Duran Duran – Come Undone
Трасса на Мордор осталась позади. Только музыка и ровное урчание мотора разбавляли тишину чёрной пустыни, простёршейся на месте некогда могущественного Мордора. До полудня, пока Мелькор не повернул на восток, ориентируясь на останки Ородруина, по левую руку тянулся полуразрушенный горный хребет. Мальчиков уже свалил бы тепловой удар, но его не пугала ни жара, ни мрачные миражи. Там, где смертных манил бы оазис, он видел марширующие армии и восставшие из небытия королевства. Когда он закрывал глаза и шептал очередное заклинание, чтобы мотоцикл не перегрелся и не провалился в песок, ему казалось, что рядом мчится галопом вороной скакун, и седок без лица припадает к его холке. Солнце светило ему в глаза, когда он оставил мотоцикл у подножия скалы и поднялся по нахоженной тропе, где помнил каждый камень. В этот раз путь дался ему много легче. Некогда молния расколола одну из грандиозных каменных глыб у самой вершины. Мелькор сбросил раскалённую куртку, боком протиснулся в расщелину и нырнул в пещеру, пригнувшись, чтобы не удариться головой о потолок. – Здравствуй, Гор. Он сел на охапку сухой травы перед алтарём, где горела единственная свеча – почти три тысячи лет, с того дня, как он превратил это место в святилище. Здесь не было смысла лгать, и когда он вызвал в своей памяти ту ноябрьскую ночь, на его руках лежал не юноша, но иссушенный болезнью старец, чьи лёгкие белые волосы теребил холодный ветер, а в изрытом морщинами и язвами лице едва узнавались прежние горделивые черты. – Вчера я встретил Ниенну. Не поверишь, какой она стала. – Разровняв ладонью песок перед алтарём, он поднял травинку и набросал лицо сестры. – Тебе бы понравилось. Она сказала: мало у тебя было, и то ты потерял. Она заблуждается, Гор. Никто из них не способен понять, чем ты был для меня. Моим миром, сердцем моей Тьмы… моим сердцем. Он снова пригладил песок, вывел на нём лицо Гортхаура и, полюбовавшись, глубже прочертил высокомерно изогнутые губы с всегда опущенными уголками и упрямый локон на виске. – Я хочу извиниться. У меня не было никого ближе тебя, но я каждый год приходил сюда, чтобы напомнить о своей горечи и обиде. Не думаю, что ты ждал от меня иного… ты хорошо меня знаешь. Прости. Я ошибался. Огонёк свечи замер, словно ожидая продолжения. – Да, я пришёл раньше годовщины, но, возможно, у меня не будет другого шанса поговорить с тобой. Ни в тишине между звёзд, ни за Вратами Ночи я не встречу тебя, так сказал отец. Прошлое больше не имеет над тобой власти, Гор. В этом мире тебе не на кого вести охоту. Твоя битва окончена, но пока продолжается моя, я буду хранить память о тебе. Надеюсь, там, где началась твоя свобода, есть всё, что ты любишь. Быть может, даже прежний я. Он бросил на пламя свечи последнюю щепотку благовоний и затушил фитиль. Сноп искр, взлетающий к тёмному небу, снова ярко возник перед глазами. Мелькор положил руки на алтарь и запечатал воспоминание в камень. Здесь, в песках, пропитанных кошмарами, ему самое место. Чувствуя себя пустым и выгоревшим, как земли вокруг, он выбрался наружу и пропел короткое заклинание. Со скрежетом и стоном обломки камня сдвинулись, запечатав вход. Мелькор поднял с камней куртку, покосился на чернеющую вдалеке вышку и отправился вниз, к увязшему в дюнах мотоциклу. На середине пути в кармане завибрировал телефон. «Только посмотри», – писал Фрэнк, к сообщению прилагалось два десятка фотографий. Мелькор повис на почти отвесном участке скалы, зацепившись одной рукой за крошечный выступ, несколько раз просмотрел галерею и вернулся к чату. «Думаю, новый тираж понадобится тебе минимум в четырёх экземплярах». «Розовое или белое?» «Золотое. Я заслужил». Под багровым солнцем, кренящимся к западу, трепетал мираж – чёрная башня с острым шпилем и раскинувший крылья дракон. Иллюзия, но Мелькор на миг взволнованно задержал дыхание. Когда-нибудь жизнь победит. На пепелище вырастет лес, и чистые реки смоют с лица Арды память о чудовищном прошлом. Когда-нибудь, но не сегодня.***
«Жаль, что сказка закончилась», – подумал Эонвэ, паркуясь возле крыльца так, словно боялся расплескать стакан с водой: Оссэ во сне прижался головой к стенке салона. – «Принц-солнце снова стал обычным парнем». Он нежно огладил руль и заглушил мотор. – Приехали? – Оссэ зевнул, и Эонвэ тут же начал клевать носом. – Давно я так утомительно не отдыхал… – Я вообще никогда, наверное, – фыркнул Эонвэ и отстегнул его ремень. – Пойдём скорее спать, иначе я прямо здесь вырублюсь. – Давай проверим, дома ли Майрон. – Думаешь, они с Мелом до сих пор катаются? – Думаю, они уже дрыхнут. Я бы на их месте так и поступил. – Оссэ поплёлся в дом, по пути стаскивая куртку. Эонвэ хотелось лечь в постель и забыться минимум на сутки, но из солидарности он тоже поковылял на третий этаж. Майрон и вправду дрых, обхватив руками и ногами скомканные одеяла, хмурый и какой-то помятый. Судя по гладкой простыне, приехал он один. По спальне гулял ветер, и Эонвэ зябко запахнул плащ. – Ну и ебун. Надо его укрыть. – Оссэ подкрался к кровати и попытался осторожно вытащить одно из одеял. Майрон сонно улыбнулся и поймал его за руки. – Вы приехали… привет… – Спи. Мы тебя не хотели будить. – Эонвэ подошёл и погладил его по голове. – Только укройся, или я окно закрою, хочешь? – Посидите со мной… я пришёл домой, а тут нет никого, и я так соскучился сразу… совсем отвык быть один… – пробормотал Майрон и прильнул щекой к его ладони. Эонвэ не выдержал и обнял его, зарывшись лицом в его волосы, пахнущие фруктовым шампунем. Оссэ посмотрел на них и начал раздеваться. Он уже понял, что в свою спальню они не пойдут.***
