«...Корабли в моей гавани жечь, На рубли поменяю билет! Отрастить бы до самых до плеч, Я никогда не вернусь Домой...» (Земфира)
Осень медленно подходила к своей середине. На улице шли дожди, а температура иной раз приближалась к нулевой отметке. Листва постепенно опадала, как и Виталик после очередного загула с Димой. Дима с Виталей, в очередной раз собиравшиеся испить портвейна, уже дожидались отбывших за закуской друзей, когда в дверь вдруг постучали. — Кунин, тебя к телефону! — в комнату заглянула вахтёрша. — Кто? — Дима аж вздрогнул от неожиданности и повернул голову в сторону пожилой женщины, а Виталя быстро спрятал бутылку. — Какой-то Лёха, говорит, ему твоя помощь нужна, — женщина перевела взгляд на Виталика. — И не смейте мне тут пьянки устраивать! — Рось лишь закатил глаза и убрал бутылку под кровать. Лёша звонил Диме редко. Это, возможно, второй раз с самого их знакомства, а поэтому Дима насторожился — у Мещерякова явно что-то случилось, и это что-то — срочное. Со слов друга он понял, что Алёнка куда-то ушла и её уже несколько часов нет дома. Почему лёшина сестра вдруг решила прогуляться на ночь глядя, Дима так и не разобрал, но быстро вернулся в комнату, подхватил куртку и отправился на помощь. Виталя, «знающий этот городишко как свои пять пальцев», само собой, увязался с ним. — Ну наконец-то, я думал, что ты не приедешь! — Лёша, до этого наматывавший круги у подъездной двери, остановился и окинул взглядом друзей. — Потому что у нас были немного другие планы на вечер, вот и задержались мальца. Что стряслось-то? — Виталик приземлился на лавочку у подъезда и закурил. — Да там… — Лёша мямлил себе под нос что-то невразумительное и пинал камушки у дороги. Виталик жестом указал, что слушать его бубнёж не намерен, и, докурив, скомандовал ребятам собраться на поиски. Спустя полтора часа парни успели обойти все ближайшие дворы, но Алёну так и не нашли. — Ума не приложу, куда она могла пойти! — Лёша со всей силы пнул заборчик у одного из подъездов. Ребята остановились и прислушались к звукам гитары, доносившимся от какой-то компании, которая сидела на лавочке у подъезда. — Да не боись ты, найдётся она, — Дима попытался подбодрить друга и похлопал по плечу. — Она уже не маленькая, сама до дома добраться сможет. — Да нифига! Она ещё совсем ребёнок, которому гормоны в голову ударили! Ещё и тип этот противный, Маринкин… — Лёха, вспомни себя в её годы! Да чего там вспоминать, пара лет всего прошла, не такая уж у вас и большая разница в возрасте. И чем тебе так Маринкин-то не угодил? — Виталя снова достал сигарету. — Рожа у него противная… У Витали был уже готов подкол на тему «кривых рож», как вдруг кто-то окликнул Лёху. Все трое разом обернулись на голос, подозрительно приглядываясь в полутьме. — Мещер! Это же ты? — парень с гитарой вдруг перестал играть, поднялся со своего места и подошёл к ребятам. — Лёха, сколько лет, сколько зим!.. Высокий, крепкий парень с длинными, чуть не до лопаток волосами, пожал руку Лёши, который всё ещё не мог отойти от неожиданной встречи. — Пашка! Когда ты успел такие патлы отрастить, я тебя и не узнал сперва! — Так в гости больше не заходишь, в универе тоже не пересекаемся… — Пашка глянул на удивлённых Диму и Виталика, которые всё это время молча стояли и наблюдали за встречей старых друзей. — Я Паша, друг детства этого оболтуса, — приобняв Лёшу за плечо, он протянул руку сперва Диме, а потом Витале. — Да, видал я тебя как-то в университете. С местными хипарями какие-то цветочки в кабинет Борисыча носил… У тебя ещё очки такие чудные были, и майка цветастая… — Рось погрузился в какие-то свои воспоминания, но сразу же опомнился. — Павел, скажите пожалуйста, вы тут давно сидите? — вновь принявшись за свой околовежливый одесский выговор, он закинул руку на плечо Паши