==***==*Столкновение*==***==
Сегодняшний день стал одним из самых худших дней в моей жизни. Не только потому, что мне пришлось пережить, но и потому, что теперь мне ещё многое только придётся пережить. Был обычный осенний вечер. Октябрь давал о себе знать в полную меру — листья пожелтели, стало холоднее, темнело рано, на улице почти каждый день шёл противный дождь из мелких капель. Я ехал домой, возвращаясь из города. Я был на дне рождения моего бывшего босса, ему стукнуло немного-немало пятьдесят шесть лет, но наш старик всё так же задорен и весел, как и в те дни, когда я только начинал работать в редакции. По пути я также заскочил в магазин и купил немного продуктов. Сейчас я ехал по дороге, проходящей через лес и ведущей к моему дому. Погода испортилась вконец — на улице был не обычный осенний дождик — шёл настоящий ливень. И всё это дополнялось непроглядной темнотой, так как я возвращался довольно поздно. Хотя дорога была не грунтовая, она считалась просёлочной, так что фонарей на ней не было, и единственными источниками света здесь были автомобильные фары моей машины со включённым дальним светом. — В ближайшее время в округе ожидается неизменно дождливая и холодная осень, — усталым голосом говорил диктор по радио. — Сегодня ночью — гроза, плюс десять градусов. Завтра — облачно, возможны осадки, днём — плюс тринадцать градусов, ночью — плюс девять градусов, атмосферное давление в пределах нормы. Не простудитесь за эту неделю, в следующий вторник будет солнечная и тёплая погода, так что вы сможете прогуляться и насладиться последними тёплыми днями осени. Диктор закончил говорить, и я выключил радио вместе с начавшейся на нём музыкой. Я проехал так около пяти минут, слушая звуки двигателя и барабанящих по машине капель дождя. Я ехал медленно, так что позволил себе немного погрузиться в свои мысли. Например, в мечты о новой встрече с Дэши. Уже скоро. Осталась пара недель, и я вновь увижу её. Увижу свою Дэши… Мои грёзы были прерваны треском и вспышкой света — в дерево, растущее около дороги, ударила молния! Стихия расколола ствол дерева, и теперь оно кренилось прямо в мою сторону… Я тут же нажал на газ, и автомобиль рывком выскочил из опасной зоны. Позади меня послышался треск и скрежет — дерево упало. — Уф, еле успел! Я не мог удержать эти слова в себе. Да и зачем? Моё облегчение длилось недолго: прямо передо мной на дорогу выскочил олень, испугавшийся падающего дерева. Моя внутренняя Флаттершай завопила, не позволив медлить. Я рванул руль в сторону и нажал на тормоз так, словно стремился впечатать его в пол. И тут началось… Машина крутанулась на дороге. Я совсем забыл про низкое сцепление колёс с дорогой, вызванное дождём. Дальше стало лишь хуже — машина перевернулась и свалилась с дороги, как назло проходящей по небольшой возвышенности. Последнее, что я помню — массивный ствол дерева, стремительно приближающийся ко мне, удар, грохот и… темнота. Я очнулся рядом с машиной, по моим прикидкам, в трёх метрах от разбитого лобового стекла, через которое я вылетел. Я чувствовал, как всё тело болело — ещё бы! Мне повезло ещё, что только болело, а ведь я мог получить серьёзные травмы или, ещё хуже, погибнуть. Я был удивлён тому, что так легко отделался. Я осторожно встал и осмотрелся. Автомобиль был разбит вдребезги, но, к счастью, не мог взорваться. Всё, что было со мной, сохранилось — документы, сумка с ноутбуком, даже продукты — всё было более-менее в порядке. Это опять же удивило меня. Я встал на ноги и почувствовал себя неважно — меня так замутило, что я чуть не очистил желудок. Осторожно, чуть не упав при этом — настолько кружилась голова — я доковылял до машины и достал из своей сумки мобильник. И позвонил в службу спасения. На большее меня не хватило — голова просто раскалывалась, и я не мог стоять на ногах. Я лёг в мокрую от закончившегося дождя траву, и силы покинули меня — я вновь потерял сознание. Звон в голове. Гул. Отдалённые, размытые и неразборчивые голоса. Вновь гул. Шаги. Вновь голоса. Они становились разборчивее… —…это удивительно, Джонсон. За всю свою карьеру не видел такого, чтобы в подобной ситуации пациент так легко