The Prodigy – Warrior's Dance
Под боком завибрировал телефон. Поморщившись, Намо вытащил его и сбросил звонок. Искусанные и исполосованные ногтями спина и плечи ещё саднили. Он не помнил, во сколько уснул. Судя по засохшим следам крови на простынях, прошло не меньше часа. – Прячешь от меня своего уродца? – Голос Ирмо звучал сонно, но Намо знал, что с рассвета он не спал ни секунды. – Я прячу меньше, чем ты. – Пойдёшь к нему? – Лориен прижал его спиной к своей груди, стиснул в объятиях, шепча ему в затылок: – Я лучше, чем он. Объективно лучше. Почему ты раз за разом меня бросаешь? – Я должен поздороваться. Отпусти, мне нужно одеться. Телефон зазвонил снова. Намо спихнул его с кровати. – Возьми трубку. – Я больше не хочу делить с тобой всё. – Скажи, что и карлика проебал я. Я всё проёбываю. Твоё доверие, твоего драгоценного племянника, профессиональную честь, свою жену… твою жену и твою совесть, возможно, тоже? – Ирмо, – прорычал Мандос, дёрнувшись в его руках. – Ну, признайся, что ты сам этого хотел. Думаешь, я не знал, что вы с ним вытворяли под покровом ночи? Я хотел дать тебе нечто большее, чем дал он… большее, чем игру в жизнь и смерть. Разве жаль мне было Ваны и Астальдо? Разве они тебя стоили? – Ты не в себе, – тихо сказал Намо. – Пожалуйста, скажи, что у тебя опять галлюцинации. – Здесь, в царстве Тьмы, ты можешь признаться себе, Намо, – Ирмо погладил его по груди, поцеловал в шею, потираясь членом о его зад, – ты хотел всего, что сделал. Разве ты не получил удовольствие? Разве не хочешь получить его сейчас вместо того, чтобы терзать себя глупыми сожалениями? Слушая длинные гудки в трубке, Мелькор вышел из лифта и вытащил из кобуры пистолет. Замок в номере Намо предсказуемо не распознал отпечаток пальца и не среагировал на электронный ключ. Пожав плечами, Вала ввёл с телефона пароль администратора. С тихим щелчком магнит отключился. – Хорошая попытка, Лориен, – сказал он, толкнув дверь, и навёл пистолет на обалдевшего Ирмо. – У тебя есть пять секунд, чтобы самостоятельно замочить себя в ванне. Мне нужно поговорить с Намо. – Ты не можешь просто так впираться к нам в спальню! – заорал Ирмо и подскочил со смятой постели. Потянув носом, Мелькор удовлетворённо заключил, что его крови на белье в этот раз значительно больше. Отлично, Намо взял реванш. – Проваливай, ублюдок! Мелькор с наслаждением прицелился ему в голову. – Я звонил. – Думаешь, я такой же, как Манвэ?! Выстрели – и я разорву твоё хилое тельце в клочья! Тёмный Вала накрыл дуло ладонью. – Пара капель моей крови – и твои мозги срастутся не раньше, чем я захочу. Ты знаешь, где дверь. Лориен гордо задрал подбородок, всем видом демонстрируя, что нисколько не испуган. Блефовал он неплохо. – Прекратите немедленно, оба, – тихо потребовал Намо. – Только ради тебя, – заявил его близнец и неторопливо удалился в ванную, громко хлопнув дверью. Зашумела вода. – Привет, – спокойно сказал Мелькор, сев на край кровати, и отвёл волосы от его лица. – Я её видел. – Как она? – Мандос прижал его руку с пистолетом к губам и прикрыл глаза. – Я не говорил с ней почти тысячу лет. – Немного изменилась к лучшему. – Зачем она нашла тебя? – Просила передать, что скучает. – Мелькор в глубоком поцелуе втолкнул языком ему в рот крохотный герметичный контейнер и на пределе слышимости прошептал: – Координаты сокровищницы у меня. – Скажи, что я могу тебя отговорить, – так же тихо взмолился Намо. Тёмный Вала покачал головой. – Сокровищница полна ловушек. Ты не сможешь взломать её. – У меня есть ключ. – Манвэ не может быть так самонадеян! – Ты плохо его знаешь. Мандос стиснул его плечи. – Они запрут тебя, прикуют за руки и ноги и каждый день будут тянуть жребий, кому повезёт вбить штырь тебе между глаз. Ничто не стоит такого риска! – Дай мне одно обещание. – Я согласен. – Я ещё не попросил. – Ты собираешься пробраться в самое опасное место в Арде и украсть то, что Манвэ бережёт больше самого себя. Я тебя вытащу. – И моих мальчиков. Они в приоритете, если придётся выбирать. – Нет. – В отличие от них, я всё ещё не могу умереть. – Есть вещи страшнее, чем смерть! – Мне ли не знать, – нежно отозвался Мелькор и поцеловал его ещё раз. – Но есть ли что-то красивее? – Не пытайся сбить меня с толку. – Намо отстранил его. – Ты делаешь это ради них? Хочешь обмануть время? – Вы первые обманули его. – Мы искали правильную дозировку! – Я знаю. Разве я обвиняю тебя? Своим экспериментом ты сделал мне несколько очень приятных подарков. – У твоего любовника слишком длинный язык. – И отличная память. – Я делал это ради общего блага! – Я здесь Отец Лжи. Намо зажал ему рот ладонью – и выдохнул сквозь стиснутые зубы, ощутив дразнящее касание языка. – Что ты хочешь услышать, Мел? Что я преступник? Да. Трижды, четырежды да! Я отказался от тебя из страха превратиться в чудовище, но Манвэ уронил меня так низко, как ты бы не смог! – Не Манвэ. Мандос зажмурился. – Замолчи. Не вмешивай меня в свои дрязги с Ирмо. – Я знаю, что такое вражда с близнецом, и худшему из врагов не пожелаю такой участи, – продолжил Мелькор. – Но ты его знаешь лучше всех. Когда дело примет серьёзный оборот, полагайся только на себя. Намо притянул его к себе и поцеловал в висок. – Обещай, что выберешься. – У меня есть стимул. – Тёмный Вала слегка сжал его руку, огладил большим пальцем кольцо с влюблёнными змеями. – Луна вернулась в мою вечную ночь.***