и, затянувшись, выпустил несколько колечек дыма. — Давно, уже часа три точно… А вам, собственно, эта информация зачем? — в тон ему, шутливо ответил Пашка, переводя взгляд на каждого из троих парней по очереди. — Алёнку помнишь? — Паша утвердительно кивнул. — Она куда-то ушла и всё ещё не вернулась домой. Родители уже извелись, я тоже за неё переживаю. Она же ещё реб… Ай! — договорить Лёше не дал подзатыльник Виталика. — Перестань ты ребёнком её называть, ей богу! — Ты просто не понимаешь… — Лёша скинул с себя руку Паши и снова начал наматывать круги на месте. Он был бы и рад не воспринимать Алёну как ребёнка, но как перестать это делать, когда у него перед глазами всё ещё стоял образ маленькой чумазой девчушки с русыми волосами, которая на даче бегает с палкой и грозится побить ею Лёшку? Это же было совсем недавно, всего каких-то пару лет назад… Лёша упорно отказывался принимать, что та Алёнка осталась там, в далёком прошлом. Сейчас она уже взрослая девушка, которая вполне может сама принимать решения. Да ей же скоро в университет поступать! Чего он привязался-то к ней, в самом деле?.. «Нет, возможно, она достаточно взрослая для университета, но не для одиночных ночных прогулок!», — парень тут же встрепенулся, одёрнув себя. — Так, ладно, некогда тут рассиживаться! — к этому времени Виталик успел докурить, а Димас — дойти до компании, которая так и сидела у подъезда, и позаимствовать у них бутылочку пива. Парни уже собирались уходить, как вдруг их остановил Паша. — Тьфу ты, я же, кажется, видел Лёню! Она с каким-то парнем была, вроде… После этих слов трое замерли. Дима шлёпнул себя по лицу, Виталик тихо протянул что-то, похожее на слово «блять», а Лёша злобно выдохнул. «Я её по всему городу ищу, а она с каким-то парнем… Понятное дело, с каким!», — он ускорил шаг, а потом и вовсе перешёл на бег. — Твою мать!.. Он же сейчас натворит дел! — ругнулся Виталя. — Надо его остановить! Чего стоишь, погнали, поможешь нам успокоить этого… надзирателя! — он махнул Паше и тот, чуть помедлив и оставив гитару своим друзьям, побежал вслед за Димой и Виталиком, которые, в свою очередь, пытались остановить Лёшу.***
Алёна с Дэном так и сидели вдвоём в комнате, освещаемой только светом настольной лампы. Из приоткрытого окна доносились редкие звуки ночного Петербурга — чьи-то голоса, шум шагов и ветра, да эхо, обманчиво делившее всё это на шестнадцать и больше. «Дэн, а ты мне нравишься… Очень», — парень хмыкнул, слегка нахмурился и отвёл взгляд от окна. Слова, сказанные несколько минут назад, до сих пор отдавались в ушах. Чёртов портвейн… Он уже винил себя за то, что не пошёл к соседям и не попросил чаю. Странно противоположные чувства боролись внутри, мысли путались от алкоголя, саднило руки, рубило в сон. Он был счастлив услышать эти слова от неё, у него не то, что камень, целая глыба свалилась с души, когда она оказалась здесь, рядом, в безопасности после всего случившегося в парке. Но вместе с тем Дэна напрягала история, рассказанная девушкой. Чтобы человек сбежал из дома, его надо изрядно довести — это уж он по себе знал. И успел достаточно узнать Алёнку, чтобы понимать, что возвращаться она не намерена. Всё-таки этот вездесущий максимализм, от которого и он ещё до конца не ушёл, способен натворить дел… А тут ещё он со своим портвейном и всем вот этим… Но он бы сам себе был противен, если бы повёл её домой, да и всякого доверия лишился бы враз. Но дальше-то что делать? Чёртовы стереотипы… Давненько он так не спорил с самим собой. Денис повернул голову, намереваясь снова заговорить, но не заметил, как девушка уснула, прижавшись к нему, положив голову ему на плечо. Парень невольно улыбнулся. Стараясь двигаться максимально аккуратно, он подтянул поближе одеяло и укрыл им девушку. — Что же ты со мной делаешь, Алёнка? — больше риторически, чуть слышно прошептал Дэн, сам прикрывая глаза и проваливаясь в сон. Они понятия не имели, что делать дальше, но здесь и сейчас им было хорошо.***
