Подозревать хуже, чем знать. У реальности есть границы, но воображение безгранично!
₰₰₰
Напряжение — очень противоречивое состояние, при котором тяжко собраться с мыслями и унять непонятную дрожь. Оно обволакивает, затуманивает рассудок и сбивает с правильного пути. Ты начинаешь медленно тонуть в собственных мыслях, теряясь в них словно в тёмном непроглядном лесу. Нечто похожее происходило сейчас с Осаной, которая стояла как вкопанная, не зная, что ответить Пелиру на его многочисленные вопросы. Следователь очень заинтересовался случаем с отравлением и начал подозревать в этом кого-то из персонала. Мужчина не мог понять мотива убийства, поэтому зацепился за этот случай, как за спасательный круг. Интуиция вторила ему, что мальчик причастен к нераскрытому делу, но только вот каким образом? И зачем кому-то убивать обычного ничтожного мальчишку? У аристократа была лишь одна догадка — Тоши с убийцей замешаны в давнем инциденте. Пелир начал подозревать синевласую по одной простой причине — она единственная не навещала Кейторо несколько дней, в то время как остальные приходили к брюнету просто из любопытства. Девушка не задала ему ни одного вопроса и, казалось, вовсе не интересовалась этой ситуацией, хотя именно сероглазый спас её когда-то… «Это ничтожество что-то скрывает от меня и в открытую лжёт. Я слышу, как сильно колотится её сердце, и вижу, как она теребит краешек рубашки. Девчонка не может смотреть мне в глаза, не в силах внятно ответить хоть на один простой вопрос. Она точно что-то знает и боится сказать, осталось лишь узнать причину такого несуразного поведения и, возможно, я останусь в плюсе! Господин Вальдо и так желает, чтобы я раскрыл этот случай поскорее… Я не могу подвести его!». — Осана, ты можешь идти. То, что ты не ходила к Тоширо из-за меня весьма похвально, поэтому я прощаю тебя за такие нелепые ответы, — властно сказал мужчина, прожигая невинную овечку хищным взглядом. Болотноглазая слегка улыбнулась и учтиво поклонилась, а после направилась к выходу, оставив следователя одного…Чтоб от лжи не страдать в ледяной тоске, Ты с лгуном говори на его языке. Не смущайся, любые узлы вяжи. Пусть изведает сам результаты лжи!
₰₰₰
Комната Кроули Юсфорда.
Из открытого окна, колыхая шторы, в комнату проникал тёплый ветерок. Сейчас было практически пять часов вечера, и вампир уже давно проснулся, но по-прежнему оставался в кровати, с любопытством и неизмеримым удовольствием наблюдая за своей малышкой. Вайлети только недавно начала ворочаться и пробуждаться от долгого сна. Её растрепанные волосы в солнечных лучах переливались, словно чистое серебро, чем завораживали вампира. Он всегда думал, что её буйные пряди выглядят чертовски сексуально и не мог согласиться с жалкими людишками, которые сравнивали драгоценность с грязью. Юсфорд пожирал взглядом её шею и плечи, дивясь бледности нежной кожи. Он взял её вчера и готов был повторить это прямо сейчас, но понимал, что так нельзя. Девушка слишком долго спит после вчерашнего несдержанного секса и всплеска эмоций, поэтому не стоит торопить события. Вай глубоко вздохнула и приоткрыла заспанные глазки, неприятно щурясь, затем выгнулась в спине и сладко потянулась, блаженно улыбаясь. Юсфорд довольно облизнулся и прильнул к припухшим губам горничной. Та тут же ответила на поцелуй и обняла аристократа за шею, мурлыча от удовольствия словно котёнок. Его язык словно в первый раз исследовал желанный ротик, не пропуская ни миллиметра. Осторожно обхватывал её губы, соскальзывая с них всякий раз, и тут же прижимаясь опять, напористо и плотно. Кроули знал, что девушке