Эделини поставила клетку наземь и открыла дверцу. Ящерицы прыснули в разные стороны. «Теперь только мёртвая еда?» – Лишний груз ни к чему. Дальше мы пойдём пешком. «Разве ты в состоянии путешествовать?» Несса насмешливо посмотрела на неё и отломила от старой ели ветвь толще своей руки, чтобы укрыть мотоцикл. – Если верить моему брату, мы в землях, где водится дичь, а ты – охотница. «Мы в землях, где живёт моё племя. Каждый шаг может стать для меня последним». – Со мной? Кто посмеет напасть на мою спутницу? «Не жди, что тебя встретят с почётом!» – Эделини закинула колчан на плечо и пошла вперёд. – «Наши мудрецы помнят наизусть легенды о великих битвах древности, и почти каждый из моего племени назовёт всех Валар по именам. Но мы живём на проклятой земле и пьём отравленную воду, и даже моя прабабка не взывала к Элберет, когда твари из светящихся могильников ползали под нашими стенами». Несса нагнала её. Она ступала по хрусткой хвое без единого звука, и Эделини захотелось потыкать в неё чем-нибудь – проверить, что она настоящая. – Хочешь сказать, вы служите Морготу? «Рассказывают, он перебил чудовищ, которых наплодила война, и очистил реки. Его слуги привозят лекарства, когда случаются эпидемии. Когда-то мы не брали, но какая мать станет смотреть, как её ребёнок умирает от лихорадки? Моргот существует, а других Валар никто не видел». – Ты не ответила. «Эльфы никому не служат. Я согласилась быть твоей проводницей только потому, что Мел попросил меня за тобой приглядывать». – Я Валиэ! Мне не нужно, чтобы за мной приглядывали! – вспылила Несса. «Не мне требуется повитуха и мягкая постель. Хочешь – иди одна. Я переловлю своих ящериц и вернусь в убежище». – Эльфийка указала вперёд. – «Тебе туда». – Прости. – Валиэ протянула руку, и Эделини снова показалось, что она слышит пение птиц с древних записей. – Мир? «Мир. Надеюсь, ты и впрямь сможешь отговорить моего брата стрелять мне в глаза». – Эльфийка аккуратно пожала кончики её пальцев. – Даже если моё имя давно забыто, я услышу твоих соплеменников раньше, чем они нас, – усмехнулась Несса. – И успею перехватить стрелу. «Если не успеешь, я всё равно не смогу проверить», – невесело пошутила Эделини. Если искажение измерялось в мрачных шуточках, подхваченных от Мелькора, то её давно можно было считать тёмной.***
Acylum, Haushetaere – It's No Good
Оссэ спал, свесив с постели руку и голову. Майрон обнимал его с видом ребёнка, получившего на день рождения огромного плюшевого медведя из своих самых смелых фантазий. Эонвэ растянулся поперёк кровати, устроив голову у Майрона на пояснице. Впервые благословив привычку Оссэ не закрывать за собой двери, Мелькор застыл на пороге и смотрел на своих мальчиков. Сотни сотен жизней проносились в его памяти, вспыхивали и гасли быстрее спичек, пока его возлюбленные крепко спали в его постели. Сколько ещё таких вечеров им отпущено? «…вбивать штырь тебе между глаз», – вспомнились слова Намо, и его передёрнуло. Если ему не повезёт… Стараясь не скрипеть курткой, он вытащил телефон и загрузил в мессенджер код анонимного чата, скопированный с карты Ниенны. «Согласен», – написал он. Ответа не было, но около сообщения сразу высветился статус «Прочитано». Главное, чтобы повезло им. Он включил стереосистему и начал раздеваться. – Будешь спать с нами? – спросил Оссэ, пытаясь разлепить глаза. Мелькор сел верхом ему на бёдра, прижался горячими губами к загривку, ладонью вдавив его голову в подушку. – Не спать, – хрипло ответил он и потянул Оссэ зубами за ухо. – Я сейчас за руль не сяду… – Я поведу. Оссэ застонал, почувствовав, как его пальцы в смазке скользят между ягодиц. Мелькор никогда не заморачивался предварительными ласками, если намеревался трахнуть его по-быстрому. Член сразу напрягся так, что неудобно стало лежать на животе. После сна Оссэ ещё не соображал, двух слов связать не мог, и только подался навстречу, когда Мел его стал растягивать, начав сразу с трёх пальцев. – Мел… – выдохнул он и завозился, пытаясь лечь удобнее. Мелькор согнул пальцы, медленно повернул руку, Оссэ снова застонал, уже в голос, обернулся через плечо, и тут глаза у него наконец открылись. – Ты… эй, ты что, голый?.. Вала поцеловал в шею, продолжая массировать и ласкать внутри, и Оссэ затопила такая нежность, что самому стало страшно. – Я для тебя что хочешь сделаю, – прошептал он и закусил губы, чтобы не заорать: Мелькор потёрся членом о его поджавшиеся яйца. Майрон завозился под боком и убрал руку с его спины. – Ты вернулся, – пробормотал он, и Вала наклонился к нему. Извиваясь на его пальцах, умирая от возбуждения, Оссэ смотрел, как они целуются, и не мог поверить, что Мел наконец касается его – кожа к коже. Так откровенно, словно между ними никогда не было стены, которую Оссэ двести лет безуспешно пытался сломать. Так жадно, будто ему это было намного нужнее и важнее, чем им всем. – Что хочешь… – повторил Оссэ и прикрыл глаза. Мелькор рывком поставил его на колени и толкнулся в его растянутый зад, придерживая его за бедро. Оссэ вскрикнул и яростно задвигался навстречу. Майрон, похоже, окончательно проснулся только теперь и уставился на него круглыми