***
Майрон сидел на песке, привалившись плечом к мотоциклу и обняв колени, и смотрел на Мелькора и на низкие серые волны. – Я твоё повторяю имя по ночам во тьме молчаливой, когда собираются звезды к лунному водопою и смутные листья дремлют, свесившись над тропою, – медитативно читал Вала, блуждая взглядом по тронутой первым золотом кромке горизонта. – И кажусь я себе в эту пору пустотою из звуков и боли, обезумевшими часами, что о прошлом поют поневоле. Он помолчал, и Майрон мог только гадать, что за воспоминания бросают тень светлой грусти на его лицо в зыбких сумерках между ночью и днём. – Я твоё повторяю имя этой ночью во тьме молчаливой, и звучит оно так отдаленно, как ещё никогда не звучало. Это имя дальше, чем звезды, и печальней, чем дождь усталый, – продолжил он, и его обычно глухой голос зазвенел, наполнился страстной болезненной сладостью. – Полюблю ли тебя я снова, как любить я умел когда-то? Разве сердце моё виновато? И какою любовь моя станет, когда белый туман растает? Будет тихой и светлой? Не знаю. Если б мог по луне гадать я, как ромашку, её обрывая… Ещё несколько минут они в уютном молчании слушали шорох гальки и сонные крики первых чаек. – Когда-то я считал, что только мы способны создать нечто действительно прекрасное. Как же я ошибался. Майрон подвинулся ближе. – Скажи, геев называют поэтами, потому что ты был первым поэтом? – Интересная теория, – усмехнулся Вала и поймал пальцами его локон. – Нет. Считалось, если ты увлёкся поэзией, то твоё фэа уже склонилось на сторону Врага и всех его пороков, и нельзя верить тебе как прежде… Когда поэтов было немного, я мог похвастаться, что соблазнил всех. – Да ты действительно любишь искусство! – расхохотался Майрон. – Вижу в нём единственный смысл жить. – Мел, ты же понимаешь, что мы не можем просто так посидеть на пляже и поехать домой? – Майа просунул руку ему под куртку. – Одними стихами не отделаешься. – Думаешь, я мог бы вытащить тебя из постели в такой час только ради стихов? – поинтересовался Мелькор, поглаживая его по внутренней стороне бедра, между ремешками. Майрон нетерпеливо прижался губами к его шее. – Я жесток, но не настолько.***
Lord of the Lost – Cut Me Out
– Три вопроса. Любых. Подумай хорошо, потом задавай. Я подожду. – Почему три? – Люблю поболтать. Четыре – и мы не управимся до утра. – Фрэнк подкурил сигарету и указал ей на светлеющий горизонт. – Вам лучше уехать до того, как проснутся дроны. Эонвэ задумчиво постучал пачкой сигарет о перила балкона. Внизу, на стоянке, болтали и смеялись давешняя именинница, её брат-двойняшка и, вероятно, кто-то из старших родственников. «Как бы на меня посмотрела мать, встретив в таком месте?» – с горечью подумал он. – Первый вопрос. Что за эксперименты над тобой проводили? – Как я уже говорил, твой дядя занимался разработкой вакцины, которую сейчас вкалывают каждому майа старше десяти лет. Я попал в лабораторию взрослым, но там были и старики, и дети. Манвэ хотел узнать, можно ли обратить вспять старение или заморозить возраст, требовал исследовать дозировку. Эссенцию для вакцины ещё не научились правильно очищать. Ощущения были… запоминающиеся. Я страдал от припадков, пока моё тело не закончило метаморфозу, и почти ничего не видел. Не такая уж высокая цена… – Он помолчал, грустно глядя вдаль. – Я обречён на вечность, как наши создатели. Понятия не имею, как это работает. Таких было ещё несколько. Почти всех сделали наблюдателями, остальные присоединились к плачущим. Кроме меня и Лидии. Мы скрывались, пока Мел не выкупил нас у твоей матери. Эонвэ сжал голову ладонями и прикрыл глаза. Вопросы множились в его взбаламученном сознании, и он уже выбрал третий, но со вторым оказалось сложнее. – Ты сказал, злой Эонвэ может помочь мне, – проговорил он, решившись. – Но не ответил, как именно. – Помнится, недавно в вас стреляли. – Кутюрье расслабленно затянулся, однако Эонвэ уже не обманывался его внешним спокойствием. Внутри его собеседник кипел от ярости. – Не ты выбирал сторону, но теперь для тебя на этой планете нет ни одного абсолютно безопасного места. Твой дружок мастер поиграть мускулами, но в серьёзной схватке ему не выжить. О Майроне и говорить нечего. Если Мел… если с ним что-нибудь случится, останешься только ты. Тебе придётся их защищать. Придётся забыть о чести, потому что нет никакой чести, когда тебя приходят убивать. – Он затушил окурок о перила и, повернувшись к Эонвэ, ткнул пальцем себе между глаз. – Стреляй сюда. Две, лучше три