нравилось, и это доставляло ему умопомрачительное удовольствие. Он практически всегда был монстром, безжалостно убивал, но Эрестер приняла его таким без лишних вопросов и осуждений. Вампир и не догадывался, что его крошка была такой же убийцей. — М-м, я надеюсь, что не проспала завтрак, — хрипло выдала голубоглазая, поглаживая щёку своего любимого. — Вайлети, ты проспала даже обед, — бессмертный опустился чуть ниже после своих слов и начал невесомо целовать шею, на что девушка ответила тихим стоном. — М-м-м, уже столько времени… Я даже п-поверить не могу, — горничная начала прерывисто дышать, когда ощутила дыхание внизу живота. Вампир почувствовал нелепое сопротивление со стороны малышки, но быстро с ним справился — Вай едва могла пошевелить своими ножками, а тем более бороться с Основателем. — К-кроули, а как же завтрак? — прошептала смертная, невольно прикусив нижнюю губу от прикосновения языка к её возбуждённому клитору. — Малыш, а чем я по твоему занимаюсь? Его движения были быстрыми, но чертовски чёткими, продуманными — мужчина точно знал, как и когда двигаться внутри влажного лона! Кроули вытворял своим языком нечто невообразимое, что заставляло ноги дрожать, дыхание прерываться, а сердце выпрыгивать из груди. Эрестер уже счёт потеряла, сколько раз успела кончить под натиском непрекращающихся движений своего господина. Она сдалась ему полностью, даже не поборовшись, чтобы возбудить рыжеволосого ещё больше… Аристократ и без этого безумно желал её. Закончив сладострастную пытку, мужчина поднялся и аккуратно прокусил тонкую шею, вынудив девушку громко застонать и сильно покраснеть. Юсфорд давно не пил столь желанную кровь, но сейчас подумал, что заслужил подобного рода награду. Каждый глоток дурманил голову и утолял голод ненасытного монстра…Час спустя.
Юсфорд уехал, оставив свою спящую красавицу и дальше валяться в кровати, но Вай всё равно встала, пусть после трёх неудачных попыток — ноги почти не держали. Девушка накинула мужскую рубашку и натянула бриджи, а затем направилась в гостиную, где на маленьком стеклянном столике стояла большая корзинка с фруктами. Серовласая схватила спелое яблочко и побрела в сад, не обращая внимания на заинтересованные взгляды прислуги. Она чувствовала колючую травку под ногами и наслаждалась даже этим, ведь была счастлива. Правда, голова кружилась, и это происходило с ней довольно часто. Тело болело, а внутри всё медленно умирало. Вайлети скрывала своё состояние от бессмертного и пряталась за нелепой улыбкой в надежде, что он ничего не заметит. Проходя мимо фонтана, девушка печально улыбнулась, вспомнив их первый поцелуй. Это было совсем не романтично, но зато крайне необычно и запоминающееся. — Боже, этот засранец действительно заставил меня тогда понервничать… А-а, что это? Эрестер неуклюже нагнулась с яблоком во рту и схватила непонятную бумажку, лежавшую в ямке рядом с фонтанчиком. С любопытством развернув клочок, смертная тут же пожалела об этом. Яблоко упало прямиком к босым ногам и откатилось в сторону. Счастливое лицо мгновенно померкло, а губы задрожали. Это был приказ… От ЯИДА, адресованный Ниту, в котором было чётко написано, чтобы он убил её и Тоширо. Серовласая прикрыла глаза, разорвала бумажку на куски и бросила в воду, а затем приложила ладонь на часто вздымающуюся грудь, в надежде унять боль. «Нит Норай, чтоб тебя! Этот высокомерный идиот? Боже, а ведь я доверилась ему и как ни странно даже подумала, что он неплохой человек… Нит, ты до сих пор не убил меня, но ты можешь испортить последние дни рядышком с Кроули… Нет-нет, только не снова… Мне придётся