глазами. Оссэ охватил жгучий стыд, что все увидят, как Мел его трахает, но было уже поздно, он не мог вырваться и не хотел. – Люблю тебя, – проговорил Мелькор ему в ухо, двигая его на себя, раз за разом медленно выходя из него почти полностью и резко вталкиваясь до упора; Оссэ готов был по постели размазаться от этого ритма и от его голоса, ему стало всё равно, пусть кто угодно смотрит. – Люблю… Вала самыми кончиками пальцев погладил его яйца, слегка зацепив ногтями, потом потёр ладонью набухшую головку, и Оссэ с воплем рванулся из его рук, уткнулся лбом в подушку, содрогаясь всем телом. Обеими руками размазывая по его члену горячую сперму, Мелькор прижался щекой к его спине и со сдавленным вздохом излился в него. Ничего не соображая от удовольствия, Оссэ накрыл рукой его руки и влюблённо улыбнулся. Стыд ушёл – и тут же вернулся, когда он открыл глаза и увидел, как Майрон слизывает его сперму с ладони Мелькора. – Мел, – упрекнул Оссэ, лицо у него запылало, но Вала поднёс вторую руку к его губам, и он послушно обсосал его пальцы. Майрон приподнялся на локтях, поцеловал его в щёку, потёрся носом о висок. Он был такой расслабленный и немного заторможенный спросонья, что Оссэ не удержался, потянул его к себе и поцеловал в губы. Ему было тяжеловато это делать в прошлый раз на глазах у Эонвэ, а при Мелькоре, который всё ещё прижимался к нему сзади, оказалось ещё тяжелее, но и оторваться было невозможно. – Расслабься, – усмехнулся Мелькор ему в затылок и нежно прихватил кожу клыками. У Оссэ встал так, будто он не трахался только что. Он скосил глаза, делая вид, что совершенно не пялится на тонкие, похожие на колючую проволоку шрамы, обвивающие плечо Мелькора и ползущие к спине, но Майрон обнял его за шею и тихонько застонал ему в губы, и Оссэ потянулся к колечкам в его сосках.Daniel Lenz – Fallen Angel
Эонвэ проснулся от того, что Майрон попытался перевернуться у него под головой. С трудом перевалившись на живот, он поднял голову и недоверчиво моргнул. То, что происходило прямо перед ним, могло быть только сном. – Извини, – проговорил Майрон и лёг на бок. Оссэ припал губами к его груди, прихватил сосок, легонько потянул за колечко, и Майрон так застонал, что у Эонвэ помутилось в голове. Он обласкал губами его член и снова покосился на Мелькора. «Нет, не показалось». Прижавшись щекой к спине Оссэ, Вала встретился с ним взглядом. – Мне закрыть глаза? – севшим голосом спросил Эонвэ. – Нет. Мне нравится, как ты смотришь. – И мне, – засмеялся Майрон и потянул его вниз. – Ау… Оссэ, не так сильно, пожалуйста, я… ау… а-а-ау! Продолжая теребить его соски, Оссэ заглушил его стоны поцелуем. Эонвэ обхватил его член ладонями, принялся поглаживать, нежно обсасывая головку. Майрон обеими руками зарылся ему в волосы, нетерпеливо поёрзал и снова застонал. Мелькор безжалостно дёрнул Оссэ за волосы, перевернул на спину и снова оседлал его бёдра. Эонвэ невольно засмотрелся, как Вала потирается задом о его член, придерживая и поглаживая его ладонью, пока Майрон с нетерпеливыми стонами толкался ему в горло. Прикрыв глаза, Эонвэ водил по стволу мягким языком и смаковал вкус, и мог бы наслаждаться этим ещё долго, но Мелькор потянул его за плечо и вцеловался ему в рот. Эонвэ скользнул ладонью по его спине вниз, легко обвёл пальцами косые, похожие на следы когтей шрамы на ягодице, и накрыл его руку на члене Оссэ. «Если ты веришь прикосновениям, надеюсь, ты чувствуешь то же, что и я», – подумал он, спускаясь поцелуями по груди Валы к животу и ниже. Оссэ гладил его по спине, а когда он медленно забрал губами член Мелькора – надавил ему на затылок, заставляя взять глубже. Эонвэ с удовольствием подчинился, заводясь ещё сильнее. У Оссэ нечасто бывало настроение для таких ласк, но смотреть ему нравилось, это Эонвэ точно знал. Поглаживая Эонвэ по голове, Оссэ приподнялся на локте и облизал Мелькора жадным взглядом. Из-за неудобной позы кубики у него на животе проступили чётче, и Вала обвёл их кончиками пальцев. – Я хочу сфоткать. – Поняв, что просто так выбраться из-под Эонвэ не удастся, Майрон звонко шлёпнул его по заду. Дёрнувшись от неожиданности, Эонвэ глубже заглотил член Мелькора и судорожно глотнул. Вала с длинным выдохом подался назад и, судя по вскрику Оссэ, насадился на его член. – Упс… вообще-то я хотел, чтобы Эонвэ с меня слез… Не в силах оторваться от своего занятия, Эонвэ яростно на него покосился. – Не хочешь – не слезай. – Майрон вытащил из-под подушки ту самую банановую смазку, выдавил немного на руку и начал ему дрочить. – Потом сфоткаю. – У меня теперь всю жизнь будет на бананы стоять, – сипло засмеялся Оссэ и плюхнулся обратно на постель. Мелькор потянул Эонвэ за волосы, заставляя встать на колени, и усадил верхом на Оссэ, спиной к себе. Майрон тут же перекатился к краю кровати, схватил со столика телефон и быстро сделал несколько кадров. – Охуительно, – выдохнул он, – почему мы раньше этим не занимались? – Не знаю, – ответил Оссэ, глядя, как Эонвэ кусает губу, пока Мелькор медленно насаживает его на себя. – Эй, вы точно настоящие? – За себя ручаюсь! – Майрон подобрался к нему и шутливо укусил за сосок. Оссэ задышал чаще, и Майрон нацелился укусить ещё, но Эонвэ потянул его к себе и поцеловал. Мелькор удерживал его бёдра, жадно кусал его в шею, и Эонвэ на каждое его издевательски медленное движение отвечал тихим стоном. Он с такой готовностью льнул к