пережил всё это. — Да, парень в рубашке родился. Ни растяжений, ни переломов… Да провалиться мне на этом самом месте, если его не выпишут уже в начале февраля! — Только… Как видите, есть одна проблема. Как думаете, стоит ли говорить ему, как только он проснётся? Если он проснётся… — Не стоит, да нужно. Карьера у нас такая, Альберт. Приходится причинять людям боль, как физическую, так и… — Да. Так будет правильно. Правда есть правда. Ему всё равно придётся узнать. Чем раньше, тем лучше. Я слышал всё это, но всё ещё не был полностью в сознании. Наконец, я проснулся в ярко освещённой комнате, на мягкой кровати. Осмотревшись, я понял, что оказался в больнице. Передо мной стояли двое врачей. — Вы проснулись, прекрасно. Это уже хорошо, так как говорит о том, что вы не впали в кому. Мы боялись этого, — сказал тот, что стоял справа от моей койки. Другой медик, стоявший слева, спросил: — Как вы себя чувствуете? — Хорошо, очень даже неплохо. Только лёгкий шок, — ответил я. — Вам невероятно повезло, мой друг, — сказал стоявший справа. — В таких авариях редко удаётся выжить, не говоря уже о том, чтобы не получить никаких травм. Слава вашему ангелу-хранителю. Я попытался встать. — Осторожно, осторожно! — сказал мне доктор, — Не торопитесь, вставайте не спеша… Вот так. Альберт, принесите нашему другу воды, пожалуйста. — Как… Как долго меня не было? — спросил я. — Мы нашли вас пару часов назад. Хорошо, что вы успели подробно описать место, до того, как… — Джонсон, стоит сказать, — прервал его Альберт, подавший мне стакан воды. — Да, пожалуй, стоит, — ответил Джонсон. — Видите ли, вам может казаться иначе, но авария не прошла для вас бесследно. Вы чувствуете себя хорошо, и это очень радует. Однако вы должны знать, что вы потеряли сознание не из-за шока. Альберт продолжил, спросив: — Вы чувствовали головокружение или недомогание перед тем, как потерять сознание? — Да, я очнулся, встал и тут же чуть не упал — у меня очень кружилась голова. А потом я опять потерял сознание. — Всё так, как мы и предполагали. Симптомы налицо, — Джонсон с сочувствием посмотрел на меня, — У вас удар мозга средней тяжести, друг мой. К счастью, он проявится в самом безобидном виде, однако даже в таком случае это будет довольно мучительным. Доктор осмотрел и ощупал мою голову. Меня пронзила боль, и я немного дёрнулся. — Мы вылечим ваш недуг, обещаю. Я даже могу гарантировать, что вы вернётесь домой уже после Рождества, но последствия травмы останутся навсегда. Доктор Джонсон вздохнул. — Боюсь, теперь у вас всю жизнь будет тяжёлая форма бессонницы, вы никогда больше не сможете нормально выспаться. Заснуть вам помогут сильнодействующие снотворные средства — или крайняя степень усталости, когда организм уже не может бодрствовать, — медик заполнял медицинскую карту. — Мне очень, очень жаль. Вам пришлось многое пережить. — У вас есть родные? — спросил Доктор Альберт. — Нет, я один. Есть близкие друзья, но семьи — нет. — Вот как? Значит, живёте в лесу, совсем, совсем один? — Альберт удивлённо поднял брови и перестал записывать. — Вот так жизнь… Как же вам удаётся так долго быть в одиночестве? — Я... не очень социальный человек, — усмехнулся я. — С детства не любил скопления людей. Мне в них становится душновато. — Ну, а друзья? Много ли у вас друзей? — Мои бывшие коллеги и босс. У нас в редакции дружный коллектив. — И всё? — Да, это всё. — Боже правый… Вы очень странный человек, не сочтите за грубость. И как только у вас нет даже намёка на депрессию? — Альберт повернулся к коллеге — Вы хоть раз видели что-то подобное, Джонсон? — Знаете, если раньше у меня были сомнения по поводу того, сможете ли вы пережить это, то теперь я уверен на сто, нет, на сто двадцать процентов, что вы справитесь. Я неуверенно улыбнулся в ответ. — Ну ладно, Альберт, нам пора. Пациенту следует обдумать всё это, — Джонсон повернулся ко мне — А вы отдыхайте. Если что-то понадобится, нажмите вот на эту кнопку, и медсестра сразу придёт. Вот здесь есть немного книг и телевизор. Первые два часа советую полежать в постели, потом можете встать, но не более, чем на полчаса. И не покидайте комнату, хорошо? Я