Парни ещё никогда так быстро не добирались до своего общежития — успели не то, что согреться, а даже взмокнуть от быстрого бега. Отдыхиваясь, швыркая носами и поругиваясь на Лёху, Виталя, Диман и Паша каким-то магическим образом проскользнули следом за ним мимо вахтёрши. Казалось, что сейчас Мещеряков может убивать одним только взглядом. Он не просто бежал, он летел в комнату и больше всего боялся увидеть там Алёну в объятиях этого мерзкого типа. От одной мысли о том, что же может происходить за дверью, Лёшу передёргивало. Этот урод не имеет права даже пальцем дотрагиваться до его сестры! Парни пытались хоть как-то вразумить Лёшу, но получалось у них плохо. Догнать его удалось только в тот момент, когда Мещеряков открыл дверь ключом Димаса и уже хотел кинуться бить рожу Маринкину. Но, увидев мирно сопящую Алёну в объятьях Дениса, он на секунду остановился. Они лежали на кровати. Рядом. Абсолютно одетые. «Но они же лежат непозволительно близко!», — хотел уже было крикнуть Лёша, но сзади его схватили две пары рук, а третья зарыла ему рот. — Даже не смей! — прошипел Виталик. — Жива-здорова твоя Алёна и спит! И не вздумай орать! Лёша что-то возмущённо мычал, но парням было всё равно. Они буквально вытолкали его в коридор, и Димас, оттолкнув друга, со всей возможной аккуратностью закрыл дверь и прислонился к ней спиной. — Когда ты успел стать таким… эм… моралистом? — Паша тоже ослабил хватку и заправил прядь волос за ухо. Лёша лишь метнул в него уничтожающий взгляд. — Остынь уже, в самом деле. Сейчас натворишь глупостей, о которых сам же будешь жалеть! Успокойся и дай ей отдохнуть! — туда же клонил и Дима. Похоже, никто из них ничего против отношений Дениса с Алёнкой не имел. Лёха сердито зыркал на друзей, понимая, что остался один со своим праведным гневом. — Утро вечера мудренее, в конце-то концов! — решил подытожить Виталик. — Да ну вас, иуды… — Ну, тише ты, не кипятись. Пойдёмте лучше обратно, у моих там ещё две бутылки пива остались, — подхватил Паша, пытаясь хоть как-то разрядить обстановку. — Во-от, ну наконец-то путное предложение! Под одобрительный голос Виталика парни, чуть ли не таща за собой Лёху, пошли обратно, оставив Дениса и Алёну мирно спать. Пашкины друзья сразу же накинулись с расспросами на вернувшихся ребят. Но Виталя умело отмахнулся парой фраз о «загонах Лёхи по поводу чужих парней», вызвав всеобщий смех и схлопотав-таки от Мещера подзатыльник. Далее вопрос был улажен бутылками холодного пива, которых вдруг оказалось в разы больше двух и хватило на всех. Лёха поначалу ещё хмурился и сидел на низеньком заборчике поодаль ото всех, тупо уставившись в землю, и никак не мог отойти от своих беспокойных и тягостных мыслей. Одна половина сознания была решительно против, она требовала немедленно встать и под шумок опять махнуть в общагу — уж на этот раз никто бы не сумел остановить. Устроить скандал, вмазать Маринкину, забрать Алёнку и героем явиться домой к перепуганным родителям. «И окончательно и навсегда рассориться с сестрой, чтоб услышать что-нибудь типа «Ты мне больше не брат!», — тихо, но твёрдо убеждал ещё оставшийся здравый смысл. Он же просто хотел как лучше! Хотел сберечь её, чтоб никто никогда не тронул и не обидел!.. А тут нате вам — Маринкин, чтоб его… — ..