пули. Получишь пару минут форы против Валы и положишь на час-другой парня вроде меня. Эонвэ вытащил сигарету и защёлкал зажигалкой. Рука у него тряслась, чахлый огонёк вспыхивал и гас. Фрэнк дал ему прикурить от своей. – Каков будет твой третий вопрос? – Почему вы с Мелом расстались? Кутюрье помолчал. Его подвижное лицо становилось то злым, то печальным, и Эонвэ заворожённо наблюдал за ним, забыв, что его интерес может показаться невежливым. – Если это слишком личное, я спрошу о чём-нибудь ещё. – Я обещал ответить на любой вопрос, – раздражённо огрызнулся Фрэнк. – Здесь нет никакой тайны. Я его бросил. Ушёл, когда понял, что превращаюсь в его тень, что он распоряжается мной как частью своего тела. Ещё немного – и я утратил бы всё, что делало меня мной. Любовь завела нас слишком далеко, превратила в чудовищ. Я должен был прекратить это, ради нас обоих. Ради того Мела, который был и остаётся моим лучшим другом. Я совру, если скажу, что не жалею, но когда он потерял меня – понял, что они не могут брать всё, что пожелают. Что у нас есть собственная воля и право принимать решения. Я служу ему и буду служить впредь, но только потому, что хочу этого сам, а не потому что не мог сопротивляться. – Фрэнк… – Вопросы закончились, золотой мальчик. – …можно тебя поцеловать? Кутюрье окинул его оценивающим взглядом, и Эонвэ почувствовал себя более голым, чем под лампами в студии. – Понравился вид под платьем? – Никогда не видел такого красивого белья. – Боюсь, я тебя разочарую. Под этим, – Фрэнк оттянул пояс свободных джинсов, – ничего нет. Эонвэ порывисто поцеловал его, обхватив ладонями его лицо. Без каблуков кутюрье был немного ниже него, и Эонвэ это нравилось… но ещё сильнее нравился настоящий вкус его чувственных губ, и он раздвинул их языком. Фрэнк вежливо отстранился. – У кого ты учился флиртовать? Мелу стоило бы пройтись по тебе напильником. – Извини, – пробормотал Эонвэ, чувствуя, как неумолимо краснеет. – Ты не ответил «да»… – Я не ответил «нет», – улыбнулся Фрэнк, запустил руку ему под плащ и притиснул его к себе за зад. У Эонвэ голова пошла кругом, и в следующее мгновение кутюрье поцеловал его сам – требовательно и умело, придерживая сзади за шею. – Так что, красавчик? Через сколько дней после знакомства Мел с Майроном переспали? – Дай подумать… – Откровенно говоря, думать он не мог – вообще ни о чём, кроме того, как Фрэнк тискает его за задницу. – Кажется, это случилось, когда я сделал последний протез… Если считать вечер, в который Майрон приехал в наш дом, то на пятый… если не считать, то на четвёртый. Кутюрье наклонил его к себе, пристально вглядываясь в глаза. Это тоже было приятно, но по его вмиг помрачневшему лицу Эонвэ ясно понял, что ещё одного поцелуя ждать не стоит. – Уверен? – Да, а… Фрэнк развернул его, вытолкнул в комнату и закрылся на балконе, едва не припечатав ему дверью по лопаткам. – Ничья?! – В голосе кутюрье звенела такая ярость, что возвращаться расхотелось. – Ну охуеть теперь! – Фрэнк, – тихо окликнул Эонвэ. – Долбаная срань! – неслось снаружи. – Блядская хуепроёбина!.. Эонвэ выдохнул и сказал себе, что должен уйти. Прямо сейчас. Рассвет почти наступил. Ему пора. Нужно забрать Оссэ и ехать домой. Подальше от этого места. И от Фрэнка. Особенно от Фрэнка.***
Muse – Psycho
– Впервые вижу тебя на месте пассажира, – улыбнулся Майрон, устроившись на сиденье мотоцикла лицом назад, и лёг на спину, на брошенные поверх руля куртку и пальто. – Удобно? – спросил Мелькор и притянул его чуть ближе за ремешки на бёдрах. – Вполне, – нахально улыбнулся майа и закинул ноги ему на плечи. – Теперь – идеально. Надеюсь, если мы будем трахаться как сумасшедшие, не грохнемся вместе с мотоциклом. – Что значит это «если»? – Ох, прости, я имел в виду «когда». – Майрон ухватился за руль и выгнул спину. – Так что, не грохнемся? – Я удержу вас обоих, – ухмыльнулся Вала и наклонился поцеловать его. Майрон отчаянно застонал, почти сложившись пополам; туго подогнанная портупея позволила спустить джинсы лишь чуть ниже ягодиц, и от тесноты и невозможности шире развести ноги он завёлся ещё сильнее. – Мел, – отрывисто прошептал он, подставляя горло его губам, – знаешь, чего я сейчас хочу? Чтобы ты надел дорожные перчатки и взял меня за руки… крепко. Не переставая его целовать, Мелькор вытащил перчатки из боковой сумки. Глядя, как он их натягивает, Майрон закусил губу. – У меня есть ещё одна идея, – ухмыльнулся Вала и завёл мотор. Вместе с ним включились колонки, и первый