кивнул. — Располагайтесь, чувствуйте себя, как дома. Не волнуйтесь, мы вылечим вашу травму, — доктор похлопал меня по плечу и улыбнулся. Как только медики удалились, и дверь закрылась, я лёг в постель и закрыл глаза. Начинается новая жизнь… И не только потому, что мне придётся провести полгода на больничной койке. Теперь я никогда нормально не усну… СТОП!!! Только сейчас я осознал всю тяжесть того, что будет представлять из себя моя жизнь. Я никогда не усну в полную меру… Никогда не увижу Дэши… Конечно, иногда я буду засыпать, как здоровый, но велик ли шанс, что это случится именно в полнолуние — единственную ночь, когда я могу увидеться с моей любимой Дэши? Я не смог сдержать слёз. Уткнувшись лицом в подушку, я лежал так… не знаю, сколько. Меня теперь ничего не волновало. Мне было плевать на всё. Ведь я больше никогда не увижу Дэши. Никогда не почувствую запах её гривы… Никогда не поцелую её чудесный носик… Никогда не услышу её прекрасный голос… Никогда не взгляну в её бездонные чёрные глаза. Прямо, как сказала Пинки Пай… Четырежды ‚никогда‘. То есть… Совсем никогда.==***==*Верность*==***==
Эти две недели показались мне месяцами — так медленно они прошли. Ко мне приезжали друзья, чтобы навестить меня. Босс привёз мне мои книги и записную книжку, чтобы я не скучал, однако вдохновения у меня не было. Я лишь лежал, глядя в потолок. Целыми днями. Ожидая встречи с Дэши, которая, скорее всего, не произойдёт. Время от времени я проваливался в подобие сновидений — терял сознание, ведь хотя лечение уже началось, до выздоровления было ещё довольно долго. Точнее, до относительного выздоровления, максимально возможного в моей ситуации. И вот, спустя две недели, настала ночь полнолуния. Я попросил Доктора Джонсона дать мне мощное снотворное, чтобы заснуть, и врач пошутил, спросив, не оборотень ли я. Это подняло мне настроение. Вообще эти медики, Доктор Джонсон и его ассистент Доктор Альберт, были очень дружелюбны и заботливы со мной. Доктор Джонсон напомнил мне Твайлайт и Эпплджек, а Доктор Альберт походил на Эпплблум и Чирайли. Итак, доктор дал мне снотворное и пожелал приятного отдыха. Пара минут — и я наконец вновь уснул. Я стоял посреди тумана и видел перед собой лишь беспросветную мглу. Под ногами был холодный камень, а над головой — чернота. Мой недуг делал невозможным нормальный сон, и я не мог видеть нормальные сновидения, как раньше. Теперь я видел только такие сны. Серый туман, чёрное небо, холод. И это никогда не меняется. И я теперь не в состоянии изменить даже маленькую деталь сна. Я знаю, что сплю, но мне остаётся только смотреть. Я стоял в одиночестве около двух минут, наверное. Стоял, вдыхая холодный воздух и слушая тишину. И вот, спустя, кажется, вечность, она пришла. Сначала я видел искажения воздуха, словно передо мной было полотно с картинкой, которое кто-то ударил. Такого раньше не было, обычно Дэши появлялась в облаке разноцветного тумана. Эти искажения усиливались и учащались. Затем возник знакомый разноцветный туман, только с какими-то побледневшими оттенками. И вот наконец, спустя мгновение, из тумана вышла она. Дэши бросилась ко мне и обняла. Она была напугана. — Я едва смогла пробиться к тебе! В чём дело? Такого раньше не было… Выходит, моя травма повлияла на сны сильнее, чем я думал — Дэши стало трудно приходить ко мне. — Да, Дэши. Я как раз хотел тебе об этом рассказать. Пару недель назад случилась одна неприятность... Возможно, теперь мы будем видеться намного реже, — мне стало трудно говорить, и она это заметила. — Почему?! В чём дело? — Дэши испугалась. — Видишь ли, однажды вечером я возвращался домой… — я начал свой печальный рассказ. Я поведал ей все до мельчайших подробностей, рассказал ей про аварию, про то, как я чудом остался в живых, и о том, как теперь мне придётся жить. Закончив рассказ, я посмотрел на неё и увидел полные слёз глаза. Такие огромные чёрные глаза, одна из вещей, за которые я был без ума от этой пегаски. — Ох, Дэши, мне так жаль… Дэши рывком подскочила ко мне и изо всех сил обняла. Уткнувшись носом в мою грудь, она плакала, а я пытался её утешить. Или это закончился её запас слёз, или я всё-таки