Я был один в эти дни, я мерил их на годы, И в одночасье сгорел любимый мною город. Но тут вошла она, я спутал имена... (А.Васильев)
А за окном продолжали сгущаться тучи, накрапывал дождь. Привычная любимая погода. Это вчера вдруг разветрилось неожиданно посреди хмурой питерской осени, и солнце сияло весь день. В очередной раз перебрав пальцами струны, Саша нахмурился собственным мыслям, не слушая разговоры в комнате. Вдруг в коридоре зазвонил телефон. Необычайно громко и раздирающе резко, как показалось Васильеву. Никто не обратил на обыденный звук особого внимания, Сашка же вскочил, резким движением вышвырнул недокуренную сигарету в окно и чуть не бегом бросился в коридор, будто всю жизнь ждал этого звонка. Только отец Николай заметил странное настроение друга и проводил его внимательным взглядом. — Подожди... Какого чёрта, мы же... Я же сказал, встретимся завтра и... Не буду я объяснять ничего!.. В трубке потянулись длинные гудки. Саня, отсутствующим взглядом смотря куда-то мимо пространства, медленно положил её на рычаг и на несколько секунд задержал руку, будто в задумчивости. Отпустил, сунул руки в карманы и ушёл в комнату родителей, через неё на балкон. Стёкол не было, на улице уже вовсю лило и задувало ветром. Вихрь мгновенно ударил в лицо, растрепал волосы, капли дождя упали на одежду. Саша достал пачку и закурил, с трудом ухватив сигаретой срывающееся от ветра пламя. Холодно. В одной футболке ветер пробирал до костей. Можно было хотя бы не по телефону?! Глупость и бред. Задеть его таким образом ещё больше? Он считал её умнее... Саня прислонился спиной к стене, но дождь лил косо. Волосы уже вымокли и липли теперь к лицу, футболку, тоже мокрую, трепало ветром, отчего становилось ещё холодней. Дым как-то непривычно обжигал губы. Будто куришь в первый раз. С балкона был прекрасный вид на окружающие дома и в небо. Стальное, суровое и такое близкое небо. Саша затянулся глубоко, но даже дым оставлял внутри лишь пустоту. Дверь из квартиры открылась, а он и не стал поворачивать головы. Отец Николай, поёжившись от ветра, подошёл, встал рядом и стал смотреть ровно туда же, куда и Саша. Молчали. — Саша? — Васильев коротко кивнул, стряхнув в дождь пепел. Одно имя. Чёрт. Отец Николай не спрашивал больше ничего, всё было ясно обоим. Только тяжело вздохнул, искренне переживая за друга. Хотя они и постоянно спорили с Сашкой, хотя Васильев вечно называл Колю занудой, они оставались самыми близкими друзьями. И только Коле Саня поверял свои самые сокровенные тайны, только с ним делился всеми проблемами. Они доверяли друг другу полностью. — К этому и шло, — голос звучал странно в шуме ливня, хрипло от напряжения. — Вот всё и кончилось. Да и чёрт с ним... — делано улыбнулся Саня, выкинув окурок, будто хотел вместе с ним выбросить и все эмоции, и мысли, и воспоминания. Коля повнимательней вгляделся в его лицо — ни намёка на искренность в улыбке. А в глазах совершенная тоска. Он положил руку на плечо Сане, не зная толком, что и сказать. Всегда-то у него находятся на всё слова, а теперь... — Спасибо, Коль. Тебе за всё спасибо, — неожиданно сказал Васич, не желая, похоже, развивать сейчас тему дальше. — Идём, там ребята ждут же, — что бы ни было, а есть дело. И дело важное. Некогда страдальца из себя строить. Но что ж так тяжело-то, где-то в районе солнечного сплетения?.. — Да, пришли уже все... — Саня кивнул и пошёл в квартиру первым, Ростовский отправился следом. А в комнату только что вошли Лёша и Даша с подругой Юлей. Они едва успели спастись от дождя, но всё же немного промокли. Денис прикрыл окно и задвинул шпингалет, чтоб не выбило ветром. Галантный Вася тут же уступил место Даше, хотя были ещё свободные стулья. Андрей на это не то хмыкнул, не то