***
– Теперь доволен? – Не совсем. – Эонвэ вглядывался в показания портативного сканера так, будто и его подозревал в заговоре. – Я должен взять у тебя кровь. – Давай ты повременишь! – всплеснул руками Майрон и поднялся с кушетки. – Я не хочу, чтобы ты попал мне в вену с двадцатой попытки! – Я в норме! – огрызнулся Эонвэ, дрожащими руками вбивая в поля программы какие-то показатели. – Я вижу. Спокойно, видишь, я живой, со мной всё в порядке. Идём, тебе нужно поесть. – Он сменил одноразовый смотровой халат на видавший виды банный и потуже затянул пояс. – Мела я тоже осмотрю! – Вот и скажешь ему об этом сам после завтрака. Оссэ уже омлет приготовил, чувствуешь, как пахнет? Не знаю, как ты, а лично я зверски голоден! Эонвэ подозрительно посмотрел на него, но всё-таки смягчился. – По крайней мере, твоей жизни ничего не угрожает… на первый взгляд. – Долго вы ещё? – Оссэ заглянул в лабораторию. – Я жрать хочу. – Я тоже! – воскликнул Майрон и устремился к нему как в последней надежде. – Скажи Эонвэ, что я буду жить, пусть он от меня отстанет со своими анализами! – Анализами? – Оссэ нахмурился и решительно выдернул друга из кресла. – Ты сбрендил? Да Майрон выглядит лучше тебя! – Нельзя верить Намо! – возмутился Эонвэ, но Оссэ, примерившись, легко взвалил его на здоровое плечо и понёс к лифту. Майрон показал ему большой палец и рванул к лестнице, намеренный первым добраться до завтрака. – Может произойти всё, что угодно! Если с Майроном что-нибудь случится… «С Майроном уже всё случилось», – подумал Майрон, вприпрыжку спускаясь по лестнице. «Я не раскололся. Не говори Эонвэ про меня», – написал он Мелькору и сразу удалил сообщение из чата. Ответный эмодзи – чёрное сердечко, – изрядно его развеселил. Всего лишь ещё одна маленькая общая тайна.***
Tears for Fears – Shout
Намо припарковал машину у чёрного входа и ещё несколько минут сидел, слушая музыку. Он не любил выключать песню на середине – по крайней мере, оправдывал себя именно этим. Ему хотелось немного оттянуть неизбежный разговор, который напрашивался с самого утра. На последних нотах он заставил себя выключить магнитолу, взял портфель и вышел. Ручные канарейки посвистывали в зарослях дикого винограда за узорчатой аркой. Он поднял голову и посмотрел на сиреневые облака, плывущие над магическим куполом. Сесть в машину и уехать из города, ничего не объясняя. Передать документы с курьером, извиниться в длинных записках, сослаться на усталость и жажду новых впечатлений, попросить времени для размышлений… Нет. Нужно закончить всё здесь и сейчас. Одна из канареек вспорхнула ему на плечо, пока он нажимал кнопку звонка и ждал хозяина дома. Намо задумчиво смотрел, как она чистит пёрышки, ещё пару минут – пока дверь с утробным рёвом не распахнулась. Птица панически скрылась в листве. Ирмо выжидающе воззрился на него. – У тебя нет занятий? – поинтересовался Мандос и окинул взглядом его более чем несолидный для буднего вечера наряд, состоящий из одних пижамных брюк. – Могу задать тот же вопрос. – Ирмо зевнул и неохотно посторонился. В противоположность ему, брат явился при полном параде: костюм-тройка, накрахмаленная рубашка, галстук, пальто, шарф, портфель, ботинки, начищенные так, что глазам больно. – Чего припёрся? – Привёз документы. Я уезжаю. На неопределённый срок. С Ирмо вмиг сдуло всю сонливость. – Что?! – зашипел он, хватая близнеца за лацкан пиджака. Намо спокойно отцепил его руку. – Не устраивай сцен, ты теперь ректор двух университетов. Пойдём в кабинет. – Двух?! – Я