смог подобрать нужные слова и утешить её, но спустя несколько минут она успокоилась. — Я... я всё равно б-буду любить тебя, — говорила она мне, сжимая объятия всё крепче, — ... всё равно буду п-приходить... Если не с-смогу п-пробиться к тебе — буду пытаться ещё и ещё... Буду пытаться изо всех сил, обещаю! Всё, я больше не мог сохранять относительное спокойствие. Её отчаяние, её дрожащий голосок и слёзы на её лице выбили меня из равновесия. Я не мог более её утешать, не мог утешать себя самого. Это всё было слишком тяжело. Я лёг на холодный каменный пол. До этого я стоял на коленях, чтобы Дэши могла обнять меня. Рэйнбоу устроилась рядом, и я обнял её, обнял самое дорогое, что было в моей жизни. — Спасибо, Дэши. И я тоже никогда не забуду тебя, всегда буду тебя ждать. Ещё какое-то время мы лежали, обнявшись. Пока не послышался отдалённый гул. Это знак пробуждения. Снотворное помогает плохо. — Почему сон так быстро кончается? — удивилась Дэши. — Даже со снотворными мне сложно уснуть. Хорошо, что я успел предупредить тебя. И я так рад, что я успел обнять тебя, — я видел, как Дэши начинает исчезать. — Но бессонница берет своё. Я не смогу продолжить сон. Тебе нужно идти. Дэши не особо сопротивлялась, она знала, что пробуждение неизбежно. Вместо этого она вновь крепко обняла меня и всхлипнула. — Х-хорошо… Я приду, обещаю… Я люблю тебя. — И я тоже, Рэйнбоу. Я буду ждать. Дэши ослабила объятия и исчезла. Через пару мгновений я проснулся. Я взглянул на часы, они показывали на половину часа больше, чем в момент засыпания. Через окно в комнату лился лунный свет, освещая её серебристым сиянием. Я ещё мог бы провести с ней всю ночь — но я не мог уснуть. И так будет всегда… Несправедливо! От избытка эмоций у меня разболелась голова. Она просто… разрывалась на части! О-ох… И так всегда, как проснусь. Доктор Джонсон говорит, это из-за травмы — бессонница, головные боли, тошнота и кратковременные потери сознания. А ещё он утверждает, что мои симптомы даже слишком мягки для такого типа травмы. Он сказал, меня могло жутко тошнить, вплоть до… ну, знаете. Или голова могла болеть постоянно, а не время от времени. Зато сильнее проявляется бессонница, и это меня просто убивает. Я не смогу жить без Дэши, а сон — единственный способ увидеться с ней… Несправедливо.==***==*У каждого свой путь*==***==
Шли месяцы. Пару раз я таки смог уснуть и встретиться с Дэши. Ох, как мы были счастливы! Мы лежали на холодном камне посреди тумана, и нам было так хорошо, словно мы лежим на залитой солнцем лужайке, а над нами чистое голубое небо. Вместе нам всегда хорошо, где бы мы ни были. Но в основном я пропускал ночь встречи с Дэши из-за бессонницы, будь она проклята. Основной курс лечения подходил к концу, но Доктор Джонсон настаивал на том, чтобы я остался до конца рождественских праздников. Время от времени приезжали друзья, чтобы проведать меня и угостить чем-то вкусненьким. В остальное время я или старался уснуть, или прогуливался по парку при больнице (мне разрешали вставать и гулять по полтора часа в день, это способствовало выздоровлению), или читал любимое фэнтези. Читал… и наслаждался. Временами приходило вдохновение, и я записывал что-то в свой верный блокнот. И часто я рисовал Дэши. Чуть ли не на каждой странице около моих заметок красовалась нарисованная карандашом пони. Для нескольких рисунков я отвёл отдельный лист. Доктор Джонсон был рад моей творческой натуре, ему нравилось, что я рисовал, так как его мать тоже любила отражать окружающий мир на бумаге. Однако он был несказанно удивлён, когда узнал, КОГО я рисовал. Сначала ему казалось, что я рисую простых лошадей. Пока не увидел мультяшность картинки. Тогда-то я и поведал ему свой маленький секрет. Ну, не то чтобы это была тайна, просто я не заводил об этом разговоров, если меня не спрашивали, и не представлялось повода рассказать что-нибудь на эту тему. Доктор Джонсон поделился своим удивлением по поводу популярности мультсериала и спросил меня, что же в нём такого особенного. Я с радостью рассказал ему все, что он хотел знать, с удовольствием ответил на все его вопросы и поделился своими мыслями. — Хм, вот