ухмыльнулся. — Сильно вымокли? — Вадим уже во всю хозяйничал на кухне, ставя на плиту чайник. — Да нет, ерунда, нормально всё, — ребята перездоровались со всеми, и Лёша представил девушек. Все, конечно, были рады знакомству, и всем было очень приятно. Вадим скоро принёс по огромной кружке горячего чая девушкам, все расположились в комнате. От бушующей за окном стихии здесь, в небольшом Сашкином зале, стало ещё теплее и уютнее. — Ну где там Васич-то? И куда Коля подевался? — спросил Дима. — Начинать бы уже. — Да не торопись, вишь, что творится-то, — заметил Кеша. — Сейчас придут они, я не знаю, что там такое... — Вадим выглянул было из комнаты, но тут вошёл и сам Сашка. Мокрый практически насквозь, со стекающими по волосам и лицу каплями. Будто бы плакал… Но плакал только дождь. А Саня слегка улыбнулся и окинул взглядом собравшуюся компанию. Мысли были совсем далеко… — Привет всем, ребята. Извините, отвлёкся на минутку, — он пожал руку Лёше, с улыбкой кивнул Даше и вдруг встретился взглядом с девушкой, сидящей рядом. — А Вас как зовут? — улыбнулся чуть шире и в ту же секунду понял, что зачем-то сказал «вы». Зачем? Пришлось к слову... — Юлия, — ответила девушка слегка смущённо, но тут же и спросила в ответ: — А Вас? — Александр, — он вовсе не понимал, к чему этот официоз. Почему не сказал, как обычно, «Саня»? Бред... — Очень приятно. Мне много о вас рассказывали, — девушка внимательно смотрела на парня, тоже не понимая его манеры. Вроде бы Даша описывала Саню Васильева совсем другим. И чего эта самая Даша так улыбается теперь, глядя на неё? Решив на этом закончить с приветствиями, Саня занял своё место у окна, положил руку на гриф приставленной к стулу гитары, будто ища у неё поддержки и набираясь энергии. А может, так и было на самом деле. — Итак, ребята, давайте без прелюдий. Я, во-первых, рад каждого из вас здесь видеть, честно, не ожидал, что столько народу соберётся. Вадим, Коля и Лёха уже в курсе моей идеи, теперь я хочу рассказать её остальным, парни дополнят, если что упущу. Народ в комнате затих, предвкушая повествование и гадая, зачем их собрали сегодня здесь. Саша начал рассказывать с самого начала, то есть с истории с бортниковцами. — В общем, считайте это приглашением на концерт, — выложив всё, закончил Васильев, глядя в основном на собравшихся музыкантов. Лица были разные — у кого радостные, у кого задумчивые, по реакции Андрея, например, вообще сложно было что-то понять. — У нас тут получается только одна целая группа — ваша, — первым и заговорил он. — А планы-то грандиозные. Я не против концерта, но успеем ли? — Успеем, думаю, должны, если будем действительно работать. Если на то пошло, у нас тоже ничего не готово ещё, даже песен не на целый альбом... Всё на стадии «почти». — Будем дорабатывать в процессе, главное — начать, — добавил Дэн, который очень вдохновился идеей Сани. Он, наконец, почувствовал себя среди единомышленников и был счастлив этому. И пусть, что нет группы! Соберёмся, беда ли! — Так, ещё орг. вопросов же куча... Нужно будет этим заняться. Сцена, зал, помещение, оборудование... — перечислял Коля. — Это само собой. Но погоди. Мы же не спросили ещё точно. Все с нами? — Саша поочереди посмотрел в лицо каждого, кому задал этот общий вопрос. И каждый кивнул, глядя в глаза. — Что же, замечательно, — сказал Саша, чувствуя сплочённость такого неожиданного количества родственных душ. Все внимательно смотрели на него, не желая упустить ни одной идеи. Лишь Андрей всё ещё выглядел несколько отстранённо: ему вправду была некомфортна большая компания. А может, это и не отстранённость вовсе, а глубокое погружение в свои мысли. Может, именно он подкинет самую грандиозную идею. Саша решил его на первых порах не особо тревожить, обращаясь