Слушайте, а этот ваш… Как его? Ну, с Алёнкой который… — Лёха вскинул голову и прислушался к голосам. Говорил Паша. — Денис? — вопросительно уставился на него Рось, сделав приличный глоток из бутылки. — Во, точно, Денис! Имя сходится!.. — С чем это там у тебя что сходится? — Лёша подскочил и подошёл ближе, уже готовый услышать остросюжетную историю о неизвестных ему пороках и преступлениях Маринкина. — Да понимаешь, вчера у нас репетиция должна была быть, Зема сказала, что барабанщика нашла наконец-то! Да не сама нашла, а аж через Кормильцева! — затараторил Пашка. При упоминании известной фамилии Кунин с Росем переглянулись и присвистнули. — Ну, мы офигели, конечно, думаем, зашибись всё, приходим, а он играть не может, вы прикиньте! Чё-то там мямлил про руки, про то, что позже придёт, да так и свалил. Мы снова офигели — теперь уже от того, какую свинью даже Кормильцев подложить, оказывается, может. Зема так вообще в ярости была, ну, вы ж её знаете — чуть что, рвёт и мечет, лучше на глаза не попадаться, — Паша, закончив свою пламенную речь, усмехнулся и потянулся за пивом промочить пересохшее горло, но Лёха чуть ли не руками замахал на него. — Так, стоп! А теперь давай с самого начала и помедленнее, потому что никакую Зему мы не знаем! Какая репетиция? Причём тут Кормильцев? Да и Маринкин, в конце-то концов?! Паша быстро сдался под напором вопросов и принялся рассказывать издалека о том, что играет в группе некоей Земфиры Рамазановой, что они записали демо-версию альбома и ищут теперь барабанщика, чтобы делать полноценную пластинку и работать над концертной программой. Расписал в подробностях и недавнюю ситуацию. Парни слушали его внимательно, потягивая пивко, а Дима с Виталей то и дело поглядывали на Лёшу, всё ещё переживая за душевное состояние друга. — Ну, я, конечно, в темноте там не особо увидел, да и на улице тогда тоже, но он Денис и барабанщик — это уже подходит, — пожал плечами Паша. — Да он это. Сто пудов. Хотя совпадение, конечно, смешное, — вдруг заговорил Димас, и теперь уже они с Росем принялись рассказывать историю дэновского «скалолазания» по окнам общаги. — Вот он и не мог играть, потому что нахрен все ладони об трубы изрезал! — объяснил Виталя. Лёха и не заметил, как понемногу влился в разговор, как парни постепенно ушли от острой темы, начав обсуждать что-то другое. Вскоре он уже допивал бутылку пива и пел песни, познакомившись с пашкиными друзьями, и предлагал Пашке же играть у них в группе, горланя, что он в разы лучший барабанщик, чем Маринкин, и что Кормильцев с ним ошибся — просто его, Лёху-то, он не слышал, иначе бы уж точно принял верное решение. Димка даже не пытался напомнить другу о существовании их собственной группы — он, как и Виталя с Пашей, был рад тому, что конфликт хотя бы на сегодня исчерпан. Неизвестно, откуда у Паши и компании взялось столько пива, и уж подавно не дано узнать, кто и как раздобыл потом ночью самогон. Лёша после очередной выпитой порции вообще мало что помнил. Постепенно посиделки переместились на квартиру к самому Паше — он был местным, питерским «аборигеном» и жил уже отдельно от родителей. Там нашлась ещё какая-то выпивка, но, чтобы не беспокоить соседей, на гитаре решено было не играть, а песни петь шёпотом. Допелись и допились парни до того, что вповалку уснули в зале — кто на диване, кто в кресле, а большинство на полу.***
«Что делать?», — первое, на что наткнулась взглядом Алёнка, проснувшись в объятьях Дениса. Неизвестно как завалявшийся в комнате парней томик Чернышевского служил нехитрой заменой отломанной ножке шкафа, а фраза была столь символичной, что девушка невольно усмехнулась. «Что делать?», — с этой мыслью через несколько минут проснулся от тревожного сна Дэн. С виду он, возможно, и казался раздолбаем и оболтусом, да и, что греха таить, частенько бывал таким, но сейчас беспокоился всерьёз. План собственного побега из дома годичной давности у него был проработан досконально — в подобном случае свалить в другой город куда надёжнее, чем шкериться по друзьям и знакомым. А здесь… Он знал, каково бывает, когда родители перекрывают кислород, но также помнил и