заигравший трек удивительным образом попал в настроение. – Только не говори, что намерен так выехать на трассу! – взмолился Майрон, млея от мощной вибрации мотора. – Не сегодня. – Мелькор прижал его запястья к рулю и поцеловал его, потянув зубами за нижнюю губу. – Но так тебе будет немного теплее… и приятнее. Готов стартовать? Майрон кивнул – и мучительно вскрикнул сквозь сжатые зубы, когда Мелькор ему вставил. Он отчаянно подался навстречу; расслабиться, когда колени почти прижаты к ушам, вряд ли удалось бы даже гимнасту, но сейчас боль ему тоже нравилась, и он видел по лицу, что Мелькор это чувствует. – Мел, можно интимный вопрос? – Он снова вскрикнул: Вала медленно вышел из него почти целиком и рывком втолкнулся на всю длину. Мотоцикл вздрогнул и, кажется, пробуксовал по гальке пару десятков сантиметров. – Тебя вообще возбуждает нежный секс? – С тобой – да. – Мелькор приподнялся на сиденье, давая ему немного свободы. Майрон отчаянно задвигался вверх-вниз в отведённом ему тесном пространстве. Неприятные ощущения перестали иметь значение, наоборот, под алчным взглядом Валы он хотел сделать себе ещё больнее. – Но не так, как жёсткий? – Не так, как чувство, что мой любовник потерял голову, – прорычал Мелькор, крепче сжав его запястья, и дёрнул руль на себя. Мотоцикл поднялся на заднем колесе, и Майрон с воплем выгнулся дугой. Вместе с оргазмом его накрыла паника, что они всё-таки упадут, он инстинктивно попытался освободить руки, не смог, задёргался, но Вала только сильнее прижал его к сиденью и яростно толкнулся в него, кончая. – Хренасе, – прохрипел Майрон, ошалело глядя в небо. Мелькор поставил мотоцикл на оба колеса и с длинным выдохом уткнулся лбом Майрону в плечо. – Я мог бы догадаться, что тебя заводит сопротивление. Вала завёл его руки себе на шею и медленно выпрямился. Спустив ноги с его плеч, Майрон кое-как сел. – Не меньше, чем прочие игры в насилие. Теперь только игры. – Мелькор накинул ему на плечи пальто и тепло прижал его к себе. – Скучаешь по старым временам? – спросил Майрон, уронив голову ему на грудь. – Не знаю, – задумчиво отозвался Тёмный Вала. – В последнее время всё чаще кажется, что нет.***
– Тоже «Ночь», травести-вечеринка. Я тогда ходил в клуб развлекаться, а не работать, успевал фотографировать. Смотри, какая красота. – Никогда бы не поверил… – прошептал Оссэ, не в силах отвести взгляд от экрана телевизора, где сменялись слайды. Роковая дама в облегающем чёрном платье и шляпке с вуалью курила у барной стойки; она же, знакомо поджимая левую ногу и опираясь на трость, болтала с разряженным в безумную полосатую рубашку Фрэнком. На третьем фото она обнимала Фрэнка и Энди (на щеках у обоих были аккуратные отпечатки чёрной помады), все трое весело смеялись. – Скинь мне. – Оссэ протянул Трандуилу свой телефон с открытым на экране кодом для добавления контакта. – И выступления тоже. Я всё хочу посмотреть. Почему Мел нам никогда не рассказывал про клуб? – Думаю, он один сможет тебе ответить. – Энди отсканировал код и сбросил ему в чат дежурное «привет». – Я пришлю ссылку на архив. – Я и не думал, что он умеет так широко улыбаться. Что с ним случилось? Энди неловко кашлянул и переключил на следующий кадр, где он сидел над чем-то, напоминающим кучу болотной травы, и совал внутрь сигарету. Судя по струе дыма, куча курила. – Один из самых жутких костюмов, «Болотная тварь». До сих пор мороз по коже. Даже прикасаться к нему стрёмно было. Оссэ повернулся к нему и хотел задать ещё один вопрос, но тут вошёл Эонвэ и сел в кресло. Лицо у него горело. – Извините. Кажется, Фрэнк задержится. – Что-то случилось? Вы поссорились? – Энди подошёл к нему и ласково тронул за плечо. – Нет, но когда я уходил, он кричал «блядская хуепроёбина» и выглядел расстроенным. – Так и кричал? Сейчас схожу за ним. – Энди, нам пора, – сказал Оссэ, посмотрев на замученного друга, – Мел и Майрон уже уехали. – Спускайтесь к машине. – Энди с сочувствием посмотрел на Эонвэ. – Буду благодарен, если вы немного нас подождёте. Думаю, Фрэнк захочет попрощаться.***