к остальной публике — по большей части даже к друзьям по своей музыкальной группе. В конце концов насильно он никого при себе не держит, надо будет Андрею — подаст голос. Не держит... В голове опять всплыл только что состоявшийся телефонный звонок; Саша на секунду закрыл глаза, пытаясь зарыть его поглубже в складах памяти, или, по крайней мере, не думать об этом, пока все не разойдутся. Пересилив себя, он продолжал: — Думаю, стоит начать с материала. Прорепетировать хотя бы с неделю, набросать первичные мотивы, чтобы примерно обрисовать, с чем имеем дело. Но, может, у вас есть предложения? Готов выслушать. Рось внезапно встал со стула и вальяжно пошёл по комнате, заложив руки за спину. — Ша, щас Виталька всё порешает. Слушайте сюда, — дойдя до стены, Рось развернулся на месте и продолжал шагать. — Ты поёшь свои сказочки, — внушительно начал высказывать он своё представление о том, как всё должно происходить, — или что там у тебя? Поёшь, поёшь, поёшь... Уходишь... — снова разворот вокруг своей оси, — и тут выхожу я! И начинаю-таки петь свою программу, — для наглядности Рось стал танцевать в своей странной и одновременно смешной манере и продекламировал строку из своего дикого текста: — «Заебу, замучаю, как Пол Потт Кампучию!». И Димас такой в припеве: «Гнида!». И Вадос подыграет. Подыграешь же, Вадос? — Виталик посмотрел на Сергеева. Тот улыбался в ответ на нелепые действия Виталика. — Конечно. Я даже на укулеле могу! — вновь вспомнил он про необычный инструмент. Рось, в отличие от Сашки, одобрил: — Давай! Давай, шоб эти твари охуели. Шоб узнали свой край и не падали. — Не выражайся, — вдруг перебил Алёша. — Сегодня с нами, вообще-то, дамы, — он решил поиграть перед Дашей в джентльмена, чтобы наладить отношения, тем более, что после собрания у Васильева думал пригласить её домой на ужин: так бы и родители не высказывали опять за позднее возвращение... Но беда пришла, откуда не ждали. Даже не от Дениса, а от Димаса. Он, вытаскивая сигарету из пачки Вадоса, — свои кончились — припомнил: — Ой, да ладно тебе, сам-то на днях с Маринкой, когда в баре сидели... — но конечно, без всякой задней мысли. Алёша недовольно посмотрел на Кунина, сжал губы и вздохнул: «Сейчас начнётся...». И точно, Даша зацепилась за эту фразу: — Так... — Да он не досказал! — Мещеряков тут же стал оправдываться. — Мы случайно там вместе оказались!.. Нарастала угроза скандала, но Саня перебил: — Ребята, личные проблемы решаем после. Сейчас — дело, — возможно, он не стал бы вмешиваться так сразу, если бы это снова не напомнило о злосчастном звонке. Да и в самом деле, не отношения выяснять все собрались. — Но с тобой я всё-таки потом поговорю, — серьёзно предупредила Даша Алексея и отсела от него. Лёша готов был испепелить взглядом Диму. А ещё лучший друг! Вот кто за язык тянул?! Но Кунин в ответ только пожал плечами с самым честным выражением лица — сам, мол, виноват. Сам. Лёха знал это прекрасно. Что ж, придется теперь разгребать, коль наворотил. — Ладно, Виталь, программу мы организуем, кто, как и за кем — это уже детали, — Саню тоже немного коробило от слишком уж резких выражений Рося. — Да, пока вещи поглобальней есть. У кого-нибудь есть на примете помещение, где можно будет всё провести? И кстати, репетировать тоже надо и желательно будет вместе, — Коля решил взять на себя инициативу, то и дело встревоженно поглядывая на Сашу, который, если не смотреть ему в глаза, выглядел вроде бы абсолютно обыденно. Ребята задумались. Репетировали постоянно на квартирах друг у друга, а уж насчет помещения... — Ну, в универовский зал нас вряд ли пустят. А даже если пустят — фигня выйдет, набегут преподы и толку тогда во всём? — рассуждал вслух Димка. Саня кивнул — не вариант. — Слушайте, а