передаю тебе свой пост. – Ты готов пожертвовать сотнями лет труда, научной базой, любимой работой, положением и обожанием студентов – и всё ради него?! – Лориен шаг в шаг следовал за ним по винтовой лестнице, украшенной, как и всё здесь, растительными узорами, и не затыкался ни на секунду. – Напомнить тебе, сколько раз вы расставались? Сколько раз ты приползал назад, израненный, и клялся, что больше никогда не поверишь его посулам?! Одумайся! – Я продолжу заниматься наукой. Сколько ещё мне сидеть под куполом? Моё место в Арде. Я выучил достаточно хороших медиков. Мне нужны новые знания. Во внешнем мире многое изменилось. – Зато многое осталось прежним в твоём алчном, беспринципном, подлом, ветреном любовнике! – Ирмо вошёл за близнецом в кабинет и захлопнул дверь. – Это Моргот! Он предал тебя десять раз, Намо! – Я предал его одиннадцать. – Намо выложил из портфеля объёмную папку и откинул обложку. – Читай. – Я не буду ничего читать и тем более подписывать! – Твоя подпись не требуется. Договор заключён в одностороннем порядке. Тебе переходит мой университет со всеми акциями. Общую собственность с Вайрэ я перевёл на её имя. Моей остаётся часть недвижимости, акции заводов, а также научная база и вся техника, плюс больницы и госпитали, и… – Почему он? – гневно прошептал Ирмо. Мандос поднял взгляд от бумаг, удивлённый его тоном. Брат приблизился вплотную, въедаясь в него взглядом. – Чем этот карлик держит тебя столько лет… столько жизней, Намо? Ты был его тюремщиком, ты судил его, ты оставил его после катастрофы… и вот опять. Неужели жизнь ничему тебя не научила? Почему ты не можешь выбрать равного себе? – Я ненавижу Манвэ не меньше, чем ты. – Он перевернул страницу договора. – Смотри, тебе также… – Почему ты всегда забываешь обо мне? – прошептал Ирмо ещё тише; он преодолел последний шаг, разделявший их, обнял Намо за плечи и уткнулся лбом ему в шею. – Я выслушивал тебя, я старался помочь… я даже подарил тебе кольцо. Если ты отвергаешь Вайрэ, почему тебе не остаться со мной? Я знаю тебя лучше всех. Я красивее, чем твой колченогий мудак, у меня хороший характер… Я свободен, я могу не вернуться к Эстэ. Она примет моё решение, если я выберу тебя. Будь моим. Нас даже не заподозрят в противоестественной связи – мы близнецы, у нас тесные отношения… – Ирмо, – процедил Мандос, пытаясь его отстранить. – Пожалуйста, перестань. Мы давно обсудили… твоё ко мне отношение. Ты сам сказал, что нам нужно жениться и жить правильной жизнью. Я поверил тебе. Я сделал это зря. – Но если ты решился выбрать мужчину, почему тебе не взять меня вместо него? Я… я бы поддержал тебя. – Я выбрал мужчину не потому, что выбираю мужчин, а не женщин, – потому что люблю именно его. Будь он женщиной, никто бы не отнял его у меня перед лицом Эру или чьим угодно ещё. Отпусти меня, Ирмо. – Несправедливо. – Брат неохотно разжал руки и отошёл. – Я сделал бы тебя счастливее. – Ты сделаешь меня счастливее, если пожелаешь удачи. – Намо вложил ему в руку массивное кольцо в виде виноградной лозы. – Мне предстоит поговорить с Вайрэ, а потом с Манвэ. Не знаю, что хуже. – Вайрэ хотя бы тебя любит. – Ирмо спрятал кольцо в карман. – Когда я дарил тебе его, то сказал, что твоя боль исцелится… я наврал, так? Намо всмотрелся в тёмную глубину его зрачков и медленно кивнул. – Прости меня. Я… – Он жалко улыбнулся. – Я желаю тебе удачи. Что бы ты ни натворил, я буду на твоей стороне. Можешь на меня рассчитывать. Я не выдам тебя Манвэ. – Манвэ не посмеет нарушить твой статус… и мой, надеюсь, тоже. Приходи со мной попрощаться. – Я подумаю. С тяжёлым сердцем Намо закрыл за собой дверь и медленно двинулся вниз по лестнице. Привычно дотронувшись указательным пальцем до большого, чтобы погладить острые краешки серебряных листьев, он впервые за тысячи лет ощутил только гладкость собственной кожи. Теперь ничто не исцелит его боль… но он и не надеялся, что станет лучше.***