– Ты продул? Фрэнк проигнорировал вопрос. Потягивая очередную сигарету, он листал снимки в галерее смартфона и делал вид, что больше ничего не замечает. – Не раскисай. Ну, хочешь, я сдамся? Какой день? – Пятый, – процедил Фрэнк и выпустил дым в экран. Энди покосился на фото: Эонвэ хохотал, обнимая за шею своего хмурого приятеля. Похоже, отсутствие одежды его совершенно не смущало. – Точно посередине. – Ничья?! – Мы оба продули. Трандуил вздохнул и обнял его, зайдя со спины. – Ты ведь не из-за спора так распсиховался. Мел тебя обидел? – Нет, он вёл себя на удивление прилично. Похоже, трое молоденьких любовников помогают лучше, чем один. Четверо – и он станет паинькой. – Фрэнк увеличил лицо Эонвэ на фото. – Смотри. Глаза как у сокола. Потрясающе. – Мел уже выбрал фотки для выпуска? – Мел проиграл спор. Выбираю я. Вот эти две на разворот. – Он промотал назад. – Здоровяк в наморднике у его ног и он у ног здоровяка. И одна на сигареты. Ещё не встречал лучшего варианта для пачки «Зависимость». – Неплохо. – Энди посмотрел на Оссэ со связанными цепью руками. Размазывая по его торсу золотую краску, Эонвэ обнимал его сзади почти так же, как сам Энди сейчас обнимал Фрэнка. – Похоже, ты открыл в мальчиках новые таланты. – А этот кадр только для меня. – Фрэнк перелистнул ещё несколько снимков. – Распечатаю большой плакат. Отличное украшение для моей холостяцкой берлоги. – Фрэнки... – Не учи меня жить, семьянин. Мальчики уехали? – Я попросил дождаться нас. – Тогда пойдём, проводим их, как полагается воспитанным хозяевам. – Фрэнки. – Энди поймал его за локоть. – Будь осторожен. – Всего один поцелуй. – Кутюрье с вызовом облизнул губы, и Энди захотелось завалить его на стол в кабинете, как бывало сотни раз прежде. – Ради фотосессии. А ты что подумал? – Я подумал, что вы с Мелом достаточно ссорились. И ты достаточно умирал от ревности, чтобы начинать снова. – Прибереги ценные советы для своих дочурок. – Фрэнк развернулся и пошёл к выходу из кабинета, по пути сняв с вешалки свою куртку. – Долго тебя ждать? – Ох, королева, – покачал головой Энди. – Опять ты за своё.***
Майрон слез с мотоцикла, и его так повело, что пришлось схватиться за плечо Мелькора. – Проводить тебя? – Не стоит. – Майа поцеловал его, и, несмотря на все впечатления этой ночи, на боль в спине и ломоту в ногах, на саднящие уголки рта и стёртые поцелуями губы, желание снова встрепенулось в нём. – Я дойду. Приму ванну и лягу спать. Ты надолго уезжаешь? – Вернусь раньше, чем ты проснёшься, – прошептал Мелькор, бережно коснувшись его щеки. – У меня осталось ещё одно дело. – Завидую твоей выносливости, – вздохнул Майрон и обнял его за шею, не в силах так сразу расстаться. – Спасибо за всё. Ты подарил мне сказку, о которой я и мечтать не мог. Как будто я на одну ночь стал принцем. Если бы ещё все так не шарахались от белого браслета… – Не от браслета. – От шляпы? – нахмурился Майрон и заставил себя его отпустить. – Мел, хватит загадок! У меня уже извилины не шевелятся! – От него. – Вала коснулся кулона со змеями в вырезе его футболки, не удержался, провёл пальцами по его ключицам. – В трущобах этот знак хорошо знают. Твоя подруга явно ведёт очень добропорядочную жизнь, иначе не посмела бы поднять на тебя глаза. – Очень нужно такое общение, – проворчал майа и снял кулон, чтобы рассмотреть получше. Чешуйки сплетённых змей, сцепившихся зубами в жестоком поцелуе, поблёскивали, как грани драгоценных камней. – Так что он значит? – Не касайся отмеченных поцелуями змея, иначе змей подарит тебе твой последний поцелуй. – Весьма в духе твоих любимых стихов. – Майрон обмотал кулон шнурком и запихнул его Мелькору в карман. – Отметь меня своим поцелуем ещё раз, и я пойду домой. Вала притянул его к себе и прихватил клыками за горло. У Майрона воздух застрял в лёгких и отчаянно заколотилось сердце. – Повтори это, когда мы окажемся в постели, – хрипло сказал он и попятился. Мелькор с кривоватой улыбкой послал ему воздушный поцелуй и выехал в открытые ворота. Прижав ладонь к шее и ощущая бешеное биение своего пульса, Майрон ещё посмотрел ему вслед, а потом, едва переставляя ноги, поплёлся в дом. Впервые поднявшись на лифте в одиночестве, он вспомнил, как любил оставаться на вилле, когда родители куда-нибудь уезжали. Он не устраивал вечеринки и кутежи, ему достаточно было бродить по пустым комнатам, включать любимую музыку и носить любые попавшиеся шмотки без риска получить выговор от отца. Сейчас в пустом доме ему стало тоскливо. Кое-как стянув с себя одежду, он набрал ванну, насыпал в неё ароматной соли и лёг в теплую воду. Только тогда сердцебиение начало приходить в норму. Стоило ему немного успокоиться, как навалилась сонливость. Он с трудом выбрался из ванны, на отъебись отёрся полотенцем, забрался в постель и завернулся во все одеяла. Холодный сквозняк полз через комнату, но встать и закрыть окно не хватило сил, и Майрон закрыл глаза, отчаянно надеясь, что, когда он проснётся, дом снова наполнят звуки и голоса, а Мел будет дремать рядом, и их дыхания сольются в одно.***