у нас за универом есть ведь какое-то помещение, — вдруг заговорила Юля. — Помнишь, Даш, оно вроде как заброшенное и не нужное никому? А раньше там было что-то вроде зала... Саша вновь перевёл взгляд на девушку, как-то слишком внимательно смотрел и слушал её. Даша в ответ Юле рассеянно кивнула, погруженная в свои мысли. — О, вот это уже хорошая тема, — откликнулся Денис. — Покажете тогда это место? Можем организовать туда рейд хоть завтра, — говоря «можем», он имел ввиду прежде всего себя, свободного от репетиций, желая быть хоть как-то полезным. — Было бы неплохо, — согласился Саня, невольно перебирая пальцами по струнам на грифе. — А что касается репетиций... У меня отец машину продал, гараж свободен. Я с ним поговорю, думаю, против не будет, — проговорил Вадим. У ребят так и не было до сих пор чётко определенного места для репетиций, постоянно приходилось перебиваться где получится. — О, вот это вообще здорово, — Димас, похоже, реально обрадовался. — Чё молчал-то раньше? Вадик не стал разъяснять дальше. — Ну, уже кое-что, уже хорошо. Главное — программа, песни главное. Так что прямо с завтра начинаем. Я о нас говорю, парни, — сказал Саня, глядя на своих. — Лёха, барабаны твои на месте? Сможем завтра у тебя, пока Вадим с отцом решает? Лёша закивал, не задумываясь о запрете родителей. В конце концов, они не целыми днями дома. — В таком случае, думаю, все друг друга поняли, — подвел итог Коля. — Связь будем держать, давайте-ка вот сюда телефоны все, так удобней будет, — он протянул Денису листок и ручку, тот написал и передал дальше. — Начинаем работать, как что выясним — дадим знать. Ребята собрались было расходиться, но Саша, обернувшись за окно, попридержал: — Посидите вы, вымокнете же сейчас, — хотя больше всего на свете он хотел сейчас никого не видеть. Многие согласились, только Андрей извинился, сославшись на дела, и ушел, несмотря на дождь. Вопросительно взглянул перед этим на Васю, но тот предпочел остаться, якобы обсудить что-то с Дэном. Народ помаленьку зашевелился, кто-то потянулся на кухню — Саша сказал всем не стесняться и пить чаю, кто сколько захочет. Сам вновь закурил. К окну подошёл и Вася, попросил сигарету. Говорить было не о чем. Денис между тем подошёл к Лёше, который только хотел поговорить с Дашей. — Слушай, Лёх, а Алёнка где? — Где-где, в школе наверно, — буркнул Мещеряков. Вдруг покоробило от этого «Алёнка» из уст Маринкина. Вот же пристал... — Да я просто про фотки спросить её хотел, — Дэн достал из кармана помятую бумажку. — Передай вот ей пожалуйста, это телефон мой общажный. Пусть звонит, ну, если захочет, — Лёша сунул бумажку в карман и забыл о ней, когда Денис ушел познакомить поближе Кешу и Женю с Васей. А Лёха заметил Дашу, стоящую у кухонного окна с кружкой уже остывшего чая. Прошел между ребят, мгновение замер и слегка приобнял девушку за плечи. — Даш, я... Но она дернула плечами, отстраняясь. — Не здесь. Я отношения при людях выяснять не собираюсь, Саша прав, — Лёха тяжело вздохнул. В окно долбили тяжелые капли, грозя вот-вот вдребезги разбить стекло. — Может быть, тогда пойдём ко мне? — Лёша всё-таки не отходил от девушки. — И разговаривать при твоих? Нет уж, — Даша оставила кружку на столе и продолжала смотреть в окно. — Да мы поужинаем вместе... Потом у меня поговорим... — При сестре? Не хочу ей докучать. Как она тебя вообще терпит в одной комнате? — не удержалась Даша от колкого вопроса, всё-таки посмотрев на Лёшу. Он вздохнул и пожал плечами. — Сам не знаю. Так пойдём? — Как-нибудь в другой раз, — Даша и хотела поговорить с Лёшей, но не чувствовала себя готовой к этому, хоть его поведение и оставляло немало неприятных впечатлений. Пока девушка решила отвечать ему тем же — недосказанностью и