– Так вот. – Две чашки сладкого кофе с молоком, большой кусок омлета и пара тостов вернули Майрону хорошее настроение и здоровый цвет лица, и он с таинственным видом наклонился к друзьям через стол. Ни на миг не прекращая жевать, Оссэ уставился в воротник его халата, и его физиономия стала ещё довольнее. – Мел мне проговорился кое о чём. – Ты уверен, что нам тоже можно знать? – Эонвэ хмуро посмотрел на него и отхлебнул ещё крепкого чаю. – Можно, тем более он сам не уверен. Короче. Намо упоминал, что у них, Валар, то есть, какая-то альтернативная анатомия. Я не особо понял, что он имел в виду, но сегодня утром Мел обмолвился, типа, они помнят боль дольше, чем болят сами раны… и приятными впечатлениями можно немного перебить неприятные. Звучит ненаучно, но когда я… ну, в общем, мне кажется, ему стало не так больно. – Подожди. – Эонвэ отложил едва надкушенный ломтик хлеба и сжал переносицу, пытаясь собрать мысли в кучу. – Я знаю, что у них выше восприимчивость кожных покровов и иначе работают все органы чувств… плюс способность к телепатии, которую мы не унаследовали. Как с этим вяжется то, что ты сказал? – У них пиздец чувствительность. Выше, чем у наших слизистых в эрогенных зонах. По всему телу. Оссэ едва не поперхнулся. – Так вот почему он запрещает себя хватать? Не мог сразу сказать, что ли… – Я сам недавно узнал. – Майрон развёл руками. – К тому, что я сказал, – я спросил Мела, он сам не думал об этом. Поэтому я хочу провести эксперимент. Если приятные ощущения могут улучшить его состояние хоть немного, я бы… в общем, сделал ему небольшой сюрприз. Думаю, сегодня он не откажется. Но вам, скорее всего, снова придётся согласиться на некоторые… ограничения. Если вы достаточно хорошо себя чувствуете, конечно. – Я готов, что нужно делать? – Оссэ подобрался и отложил вилку. – У тебя плечо болит и ты хромаешь, – попытался урезонить Эонвэ. – Ерунда, выпью обезболивающее, на меня-то действует. Что ты придумал, Майрон? – Мы должны касаться его. Все втроём, так, как ему нравится. Даже если ему не станет лучше в физическом плане, то это, ну… примирит его со своим телом ещё немного. – Я ему сто раз говорил, что в его теле нет ничего уродливого, – буркнул Эонвэ. – Это не совсем подходит. – Майрон нетерпеливо помотал головой. – Он не верит словам. Но его сверхчувствительную кожу нельзя обмануть… я уже убедился. Он верит прикосновениям, потому что получает от них куда больше информации, чем мы можем подумать… и мы можем это использовать. Можем показать ему, как сильно его любим. – Разве он позволит? – повесил нос Оссэ. – Ты ведь как-то с ним управлялся предыдущие двести лет. – Он всё время меня отталкивал. – Если верить Майрону, твои объятия для него всё равно что удар в пах, – буркнул Эонвэ, всё ещё мрачный. – Меня бесит, что он никогда об этом не говорил. Мы… мы бы придумали что-нибудь, если бы знали. – Теперь знаем. – Снова глаза завяжешь? – усмехнулся Эонвэ. – Угадал. И ещё. Думаю, сначала хватит только губ или рук… а дальше – как пойдёт. – Майрон довольно улыбнулся, откусывая от очередного тоста. – Даже если моя теория не