– Давай поедем? – зевнул Оссэ, уткнувшись лбом в руль. – Они нас первый раз видят. Может, уже забыли, что мы их ждём… – Прошло всего пять минут. – Эонвэ погладил его по голове. – Невежливо получится, если мы уедем, не прощаясь. Вон, смотри, идут. – Это точно Фрэнк рядом с Энди?.. Эонвэ фыркнул и вышел из кабины, в очередной раз поражаясь метаморфозе, которую эти двое переживали, похоже, почти каждую ночь. Теперь они были почти одного роста, и Эонвэ захотелось спросить, куда Мастер Трандуил прячет широченные плечи, когда надевает свой сверкающий плащ и сапоги на высокой платформе, и как ему удаётся целую ночь проводить с лицом пафосного извращенца, если Энди широко улыбается даже сейчас, несмотря на очевидную усталость. Фрэнк на контрасте со старым другом выглядел особенно хмурым; глубоко сунув руки в карманы замшевой куртки с бахромой, он недовольно зыркал по сторонам, словно всё в этот ранний час внушало ему неприязнь. – Был рад знакомству. – Энди обнял Эонвэ с теплотой любящего отца и отстранил от себя, ласково держа за плечи. – Жалко, что Мел вас так долго прятал. – От нас он прятал целый клуб. Спасибо. Я давно так хорошо не отдыхал. – Приезжай, когда захочешь. Пожизненный VIP-статус вам обеспечен. – Энди похлопал его по спине и заглянул в кабину. – Оссэ… ни хрена себе панель! Это что за датчики? – Температура в салоне, температура снаружи, температура мотора… – гордо начал рассказывать Оссэ, и Энди нырнул внутрь. Похоже, Мел скрывал от него не только своих любовников, но и парадный джип. Стоя в сторонке, Фрэнк выжидающе молчал. Эонвэ помялся, подошёл к нему и протянул руку. – Спасибо за всё. Надеюсь услышать ещё несколько твоих историй. Кутюрье с интересом посмотрел ему в лицо, на протянутую ладонь, снова в лицо, медленно вытащил руки из карманов и сгрёб его в объятия. – Не ври себе, золотой мальчик, – прошептал он, вскользь коснувшись губами его щеки, и больно укусил за мочку уха. Сладкая дрожь вернулась к Эонвэ, умноженная минимум на десять. – Ты не хочешь жать мне руку. Прикрыв глаза, Эонвэ мучительно прижался щекой к его влажной шевелюре. – Верни моё сердце, королева, – взмолился он, надеясь, что его больше никто не слышит. – А ты забери, – усмехнулся Фрэнк и добавил тише: – Позвони мне, если захочешь. Кутюрье отступил на шаг, медленно огладил его по плечам, отпуская, вытащил из рукава визитку и протянул лицевой стороной вверх. Эонвэ взял её, положил в карман плаща, и только тогда осознал, что по правилам клуба сделал комплимент. – Или напиши в чат. – Кутюрье явно упивался его смущением. – Удачи, мальчики. Нам тоже пора по домам. – Хорошо вам добраться! – Энди энергично потряс Оссэ руку и выпрыгнул из кабины. – Фрэнк пришлёт вам фото, когда всё обработает. – Я подумаю, – капризно протянул Фрэнк. Энди обнял его за плечи и повёл к чёрному «хаммеру», припаркованному неподалёку. По тому, как кутюрье доверчиво прижимался к его боку, Эонвэ предположил, что они долго были любовниками, и, вероятно, эта история ещё не закончена. Он вынул визитку, посмотрел на квадратик кода под лаконичным «Фрэнк, кутюрье», и перевернул. Поверх серебристой эмблемы «Паутины» цвёл отпечаток красной помады. У Эонвэ пережало горло. Фрэнк обернулся через плечо и с довольной ухмылкой сделал ему ручкой. Эонвэ сел в машину, торопливо захлопнул дверцу, пристегнул ремень и только тогда выдохнул. – Оссэ, – сказал он, зажмурившись, и стиснул ладонями виски. – Когда выедем из города, можно, я поведу?***
Satyricon – Orgasmatron
С крыши отеля открывался отличный вид на подсвеченные рассветом скалы. Вытянувшись в мягком кресле, Намо наблюдал, как темнота медленно растворяется в холодном воздухе, тает, впитываясь в чёрные пески. Сигареты давно закончились, но он не хотел спускаться в холл раньше, чем его прогонит беспощадная жара, и вертел в руках опустевшую пачку – любовался портретом. Приближение близнеца он почувствовал задолго до того, как запищал электронный замок выхода на крышу. Ирмо ощущал его эмоции не хуже, и, вероятно, поэтому не решился подойти. – Не помню, чтобы в Валиноре ты курил, – сказал Лориен, когда молчание стало тягостным. – Ты и сам не брал в рот… сигарет в том числе. Или я чего-то не знаю? Ирмо обиженно засопел. – Я никуда не спешу, – усмехнулся Намо, продолжая смотреть, как рассвет наползает на тёмные земли. – У меня очень много