ведь… — произнёс доктор, когда я закончил рассказ. — И что, вы все такие дружелюбные и… чудные? — Ну, да, — ответил я, улыбнувшись. — Хотя иногда мне кажется, что я слишком чудной. Даже по меркам брони... — я усмехнулся. — А ещё вы помогаете людям. И я так рад это слышать, вы и не представляете. До чего приятно знать, что мир ещё не полностью превратился в королевство эгоизма. Доктор уселся на стул рядом со мной и начал заполнять медицинскую карту. — Я с детства хотел стать врачом, мечтал помогать людям. И хотя на пути у меня было немало препятствий, например, я не очень-то хорошо разбирался в необходимых предметах (у меня более гуманитарное, чем научное сознание), я достиг своей цели. Немалую роль в этом сыграла моя вера. Вера в то, что у меня всё получится. Вера в то, что всё будет хорошо, — Джонсон взглянул в окно, немного задумавшись. Потом он вновь повернулся ко мне. — Никогда не теряйте веры. Потеряете её — и всё остальное лишится смысла. Но если будете крепко держать — вас ничто не сломит, ни одно препятствие не остановит вас на пути к цели. Так что держите её и ни за что не отпускайте. И вы будете счастливы. Доктор закончил заполнять мою медицинскую карту и начал читать, проверяя написанное и заодно доводя данные до моего сведения. — Итак, несколько я могу судить, вы практически полностью оправились после травмы. Насколько это возможно, разумеется. Боюсь, бессонница останется с вами навсегда. Мне очень жаль, но тут мы ничего не можем сделать, — доктор отложил бумагу и снял очки. — Вас выпишут в следующий вторник, и вы сможете вернуться к нормальной жизни. Более или менее... Конечно, мы ещё увидимся, но я хочу сказать, что мне было очень приятно работать с вами, мой друг. Вы — прекрасный пациент, — Доктор Джонсон улыбнулся мне, и я почувствовал в его улыбке такую искренность, такое дружелюбие, что ощутил влажность в глазницах и широко улыбнулся в ответ. — Ну-ну, нет повода плакать, всё будет хорошо. У вас впереди ещё много счастья, уверяю. Просто помните то, что я вам сказал, и всё будет хорошо, — доктор похлопал меня по плечу и ушёл навещать других пациентов. Казалось, работа — это его жизнь, его хобби. Медицинский халат ему сродни домашнему, а пациенты — лучшие друзья, бесчисленные медицинские бумаги для него, словно книги, а запах медикаментов заменяет запах дома. Может, так оно и есть. В таком случае, он счастливый человек, в каком то смысле. Он нашёл своё призвание, своё место в жизни. Это его кьютимарка, так сказать. А вот если я задумаюсь о себе, о том, в чём же моё призвание — ответ окажется весьма и весьма туманным. Да, я стал неплохим фотографом. Да, я неплохо рисую и пишу. Но когда речь доходит до моего места в жизни, я оказываюсь в тупике. Я словно не из этого мира — никак не найду своего места. Может быть, именно поэтому я так хотел уехать подальше ото всех и жить в окружении природы? Потому что я… не вписываюсь? Может быть, мой талант как раз в этом — отличаться, как с хорошей, так и с плохой стороны? В таком случае, не очень-то он мне и нравится.==***==*Всегда здесь, в наших сердцах*==***==
Наконец-то, спустя несколько дней, наступил вторник — день моего возвращения домой. Поскольку мой автомобиль был разбит вдребезги, за мной приехал босс. Теперь мне придётся полагаться на помощь друзей, так как из-за травмы мне больше нельзя водить машину. Друзья решили по очереди возить меня в город, и от этого мне стало совестно — я доставил им столько хлопот… Но они все говорили, что всё в порядке, и они рады помочь другу, что меня не очень-то успокоило. Я ждал на улице, у входа в больницу. Рядом со мной стояли Джонсон и Альберт, они провожали меня и давали советы насчёт дальнейшего самостоятельного лечения. — ...