верна, мы давно хотели попробовать вчетвером. – Я за. – Эонвэ кивнул. – Голова почти не кружится… к тому же я наверняка смогу прилечь в процессе, если мне станет хуже. – Я тоже за. Пока Майрон не заткнул меня кляпом, даже завтрак успею доесть. – Оссэ принялся за остатки омлета, и Майрон с беззаботным видом пожал плечами в ответ на удивлённый взгляд Эонвэ. «Напиши, когда будет можно зайти», – быстро набрал он в чате, и через пару секунд высветилось ответное: «Десять минут». – Десять минут, – озвучил он и поднялся из-за стола. – Вы доедайте, а я пока найду, что нам может понадобиться. Встретимся у моих комнат. – Замечательно, – буркнул Эонвэ. – Почему Мел нам ничего не говорил? – Я думал, он просто недотрога, – пожал плечами Оссэ. – А Майрон как-то его смог разговорить. «Скорее, растрахать», – в смешанных чувствах подумал Эонвэ, но промолчал, щадя нежную психику друга. Его разум тонул в неприличных фантазиях, и десять минут грозили стать бесконечными.***
«К вам Вала Ауле». – Впусти его, милая, и оставь нас. – Манвэ натянул широкую улыбку и откинулся в кресле, всем видом демонстрируя дружелюбие. – О, здравствуй, брат! Что привело тебя сюда в такой дивный вечер? Неужели закончилась работа? – Есть дело поважнее работы, брат. – Ауле широким шагом вошёл в кабинет и уселся. Кресло для посетителей жалобно скрипнуло. – Я тебя прошу меня выслушать, даже если тебе не особенно понравится. – Ну что ж, не буду задерживать, говори. – Я слышал, есть добровольцы, которые готовы отправиться за границы Валинора. – Я тоже что-то такое слышал. – Давай обменяем их на моего сына. Манвэ выронил ручку, которой задумчиво постукивал по столу. – Не повредился ли ты рассудком? Твой сын мёртв. – Ты сам знаешь, что твой ритуал подделка! Какая тебе разница, кого отдать Морготу?! К чему ему один Майрон?! Ему нужны руки – так дадим ему их, пусть строит свои домишки и башни. Мой мальчик не строитель и не подсобный рабочий, у него хорошее образование, его ум должен остаться на нашей стороне! – Кажется, ты установил, что мальчик не твой, – холодно оборвал Манвэ, глядя ему в глаза. – Я, а не ты, вырастил его. Будь я не так зол, не согласился б его отдать! Он говорил мне, что твой генератор фальшивка, спрашивал меня о документах, а я так разозлился на Яванну и на него… ударил его, хотя он того не заслуживал. Я должен был его послушать. Его, а не тебя. Ты меня обманул. – Это всего лишь майа. Вспомни, что он пробирался к тебе в дом и пытался напасть на тебя и Яванну. – Он хотел поговорить! Просто поговорить! – Прислужники Врага всегда хотят просто поговорить. Я сделаю вид, что забыл о нашем разговоре. Твой сын – герой и мертвец, Ауле. Отец мертвеца – гораздо лучше, чем отец изменника. Он никогда не вернётся в Валинор, пока действует мирный договор, а если Враг падёт… лучше пристрели его первый. Где-нибудь в тёмной подворотне, один на один. – Ты заигрался, Манвэ. – Брат встал, потемневший от гнева. – Не боишься? – Чего мне бояться? Моргот всё ещё жалкий калека. – Не Моргота надо бояться с такими речами! – рявкнул Ауле и вышел, своротив дверь с петель. – Милая, вызови техника, – попросил Манвэ по радиосвязи и нервно забарабанил ручкой по столу. «Моего мальчика? Какие внезапные отцовские чувства. Этот Мейрон или Мойрон, как там его, и правда так хорош?»***
American Authors – Best Day Of My Life