рукам, что Майрон с трудом заставил себя оторваться от него, чтобы выдавить ещё пару порций любриканта. – Хочу тебя… – простонал Эонвэ, покрывая его лицо горячечными поцелуями, пока Майрон смазывал его член. – И я, – отозвался Оссэ и потискал Майрона за зад. – Похоже, я сейчас займу последнее место, – засмеялся Майрон и тоже уселся на Оссэ верхом. Оссэ погладил его по груди, пощекотал кончиком языка его член, и Майрон с нетерпеливым стоном откинулся Эонвэ на плечо. Мел накрыл ладонями руки Оссэ у него на груди, обнял их обоих, и Эонвэ вошёл в него в одно плавное движение. Майрон вскрикнул, дёрнулся, но тут же подался обратно, больно уже не было, обжигала только острота ощущений. Оссэ задвигался под ними быстрее, коротко постанывая сквозь стиснутые зубы. – Люблю тебя, – хрипло прошептал Эонвэ и наклонил его вперёд, удерживая за плечи. Оссэ приподнял голову и взял у него в рот. С размаянным стоном Майрон подгрёб ему под голову ещё одну подушку и опёрся на руки, отчаянно надеясь, что в таком ритме не вывихнет ему челюсть. Оссэ снова погладил его зад, развёл ягодицы, и Эонвэ прижался теснее, проникая до упора под очень кайфовым углом. – И я тебя… вас, – прошептал Майрон, отчаянно стискивая в кулаках одеяло. – Люблю вас всех… Кажется, первым кончил Эонвэ. За ним последовал Оссэ – и, выгнувшись дугой на постели, забрал член Майрона так глубоко в горло, что продержаться ещё хоть секунду не было никаких шансов. Колотясь в оргазме, Майрон услышал стон Эонвэ и сливающийся с ним рык Мелькора, и его разум соскользнул в блаженную пустоту.The Prodigy – The Day Is My Enemy
Эонвэ откинулся Мелькору на грудь и прикрыл глаза, пытаясь отдышаться. Его ещё трясло от пережитых ощущений, но, в отличие от Майрона, который так и срубился, сидя верхом у Оссэ на груди, ему хотелось ещё. – Ты как? – спросил Оссэ и легонько потряс Майрона за плечи. – Я щас, – пробормотал Майрон и, собрав в кучу одеяло, уютно устроил на нём голову. – Полежу чуть-чуть… Не разжимая объятий, Мелькор увлёк Эонвэ за собой на постель. Оссэ выполз из-под Майрона и уложил его, подсунув ему вместо одеяла одну из подушек. – Можно? – спросил Эонвэ и, дождавшись кивка, погладил Мелькора по бедру. Вала накрыл его руку своей, провёл по животу и груди, положил себе на шею, и Эонвэ прижал его к себе – впервые так откровенно, – поцеловал, затянув его ногу себе на талию. Вала потёрся о него всем телом, и ещё раз, и ещё, уголки губ у него дрожали от удовольствия, взгляд стал зовущим, и это было чем-то большим, чем секс, большим, чем всё, что у них было раньше. Мелькор заполнил его мысли без остатка, его желание было почти физически ощутимым, и когда Эонвэ перевернул его на спину и взял, не отпуская от себя, бездумно лаская везде, куда мог дотянуться, то на мгновение испугался сам себя. – Останови меня, если станет больно, – прошептал он, осыпая лицо Валы жаркими поцелуями. – Ты не сможешь мне навредить, – усмехнулся Мелькор, оплетая его руками и ногами, и каждое их слитное движение тоже было чем-то новым и незнакомым. – Ты видел своих дядюшек. – Я видел тебя с Намо, – зло сказал Эонвэ и не нашёл сил извиниться. – Оссэ тоже видел. – Отлично, – усмехнулся Вала и перевернул его на бок. Оссэ подкатился к Мелькору сзади, прихватил зубами за плечо. – Значит, вы уже поняли, что меня не надо беречь. – Надо, – огрызнулся Оссэ, добавляя смазки. Руки у него дрожали, и Эонвэ на мгновение засомневался, не слишком ли много они себе позволяют. Но когда Оссэ начал входить вторым – медленными короткими толчками, для сомнений тоже не осталось места. – Обожаю такое, – прохрипел Мелькор, одной рукой стискивая плечи Эонвэ, а второй обнимая Оссэ за шею, и изогнулся, стараясь впустить их глубже. Оссэ начал ему дрочить, его член внутри тесно тёрся о член Эонвэ, и это тоже было интимнее всего, что у них было раньше, как бы и где бы они не трахались. «Теперь ничего не будет как раньше», – подумал Эонвэ, лаская их обоих, сам не понимая, как ещё держится. Пискнула камера – проснувшийся Майрон защёлкал телефоном, потом включил запись. Мелькор засмеялся, и Эонвэ уткнулся лицом ему в плечо, захваченный врасплох сладкими сокращениями мышц, застыл, стараясь вернуть хоть немного самоконтроля. Оссэ продолжал яростно двигаться, Мелькор поймал Майрона за руку, потянул его ближе, потёрся щекой о его колени и жадно облизал его член. Охнув, Майрон опёрся на их плечи, и Эонвэ облизал его с другой стороны. Оссэ, уткнувшись лбом Мелькору в затылок, с долгим стоном кончил, и Эонвэ не выдержал. Оргазм оглушил его, и он отрешённо смотрел, как Мелькор откидывает голову Оссэ на грудь, и как сперма Майрона брызжет ему на язык. – Чего-то такого я и ждал, – пробормотал Майрон, лёг у Эонвэ за спиной, прижавшись щекой к его щеке, и обнял его. – Когда только приехал. – Кажется, нам пора пересмотреть церемонию посвящения во Тьму, – усмехнулся Мелькор, и Эонвэ подумал, что надо как-то от него отодвинуться, но не смог пошевелиться. – Жалко, что ты раньше не раздевался, – пробормотал Оссэ, поглаживая Эонвэ по бедру и как бы случайно задевая зад Валы. – Всегда бы так. Мелькор повернулся и нежно прихватил его клыками за подбородок. Эонвэ чмокнул в щёку сияющего Майрона и подумал, что тоже всегда ждал чего-то такого, просто боялся себе представить.***