Первые пару месяцев к вам на дом раз в неделю будет приезжать врач, чтобы проверить ваше самочувствие, — сказал Доктор Джонсон, завершая беседу. Мы пожали друг другу руки, и медики удалились, а я пошёл к подъехавшему внедорожнику. Чёрный джип со слабо тонированными окнами сразу указывал на состояние бюджета своего владельца. Босс шёл мне навстречу и приветственно улыбался. На нём был серый деловой костюм и малиновый галстук — он отправится в редакцию сразу, как довезёт меня до дома. — Ну здравствуй, друг, наконец-то ты снова с нами! — воскликнул он, раскинув руки. Пара секунд — и я уже попал в тёплые дружеские объятья. Да, кто бы мог подумать: казалось бы, обычно босс — это суровый начальник, глава отдела, перед которым трепещет весь коллектив. Но только не наш. Наш босс был совершенно иным — он руководил, основываясь не на страхе, деньгах или ещё чем-то подобном. Он даже не руководил — он был словно один из нас. Каждый работник был для него товарищем, если не другом. Каждое его распоряжение было просьбой, а каждый выговор (они являлись очень редким явлением) был скорее советом на будущее. Так что было мало удивительного в том, что даже после моего ухода из редакции он остался моим лучшим другом. Однако я всё равно машинально звал его боссом, и он не был против. Мы уселись в мягкий салон автомобиля и покатили по улицам сонного, заполненного туманом города. Если бы не пасмурная туманная погода, было бы видно, что солнце только выходило из-за горизонта, так что неудивительно, что на дороге почти не было автомобилей. — Как ты себя чувствуешь? — заботливо спросил босс. Я ответил честно. — Отвратительно. Словно из меня что-то вырвали, растоптали и вернули обратно. — Всё настолько плохо? — с сочувствием спросил босс. — Чем я могу тебе помочь? — Боюсь, ничем. Теперь меня вечно будет мучить бессонница… Теперь не знаю, встречусь ли я с ней вновь… — последние слова вырвались из моего рта как-то сами собой. — Встретишься с кем? — тут же удивился босс. Чёрт. Врать нашему боссу или пытаться что-то от него скрыть бесполезно. Он чертовски проницателен, да и к тому же, он мой лучший друг. И потому я решил всё ему рассказать. Я поведал ему всё, с самого начала. Рассказав про чудесные сны, про Дэши, приходившую ко мне каждое полнолуние. И конечно же, про то, как сильно я её полюбил. Босс внимательно выслушал меня, не смея перебивать. Когда я завершил свой рассказ, он ещё несколько мгновений молчал, глядя на дорогу и обдумывая мои слова. — Вот ведь… Прямо, как в песне — ‚чего только не бывает‘… — пробормотал босс, затем он помолчал пару секунд и вновь заговорил — Мне… очень жаль. Я знаю, каково это. Расставаться. Жена моя умерла, когда дочка ещё только пешком под стол ходила, а я до сих пор… не могу. — Да, но мы… — я осекся, не зная, как будет лучше — ‚я‘ или ‚мы‘, ведь Дэши была реальна только для меня, и только у меня во снах, но потом решил говорить своим сердцем, раз уж начал —…мы ведь даже не одной расы! Я человек, а она — пони. Не говоря уже о том, что она является мне лишь во снах. Быть может, её и правда не существует, а я просто схожу с ума… Я схватился за волосы и склонился над своими коленями. Босс молчал. И я прекрасно понимал его — представьте, перед вами ваш лучший друг, который верит в невозможное, и эта вера — единственное, что держит его в этом мире. Как вы поступите? Скажете (и лишь подтвердите) жестокую правду? Или успокоите его, сказав не просто сладкую ложь, но и полнейший бред, не подчиняющийся законам логики? Надеюсь, что мне никогда не придётся делать этот выбор. А вот ему приходилось делать его прямо сейчас. Поэтому, что бы он мне не сказал, я нисколько на него не злился бы. Однако наш босс был мудрым человеком. Он сказал мне то, что не было ни сладкой ложью, ни горькой правдой — он сказал мне: — ‚Знаешь… Я ведь чувствовал себя именно так же — тогда, когда не стало моей любимой Джейн. Но ты знаешь, что спасло меня? Знание того, что у меня есть наша дочь, наша чудесная дочка, которая будет со мной, которая будет напоминанием о моей жене. И я должен воспитать её, окружить той любовью, которую могла бы ей дать её покойная мать. Но… Кроме этого… Я помнил другую, не менее важную вещь — наши близкие, как бы далеко они ни были — хоть в другой стране, хоть в другом мире или даже другой жизни — они всегда будут рядом с нами, всегда будут в нашем сердце. Просто нужно не забывать их, хранить память о каждом мгновении, что мы провели вместе с ними — и они будут рядом, что бы ни случилось. Так было с моей семьёй, с моей Джейн. Так будет и с твоей любимой Рэйнбоу Дэш. Просто помни её, помни ваши чудесные сны, храни в сердце свою любовь к ней — и она будет рядом.