– Я готов. – Безуспешно делая вид, что совершенно не смущается, Оссэ протянул руки. Придирчиво осмотрев приятеля, Майрон сдёрнул с него майку. – Так будет лучше. Давай, я не туго. Эонвэ прислонился плечом к стене и стал наблюдать, как Майрон ловко управляется с красной верёвкой. Оссэ явно обуревали сложные чувства, он топтался на месте и постоянно сглатывал, у него даже испарина на висках выступила… очаровательное зрелище. – Теперь кляп. – Майрон вложил ему в рот гладкий чёрный шарик и обнял, чтобы застегнуть ремешки на затылке. Оссэ покосился на Эонвэ – и у него даже уши покраснели. – Ну вот, совсем не… – Героически сдержав смех, Майрон тоже посмотрел на друга и вытащил из кармана маску. – Ничего, сейчас мы обезвредим этого бесстыжего наблюдателя! Эонвэ наклонился, чтобы удобнее было обезвреживать, и скорбно подумал, что совершенно не готов в чём-то убеждать Мелькора. Все его мысли занимало только желание поцеловать Оссэ в растянутые губы. – Я тебя поведу, – шепнул Майрон ему на ухо и обнял. – Нормально?.. – Нормально, – кивнул Эонвэ и взял его за плечо. – Будешь моим поводырём. – А то, – усмехнулся Майрон и поцеловал его в щёку. Эонвэ растроганно улыбнулся – и вздрогнул, когда Оссэ провёл по его спине костяшками пальцев. Пока Майрон трижды стучал в дверь спальни, Эонвэ прижался плечом к плечу Оссэ, погладил его по бедру, пересчитал пальцами обороты верёвки (шесть плюс два поперечных) и шепнул: – Повторишь для меня такое наедине? Можно даже без кляпа. Оссэ уткнулся ему в висок и кивнул. Знакомый тройной стук раздался, когда Мелькор вытирал волосы большим полотенцем и слегка притопывал ногой под задорный трек из колонок. – Заходи. – Мы пришли, – сказал Майрон – слишком взволнованный для визита вежливости, и открыл дверь шире обычного, чтобы стало видно Эонвэ, стоявшего с ним рядом. А потом он встретился взглядом с Оссэ. Мелькор медленно опустил скомканное полотенце себе на колени. Капельки воды блестели на его груди, мокрые пряди прилипли к плечам. У Оссэ перехватило дыхание. Забыв о смущении, он решительно шагнул вперёд, и Майрон на миг больно сжал ему локоть. Да, точно, гиперчувствительность. Вала настороженно смотрел ему в глаза, пока он приближался, – так, будто мог в любую секунду сорваться с места. Будь у него свободен рот, Оссэ бы ещё с порога начал выговаривать за то, что Мелькор отказывался раздеваться раньше, что он красивее всего, что только может существовать в мире, и ему совершенно не за что себя ненавидеть, – но, увы, кляп и связанные руки не давали ему выразить свои чувства в нужном объёме, поэтому он просто встал на колени и прильнул щекой к его колену, блаженно прикрыв глаза. Мгновение спустя Мелькор опустил руку ему на макушку. – Рад тебя видеть. – Что там… – начал Эонвэ, но Майрон коснулся пальцами его губ, призывая отложить вопросы, и обнял за талию. Рука у него слегка дрожала. Оссэ кончиками пальцев подцепил мокрое полотенце и потянул его на себя, заворожённо глядя, как влажная ткань скользит по бёдрам его возлюбленного. Пожалуй, такого предвкушения он не испытывал, даже впервые открывая дверцу самой быстрой машины, даже выходя в море из гавани, даже… Он сдавленно застонал, увидев всю картину целиком, и жадно потёрся подбородком и шеей о член Валы. – Я тоже соскучился, – прошептал Мелькор, склонившись к его уху, коснувшись его плеч кончиками влажных волос. – Я люблю тебя, Оссэ… я рад, что ты не разочарован. Тая от его глубокого голоса, Оссэ снова принялся тереться щеками о его бёдра, наслаждаясь нежностью кожи и пытаясь представить, что сейчас чувствует его любовник. – Садись сюда, как подобает важному гостю, – сказал Майрон, усаживая Эонвэ по правую