убить его… Убить друга?» — Вайлети, ты чего это босая по улице расхаживаешь? — приятный голос заставил Эрестер подпрыгнуть и обернуться. От вида улыбающегося паренька внутри всё сжалось. Смертная просто не могла поверить в то, что можно так искусно притворяться. Но всё было гораздо проще — начальник не лгал. — Тебе то какая разница? — в привычном тоне ответила горничная, старясь вести себя как обычно. — Воу, узнаю твой буйный нрав… Не хочешь прогуляться, пока твой ненаглядный не вернулся? — в шутке всё ещё проскальзывали нотки ревности. Парень и не надеялся получить согласие, ведь голубоглазая всегда посылала его куда по дальше. — Да, почему бы и нет, — от таких слов шатен выпучил глаза, не зная, что и сказать. Эрестер не дождалась ответа и побрела вперёд по дорожке вглубь сада. Парень ринулся за ней, светясь от счастья. Они просто шли и болтали о всякой ерунде, периодически подкалывая друг друга. Им было весело и легко общаться, как будто между ними никогда и не было разногласий или неразделённых чувств. Только реальность была жестокой, а видимость мира лишь очередной иллюзией. Юноша рассказал серовласой о своём непростом детстве и о семье, которая его ненавидела. Он не лгал, но и не говорил правды, а Вай об этом прекрасно знала, но всё равно слушала Нита. Ей просто хотелось говорить с ним как раньше: до того, как Эрестер узнала неприятную истину. — Моя мать просто бросила меня и брата посреди поля и уехала со своим ухажёром куда-то далеко, больше я её не видела. Затем детдом и апокалипсис… Ну, фактически, Вай говорила правду, однако никакого брата у неё и в помине не было. Кареглазый грустно улыбнулся и похлопал девушку по плечу — дружеский жест поддержки и заботы, который вызвал у Эрестер внутренний конфликт. Мужчина был так добр к ней, и голубоглазая осознавала, что начальник искренен, но именно это и убивало военную больше всего на свете. Лучше бы парень был просто шпионом, беспрекословно выполняющий жестокие приказы начальства, тогда постоянно не мелькали бы мысли о пощаде и сожалении, дружбе и привязанности. Наконец смертные остановились, чтобы посмотреть на закат. Заходящее солнышко отображалось на гладкой поверхности большого пруда, окрашивая воду в разноцветные краски. Палитра цветов была такой яркой, что девушка даже прищурилась, чтобы не «ослепнуть» от такой красоты. Серовласая повернула голову в сторону слуги и увидела на его лице незатейливую улыбку. Норай прикрыл глаза и нежился на солнышке вместе с ней. Убийца ничего не говорил, но Вайлети будто могла читать его мысли… Голубоглазая и подумать не могла, что когда-нибудь сблизится с этим высокомерным лжецом. В голове неожиданно нахлынули воспоминания, связанные с вампиром, и сердце начало ускорять свой ритм. Место от укуса приятно закололо, а всё тело покрылось мурашками от этих сладких, страстных мыслей о любимом. Смертная ещё раз посмотрела на довольного юношу и нервно закусила губу, а позже опустила взгляд, крепко сжав ладони в кулак. «Нит, прости меня…» — Чёрт, я не закончил подготовку к ужину, — ругнулся начальник и зачесал волосы назад, делая недовольное лицо. — Поговорим позже, Вайлети… Спасибо за прогулку — она была просто восхитительной! Эрестер кивнула и дождалась пока парень отвернётся и направится прочь. Сейчас отличная возможность убить его! Эффект неожиданности, как-никак, но серовласая от чего-то медлит и стоит на месте. Её голубые глаза выглядят несчастными и потерянными, а лицо мрачным. — Если ты и умрёшь от моей руки, то только как друг, а не заклятый враг…Смерть — величайший математик, ибо безошибочно решает все задачи.