неоднозначностью. Она засобиралась домой и напоследок подошла к Васе, который уже увлечённо что-то обсуждал с Кешей и Женей. Взглянув как бы ненароком на Алёшу — смотрит ли на неё, — Даша спросила у Яковлева: — Слушай, а ты свободен в выходные? Может, сходим куда-нибудь? На какую-нибудь выставку, например? Вася оторвался от беседы и улыбнулся Даше: — Вообще-то в выходные мы с Андреем собирались репетировать... Но, если найду время, почему бы и нет. Я тебе позвоню, — кивнул парень на листок со всеми контактами, лежавший на столе, мол, спишет себе номер. — Буду ждать, — Даша тоже улыбнулась и вышла в прихожую, а за ней и Юля, не желавшая сильно навязываться в новой для себя компании. Девушки ушли, отказавшись от Лёшиного предложения проводить, хотя ливень меж тем не собирался стихать. Несмотря на это, все начали потихоньку расходиться. Сперва Алёша с испорченным настроением; после Дима и Виталик, спешившие на ночную работу, причём последний не преминул одолжить денег у Вадика на проезд, хотя потратил их по дороге на пиво в ближайшем ларьке; последним уходил Коля. Он хотел поддержать Саню, но тот отмахивался и переводил тему на то, что казалось более важным: — Завтра проверим те помещения, о которых говорили? — Давай. Я утром позвоню девчонкам и всё узнаю, — отец Николай аккуратно свернул листочек с номерами и убрал в тетрадку, чтобы не помялся. — Да я и сам могу позвонить... — Саша замялся, подумав, что это может звучать подозрительно, хотя Коля ничего такого не заметил. — Хотя, правда, лучше ты. Как организатор, — Саша даже улыбнулся, хотя всё как-то безрадостно. — А я узнаю у Вадима, что там с гаражом. Порешив на этом, друзья расстались до следующего дня. Саня остался наедине со своими размышлениями. Чтобы тоска совсем не заела, он решил начать подбирать аккорды к своим текстам — тогда и на репетицию можно будет прийти уже не с пустыми руками. Алёша добрался домой, насквозь промокший. Зонта-то с собой не брал. Мать тут же стала причитать: — Где же ты ходил? Весь мокрый! — Я с Дашей был... — думал ещё добавить «провожал её», чтобы оправдаться за позднее возвращение, но решил не врать. Хотя матушка и правде не обрадовалась: — Одни девочки, гулянки да барабаны на уме! Только попробуй завтра слечь с температурой! — Да не слягу я, — уверил Алёша, но тут же непроизвольно шмыгнул носом. — Марш переодеваться и под одеяло! Сейчас чай с лимоном принесу. Алёша прошёл в комнату, где обнаружил радостную сестру. Та уже успела развесить на стенах свежие фотографии. — О, Лёха! Привет. Чего кислый такой? — Алёна тут же заметила настрой братца. — Да так. Тебе тут передать просили... — Лёха вытащил из кармана бумажку с номером Дэна и положил на стол сестры. — Эх, вот досада, чернила расползлись... Ну может, что-то разберёшь, — взяв сухую одежду, Лёша направился в ванную. Лёня же посмотрела на листочек, озадаченная, потом вслед брату, потом снова на листочек, на котором значились цифры — пару из них, правда, уже пришлось бы угадывать — и имя. Обрадованная, что контакт с Денисом налажен, — такая связь просто не могла быть утеряна, — Алёна переписала себе вариации номера с твёрдым решением завтра же позвонить и выяснить верный. Через некоторое время вернулся Алёша, севший за стол якобы делать домашнее задание, хотя больше для того, чтобы показаться прилежным студентом матери, которая не заставила себя ждать. — На, чтоб выпил всё, — она поставила на стол кружку почти кипящего чая. Лёша кивнул, но не поднял глаз, якобы полностью погрузившись в работу: — Спасибо, мам. — «Спасибо» не отделаешься. Мне нужно серьёзно с вами поговорить, молодые люди, — тут уж оба взглянули на мать, стоящую у двери со сложенными на груди руками и поджатыми губами — верными признаками скверного