руку от Мелькора. – Надеюсь, тебе лучше, – пробормотал Эонвэ – и невольно охнул, когда Мелькор потянул его к себе и укусил за нижнюю губу. – М… – Он ощупью нашёл плечо Оссэ и ободряюще его сжал. – Намного. – Вала притянул его руку к своему животу. Эонвэ провёл пальцами по шрамам от пуль – и впервые прикосновение к ним не вызвало ничего, кроме возбуждения. Вина и злость на себя за ту историю развеялись, как дым, и даже ежедневные сражения за перевязки остались где-то в глубинах памяти, среди прочей незначительной чепухи. – Глаза и впрямь подводили меня, – прошептал он, склоняясь к уху Валы. – Прости, Мел… я должен был вести себя иначе. Думать о твоих чувствах, а не о благодарности за свой труд… Мелькор поцеловал его и увлёк за собой на постель. Эонвэ застонал ему в рот, когда горячая ладонь Оссэ тяжело заскользила вдоль позвоночника, снизу вверх, и повернулся поцеловать друга в щёку – точно между ремешками кляпа. При мысли, как это выглядит со стороны, краска снова залила его лицо. – Сфотографируйте нас, – прошептал он и потянул ремешок зубами. – Я хочу это увидеть… потом. Оссэ согласно замычал. – Не двигайтесь, – попросил Майрон, и Эонвэ услышал знакомый писк – камера на смартфоне не смогла с первого раза поймать фокус. – Готово. Обдрочиться можно. Пожалуй, этим на досуге и займусь. – Мне сбросить не забудь, – хмыкнул Мелькор, его телефон на столике тут же завибрировал. – Эту фотку стоило бы опубликовать в сети как агитацию, – заявил Майрон. – Я бы подал заявку на вступление в ряды заложников в ту же секунду. – Пощади, я не могу одновременно трахаться и смеяться, – простонал Эонвэ и уткнулся Мелькору в плечо. – Так ты ещё не трахаешься, – судя по голосу, Майрон состроил постную физиономию. Эонвэ невольно подобрался, ожидая какой-нибудь неожиданности. – Не будешь шевелиться – и не начнёшь! – Это точно. – Мелькор ухмылялся в своей обычной манере. – Мне сегодня лень всё брать на себя. Имею право, всего час назад снял шину. – Мел… – прошептал Эонвэ с укором, но Оссэ прервал так и не начавшуюся нотацию о вреде саморазрушения – взобрался на постель и устроился у Мелькора под боком. Эонвэ обнял их обоих, поцеловал Валу в шею, провёл языком над ключицами, едва не столкнулся лбом с Оссэ, который тоже пытался сделать нечто подобное с учётом своего незавидного положения. – Никогда бы не подумал, что это настолько… сексуально. М… Майрон? – Я снимаю. Не портите кадр. Ведите себя естественно. Оссэ подавился хохотом. – Он пиздит, – фыркнул Мелькор и снова потянул Эонвэ к себе. От поцелуев по контуру маски у майа жгуче покраснели скулы. – Ему просто нравится смотреть на ваши страдания. – Не отказался бы каждый день так страдать, – буркнул Эонвэ, не зная, куда себя деть. Он ещё помнил про руки и губы, про гиперчувствительность и про то, что не следует на первый раз заходить слишком далеко, но от близости Мелькора и Оссэ одновременно всякая сознательность грозила его вот-вот оставить… особенно если Майрон тоже к ним присоединится, а Оссэ ещё раз погладит кляпом по щеке. Майрон сидел, скрестив лодыжки и облокотившись на колени, смотрел на горячую троицу на расстоянии вытянутой руки и время от времени философски поглядывал на свой стояк. Оссэ был слишком занят попытками как можно теснее притереться к своим любовникам, Эонвэ по понятным причинам ничего не видел, так что бросал на него заинтересованные взгляды один Мелькор. У Майрона была уважительная причина оставаться в стороне: весь его разум занимали мысли о двойном, а лучше