то, насколько печальны могут быть последствия необдуманных поступков. Если бы он только мог чем-то помочь, он бы непременно… Но всё, что ни приходило в голову, практически сразу отметалось за глупостью и нереализуемостью. «Что делать?», — висел в воздухе незаданный вопрос, когда оба встали, как-то нелепо мотаясь по комнате. Голова гудела, во рту было мерзко и сухо после выпитого — Дэн смотался куда-то и принёс таблетки, набрал из крана в душевой воды. Оба думали об одном и том же, и оба не знали, с чего начать разговор. — Знаешь, — наконец негромко заговорил Денис, присев на подоконник и глядя на Алёнку, что, скрестив по-турецки ноги, сидела на его кровати, — ты, скорей всего, возненавидишь меня за эти слова, обматеришь, предателем назовёшь и дверью хлопнешь, но я всё равно должен их сказать. Девушка настороженно взглянула на Дэна и вздохнула: — Я знаю, что ты скажешь. Что надо возвращаться домой и пытаться как-то потерпеть хотя бы этот год, а потом уже валить с чистой совестью. Знаю. И я не такая истеричка, чтоб дверями хлопать, — она ухмыльнулась, но только губами — глаза были серьёзными и задумчивыми. — Но ты же понимаешь, что мне туда теперь дорога заказана! Лёха же всё в подробностях расскажет, если уже не натрындел! Да и вряд ли родаки сами не заметили, что я не вернулась... — Да нет… Слушай… Чёрт подери, я полночи думал об этом! — Дэн прошёлся туда-сюда вдоль подоконника, открыл форточку и, схватив со стола пачку, достал сигарету, повертел в пальцах. — Я прекрасно тебя понимаю, сам такой же был, и я бы рад, чтоб ты осталась хотя бы тут… Но я вообще ничем не могу помочь. Честно. Думал и ничерта не придумал, — он затянулся, выдохнул дым в окно, в который раз виня себя за то, что «ничего не может». — Ну ты-то сама видишь хоть какие-то ещё выходы? — Да прав ты, выхода нет, в том и дело, — Лёня подошла к Денису, присела на подоконник рядом и обняла за плечи. — А ты вообще-то мне жизнь спас, мистер «Я-ничем-не-могу-помочь», — она шутливо ткнула его в рёбра, заставив парня наконец улыбнуться. — Мне реально идти некуда, денег кот наплакал, плёнку не купишь, уличным музыкантом тоже не стать, группы никакой нет, играть почти не умею… Чёртова школа эта ещё… — Алёнка вдруг перевела взгляд на наручные часы Дэна: — Твою мать! Ну, что ж, прогулянная сегодня чёртова школа, — она снова усмехнулась, но тут же посерьёзнела. — Знаешь, всё было бы ещё более-менее терпимо, если бы Лёха не вёл себя как последняя свинья. — Да это же он на меня злиться стал. Ревнует. Он же старший, — Денис пожал плечами, приобнимая девушку в ответ, на что так закатила глаза. — Тоже мне, контролёр… Ну да, а ещё бесится из-за концерта, и что ты играешь лучше него, и вообще… Что теперь делать-то со всем этим? Дэн щелчком пальцев выбросил окурок в окно, задумчиво взъерошил себе волосы. Что делать? Хотел бы он знать наверняка. — Если честно, то это же детский сад какой-то. Ну какая ревность, какая зависть, я вон, в конце концов, вообще играть теперь не могу! Поговорить мне с ним надо. Поговорим и выясним всё, а то так замучаемся бегать друг от друга. Ну, все же адекватные взрослые люди, уладим всё мирно, — и, хотя с последним Лёня не могла уже целиком согласиться, это был хоть какой-то мало-мальский план действий. Она и сама мыслила уже более холодно и трезво, чем вчера, и понимала, что шляться по городу — не лучший выход. Родители всё равно найдут, и очень скоро: о подвязах отца глупо было забывать. А вопрос с Лёхой действительно так и оставался пока нерешённым. На переговоры определено было идти в университет — где ещё искать Лёху сейчас, ни Алёна, ни Денис не предполагали. К тому же, Дэн вдруг вспомнил, что третьей парой у него поточная контрольная, на которую надо было хотя бы явиться — препод по механике, поговаривали, заживо съедает