настроения. — А папа? Он разве не хочет «серьёзно» с нами поговорить? — спросила Лёня. Разговор в присутствии отца был бы однозначно более мягким и быстрым. — То есть матери вам уже мало? Конечно, мать для вас никто, что уж там!.. Лёня хотела было сказать, что она вообще не то имела ввиду, но только хмуро вздохнула и опустила глаза на фотографии, разложенные на кровати. Ну вот как тут можно нормально разговаривать? С напечатанных кадров глядел улыбающийся Бутусов — единственную его улыбку, обращённую к залу, за весь концерт удалось поймать в самом его конце. Но гораздо большим были для девчонки эти фото — они сразу погружали в воспоминания о другом, настоящем Бутусове, с которым удалось встретиться за кулисами. — Мам, ну мы ведь предупреждали... — попытался урезонить Лёша. — Предупреждали, что пойдете на концерт, а не будете пропадать ночами у каких-то там друзей неизвестно где! Я по всему городу вас теперь должна искать? Ни звонка, ничего... — Саша же позвонил... — Саша! А у меня вроде бы нет сына Саши! — Лёха тоже сдался под напором обвинений и притих. Спорить с матерью было бесполезно, как они не пытались. А что-то доказать — невозможно, если она в этом уверена. Парень насупился и уткнулся взглядом в одну точку. — Пей чай! — после тирады сказала мать. Лёша подскочил и, спохватившись, хорошенько обжёгся кипятком, стараясь не показать этого, но всё равно поморщился. — Ещё и сегодня... Ты почему после уроков не осталась? Учительница звонила опять. — У меня дела были, — стараясь как можно ровнее держать голос, ответила Алёна. Она знала, к чему клонит мать. Главное — сохранять спокойствие и ровный тон. Девчонка старалась думать о фотографиях, уставившись в счастливое лицо Бутусова, при взгляде на которого и самой хотелось улыбаться. Данила обещал отдать завтра оставшиеся фотки — не все успели просохнуть, а у него вернулись домой мама с младшим братом. Мать Данилы очень подозрительно относилась к девушкам, окружавшим его сыновей. Возможно, именно поэтому старший брат Данилы не был не то, что женат, а до сих пор жил не с девушкой, а с мамой. Для Алёны Данила был только другом, самым лучшим другом. Но если б его мама узнала обо всех девчонках, с которыми он встречался... и не только встречался... Он вообще был тем ещё раздолбаем. Но талантливый. — ...Как купили эту твою камеру, так и обратно заберём! — эта фраза заставила вновь обратить внимание на слова матери. Лёня посмотрела на неё и инстинктивно сжала в кулаке ремешок от кофра, в котором, тут же, на кровати, лежал фотоаппарат. Хотелось очень многое сказать, но нужно держаться... С минуту они с матерью сверлили друг друга взглядами, но на помощь вдруг пришел Алёша. — Да она вообще здесь не причём! Я же её позвал... Да и смотри, какие фотки классные получились, мам. Как из журналов же почти! — Лёня с благодарностью взглянула на брата. — К твоим барабанам это тоже относится. Приедет отец с работы — завтра же на дачу увезёт, у него как раз выходной, — сказано об этом было, как уже о решённом. Лёша просто опешил от такого заявления. — У нас же завтра репе... — но мать уже уходила из комнаты. — Фотки... Музыка... Ну что вы, этим на жизнь себе заработаете что ли? — спросила уже чисто риторически и ушла на кухню. Лёня посмотрела на брата — тот был, как в воду опущенный. — Эй, веселее, Лёх, — она слезла с кровати и подошла к нему, положила руки на плечи. Брату-то уж точно сейчас тяжелее, чем ей... Камеру, как ни странно, забрать сложней, чем барабаны — её очень легко спрятать, у того же Данилы. — Да что мы с тобой придумаем? Пропащее дело... Вон, будет ваш распрекрасный Денис за меня теперь играть... — он не хотел задеть сестру, просто слишком уж был расстроен. Лёха медленно встал, обошел барабанную установку