тройном проникновении. Если двойное он мог ещё как-то допустить, то тройное выходило за рамки его представлений о майарских возможностях. Член предательски вздрагивал в ответ на каждую новую фантазию о том, какую позу принять, чтобы было не так больно. «В любом случае, это будет не сейчас», – успокоил он сам себя. Для окончательного успокоения не мешало бы как-нибудь хитро подрочить, чтобы хоть немного унять разошедшееся не на шутку воображение, но ему слишком хотелось посмотреть ещё. – Спасибо, – прошептал Мелькор. Майрон вынырнул из своих фантазий, тронутый его тоном: неожиданно печальным. И с удивлением увидел, как он расстёгивает ремешки кляпа. – Мне стало намного лучше. Намного… свободнее. – Прости нас, – прошептал Эонвэ, страстно поглаживая его по бёдрам. – Мы не знали… ты ничего не говорил про свою чувствительность, и… – Всё хорошо, мой мальчик. В этом нет твоей вины, только моя. – Он вынул кляп и поцеловал ошалевшего от счастья Оссэ в губы. – Теперь, пожалуйста, позвольте мне отдохнуть. Я немного переоценил свои силы. Кажется, завыть от разочарования Оссэ помешал только тычок в бок от Эонвэ. Майрон удивлённо моргнул: он ждал как минимум отличной оргии, а совсем не такого… облома. Оссэ со свистом втянул воздух сквозь зубы и задержал дыхание. – Помоги Эонвэ, – тихо попросил Мелькор. – Я найду дорогу, – успокоил Эонвэ, но всё-таки уцепился за протянутую руку друга. – Спасибо, Мел, я… я очень тронут, – успел сказать он, пока Оссэ тащил его за собой к выходу. Дверь громко хлопнула, и никакая звукоизоляция не смогла приглушить вопль ярости, донёсшийся из коридора. – Мне тоже уйти? – уточнил Майрон, всё ещё немного шокированный. – Нет. Ты останься. – Мел… почему я? – Он распластался на кровати, чтобы заглянуть Мелькору в лицо. – Ты… отлично же всё начиналось. Я думал, тебе понравилось. – Мне нужно привыкнуть. – Оссэ, похоже, в ярости. – Эонвэ сможет его утешить. – Вала устало прикрыл глаза. – Майрон, можно попросить тебя кое о чём? – Конечно. – Сегодня холодный. Мелькор зажмурился и постарался сосредоточиться на шуме воды в ванной. На звуке торопливых шагов, на гладкой простыне, на шуршании волн за окном – на чём угодно, кроме отвратительного ощущения, что такой как он не заслуживает любви. – Мел?.. Он неохотно открыл глаза. Майрон стоял над ним с мокрым полотенцем, слегка хмурясь. – Что? – Не хотел бы тебя отвлекать, но, кажется, ты дымишься. Вала медленно повернул голову и с досадой вздохнул. Кровать под ним тлела. Он взял протянутое полотенце, сжал в ладонях, и во все стороны повалил пар. – Извини. Я не заметил. – Те самые ожоги от сильмариллей? – Нет. Плохо себя почувствовал. – Ты поэтому их выставил? Боялся навредить? – Боюсь, ожог на заднице порадовал бы Оссэ ещё меньше, чем незаконченный секс. – Не факт, но ты мог ему сказать. – Пререкания выводят меня из равновесия ещё быстрее. Майрон сходил за ещё одним мокрым полотенцем, сел рядом и бережно отёр ему лоб. – Прости. Я слишком тебя тороплю. Думал, тебе станет лучше, если… если мы все вместе скажем тебе, как ты для нас важен. А лучше покажем. – Я всё ещё с трудом в это верю. – Зря, – прошептал Майрон и поцеловал его в губы – горячие, но не настолько, чтобы обжечься. – В следующий раз будет легче. – Если он будет. Майрон показал ему фото Оссэ и Эонвэ на экране мобильника. – Если? Да ты шутишь! – Когда, – сдался Мелькор. – Ты так уверен, что они согласятся снова? – Не переживай. – Майрон потрепал его по плечу и весело улыбнулся. – Переговоры я беру на себя.