‘ Босс похлопал меня по плечу. Я, до этого смотревший пустым взглядом на дорогу, теперь перевёл взгляд на него и увидел в его серых глазах слёзу, пробежавшую по затронутому морщинами лицу. Ему тоже было больно. Такие раны никогда не заживают полностью… — Спасибо вам, босс, — сказал я. — Ваша поддержка много значит для меня. — Без проблем, партнёр, — он улыбнулся. Я решил воспользоваться образовавшейся паузой и сменить тему. — Ну… так куда вы поедете? Что собираетесь делать? — я спросил его о планирующемся корпоративном отпуске. Весь наш отдел по инициативе босса и поддержке остальных собирался отправиться на отдых. — Франция, — счастливым тоном воскликнул мой собеседник, — Париж, а затем Прованс. — Ого. Повезло вам, ребята, — мне очень нравилась Франция, её культура и история, так что я был искренне рад за своих бывших коллег. — А что именно вы хотите посмотреть? — Сначала поедем в Париж, там посетим основные достопримечательности. Ребята очень рвутся в музей вина, — босс усмехнулся. — ...А затем поедем в Прованс, хотим насладиться спокойной сельской атмосферой. Кроме того, Билл знает одного местного винодела, очень добродушного и открытого человека. У него шато в тех местах, и он предложил нас приютить на время нашей поездки. Как же его звали? Босс начал подбирать имена: — Ш-… Шон… Нет, Шап-… Ша-… Шамиль… Шарль… Не помню. Мы ехали уже не по улицам города — наша с ним беседа ускорила время настолько, что мы не и заметили, как оказались на пустом шоссе, проходящем через поля, ведущем к моему дому. Солнце взошло из-за облаков, и туманные дали, освещённые его лучами, имели теперь розовато-золотистый оттенок. Видя всю эту красоту, я вспомнил Флаттершай. Тихую, безмятежную и милую, как и этот прекрасный пейзаж. И тут в моей голове, спустя столько времени, вновь загорелась искра вдохновения. Я почувствовал бодрость и желание творить. Я уже видел свой рисунок: туманные поля, лес вдалеке, освещённые лучами восхода облака — прямо как сейчас — и Флаттершай среди всей этой идиллии, гуляющая среди освещённых солнцем и наполненных туманом полей. Она счастлива. Босс заметил мою задумчивость. — Что с тобой? — Ничего, просто вдохновение. Со мной часто такое случается. То есть, случалось до… инцидента. И теперь я наконец-то испытываю это чувство снова. Наконец-то я вновь чувствую себя… собой. — Я рад, что тебе стало лучше. Рад, что ты умеешь находить в этом утешение. Так держать! — босс похлопал меня по плечу. — И… мне жаль. Должно быть, это ужасно… Но я уверен, ты справишься. Ты сильный. Главное… — Не терять веры. Веры в то, что всё будет хорошо, — я закончил его фразу. — Вот именно, дружок, — он улыбнулся. — Обещаю, я привезу тебе что-нибудь из Франции. Много чего-нибудь. Я же знаю, ты её обожаешь, — босс усмехнулся. — А ещё постараюсь привезти бутылочку вина от этого француза. Билл говорит, он мастер, нет, гений виноделия. Поговаривают, его вино даже... — босс наклонился ко мне, прошептав — ...Волшебное. Я хмыкнул. — Ну, а что? Кто знает, верно? — Приедете ко мне, когда вернётесь? Мы могли бы отметить… — предложил я. — Конечно! Мы обязательно навестим тебя по приезду обратно. Устроим банкет… — босс обрадовался. Похоже, ему было бы неловко самому спрашивать меня об этом. Напрасно. Я всегда был рад принимать их у себя, а теперь я буду ещё более счастлив видеть их, ведь у меня оставалось всё меньше радостей в жизни. Мы подъехали к моему дому. Спустя эти несколько месяцев он ни капельки не изменился. За это я также обязан своим друзьям, которые не оставили мой коттедж заброшенным и, пока меня не было, время от времени приезжали и делали уборку. У меня лучшие друзья на свете… — Ну, вот и приехали, — сказал босс. — Извини, остаться не могу. Слишком много дел нужно сделать. У нас концепция нового журнала, нам с ребятами нужно всё проверить перед завтрашним отбытием. — Ладно, удачи вам всем, — ответил я. — И... спасибо за всё. — О, я всегда рад помочь другу, — босс улыбнулся. — Не грусти, всё будет хорошо. Как только приедем, завалим тебя фотографиями, чтобы ты почувствовал атмосферу, — он улыбнулся мне и попрощался. Как только его машина скрылась за поворотом, и шум мотора более не тревожил окружавший меня лес, я вздохнул. Удачи вам, и безопасного пути. Желаю хорошо провести время. Ну, а что до меня? Буду пытаться творить и быть счастливым. Хотя без моей Дэши… Не знаю, как это у меня получится.==***==*Сила дружбы*==***==