кругом, взял в руки палочки и покрутил их пальцами. Вздохнул так тяжело, будто шёл на казнь или отправлял туда любимого человека. А Лёне он словами о «распрекрасном Денисе» подкинул идею. Схватив со стола смятую бумажку, Алёна пробралась к телефону, юркнув по коридору, чтоб не заметила мать. Быстро перебрав номера и пару раз попав не туда, она наконец дозвонилась. — Общежитие номер три, — раздался голос из трубки. — Здравствуйте! А можно мне Дениса... — Лёня постаралась припомнить фамилию, но попросту её не знала. Вот тоже мне, познакомились, называется! — Ну, знаете, кучерявый такой, высокий... Он у вас живет. С Димой Куниным в комнате! — наконец нашла Алёна зацепку. — Поздновато звоните вы... — но тётушка все же смилостивилась, и через несколько минут с того конца провода раздался голос Дениса: — Кому понадобился? — Привет, Денис, это я, Лёня. Прости, что поздно, тут дело срочное. — А, Алёнка! — голос, казалось, стал радостным. — Брось, время детское. Что случилось? — уже немного беспокойно. Лёня быстро и полушепотом, чтоб не услышали, рассказала о том, что грозит Лёхе. Почему-то вариант позвонить именно Дэну, а не тому же Сане, например, показался сейчас самым приемлемым. — В общем, это всё серьёзно. А он говорит, у них репетиция завтра. Надо как-то спасать... Дэн призадумался: — Да уж, дела... Я в такой ситуации просто из дома свалил, — усмехнулся он. Лёня-то приняла за шутку, но так ведь и было в действительности. — Ну смотри, вытащить их незаметно из дома мы никак не можем. Тут либо сесть и сидеть за установкой просто — ну, не упрут же его с барабанами вместе!.. — оба не удержались от ухмылок. — Ну, или, знаешь, у меня ведь есть установка... Она как бы не совсем моя, но в полном моём распоряжении. Так что вполне могу дать играть, если всё совсем туго будет. Вы там не расстраивайтесь, придумаем что-нибудь, — вновь практически слово в слово повторил Дэн. От его таких простых и вроде бы ничего не решивших слов стало, тем не менее, легче. — Спасибо тебе... Ещё раз извини, что гружу... — Да какие извинения-то? — искренне удивился Денис. В замке щёлкнул ключ — отец. Не надо бы сразу попадаться на глаза... — Не могу говорить больше, спалят. Спасибо тебе, — скороговоркой выпалила Лёня в трубку. — Я позвоню потом. — Слушай, а может... — начал было Дэн, — завтра увидимся как-нибудь?.. — но в ответ уже тянулись гудки. Вздохнув, парень повесил трубку, поблагодарил вахтёршу, что не поленилась прийти и позвать к телефону, и, размышляя, отправился к себе наверх. Хоть и причина звонка была безрадостной и новости плохие, он был очень рад, что Алёнка позвонила сегодня.***
— Слав, ну ты идёшь или как? — Да, сейчас... Он всё не мог уйти с набережной, стоял как-то слишком прямо, засунув руки в карманы джинсов чуть не по локоть, и смотрел на воду. Волны плескались у самых ног, брызги летели на ботинки. И так не хотелось уходить! Не хотелось расставаться с Невой и с этим городом. Буря стихла часам к трём ночи, и вдруг, после шума дождя, настала поистине оглушающая тишина. От этой самой тишины он и проснулся в номере гостиницы, тихо встал, стараясь не шуметь, оделся и оставил записку: «Я к Неве». Не хотелось никого больше брать с собой. Сон как рукой сняло, когда Слава Бутусов вышел из дверей парадного и вдохнул сырой петербургский воздух. Было холодно и промозгло, с реки дул нестихающий ветер. Ему навстречу и отправился одинокий парень. Он влюбился в город за эти несколько дней. Ветер мгновенно выдувал хмель из тяжёлой головы, и думать становилось легче. Спустившись к берегу, он некоторое время просто стоял, наслаждаясь запахом, воздухом и звуками ночного Петербурга. Взглянул на часы — было пять минут пятого. И никого вокруг. Темнота. Волны. Неторопливое течение