– Уверена, что это безопасно? – спросил Олорин, остановив машину на окраине старого парка. Взведённый пистолет он прятал между колен, чтобы не видно было снаружи. – Здесь территория плачущих. Если что-то пойдёт не по плану, я могу не справиться один. – Если что-то пойдёт не по плану – уезжай. – Элентари запахнула белую шубку и вышла. – Это приказ. – Мама… Она захлопнула дверцу и пошла к пустой на вид поляне. Сырая листва липла к её изящным серебристым туфлям. – Удачи, – тихо сказал Олорин, держа ногу над педалью газа. Они выжидали. Наблюдали за ней из темноты, против которой её глаза были бессильны, прятались за кустами и деревьями в своих чёрных балахонах. Как слуги Врага, а не друзья. «Но она моя сестра», – напомнила себе Варда и через силу улыбнулась. – Госпожа здесь. – Одна из плачущих вышла в свет фар. Из-под надвинутого на лицо глаза капюшона видно было только нижнюю половину лица и вытатуированные на щеках слезинки. – Благодарю, что явились вовремя. Элентари кивнула. Она почувствовала приближение Ниенны раньше, чем смогла разглядеть высокую фигуру в плаще. – Здравствуй. – Здравствуй. – Ниенна жестом отпустила свою служанку и развела руки. – Я… рада, – выдохнула Варда и шагнула в её объятия. «Она не безумна. Что бы ни несла дурочка Несса, она не безумна». – Поговорим с глазу на глаз в моих владениях. – Конечно, Госпожа, – усмехнулась Элентари и последовала за ней, окружённая бродягами и оборванцами. «Похоже, всё идёт по плану», – подумал Олорин, наблюдая, как Элентари уходит в тень деревьев в сопровождении почётного эскорта. От толпы плачущих отделился один, подошёл к машине и склонился к окну. – Госпожа просила передать, что вы можете возвращаться в город, господин. Глава наблюдателей аккуратно положил пистолет себе под ноги и опустил стекло. – Вашей матери не причинят вреда, – продолжил плачущий. – Госпожа милостива к своим сёстрам. – Тилион, – сдержанно отозвался Олорин и просунул руку ему под капюшон, – будь осмотрительнее. Ты один из первых в списках на чипирование. – Всего лишь на чипирование? Я был слишком осмотрителен. – Он заглянул в салон и сладко поцеловал Олорина в губы. – Не волнуйся. Нас никто не видел. – Поосторожнее с концертами в парке. Скоро здесь станет совсем неспокойно. – Никто ещё не поймал менестреля, – Тилион сверкнул улыбкой. – Даже ты. Он скользнул в густые заросли и пропал из виду. Олорин сдал назад, на раскисшую после дождей грунтовую дорогу, и развернул «понтиак» матери в сторону города. Что бы ни обещала Госпожа, без прикрытия боевых дронов он чувствовал себя слишком уязвимым.***
Во сне Мелькор прижался лицом к груди Оссэ и впихнул колено между его ног. Эонвэ дышал в затылок, бережно обнимая Валу за талию, Майрон распластался на всех троих сверху, положив голову Оссэ на бедро. Похоже, спалось ему прекрасно. «Неудивительно, что я не замёрз», – про себя усмехнулся Мелькор и ухитрился выскользнуть, никого не разбудив. Он вытряхнул из скомканных джинсов песок, натянул их, не застёгивая, и поставил культю в крепление протеза. Впервые за много лет утром у него ничего не болело. На перилах лежала пачка с двумя сигаретами. Мелькор щёлкнул зажигалкой, размышляя, кому достанется последняя. Лёгкие шаги послышались в спальне раньше, чем огонёк добрался до половины. Эонвэ сел на перила и уставился ему в лицо. Следы поцелуев и укусов розовели у него на плечах, растрёпанные волосы роскошной волной закрывали половину лица, и Мелькор с обожанием коснулся его щеки. – Выглядишь как рок-звезда. Эонвэ отвёл его руку. – Мел, что произошло? – О чём ты? – Не заговаривай мне зубы! – процедил Эонвэ, весь подобравшись; злость была ему к лицу. – Если соврёшь, что чудесным образом разучился себя ненавидеть, я тебе тресну! – Я промолчу. – Мелькор, прищурившись, посмотрел на море. – Вот именно. Снова промолчишь и будешь вариться в своих переживаниях, пока кто-нибудь случайно не угадает, как тебе помочь! Если бы мы понимали, от чего тебе больно, а от чего хорошо, ты мог бы больше нам доверять! Ты мог попросить нас о том же самом сто, двести лет назад! Разве мы бы тебе отказали?! Хоть намекни, что с тобой происходит, дай нам шанс! Это и есть дружба и любовь, в которой ты так нуждаешься! – Кто тебе сказал, что нуждаюсь? Эонвэ схватил его за локоть и тряхнул – намного слабее, чем ему хотелось. – Ты. Ты сам. Когда со счастливой улыбкой уснул у меня на плече. Но тебе, похоже, нравится превращать свою жизнь в кошмар! Он стремительно ушёл к лестнице. Вздохнув, Вала облокотился на перила и прикрыл глаза. Последняя сигарета осталась ему. Эонвэ зло покосился на террасу и сел на лавочку у бочки. Мелькор так и стоял у перил с видом одинокого романтика. Аж в плечах зудело, как хотелось ему врезать, расколоть мину «ты всё равно не поймёшь», на которую он за сто лет насмотрелся до тошноты. Чтобы отвлечься, Эонвэ вытащил телефон и стал листать чаты. Вчера он подписался на аккаунт «Паутины», и теперь в его ленте появился оживлённый канал. Одним из последних опубликовали фото той самой госпожи, у которой по дороге к клубу заглох эвакуатор. Она улыбалась, обеими руками прижимая к груди огромный букет чёрных роз. «Спасибо, что исполнили мою самую смелую мечту, Король Ночи», – гласила подпись. Эонвэ снова покосился на террасу. Мелькор ушёл. В диалоге с Фрэнком осталось одно непрочитанное сообщение. «Ты спрашивал, почему мы расстались». Трек показался Эонвэ знакомым. Он положил телефон на колени, откинулся спиной на бочку и стал слушать.Depeche Mode – Alone