времени. – Я не виноват. – Ирмо выжидающе помолчал и вздохнул, не получив ответа. – Это всё его тлетворное влияние. – Я тебя здесь не держу. Спасибо за вертолёт. Бери машину и проваливай. Манвэ будет счастлив тебя видеть. – И с радостным смехом посадит меня в тюрьму за измену. – Что такое тюрьма для бессмертного Валы? Не ты ли утешал меня этими словами? Лориен помолчал ещё. – Я знаю, что не должен был соблазнять твоего любовника. – Он встал у Намо за спиной и сжал его плечо. – Но я должен был попытаться тебя спасти! Снять с тебя тёмные чары! Разве ты мог бы полюбить его по собственной воле?! – Думал, он бросит меня, потому что ты лучше? Ирмо поспешно отдёрнул руку. – Можно, я останусь? – жалобно спросил он. – Мне страшно одному. У меня начинаются слуховые галлюцинации. – Лориен, – устало сказал Намо, закрыв лицо руками, – почему ты всегда всё проёбываешь? Ты проебал свою жену, моё доверие, профессиональную честь, добрую репутацию… ты проебал даже Эонвэ! – Я не знал! – Ты подписывал документы для распределения на практику! Мог бы разуть глаза! Это и твой племянник тоже! – Всего лишь случайность! Мне кажется, та практика ему не особенно повредила… в смысле, он продолжил спать с парнями, разве нет?.. – Пожалуйста, заткнись. Ирмо обошёл его и опустился на колени. – Прости, – проникновенно сказал он, притягивая руку близнеца к губам, и обвёл языком кольцо с горой черепов. – Что мне сделать, чтобы ты перестал злиться? – Закончи, что начал в прошлый раз. Потом поговорим… если мне понравится. – Мы можем пойти в постель… – Ирмо нежно поцеловал его пальцы и похлопал ресницами. Вероятно, по его мнению, соблазнять мужчин следовало именно так. – Постарайся уложиться в пару часов. Думаю, свои фантазии о Мелькоре ты уже превзошёл. – Он может ещё дольше?! Намо с трудом сдержал желание залепить ему пощёчину. Взглянув в лицо близнеца, Ирмо поспешно расстегнул его брюки и забрал ртом твердеющий член. Мандос прикрыл глаза. – Ты проглотишь, даже если мне придётся тебя заставить. Ирмо со сдавленным стоном взял глубже. Намо мстительно надавил ему на затылок, Лориен закашлялся и вывернулся из его хватки. – Подожди, – прохрипел он и приспустил джинсы. – Не могу терпеть. Яростно мастурбируя, он снова склонился к члену близнеца, заглотил почти наполовину. Мандос тихо застонал и зажмурился: свет на востоке стал слишком ярким. – Сделай это мне на лицо, – попросил Ирмо и обвёл головку расслабленным языком. – Как в моих фантазиях о тебе. – Были и такие?.. Вместо ответа близнец навалился грудью ему на колени и вскрикнул, вздрагивая всем телом. Намо за капюшон толстовки дёрнул его ближе, несколько раз провёл головкой по его щеке и тоже кончил. – Не совсем. – Ирмо снова улёгся к нему на колени и довольно улыбнулся. – Но так тоже неплохо.***
– Уверен, что не хочешь остаться у нас? – спросил Энди. Фрэнк демонстративно разблокировал двери. – Проваливай, а то сейчас начнётся. – Девочки будут рады тебя видеть. – Энди вылез из машины и опёрся на дверь. – Ты нас совершенно не стеснишь… – Папуля! – прозвенело в утренней тишине. Из дома выбежала Мелани с вертлявым биглем на руках. Судя по растрёпанным хвостикам, она подскочила с постели, едва заслышала подъезжающий джип. – Я спала, честно-честно! – Верю, детка, – Энди подхватил её на руки. И девчонка, и пёс завизжали от восторга. – А тётушка Франсина зайдёт? – Началось, – кутюрье закатил глаза. – Фрэнк устал и поедет к себе домой. – Можно, Финни её поцелует? – Мелани попыталась просунуть бигля в салон, но Энди вовремя развернулся к машине спиной: – Не сегодня, малышка. – Мы с Финни не в тех отношениях, чтобы целоваться, – проворчал Фрэнк. – Мастер Трандуил, извольте подвинуть свою задницу и закрыть дверь, чтобы я мог уехать, пока не проснулась вся ваша многочисленная семья! – Папуля!.. – Твою мать, – прошипел Фрэнк. На пороге дома появилась Франческа. В отличие от младшей сестры, она только собиралась ложиться, и коротенькую прозрачную ночнушку явно натягивала в большой спешке. – Энди! Скажи своей дочери, что в таком виде неприлично выбегать на улицу! – Эй, думаешь, Фран недостаточно красивая? – в шутку возмутился Энди. Средняя дочь поднырнула у него под рукой, чтобы помахать Фрэнку. – Даже слишком красивая, но в сто пятьдесят пора бы носить бельё! – Я собиралась ложиться спать, – надулась Франческа. – А бельё натирает. – Если твои дети собираются всю жизнь со мной кокетничать, мог бы завести сыновей! – Я лучше, чем мальчик! – заявила Мелани. Финни