не убаюкивало, а будто наоборот, звало за собой. Бутусов просто сел на мокрые камни и смотрел. А потом над городом золотым лучом сверкнул рассвет. Единственный луч, пробившийся сквозь тучи, отразился от стен и мостовых, разрезал пополам Неву и пропал. Его всё же поглотил Петербург. — Сейчас. Парни нашли его через несколько часов, когда проснулись сами. Прибежали, будто он потерялся, ещё упрёки начали пихать... Но он просто молчал. Они не видели сегодняшнего рассвета. За спиной послышалась тяжелая поступь: — У нас самолёт через три часа. — Да, я знаю. Ты видел сегодня рассвет, Илья Валерьич? Илья внимательно вгляделся в лицо Славы, потом посмотрел туда же, куда и он — на реку. Точнее, гораздо дальше реки. — Не видел. — Сегодня был здесь прекрасный рассвет, — Бутусов закурил и пошёл вдоль берега. Он и подумать не мог, что где-то может настолько понравиться. Все только твердили: Питер да Питер, ну что ж в нём такого-то? Оказалось, не зря твердят. Не хотелось лететь домой. Но дома ждала подготовка к скорому фестивалю Свердловского рок-клуба, где должно было собраться очень много различного народу. А они там заявлены чуть ли не главной группой. — Слушай, помнишь, я просил тебя поговорить насчёт тех парней?.. Ну, с концерта. Барабанщик Денис... — на концерте Кормильцева не было, ему всё рассказал потом Бутусов. Рассказал и попросил подыскать пацану хорошее место, поузнавать, не нужен ли кому барабанщик. Парень-то реально хорош. — А, да, помню. Поспрашивал я, поговорил с людьми. Андрей должен был тамошнему БКЗ-шному организатору оставить контакты, чтоб передал. Есть одна группа, им как раз нужен ударник. Так что не пропадёт твой подопечный. Слава кивнул в знак благодарности. Кормильцев, когда услышал просьбу, посмеялся над его «опекой» — сам-то едва только был таким же. Но почему-то захотелось помочь. Им же помогли когда-то. — А хорошо здесь, Илья Валерьич. Какой-то это город... не такой, как все. — В нём, Слава, музыка в стенах. А в мостовых стихи. Ты его просто услышал. Не все слышат. А кто слышат — возвращаются. Всегда. — Всегда, — эхом откликнулся Бутусов. До гостиницы они дошли в молчании. Не только Славе Бутусову не спалось этой ночью. Даже после того, как домой вернулись родители, и пришлось отложить гитару, Саня сидел, с трудом умещаясь на узком подоконнике, выкуривал в форточку сигарету за сигаретой и смотрел в ночь. Затем стало невыносимо — кинулся к столу, схватил тетрадь и ручку, начал что-то писать, быстро, криво, порой тут же зачёркивая и записывая вновь. Вернулся к окну уже с тетрадью, положил на подоконник, а сам мерил шагами комнату вдоль оконного проёма. Сашка... Как же всё глупо-то. Он ведь думал, что навсегда. Настолько всё сходилось в них, вплоть до имён! Он ей писал песни... Остановился, записал ещё строку, достал сигарету из пачки и закурил, не заботясь о том, что родители услышат запах. И так хотелось сказать, мол, плевать, забыли! Так хотелось, чтобы действительно было плевать. Чтобы не чувствовать ничего, что чувствуешь сейчас. Но трудно вырывать куски из души. Больно, оказалось. За домами начало светлеть. Последняя сигарета. «А вас как зовут?» — «Юлия. А вас?». И с чего это вдруг расперло на официальности? Вот дурак. Но она как-то так посмотрела в глаза... как будто увидела в них что-то своё. Он не понял, что с ним-то тогда случилось, почему сразу стало гораздо легче, пусть на время, но всё же... Давно ему так не смотрели в глаза. А может быть, и никогда не смотрели. «...Но вдруг вошла она, я спутал имена...». Ещё строчка, снова правки. Припева нет. Не идёт уже больше. Значит, потом. Сигареты кончились. Раскрытая тетрадь осталась лежать у окна, а Саня сел на полу и прикрыл глаза. Спать не хотелось. Осталось дождаться утра.