Песня закончилась и началась снова, когда рядом деликатно кашлянули. Эонвэ приоткрыл глаза. – Извини, – сказал Мелькор и сел на другой край скамьи. – Если тебе с нами интересно только трахаться, пожалуйста, я тебя не осуждаю, – огрызнулся Эонвэ. – Ты и сам знаешь, что это неправда. Эонвэ раздражённо постучал телефоном по бедру. – Разодел нас и вывез в свой клуб ты тоже просто так, потому что вдруг захотелось? И с друзьями просто так решил познакомить? – Если станет неспокойно, «Паутина» должна знать вас в лицо. – Для чего? – В Валиноре немного безопасных мест. Это одно из них. – Есть ещё? Другие клубы? – Дом Энди. И любое место рядом с Фрэнком. – Поэтому ты подослал его ко мне? – задохнулся Эонвэ. – Подослал? – Вала удивлённо посмотрел на него. – Нет. Эонвэ выключил музыку и закрыл глаза ладонью. – Ты тоже прости, – сказал он тихо. – Я не собирался на тебя орать. Ты был таким этой ночью… таким, что мне больно выпускать тебя из рук. Я запутался. Дело ведь не только в твоих шрамах? Мелькор покачал головой. – Ты не готов рассказывать? – Давай не будем ронять на это утро тень прошлого. – Вала подвинулся ближе, обнял его за плечи и зарылся лицом ему в волосы. Эонвэ стало жарко, несмотря на ледяной ветер с моря. – Я люблю тебя. Не друга Майрона, не талантливого врача, не сына моего брата. Тебя, Эонвэ. Я мечтал об этой ночи с тех пор, как тебя увидел. – Скажи, ты знал, что так будет? – спросил Эонвэ, и ему самому стало жутко от своих слов. – Не я. Одна девушка, которая вчера наверняка облила тебя шампанским, показала мне своё видение. Это было раньше, чем ты родился, и раньше, чем я впервые встретил Оссэ. Я не поверил ей. Единственный раз не поверил. Не мог представить себя настолько счастливым. Теперь могу. – А чем всё кончится, она тебе сказала?.. – Я сделаю всё, чтобы это не кончилось. Эонвэ повернул его к себе. – Во что ты ввязался? – Ещё не знаю. – Мел… – Эонвэ заставил себя его отпустить. – Если я чем-то могу помочь, пожалуйста, не молчи. – Я постараюсь. – Мелькор поцеловал его в губы, в щёку, скользнул языком по следам на плече и поднялся. – Спасибо, мой мальчик. – Тебе спасибо, Мел. Мне очень понравился твой клуб, твои друзья и вечеринка. – Думаю, друзей уже можно считать нашими. – Вала ласково взъерошил ему волосы и пошёл в дом. Эонвэ пялился на его голую спину, пока он не скрылся за дверью. Нужно было что-то ответить Фрэнку, но вместо этого он опять включил песню. С каждым повтором она затягивала его только сильнее. «Не могу перестать её слушать», – написал он, так и не сумев придумать что-то внятное. «Понравилось фото?» «После такой фотосессии я обязан тебя пригласить на свидание», – пошутил Эонвэ, и от высветившегося на экране: «Когда?» – у него перехватило дыхание. Он попытался выбрать смайлик, но руки так задрожали, что он не попадал по клавишам. Отчаявшись, он позвонил и сразу включил громкую связь. Фрэнк взял трубку после первого гудка. – Извини. Я не помешал? Неудобно писать. – Куда пойдём? – промурлыкал Фрэнк. Он улыбался, и Эонвэ невольно улыбнулся в ответ. – Я не знаю безопасных мест, кроме нашего бара, так что выбирай ты. С меня угощение. – К чему условности, приезжай в гости… если не боишься, сладкий. – Обещаешь не запираться на балконе? – усмехнулся Эонвэ. Ему нравилась манера Фрэнка постоянно троллить собеседника. – Можешь выманить меня бутылочкой красного сухого. Отлично подходит для просмотра старых фотосессий. – Как скажешь. Напишу тебе ближе вечеру. Я… я рад услышать твой голос. Ответом ему были короткие гудки. Эонвэ уткнулся горящим лицом в колени и с чувством обозвал себя идиотом. Пару секунд спустя телефон завибрировал. «Поговорил бы ещё, но у меня гости». Следующим пришёл эмодзи-поцелуй. И ещё один. Эонвэ быстро прижал экран к губам. Пожалуй, на сегодня хватит откровенных разговоров.***
Сжимая в левой руке заряженный дробовик, Фрэнк открыл калитку. – Чего вам? – Говорит, было видение. – Сильнее скрипучего, режущего ухо голоса Хуана в такие моменты кутюрье ненавидел только землистую бледность и безумный, потусторонний взгляд Хуаниты, сопутствующий каждому пророчеству. – Говорит, для тебя. Ларри скорбно зевнул за их спинами. Судя по накинутой поверх пижамы куртке, двойняшки вытащили его из постели. – Точно? – Говорит, не тебе сомневаться в её словах, королева. Говорит, надо знать. Запомни всё, что она покажет. Фрэнк со вздохом посторонился, и Хуанита, задрапированная в цветастый вязаный плед, величественно направилась к его дому. – Постарайся расслабиться, – без особой надежды попросил Ларри. – И не надейся, – буркнул Фрэнк, вцепившись в подлокотники кресла, и зажмурился, чтобы не видеть лица Хуаниты. Мел как-то сказал ему, что будущее изменчиво, и она видит лишь верхушки камней, на миг показавшиеся из потока, подсказки и ориентиры, не более того. И всё же Фрэнк каждый раз боялся, что она предречёт что-нибудь ужасное – не для него, для Мела. Ларри положил руки ему на виски, и Хуанита накрыла их своими – ледяными. – Смотри, – приказала она, и сознание Фрэнка ухнуло в мутные воды времени. …за заляпанным бурой жижей стеклом иллюминатора до самого горизонта расстилаются горы. Однообразный гул винтов убаюкивает, но Фрэнк слишком взбудоражен, чтобы задремать. – Южнее, – говорит Ларри со штурманского сиденья. Фрэнк морщится от неприятной щекотки где-то в мозжечке; похоже, их штатный телепат забыл принять