завидел в воздухе птичку и оглушительно залаял. – И Финни тоже! – Энди, шевели булками! Мне пора! – процедил Фрэнк, предвидя появление тяжёлой артиллерии, и попытался пихнуть друга в поясницу. Бигль залаял ещё громче, пытаясь вывернуться у Мелани из рук, Франческа с хохотом принялась трепать его за уши. – Великая Тьма, почему всё это происходит у двери моей машины… – Неужто к нам пожаловал Господин Большая Анаконда? – раздался из прихожей голос Лидии. – Удалась вечеринка, Фарамир? – Спасибо, сладенькая, я как раз опять забыл своё паспортное имя! – приторным голосом отозвался кутюрье и показал ей средний палец. Мелани захихикала. – Забери своего мужа, ему, похоже, отказали не только уши, но и ноги! Лидия вышла на аккуратную булыжную дорожку и прищурилась. Второй пёс, корги, солидно ковылял у её левой ноги. – Привет. – Энди нежно поцеловал её в щёку. – Иди спать, милый, – сказала Лидия, и её сонный муж наконец удалился, прихватив дочерей и собак. – Эй, Франсина, на тебе лица нет. Туфли попались неудобные? – Что б ты понимала в туфлях. – Кутюрье устало посмотрел на неё. Лидия облокотилась на дверь джипа, явно не собираясь сворачивать разговор раньше, чем ей самой захочется. – Ну? – Если хочешь, оставайся. – Я хочу, чтобы вы от меня отъебались, – проникновенно сказал Фрэнк. – Что не так с моим лицом? – Кто тебе не дал? – В журнале увидишь. – На «ню-развороте»? – фыркнула Лидия и захлопнула дверь. Кутюрье поспешно сдал назад из уютного дворика. – Мог бы уже десять минут спать, – ворчал он, пока джип тяжело переваливался с ухаба на ухаб. – Обязательно надо было дожидаться, пока все выбегут?! Семейная идиллия, сука. Ещё бы Лоррейн со своими Хуанами приехала для полного комплекта! Как хорошо, что я живу один!..Céline Dion – Alone
Фрэнк припарковал машину под навесом во дворе, проверил, плотно ли закрылись автоматические ворота, вошёл в тёмный дом и по привычке запер все замки. Сработал датчик движения, со щелчком включилась стереосистема. – Привет, Фрэнк, – приветствовал его голосовой помощник. – Какую тебе включить песню? – «Alone», – сказал кутюрье, стягивая ботинки. Заиграла песня Селин Дион. – Да ёбаный в рот, опять настройки избранного слетели. Хрен с ней, пусть будет эта. Не такая грустная. Бросив куртку на комод, Фрэнк зашёл в студию, открыл ноутбук и торопливо запихнул в порт карту памяти. Кофемашина, запущенная тем же датчиком, выдала ему порцию американо. Пока копировались файлы, кутюрье прошёлся вдоль стен, размышляя, каким из эротических снимков Мела можно пожертвовать ради новой жемчужины коллекции. По всему выходило, что самым большим – единственным цветным. Два ярких пятна не впишутся в монохромный интерьер. Он отпил из картонного стаканчика, в который раз рассматривая Мелькора, стоящего на коленях в алой воде и воздевающего над головой бычье сердце. Ради той фотосессии он убил четыре часа, чтобы загримировать шрамы и выкрасить всё тело в тёмно-серый, ещё час Мел рисовал на себе узоры в духе первобытных племён. Полчаса ушло на установку света и поиск нужной позы и ракурса, и всего полсекунды – чтобы сделать единственный кадр. Этот. Фрэнк усмехнулся, вспомнив, как Энди умолял Мела выложить «Обнажённого жреца» хотя бы в закрытый раздел сайта «Ночи». Увы, поделиться этой красотой с миром так и не удалось. – Простите, господин жрец, красная гамма меня утомила. – Фрэнк снял плакат, бережно свернул его в трубочку и положил в один из тубусов, сваленных рядом у стены. Ноутбук пискнул, оповещая, что снимки успешно скопированы. – Ну, сладкий, давай посмотрим, что у нас получилось.***
– Слушай, Оссэ, – сказал Эонвэ, когда они отъехали от Валинора километров на пятьдесят, – что бы ты сделал, если бы я сказал, что хочу переспать с Фрэнком? Оссэ сонно посмотрел на него с соседнего сиденья. – С этим ряженым? Да он же ходит в женских шмотках! – Я серьёзно. – Эонвэ плавно сбросил скорость и остановился, стиснув руль. Над дорогой с визгливым криком пролетела чайка. – Ты меня можешь ударить, только подожди, пока я из машины выйду, Мел расстроится, если мы в первый же день салон уделаем. – Эй-эй, ты куда? – Оссэ удержал его за локоть. – Не буду я тебя бить, чего я, зверь, что ли? – Прости меня, – тихо попросил Эонвэ и переплёл пальцы до белых костяшек. – Я его поцеловал. Сам, пока мы разговаривали. Такие штуки обычно не рассказывают, но… но у меня никого ближе тебя нет. Я не хочу тебя обманывать, не могу. Это всё не значит, что я тебя разлюбил, что я тебя хочу