за непосещаемость. Но это, конечно, интересовало Маринкина далеко не в первую очередь. «За этот прогул точно вызовут родителей», — думала Алёнка, не решаясь озвучить свои мысли и без того загруженному Дэну. Само собой, оставлять на самотёк предстоящие разборки она не собиралась. У Лёхи вечно есть готовые «секунданты» — Кунин с Росем, а Дэн вечно один против всех. Да и дело напрямую касается её, так что разбираться надо самой — вот тебе вся взрослая жизнь со взрослыми же заморочками и проблемами. Они пришли в универ как раз в перерыв второй пары и тут же, в холле, встретили Сашку Васильева, опять опоздавшего и взъерошенного. Тот немало удивился, увидев Лёню, и успел пошутить насчёт того, что она слегка ошиблась учебным заведением, прежде, чем услышал всю историю ночных приключений. — То есть, получается, Лёху ты не видел, — заключил Денис, не переставая поглядывать по сторонам. — Со времени вчерашней репы — нет. Но я и на первой паре не был. Пойдёмте, получу очередной втык от отца Николая за «совершенно наплевательское отношение к учёбе», — Саня довольно похоже передразнил Ростовского, — а там, глядишь, и Лексея найдём. Втык от отца Николая, как и предполагалось, получен был, но вот Лёхи в универе, конечно же, не оказалось — ни на первой паре, на которую по субботам вообще мало кто приходил, ни на идущей сейчас. — А что у вас стряслось-то такого, почему ты здесь? — спросил Коля, которому не поспешили объяснить ситуацию. — Да так… Поговорить нам надо, — уклончиво ответила Лёня. Ростовский пустился бы в расспросы, если бы не прозвеневший звонок. — Что-то у вас тут мутно, — проницательно заметил он напоследок и отправился в аудиторию, утянув за собой Васильева, которому теперь гораздо интересней было узнать, чем всё закончится, и, в случае чего, поучаствовать. Дэн с Лёней снова вышли на улицу. Делать было откровенно нечего, где мог оказаться Лёха, помимо дома, так и оставалось непонятным. Алёнка ведь и не представляла, какую поисковую операцию развернул её брат. Они бы так и продолжили тусоваться около университета, если бы Лёня не заметила вдалеке знакомые фигуры, направлявшиеся от метро в сторону общежитий. — Дэн, либо у меня уже глюки, либо это Лёша с Димой и Виталей вон там идут… — она присмотрелась получше, Денис тоже повернул голову и прищурился. С высоких ступеней университетского крыльца видно было хорошо. — Не, однозначно не глюки. Это эти «трое из ларца» ко мне в общагу идут, за тобой, сто пудов. Парень и девушка двинулись наперерез компании «из ларца», в которую входили уже не три, а четыре человека. Издалека Дэн и Лёня заметили высокого патлатого парня, но особого значения этому не придали. Четвёртым в этой, почти мушкетёрской банде, стал, конечно же, Паша Вовк, которого чуть ли не силой выгнали с утра из собственного дома, осознав, что ночь прошла, а Алёнка так и не найдена. И если Алёна с Денисом достаточно быстро пришли в себя, то компании после вчерашней попойки это давалось с трудом. — Эй! Лёха! — догнать их не составило особого труда, но двое всё-таки остановились чуть поодаль. Мещеряков обернулся на окрик и, поняв, кто перед ним, кинулся было на Дэна, но тут же был схвачен могучими руками Кунина и Вовка. Лёня инстинктивно схватила напрягшегося Дениса за локоть. — Ты обещал, ну-ка успокойся! — живо одёрнул Лёшу Виталя и пошёл «переговорщиком». — Лёня! Привет! Ты как, жива-здорова? — Рось обошёл косо посматривавших на него Алёну и Дениса, оглядывая их со всех сторон. — Вполне, как видишь, — немного растерянно произнесла девушка, то и дело поглядывая в сторону брата. — Так, а ты, скалолаз, — Виталик протянул руку Денису и тот пожал её, — что скажешь? Где были, чего делали, что пили, с кем и в каких позах спали? — Да ты заебал со своим спектаклем! — не выдержал Мещер. — Хватит