таблетку. – Он где-то рядом. – Понял, – отвечает пилот, и хотя Фрэнк не видит лица, его всё равно передёргивает от отвращения. В желтоватом свете таблички «Аварийный выход» можно различить только вкрученный в потолок крюк и абрис тела, подвешенного за руки. Когда дверь под табличкой распахивается, и на фоне белой лабораторной стены появляется Мелькор, Фрэнк узнаёт пленницу. Вала снимает её с крюка, несёт на руках к резервуару, из которого выходит множество трубок, и бережно опускает в мерцающую вязкую жидкость. Женщина с головой уходит на дно, и её тёмные волосы, отросшие ниже пят, змеями расплываются по поверхности. – Скорее, – шепчет Ларри. Они бегут плечо к плечу, ветки хлещут их по лицам, и Фрэнк уже не пытается заслониться. Он и сам чувствует, что их цель близко, и когда Ларри видит узкий лаз в земле и против воли набивает ему голову болезненными воспоминаниями о первом знакомстве с Микки, Фрэнк делает ему знак остаться и лезет внутрь один. – Ты принесёшь мне ещё одну клятву, – говорит Мелькор. Его лицо кажется ненастоящим, и Фрэнк понимает, что это иллюзия, но не знает, что она прячет. – Сильнее всех, данных прежде. – Как тебе? – спрашивает Эонвэ. Короткое золотое платье, в котором Фрэнк похож на хрен знает что, сидит на нём идеально. Как и бежевые чулки в мелкую сетку. Как и узкие туфли на каблуках-шпильках. – Восхитительно, – честно говорит Фрэнк и тянется распустить ему волосы. Ларри прокашлялся и убрал руки, но ощущение, что голову зажало тисками, осталось. – Хочу кофе, – сказала Хуанита привычным томным голосом и звучно зевнула. Плед свалился с неё, и первым, что увидел Фрэнк, когда открыл глаза, была её пышная грудь под тонкой маечкой. – Говорила, запомни. – Хуан сверлил его взглядом из-за плеча сестры. – Говорила, ненависть стоит смирить ради любви. Говорила, найдёшь, когда другие утратят надежду. Говорила, в страхе нет силы. Говорила, обретёшь больше утраченного. Фрэнк скрипнул зубами. – Говорю, кофе в студии. – Злая королева, – буркнул Хуан. Его надменный тон бесил и без всяких видений. Хуанита, волоча плед за уголок, поплелась в коридор, брат поспешил за ней. Зашумела кофемашина, Фрэнк закурил. Ларри сел рядом, прямо на пол, и, спросив взглядом разрешения, взял себе сигарету. – Видел, что она показала? – Я не могу проникнуть в её видения, – покачал головой Ларри. – Не только потому, что она запрещает. Никто не умер? – Нет. По крайней мере, не у меня на глазах. – Хорошо. Хуан нагнал страху, когда начал трезвонить в дверь в пять утра и кричать, что Хуанита должна передать тебе свои глюки. Я подумал, там что-то ужасное. Фрэнк пощёлкал крышечкой зажигалки. – Не знаю, ужасное или нет, но там был Мандос. И моя мать. Ларри недоверчиво посмотрел на него и поднялся. – Отвезу их домой. Будешь вечером? – Нет. Много заказов. Будете уходить, закройте за собой калитку поплотнее, магнит стал шалить. – Хочешь, заеду как-нибудь перед работой, посмотрю. – Ларри неохотно встал, его пошатывало. – Есть шоколадка? – В ящике под кофемашиной. Дождавшись, когда хлопнет входная дверь, Фрэнк пошёл в гардеробную и стал один за другим открывать шкафы. – Сраное золотое платье, – ворчал он, раздвигая вешалки с разноцветными нарядами. – Куда я его засунул? Пару лет назад он распродал часть неудачных и скучных шмоток с аукциона в «Ночи». Платье могло уйти туда или в бездонные шкафы «Паутины», но кутюрье, раздражаясь всё сильнее, упрямо рылся дальше. Оно нашлось в ящике с неудавшимися моделями бюстгальтеров. – Сидит как говно, – сказал Фрэнк, глядя на своё отражение. Выкройка казалась ему удачной, но ткань подвела, морщинила на талии, сзади подол был длиннее, чем спереди. Прозрачная вставка на груди провисала, на месте оторвавшихся пайеток жалко топорщились нитки. Кутюрье повертелся перед зеркалом. В оттенках золотого и бежевого он казался себе болезненно бледным, но на блондине с голубыми глазами этот цвет заиграет. Фрэнк стащил платье через голову, как был голый пошёл в мастерскую и сел за машинку, припоминая, где лежат золотые пайетки. В видении точно были другие.***
Оссэ проснулся от того, что кровать слишком мягкая, а солнце светит с непривычной стороны. Пытаясь сообразить, где очутился, он поморщился, разлепил один глаз, прикрываясь от света рукой. Пристроив голову у него на плече, Майрон улыбался во сне. У Оссэ дух перехватило от нежности. «Хоть бы не отодвинулся», – подумал он и обнял его за плечи. – Утречка… – пробормотал Майрон и уткнулся носом ему в шею. – Я ещё посплю, ничего? – Спи, – обмирая от счастья, отозвался Оссэ и обнял его за плечи. – Сколько захочешь. Я только рад. Ты мне нравишься, очень. – И ты мне. – Майрон поцеловал его в ухо и снова сомкнул ресницы. Скрипнула дверная ручка. Мелькор зашёл в спальню, завалился к Оссэ под другой бок и натянул на себя одеяло. С другой стороны кровати с лязгом грохнулся протез. – Не пялься, – буркнул Вала и прижался спиной. – Спи. – Как скажешь, босс, – фыркнул Оссэ и поцеловал его в затылок. Он почти задремал, когда ручка скрипнула ещё раз. Оссэ подмигнул и взглядом предложил выбрать сторону. – Неплохо устроился, – засмеялся Эонвэ, снял джинсы – единственное, что на нём было, – и улёгся на него сверху. – Теперь ещё лучше. – И ты сомневался, что любишь тройнички? – Конечно. – Оссэ нежно потёрся носом о его нос. – Как видишь, четвернички я люблю ещё больше.13 ноября 2017 –19 сентября 2018