталому, проговорил Мандос. – Вернись ко мне, Мел. Я соскучился. Только с тобой я могу быть настоящим. Мне надоело врать – всем остальным и себе. Я люблю тебя. Только тебя. Он знал, что разговор будет тяжёлым, поэтому уединился в ангаре с техникой для срочных вызовов, запер ворота изнутри и ушёл в дальний угол, за автомобили для реанимации и вертолёты. Здесь никто не услышит его – а в том, что придётся повысить голос, он не сомневался. – Тебя одного, – повторил он, устало прислоняясь к стене. Гордость была несовместима с их отношениями, именно поэтому он когда-то порвал с Мелькором… и жалел. Клял себя за слабость, но не мог унять тоску. – Я верну Вайрэ кольцо. Мелькор молчал. – Скажи что-нибудь, – прошептал Намо – и услышал в динамике тихий звук, от которого всегда терял самообладание: Мелькор облизывал пальцы. – Я слушаю. – Я давно собирался открыть полевую лабораторию. Передам дела Ирмо и Эстэ, заберу необходимую технику и устрою базу где-нибудь в удобном месте… мы сможем встречаться, когда захотим. Привезу тебе ещё несколько майар. Просто скажи мне имена, ты и сам знаешь, кого можно выкрасть без проблем. Я отключу чипы. У тебя будет больше работников, а я… – Что ты хочешь взамен? – Ты знаешь, что. – Представь, что не знаю. – Мелькор казался совершенно безразличным, но к тихому бурлению воды у динамика добавился ритмичный плеск, и Намо, сдавшись, сжал через брюки болезненно напрягшийся член. – Я думал, она спасёт меня от тебя. Вернёт мне мир… Но я только увяз в болоте. Ты делал мне больно, но заставлял меня дышать… пусть иногда и душил. Я испугался. Тогда, в горах, я думал, что ты обезумел от горя, что больше я не увижу тебя прежним… – И всё же ты пришёл. – Мелькор уже не скрывал откровенного желания в голосе, плеск стал чаще. – Я не мог не прийти… Мел, я… клянусь именем нашего отца, я никого не желал сильнее. И никто не желал меня сильнее, чем ты. Сними с меня свои кольца… ещё хотя бы раз. Он услышал тихий сдавленный стон на той стороне связи и сильнее сжал пульсирующую головку, не позволяя себе кончить так быстро. Колени подкосились, и, задыхаясь, он съехал по стене на грязный пол, между запасными шасси и сваленными в кучу инструментами для ремонта. – Неужели никто не смог проделать такой фокус? – польщённо поинтересовался Мелькор. Лишь учащённое дыхание выдавало, что он только что мастурбировал на голос бывшего любовника. – Шутишь? Кому ещё такое может прийти в голову. – Тебе. – Тогда ты ещё носил кольца… – Намо тут же пожалел, что снова напомнил о прошлом – молчание в трубке стало тяжёлым. – Давай попробуем снова, Мел. Даже если ничего не получится, и я уйду, то уйду не к кому-то, а от тебя… Ты будешь единственным. Я боюсь потерять тебя сильнее, чем свою гордость. – Я подумаю, – буркнул Мелькор и сбросил звонок. – Мерзавец, – с нежностью пробормотал Намо и сжал ногтями ствол под самой головкой. Жалкая пародия на его клыки, но после разговора этого хватило для самого сладкого оргазма за последние пару тысяч лет. – Думай как следует. Он вытянул из кармана носовой платок и тщательно вытер руки. Кажется, переговоры прошли успешно.