уже цирк тут разводить! И пустите меня! — Не, ну ты сначала определись хотя бы, цирк или спектакль, энто ведь абсолютно различные вещи… — завёл было Виталя свою шарманку, но его перебил громкий голос Дэна. — Я поговорить пришёл. Спокойно и по-нормальному, и всё выяснить. — Мы пришли, — вставила Лёня, которой меньше всего хотелось, чтобы опять всё решали за неё. — И я предупреждаю — давай без ругани и маханий руками, — Денис старался говорить так спокойно, как только мог, зная, что стоит начаться драке, адреналин захлестнёт и переборет здравый смысл. — Я вообще не понимаю, чего ты на меня зуб точишь… — Ах, ты не понимаешь! Ну значит ты не только урод, но и идиот! Ты что с ней делал всю ночь сегодня? Ты знаешь, что ей семнадцать?! Ты… — Семнадцать, блять?! Я знаю! А ты, братец хренов, знаешь, какого хера она делала сегодня ночью на улице? Может это у тебя мне спросить, почему её гопы чуть не убили вон там, а? Дохуя, я смотрю, ты сделал, чтоб найти её! — он всё-таки не выдержал, хотя и не орал, в отличие от Лёхи, а просто матерился злобно, сжимая кулаки. — Да я, блять, весь город оббегал, всю ночь шлялся!.. — Так шлялся, что на ногах не стоишь, ага!.. Виталя тоскливо возвёл глаза к небу, слушая всю эту брань. Похмельный Лёша явно забыл всё, о чём они говорили вчера, да и Дэн выглядел как тот, кто пришёл «руками махать», а не «поговорить». В итоге пришлось утихомиривать двоих распалившихся парней громогласным «А ну заткнулись оба, уроды!!!» и переводить диалог в мало-мальски приемлемое русло. В конце концов, объяснялись по очереди, с дополнениями всех присутствовавших и детальными пояснениями. Алёнке пришлось десять раз вставить заветное «Я уже не маленькая!», чтобы Лёша согласился с этим и через пару минут забыл опять, Дэн разложил всю ночную ситуацию, парни подтвердили, что реально искали и нашли. — Ты пойми, в конце концов, я же просто за неё беспокоюсь. Ей же… — Лёша осёкся под укоризненными взглядами. — Она моя сестра. И всегда ей будет. Я старше, я за неё отвечаю — я так привык. — Ну так отвыкай, Лёха! — усмехнулся Дима, подмигнув Лёне. — Она вон, сама уже за себя… — Да понимаю я. Но ты тоже понимай, что я не какой-то левый гопарь с улицы… — И я не маленькая, да-да, — уже со смехом добавила Алёна. — Ладно… Наверно, мне стоит извиниться, — на этих словах Лёхи раздались свист и весёлые выкрики его спутников, уже отчаявшихся дождаться, когда здравый смысл вернётся к другу. — Не вопрос. Я тоже не всегда прав, — сказал Дэн с явным облегчением. Они пожали руки и собрались уже было расходиться, — Маринкин вспомнил о контрольной, а Мещеряковы о родителях — но Лёша вдруг сказал негромко, чтоб слышал только Денис: — И знаешь… Спасибо тебе. Хорошо, что это ты там был сегодня. Дэн кивнул и улыбнулся. Дошло, наконец. Подкрепив удачные переговоры всеобщими рукопожатиями, компания разделилась. Маринкин поспешил в университет, Кунин, превозмогая головную боль и похмелье, отправился туда же, чтобы зачем-то отыскать Васильева, Рось с Вовком, недолго думая, приняли решение отоспаться в общаге у Витали, до которой было явно ближе, чем до Пашиной квартиры, а Мещеряковых ждали очередные разборки, теперь уже дома. Но Лёне уже дышалось легче — брат снова был на её стороне, даже чувствовал себя немного виноватым в её выходке, а вдвоём они до этого всегда как-то умудрялись справляться с родительским гневом.***
После вчерашнего голова работала через раз, и Дима поплёлся к доске объявлений, чтобы обновить в памяти расписание. Он стоял, запрокинув голову, выискивая свой курс и группу, как вдруг кто-то подошёл сзади, и две ладони накрыли глаза. — Угадай, кто? — прозвучал звонкий девичий голосок. Парень резко обернулся и так и не нашёл дара речи, обалдело глядя на девушку перед собой. Только этого ему сейчас не хватало…