С тех пор прошла неделя. Мои друзья успешно добрались до Парижа, осмотрели этот чудесный город (я буквально повсюду сопровождал их, спасибо их фотоаппаратам и вездесущему Интернету) и теперь направлялись в Прованс, к их местному другу-виноделу. Мои же дела обстояли менее… радужно. Как в плане времяпровождения и настроения, так и в плане Дэши. Во-первых, позавчера я опять не смог увидеть её. Проклятая бессонница, похоже, становится только сильнее. И, как назло, именно в полнолуние. В ту ночь я буквально долбился головой о стену спальни, всему виной безысходность. Ведь даже самые качественные и сильные снотворные, какие я могу принимать, помогают очень слабо, если вообще действуют. Фотографии и рассказы друзей, которые я получаю, помогают немного улучшить самочувствие, но этого явно недостаточно, чтобы я был счастлив. Мне нужна Дэши… Сегодня я получил очередное письмо. Странно, но, в отличие от других, просто позволяющих порадоваться за друзей, это вселяло… надежду. Я открыл файл и начал читать: И вновь привет тебе, наш мечтатель! Мы рады сообщить, что доехали до Прованса в полном порядке, и сейчас раскладываем наше барахло в шато ‚Золотой виноградник‘. Хозяин этого потрясающего места, Шарле, оказался ещё более гостеприимным, чем мы думали. Он устроил нам экскурсию и угостил виноградным соком. Завтра он продемонстрирует нам процесс изготовления вина, мы всё подробно покажем тебе — к счастью, он не держит секретов в своём ремесле, по крайней мере, для нас. Не отчаивайся, дружище, в следующий раз мы хотим взять тебя. В следующем году мы планируем ещё раз посетить это потрясающее место, и мы обязательно возьмём тебя с собой. У нас для тебя приготовлен маленький сюрприз. Шарле дружит с одним мастером, а он тоже фанат твоего любимого сериала, так что делай выводы, хех. Мы уверены, тебе понравится. Ну что же, нам пора идти. Завтрак подходит к концу, сейчас мы отправляемся в виноградники Шарле. Пожалуйста, не грусти. Мы все с тобой (а ты с нами). Пиши нам, мы будет рады ответить в любое время, мы всегда в сети. Удачи, друг. -Твои друзья Я перечитал сообщение и почувствовал, как грудь наполняется теплом. Я так рад за них. И я так рад, что они не забывают про меня. В сообщение была вложена фотография: вся компания стояла в светлой комнате, судя по всему — столовой. Посередине стоял человек, которого я раньше не видел. Это был мужчина средних лет, слегка полноватый, с румяной кожей и волосами пшеничного цвета. Тёмно-зелёные глаза были чуть-чуть прищурены, лицо озаряла искренняя доброжелательная улыбка. Однако сильнее всего в глаза бросалась густая, но аккуратная борода, того же оттенка, что и волосы. Наряд этого человека был довольно простым, но это лишь подчеркивало его чувство стиля. Бордовый свитер, надетый поверх желтоватой клетчатой рубашки с завёрнутыми до предплечий рукавами дополнялся зелёным платком, завязанным на шее, светлые штаны были заправлены в тёмно-коричневые кожаные сапоги, за которыми явно бережно ухаживали, что позволило им прослужить уже немало времени. О такой манере одеваться говорят ‚просто и со вкусом‘. По всей видимости, это и был Шарле. Его улыбка вселяла в меня спокойствие и счастье. Клянусь, ему каким-то образом удалось совместить в себе несовместимое: французскую утончённость Рарити и деревенскую простоту Эпплджек. Я внимательно разглядел фотографию и когда почувствовал, что получил от неё достаточно тепла для продолжения дня, написал им ответное письмо, прикрепив фотографию горных вершин, поросших лесом. Я сварил себе кофе и сел напротив окна, смотрящего на поле и горы — моего любимого окна. Сел и достал свой верный карандаш, который давал начало всем моим рисункам и картинам. А потом начал рисовать Дэши. А кого же ещё…