₰₰₰ 10 дней спустя…
Этот вечер был особенным для вампира, ведь он решил устроить своей малышке очередной сюрприз, уповая на её положительную реакцию и бурю эмоций. Каждый день, находясь рядом с Вайлети, вампир влюблялся ещё больше, постоянно удивляясь, как это вообще возможно. Столько веков его чувства спали непробудным сном, а сейчас, точно по волшебству, выплеснулись наружу, словно горячий гейзер где-то далеко на Кавказе. Они обжигали его, завладевали душой и телом, открывали дорожку к свету и человечности. Основатель с головой погружался в этот сладкий омут, радуясь, что встретил такого замечательного человека. Эрестер отдавалась Кроули без остатка, нарушая все правила и законы бренного мира. Она страдала душевно и физически, но тщательно прятала боль за широкой улыбкой. Девушка никогда так много не улыбалась, и с непривычки её щёчки болели. Каждый день смертная ощущала невыносимую слабость, а в последнее время даже не было желания есть, но она делала исключение и пыталась впихнуть в себя хоть кусочек рядом со своим приручённым монстром. Юсфорд заметил излишнюю бледность своей любимой и полагал, что всё это его вина… Однако военная никогда не отказывала в близости аристократу, а в большинстве случаев была инициатором бурного животного секса. Ей этого хотелось, а мужчина не в силах отказать малышке. — Я хотел подарить тебе кое-что особенное в качестве доказательства моих сильных чувств. На самом деле, я всегда считал это полнейшим бредом, но повстречавшись с тобой, взглянул на этот предмет с другой стороны, — алоглазый поднялся и подошёл к удивлённой и ничего не понимающей Вайлети, а затем встал на колено, протягивая горничной коробочку с кольцом. Эрестер открыла рот, не в силах произнести и звука. Удивление стало причиной конкретного ступора, но Кроули отнёсся к такой реакции с пониманием, поэтому просто молчал и властно улыбался. Девушка же думала о том, какая же она сволочь. Угрызения совести легли на её плечи тяжким бременем, которое останется с ней до конца жизни. На глазах наворачивались слёзы, а дрожащая улыбка выглядела так нелепо-привлекательно, что Основатель готов был наброситься на смертную в этот же миг! — …М-м, ты делаешь мне предложение, что ли? — захлёбываясь в слезах, прошептала Вай. — Маленькая моя, ты абсолютно права… Станешь моей на веки вечные? — каждое слово вампир произносил чётко и чертовски сексуально, а главное убедительно и честно. Эрестер, недолго думая, протянула свою руку и через секунду почувствовала прохладу металла у себя на безымянном пальце. Она была «счастлива». — Mea vita et anima es* Бесмертный стиснул её в крепких объятьях и начал что-то говорить ей на ушко, но Эрестер ничего не слышала. Девушка уткнулась любимому в плечо, чтобы он не видел выражение её лица. Военная плакала отнюдь не от счастья и старалась сдерживать крики отчаяния. Почему жизнь так несправедлива? Сначала делает так, чтобы её ненавидели, а потом, когда уже всё потеряно, дарит то, ради чего хочется жить. У серовласой осталось так мало времени, а от этого становится просто невыносимо. Вай отстраняется и властно целует своего господина, слегка ударяясь зубами об острые клыки. Сегодня она ведущая в их поцелуе и аристократ не в праве возражать. Он поддаётся ей и позволяет делать то, чего девушка так сильно желает. Эрестер решила всё рассказать любимому за день до своей смерти, чтобы до этого он не возненавидел её, а дарил самое, что ни наесть настоящее, счастье…До конца 10 дней
Жизнь — странная вещь. Много я думал, долго размышлял о ней, но с каждым днем она кажется мне все более непонятной. Почему у нас такая жажда жизни? Ведь жизнь — это игра, из которой человек никогда не выходит победителем. Жить — значит тяжко трудиться и страдать, пока не подкрадется к нам старость, и тогда мы опускаем руки на холодный пепел остывших костров. Жить трудно. В муках рождается ребенок, в муках старый человек испускает последний вздох, и все наши дни полны печали и забот. И все же человек идет в открытые объятия смерти неохотно, спотыкаясь, падая; оглядываясь назад, борясь до последнего. А ведь смерть добрая. Только жизнь причиняет страдания. Но мы любим жизнь и ненавидим смерть. Это очень странно!