бросить. Я не хочу делать тебе больно, но я… я сам не знаю, что со мной. Меня к нему тянет. – Погоди. – Оссэ потёр лицо, пытаясь проснуться. – Этот транс, он тебя клеил? Предлагал тебе перепихнуться, приставал к тебе или что? Почему ты вообще об этом заговорил? – Нет, ничего такого. – Эонвэ тоскливо посмотрел на пустую дорогу в призрачном свете осеннего восхода. Он не знал, как описать то тягостное сладкое влечение, которое рождалось у него в груди при виде Фрэнка. Кажется, у Майрона было слово для такого случая. – Я в него крашнулся. И, возможно, он в меня тоже. – Я бы и сам в тебя крашнулся, если бы увидел в золотой краске, – пробурчал Оссэ и повернул его к себе. – Вот как чувствовал, гонять его от тебя было надо! – Не надо. Не помогло бы, – грустно улыбнулся Эонвэ и с трудом заставил себя посмотреть ему в глаза. – Мне очень перед тобой стыдно. И перед Майроном. – А перед Мелом? – заинтересовался Оссэ, большими пальцами поглаживая его по щекам. – Перед Мелом не очень. Фрэнк его бывший любовник. Думаю, он бы меня понял. – Чего ты так пригрузился-то? Ну, поцеловались, бывает. Может, тебе просто мужики в платьях нравятся? В штаны эти позорные меня уже нарядили, голый в наморднике я в журнале засветился, что мне, платье ради тебя не напялить? – Как же я тебя люблю, – прошептал Эонвэ и крепко обнял его за шею, отчаянно пытаясь сморгнуть слёзы. – Не подпускай меня к нему, пожалуйста. Он мне ничего не сделает, а я ему… может, я перепил, но если бы он меня не выгнал, я бы сам к нему пристал. Оссэ прижал его к себе и погладил по голове. Уткнувшись ему в плечо, Эонвэ пытался запихнуть свои желания куда-нибудь поглубже и никогда о них больше не вспоминать, но надменный взгляд Фрэнка снова всплыл в памяти, и его затрясло. – Слушай, – сказал Оссэ, похлопывая его по спине, – вообще, если очень надо, то я не против. Я, конечно, буду пиздец как зол на этого пидора в платье, может, даже ему выскажу, нечего к тебе бедром своим голым прижиматься. И если он тебя оскорбит или сделает с тобой что-нибудь плохое, я ему яйца отстрелю, можешь так и передать. Вот если бы ты запал на Микки какого-нибудь, я бы, пожалуй, обиделся. – Фрэнк, значит, лучше Микки? – грустно спросил Эонвэ и полез в бардачок за салфетками. На бумаге осталось немного золотой краски, когда он промокнул глаза. – Вот и корми тебя завтраком после этого. – Микки обычный парень, ни то ни сё. Не в твоём вкусе. Ты бы на него всерьёз не запал, разве что от скуки. А Фрэнк… ты видел его ноги? – Видел. – То-то же. – Оссэ сжал его плечо. – Ты верно сказал, ближе у тебя никого нет. Я сейчас наступлю на глотку своей ревности и скажу тебе как друг, не как твой парень. Я у тебя первый, ты ни с кем не спал толком, кроме меня и Мела. Я до вас много чего перепробовал и примерно представляю, что мне нравится, а у тебя такого шанса не было. Сотню лет вместе живём, но я никогда не видел, чтобы тебя так штырило, как в той комнате с голубым траходромом. Может, этот Фрэнк тебе… поможет с собой разобраться, он явно побольше нашего шарит. Ты себя всю жизнь таскаешь на удавке, отпусти хоть разок. А там как пойдёт. – Что, если далеко зайдёт? – тихо ответил Эонвэ. – Если я не смогу остановиться? – Не сможешь – тогда и разберёмся. – Оссэ зевнул и плотнее запахнулся в куртку. – Разбуди на сотом, я тебя сменю. – Я до дома поведу. Соскучился по малышу. – Думаю, он рад это слышать, – пробормотал Оссэ и снова начал клевать носом. Эонвэ полез в карман за сигаретами и заодно с ними вытащил визитку. На пальцах остался след помады. «Может, ничего и не будет», – подумал Эонвэ и, прикрыв глаза, приложил пальцы к губам. – «Может, я с непривычки переутомился». Он вытряхнул из пачки последнюю сигарету, подпалил её, несколько секунд посидел, решаясь, достал телефон и отсканировал код. Открылся пустой чат с автоматическим приветствием «Напишите своё первое сообщение!». «Привет», – набрал он и стёр, не отправив. Несколько секунд спустя в чате прогрузилась его фотография. Эонвэ посмотрел на своё растерянное лицо, покрытое позолотой, на отпечаток помады, который он пытался слизнуть с нижней губы, на жилистую руку, стискивающую его запястья, и бессильно сполз по спинке сиденья. Любой, кто это увидит, не поверит, что у них ничего не было. Он бы сам не поверил. «Моя любимая», – пришло следующее сообщение с прикреплённым аудиофайлом. «Спасибо», – ответил Эонвэ, положил телефон в бардачок и плавно тронулся с места. Впереди почти двести километров, чтобы подумать.